Л.С. Клейн

Археологическая типология.

// Л.: ЛФ ЦЭНДИСИ. ЛНИАО. 1991. 448 с.

(полный текст см. в библиотеке портала archeologia.ru)

Часть четвёртая. Типы в культуре. — Глава XIII. Два этюда о сосудах.

Наутро говорит работник: «Эй, хозяин! Ступай горшки считать, сколько за одну ночь наработано». Хозяин сосчитал — сорок тысяч наработано... Ровно в полночь опять закричал нечистый громким голосом; сбежались к нему со всех концов чертенята, перебили все горшки, покидали черепье в печь и давай обжигать... На другой день... хозяин приходит смотреть — все сорок тысяч горшков стоят целы, один одного лучше.

Сказка «Горшечник» (Афанасьев 1957, III: 143).

Вот откопали оба котла, стали раздавать деньги по нищей братии: чем больше из раздают, тем больше их прибавляется.

Сказка «Скрипач в аду» (Афанасьев 1957, III: 141).

А.В. Виноградов.

А. Этюд о таштыкской керамике.

См. также: Интуитивная типология таштыкской керамики.

1. Задача. К «таштыкской эпохе» на Енисее (Кызласов 1960) принято относить весьма разнообразные виды погребальных памятников: 1) грунтовые могилы, содержащие индивидуальные (с полным комплектом инвентаря) погребения одного-двух, реже трёх человек (включая детей) по обряду трупоположения; 2) большие склепы — коллективные усыпальницы многих десятков (обычно более ста) человек по обряду трупосожжения на стороне (с последующим сжиганием самого склепа); 3) малые склепы, содержащие погребения нескольких десятков человек по смешанному обряду; 4) индивидуальные погребения «под каменными выкладками» по обряду трупосожжения на стороне; 5) детские грунтовые могилы по обряду трупоположения (предположительно примыкающие к склепам — Грязнов, 1977: 84; Вадецкая 1986: 135). Кроме того, к памятникам этой эпохи принадлежат: 1) поминальники, представляющие собой ряды вертикально стоящих каменных плит, к каждой из которых примыкает ямка с остатками жертвенной пищи; и 2) поселения с чётко выраженным культурным слоем.

Пестрота погребальных памятников и отразившихся в них обрядов объяснялась исследователями хронологическим разрывом (Теплоухов 1929: 50), различием социального статуса погребённых (Сосновский 1933: 40; Киселёв 1951: 474), разноэтничностью населения данного региона в «таштыкскую эпоху» (Кызласов 1960: 72). Тем не менее, известные сходства в инвентаре и его датировке заставили исследователей рассматривать все отмеченные категории памятников как проявления одной археологической культуры. Вот почему термин «таштыкская эпоха», осторожно применённый Киселёвым (Киселев 1951) и Кызласовым (Кызласов 1960), постепенно был вытеснен термином «таштыкская культура» (Арцихов-

(248/249)

ский 1954: 132; Липский 1956: Э; Вадецкая 1971; Вадецкая 1986; Грязнов 1971; Грязнов 1977; Грязнов 1980; Алексеев 1973: 220; Кызласов 1975: 46; Авдусин 1967: 162).

Получившаяся археологическая совокупность выделена по чисто территориальному критерию (локализация преимущественно в пределах Минусинской котловины) с некоторым общим учётом хронологии (гунно-сарматское время), и неизвестно, совпадали ли территориальные и хронологические границы некой культурной группы с этими пределами. Выбор критериев классификации керамики произволен: в одних случаях за основу взяты несущественные детали форм (как отмечалось в разделе 3 гл. I), в других — слишком общие морфологические признаки (Грязнов 1971: 96, рис. 1). Эта произвольность предопределила итоги классификаций глиняной посуды — единственного массового материала: безразличное распределение выделенных «типов» по категориям памятников поддерживало идею о единстве, однокультурности последних. Исследователям не приходило в голову подозревать, что безразличие было всего лишь следствием произвольности, случайности критериев, не угодивших на культурноразличительные особенности материала.

Новые данные, полученные в результате работ Красноярской экспедиции Института Археологии АН СССР, настоятельно требуют объяснения. Почему, например, «в больших склепах часто оказываются фаланги (находимые в сочленении), т.е. отрезанная плюсневая часть ноги коня или барана, а в малых склепах — пяточные и таранные кости быка, также в сочленении, т.е. вырезанная из ноги быка пятка» — другая часть ноги другого животного? (см.: Грязнов 1972: 27). Если это различие в отборе видов и частей жертвенных животных отражает реальные различия в идеологии енисейских племен «таштыкской эпохи», то эти последние различия могли каким-то образом проявиться и в других категориях инвентаря. Выявление этих различий дало бы возможность распределить известные памятники по отдельным культурным комплексам.

Здесь представлена попытка решить поставленную задачу с помощью классификационных процедур. Рассматриваемый материал — таштыкская глиняная посуда из раскопок Красноярской экспедиции — представляет основные виды памятников: поселение Унюк в устье р. Сыды, грунтовые могилы на увале «Мысок» близ дер. Аешка и у бывшей дер. Новая Чёрная, а также могильник у горы Тепсей, включающий большие и малые склепы, детские могилы и поминальники. [1]

2. Методологические предпосылки. Для правильного выбора критериев классификации необходимо уяснить, какого рода сходства и различия в материале могут выявиться в ходе анализа. Применительно к глиняной посуде можно выделить три группы факторов, определяющих сходство и различие:

а) функционально-конструктивные, отражающие различие формы сосудов в зависимости от их назначения и сходство сосудов одного назначения; могут допускать вариации в достаточно широких пределах;

б) социоструктурные (семантические, «престижные»), отражающие действие социальной нормы, выработанной данным обществом, данной группой, в оппозиции к нормам иных обществ, иных групп (Виноградов 1979: 94); этот ряд факторов как правило не затрагивает признаков функционально значимых, иногда может касаться сферы тради-

(249/250)

ционной технологии и более всего влияет на признаки, не несущие утилитарной, функциональной нагрузки;

в) технологические, действующие в процессе производства изделий — от момента формирования образа будущего сосуда в сознании мастера на основе выработанной обществом социальной нормы и до получения готового изделия; они зависят от индивидуального уровня сенсомоторного развития мастера и определяют вариабельность любой серии стереотипных изделий (Виноградов 1983: 100).

Можно предполагать, что в разных археологических культурах мы найдём наборы глиняной посуды, испытавшие практически одинаковое воздействие факторов вариабельности группы «в»; найдем комплекты функциональных категорий, определяемые факторами группы «а», которые могут совпадать в разных культурах; и лишь факторы группы «б» определяют рамки вариабельности признаков, принципиально разные в разных культурах.

Чтобы выявить закономерности отбора материала живой культуры её носителями для включения в тот или иной обряд, необходимо ограничить круг рассматриваемого археологического материала рамками одной морфологической категории. Ведь мы не знаем ни конкретных закономерностей связи формы таштыкских сосудов с их назначением, ни возможностей взаимозаменяемости сосудов, конструктивно различных по форме.

Удобнее всего для анализа сосуды баночной формы: они наиболее многочисленны и встречаются во всех категориях таштыкских памятников. Для установления возможных функциональных различий в генеральной совокупности есть смысл провести её анализ по заведомо значимому признаку функционального назначения — вместимости сосуда.

Рис. 29. График распределения объёмов таштыкских баночных сосудов.

3. Контекст и функция. Представленный на рис. 29 график распределения ёмкостей показывает, что этот признак варьирует в огромных пределах — от 0, 3 до 100 и более литров. Несомненно, здесь представлено несколько функциональных категорий, но выделить их по многочисленным пикам распределения не представляется возможным.

(250/251)

Рис. 30. Графики распределения объёмов таштыкских баночных сосудов по различным категориям памятников. а — большие склепы, b — малые склепы, с — поминальники, d — грунтовые могилы, е — детские могилы, f — поселение.

(251/252)

Вот тут-то и требуется дополнительная информация, заложенная в контекстах данной культуры.

Если взглянуть на графики распределения ёмкостей банок по различным категориям таштыкских памятников (рис. 30), то вырисовывается картина, вполне объяснимая с точки зрения наших представлений о древней живой культуре в целом. По всем категориям погребальных памятников отчетливый пик в распределениях обнаруживается на значении емкости около 2 литров (это полная ёмкость сосудов до краёв, полезная ёмкость была на 15-20 % меньше). Для индивидуальных памятников (поминальников и погребений в грунтовых могилах) это единственный пик. Можно предполагать, что посуда такой вместимости была в индивидуальном пользовании таштыкцев.

Вместимость сосудов из детских могил неравномерно варьирует в пределах от 0,4 до 2 литров. Это посуда специально детская, а вариации ёмкости сосудов, видимо, отражают разницу в возрасте погребённых: от младенчества до зрелости.

В поминальниках значительная часть сосудов имеет отклонение от «индивидуальной нормы» в бóльшую сторону — до 3-4 и даже до 8-9 литров. Для поминальников — памятников индивидуальных — такое отклонение может объясняться либо стремлением родственников отобрать в пределах одной функциональной категории наиболее крупные сосуды для совершения поминального обряда, либо наличием ещё одной, пока не поддающейся выделению, функциональной категории — сосудов, предназначенных для дальней дороги (кстати, в их числе значительно чаще встречаются специфические сосуды с ушками для подвешивания).

В склепах — больших и малых — в отличие от индивидуальных памятников встречается гораздо более разнообразный набор ёмкостей сосудов. Наряду с индивидуальной посудой (около 2 литров) значительная часть сосудов имеет вместимость 20-40, а единичные экземпляры до 70 литров. Это либо сосуды для богов, либо людская посуда общего пользования. Если верно последнее, то, по представлениям таштыкцев, склеп — не просто сумма отдельных индивидуальных погребений, а комплекс, связанный с представлениями о коллективном характере отношений умерших: приношения (в отличие от грунтовой могилы и поминальника) предназначены не частным лицам (или, по крайней мере, не только частным лицам), а всей совокупности «обитателей» склепа, коллективу. Не исключено, что эта деталь погребального обряда указывает на бóльшую архаичность институтов родового строя у таштыкцев, хоронивших в склепах, по сравнению с теми, чьи погребения мы находим в грунтовых могилах.

От этой картины резко отличается распределение ёмкостей баночных сосудов в керамике с поселений. Здесь явно преобладают крупные сосуды. Около половины из них имеют ёмкость 100 и более литров. Это связано с характером археологизации глиняной посуды: во-первых, при равных физических условиях падения мелкие сосуды разбивались реже, чем крупные, во-вторых, у скотоводов, каковыми были таштыкцы, значительная часть сосудов индивидуального пользования разбивалась на стороне.

Таким образом, мы видим в числе только одной морфологической категории таштыкской глиняной посуды несколько отдельных функциональных групп. И если границы этих групп размыты, то это может быть связано с погрешностями наших измерений — ведь ёмкость многих сосудов определялась по фрагментам.

(252/253)

4. Трактовка результатов. Что даёт подобная функциональная классификация?

Во-первых, она показывает, насколько осторожно следует подходить к сопоставлению материалов поселений и погребальных памятников: их различия могут оказаться обусловленными не хронологией или локализацией, а разницей функционального назначения.

Во-вторых, классификация даёт некоторые аргументы для суждения о месте детских могил в системе погребальных памятников. Автор раскопок у горы Тепсей отнёс детские могилы ко всем склепам комплекса (Грязнов 1977: 84). Согласно другому мнению, основанному также на микродистрибутивных отношениях в могильнике, детские могилы должны связываться лишь с одним из видов малых склепов (Кызласов 1975: 41). Анализ же распределения функциональных категорий по различным погребальным памятникам показывает, что специально детская посуда имеется в малых склепах, но практически отсутствует в больших, хотя вероятность попадания её в большой склеп выше в связи с бóльшим объёмом выборки. Конечно, нельзя сбрасывать со счётов возможность того, что наличие коллективных приношений в сосудах общего пользования освобождало таштыкцев от необходимости помещать в склепы специально детские сосуды. Но если логика отбора посуды для больших и малых склепов была одинакова (а это не противоречит общепризнанному мнению о существенном сходстве в мировоззрении таштыкцев, оставивших большие и малые склепы), то отсутствие детской посуды в больших склепах надо объяснять различиями в погребальном обряде. Если группа таштыкцев, воздвигавшая малые склепы, хоронила в них и взрослых и детей, то группа, воздвигавшая большие склепы, помещала в них только взрослых покойников, а детей хоронила иначе, где-то на стороне. Это соображение побуждает связывать с большими склепами (и только с ними) близлежащие детские грунтовые могилы.

Однако функциональная классификация в данном случае не даёт возможности судить о степени сходства и различия керамической посуды больших и малых склепов, так же как и о связи тех и других с поминальниками. Очевидно, здесь требуются более тонкие аналитические процедуры и критерии, определяемые группой «а» факторов вариабельности.

5. К искомой дискретности. Сопоставляя длинный ряд всевозможных признаков глиняной посуды больших и малых склепов, можно обнаружить среди этих признаков те, которые наиболее ярко отличают оба вида комплексов друг от друга: качество теста, чистота примесей, качество обжига, доля окислительного обжига, качество обработки поверхности, характер лощения, толщина стенок и отношение её к ёмкости сосуда, отношение толщины стенок к толщине донца, утолщенность стенки на переходе её в венчик и в донце, относительные размеры донца в сравнении с общими размерами сосуда и т.д. Как видим, это оказались в первую очередь признаки технологические, что не противоречит их социальной обусловленности через традиционные формы процесса изготовления глиняной посуды.

График взаимоотношений некоторых из этих показателей (которые можно охарактеризовать количественно) в системе координат на плоскости (рис. 31а) обнаруживает дискретное различие характеристик между керамикой из больших и из малых склепов.

Остается проверить этот вывод анализом наиболее свободного от утилитарной нагрузки и потому наиболее выразительного социоструктурного признака — орнаментации. Чтобы избежать длинного описания таштыкских орнаментов, можно воспользоваться традиционной схемой клас-

(253/254)

(254/255)

Рис. 32. Распределение элементов орнаментации таштыкских баночных сосудов по категориям погребальных памятников у горы Тепсей: а — поминальники, b — большие склепы, с — малые склепы.

(255/256)

сификации таштыкских орнаментов (Кызласов 1960: 57-67), построенной в духе типологического метода Городцова (Городцов 1927). Как показывают гистограммы распределения типов орнаментации (рис. 32), всего 2 из 19 типов являются общими для сосудов из больших и из малых склепов: тип 11 (овально-ямочный) и тип 18 (линейный резной) — орнаменты весьма простые, широко распространённые у разных народов в разные исторические эпохи.

Теперь, когда достаточно чётко вырисовывается дискретное различие керамической посуды больших и малых склепов, нужно решить вопрос об отношении к ним комплекса глиняной посуды из поминальников. Прежде исследователи устанавливали связь между этими памятниками, исходя либо из дистрибутивных соображений (Грязнов 1971а: 203), либо из хронологических (Кызласов 1975: 40-41). Для решения вопроса средствами типологии достаточно на исходные схемы (рис. 31а) наложить характеристики рассматриваемого комплекса (рис. 31b). Оказалось, что глиняная посуда всех поминальников практически идентична посуде из больших (и только больших) склепов!

6. Выводы. Итак, вырисовывается облик погребального комплекса таштыкской культуры у горы Тепсей: это два больших родовых склепа, содержащие останки многих десятков взрослых людей; к этим склепам примыкают детские грунтовые могилы и многочисленные поминальники с остатками жертвенной пищи для погребённых в склепах. Малые склепы представляют совершенно особое культурное явление. Люди, погребённые в них, хотя и переживали сложный период перестройки традиционных форм культуры (что нашло отражение, например, в неустойчивости погребального обряда), однако находились в отношениях социопсихологической оппозиции к носителям таштыкской культуры больших склепов. Возможно, они жили в данном регионе в иное (хотя и весьма близкое время. Но если, согласно мнению Грязнова (Грязнов 1971: 96), памятники у горы Тепсей синхронны, необходимо будет признать сосуществование в одном регионе двух различных по культуре и, возможно, разноэтничных социальных общностей, во многих отношениях близких, но находящихся в положении взаимного противостояния. Контакт между носителями этих двух культурных общностей так же очевиден, как и их противопоставление. Что касается таких категорий памятников, как поселения и грунтовые могилы, то пока ещё недостаточно материалов для решения типологическим путём вопроса об их культурной принадлежности. Лишь в первом приближении можно судить, что поселение Унюк по облику глиняной посуды ближе к таштыкской культуре больших склепов, а грунтовые могилы — к культуре малых склепов.

[1] Материал для анализа любезно предоставлен М.П. Грязновым и Л.П. Зяблиным.

См. также: Интуитивная типология таштыкской керамики.

наверх