Л.С. Клейн
Археологическая типология.
// Л.: ЛФ ЦЭНДИСИ. ЛНИАО. 1991. 448 с.
Часть первая. От терминов к понятиям. — Глава I. Проблемная ситуация.
А.В. Виноградов.
3. Интуитивная типология таштыкской керамики (гунно-сарматское время в Южной Сибири).
Проследим, каким образом группирует археологические материалы гунно-сарматского времени в Южной Сибири Кызласов. Это видный исследователь сибирских древностей, автор ряда фундаментальных трудов по археологии Южной Сибири и Центральной Азии, профессор Московского университета. Являясь учеником крупнейшего советского археолога-сибиреведа Киселёва (который, в свою очередь, был учеником Городцова), Кызласов представляет собой классический пример исследователя с интуитивным подходом к классификации.
Кызласовым выделено 28 типов керамических сосудов на основании различия их форм (Кызласов 1960: 40). При этом даются словесные дефиниции типов и ссылки на рисунки.
Рассмотрим 3 из 28 интуитивно выделенных типов — банки. Они составляют более половины всей таштыкской керамики: из 534 сосудов, учтённых в монографии Кызласова, к трём типам банок отнесены 325 сосудов (Кызласов 1960: табл. II).
«Тип 8) Баночный I... По форме это почти цилиндрические сосуды, или же банки с несколько выпуклыми боками (ссылка на рисунки. — А.В.). Все они широкогорлые и совершенно совпадают со всеми вариациями позднетагарских банок (ссылка на Киселёва. — А.В.), от которых они, несомненно, и происходят. Раннеташтыкские банки обычно небольшие и приземистые. Позднее появляются крупные, высокие (вытянутые) банки...
Тип 9) Баночный II. К этому типу отнесены «закрытые» банки с более сильно выпуклыми боками, приближающиеся уже к бочонковидным (ссылка на рисунки. — А.В.). Сосуды этого типа также происходят от своих позднетагарских предшественников и существуют на всем протяжении эпохи...
(21/22)
Тип 13) Бочонковидный I... Имеет простую, сильно выпуклобокую форму и напоминает стоящий бочонок... Сосуды эти бывают разных размеров — от небольших и низких до больших настоящих бочек с диаметром горла 35-40 см, предназначенных для хранения запасов... » (Кызласов 1960: 45).
Кызласовские указания на происхождение таштыкских банок от татарских форм показывают, что он убеждён в реальности своих типов и отнюдь не склонен считать классификацию всего лишь условной схемой.
Думается, что даже самый опытный археолог, взяв в руки «банку с несколько выпуклыми боками», затруднится отнести её к одному из трёх описанных типов. Могут, конечно, помочь иллюстрации, на которые ссылается Кызласов, но, по-видимому, придется провести анализ самих этих иллюстраций, чтобы с какой-то определённостью представить себе рамки выделенных типов.
Рис. 2. Основные параметры баночного сосуда.
Попытаемся проверить классификацию Кызласова средствами комбинаторики. Окажется ли корреляция использованных им морфологических признаков дискретной или непрерывной (Пасхавер 1974: 15)? Соотношение показателей формы сосудов (рис. 2) может быть выражено в системе координат на плоскости. По оси абсцисс отложим вправо от нуля показатель «выпуклобокости», исчисляемый отношением диаметра донца к максимальному диаметру сосуда d1: D, влево — относительную высоту уровня максимального диаметра h2: h1 — признак, не отмеченный Кызласовым явно, но, судя по иллюстрациям, на которые он ссылается, также значимый при выделении типа 13. По оси ординат отложим показатель «закрытости», исчисляемый отношением диаметра венчика к максимальному диаметру сосуда d2: D. При этом каждый сосуд будет представлен на графике корреляций горизонтальным отрезком линии, как это показано пунктирными линиями на рис. 3а для форм, смоделированных по дефинициям Кызласова.
Если гипотеза Кызласова о существовании на протяжении всей «таштыкской эпохи» трёх типов баночных сосудов верна, то эмпирические «корреляционные линии» должны сгруппироваться по всем или хотя бы по каким-то признакам вокруг показанных на рис. 3а, образовав дискретные группы.
Эмпирическое распределение «корреляционных линий» сосудов (11 экземпляров), приведённых в монографии Кызласова в качестве иллюстраций к дефинициям «типов» (рис. 3а), показывает, что «типы» 8) баночный I (сплошные линии) и 9) Баночный II (штриховые линии) вместе составляют дискретную группу. Её части различаются, конечно, по признаку «закрытости», но почему граница между ними прошла на значении
(22/23)
показателя d2: D = 0,895, вблизи которого обнаруживается как раз максимальная концентрация «корреляционных линий», — остаётся непонятным.
Показатель «закрытости» приведённых Кызласовым представителей типа 13 Бочонковидный I (штрих-пунктирные линии), обнаруживает отличие от соответствующего показателя «баночных» (по Кызласову) сосудов значительным промежутком в интервале значений d2: D от 0,75 до 0,85. Кроме того, различимы они, в отличие от «баночных», и по уровню максимального диаметра (для типа 13 h2: h1 < 1, 5); впрочем, последний признак не дискретен (ср. рис. 4).
Рис. 3а. Соотношение показателей форм таштыкских баночных сосудов: слева — смоделированные по дефинициям Кызласова, справа — измеренные по иллюстрациям Кызласова.
(23/24)
Рис. 3б. Соотношение показателей форм таштыкских баночных сосудов у горы Тепсей (собрание Государственного Эрмитажа).
Казалось бы, в данной части можно принять с известными оговорками классификацию Кызласова как рабочую гипотезу, однако репрезентативна ли его выборка сосудов для иллюстраций? Ведь только их параметры оказалось возможным проверить. Анализ доступного фактического материала (18 сосудов баночной формы) из собрания Государственного Эрмитажа (рис. 3в) показывает отсутствие какой-либо закономерности в изменении показателей выпуклости стенок таштыкских баночных сосудов за исключением довольно слабо выраженной прямой корреляционной связи между увеличением «закрытости» и снижением уровня максимального диаметра. Однако эта связь обусловлена не влиянием какого-то
(24/25)
Рис. 4. Распределение основных параметров таштыкских баночных сосудов
(собрание Государственного Эрмитажа).
незримого третьего фактора, а спецификой морфологии сосуда: невозможно без резкого излома профиля стенки увеличить «закрытость», не снижая уровень максимального диаметра.
Таким образом, мы убеждаемся в сугубой условности выделенных интуитивно «типов». Что же, можно бы и допустить на время предложенное разграничение для какой-то цели, но что даёт такая классификация? Разницу в функциональном назначении? Кызласов в дефиниции типа 13 ясно указывает на допустимое различие функции. Может быть, эволюцию формы во времени? Но дефиниции типов 8 и 9 опровергают и это предположение. По-видимому, предложенная классификация может быть использована лишь при составлении коллекционных описей, да и то с трудом, поскольку границы между «типами» существуют только в воображении Кызласова.
Он не построил графика распределения выделенных им «типов» банок по этапам таштыкской эпохи, так же как и графиков распределения отдельных признаков. Но если проделать это за него, то обнаруживается изменение доли «выпуклобоких» сосудов во времени (рис. 5). Однако непрерывный (а не дискретный) характер этого изменения (рис. 4) не дает оснований для разделения материала на реальные группы по хронологическим критериям.
Очевидно, не было в реальности трёх типов банок, указанных Кызласовым (они существуют только в его воображении), как не было и рациональных оснований, чтобы ввести эти типы посредством условного деления материала.
Рис. 5. Распределение типов баночных сосудов по этапам таштыкской эпохи в процентах от общего числа сосудов каждого этапа: горизонтально заштрихованный сектор — тип 8, вертикально заштрихованный — тип 9, залитый чёрным — тип 13.
|