И.Н. Хлопин
Ещё раз о древности туркменского ковроделия.
Древнейший ворсовый (стриженый) шерстяной ковер иранского (вернее, среднеазиатского) производства был найден С.И. Руденко в 1949 г. на Алтае, в 5 Пазырыкском кургане. Он был датирован второй половиной V в. до н.э. Обрывки другого ковра происходят также с Алтая, из II Башадарского кургана, который древнее 5 Пазырыкского на целый век. Для более раннего времени изготовление ворсовых ковров допускалось чисто теоретически; место их возникновения очерчивалось очень неопределённо на Переднем Востоке.
При раскопках могильников эпохи поздней бронзы в долине реки Сумбар в Юго-Западном Туркменистане в 1972-1976 гг. были найдены оригинальные бронзовые орудия. Это были серповидно изогнутые пластины длиной 6-9 см с заточенным выпуклым краем и с отверстием в одном из концов. Эти предметы (всего их найдено 16 штук) были исключительно в женских могилах вместе с другими орудиями, предназначенными для обработки шерсти и изготовления из неё различных предметов. Это — каменные биконические пряслица (одно из них было на бронзовом стержне), парные спицы длиной 20-22 см с одним приострённым концом и крупные иглы с большим ушком для толстой нити. Кроме того, вблизи пластин в тех же погребениях находились фаянсовые цилиндрические обоймы высотой до 6 см и около 2 см в диаметре. Их поверхность покрыта насечками, а на одном из краёв есть поперечное сквозное отверстие около 2 мм в диаметре. Сочетание бронзовых пластин с комплексом находок в этих женских могилах позволило однозначно определить назначе-
(59/60)
ние таких орудий. В женских могилах ХIV-ХII вв. до н.э. были найдены древнейшие составные ковровые ножи, предназначенные только для одной операции — для обрезания ворсовой нити ковра. Их внешний вид реконструируется следующим образом. Бронзовую пластину тем краем, в котором было отверстие, вставляли в деревянную пробку в фаянсовой обойме; для надежности скрепления ножа с рукоятью в отверстие обоймы, пробки и пластины пропускали деревянную шпильку. Форма инструмента оказалась настолько технически совершенной, что сохранилась до нашего времени — применяемый ныне в туркменском ковроделии нож кесер отличается только материалом и техникой изготовления: сам нож теперь железный, а рукоять большей частью выточена на станке. Сумбарские могильники не единственное место, где были найдены ковровые ножи такой конструкции: аналогичные предметы в начале 30-х годов были обнаружены на поселении Шах-тепе на северной подгорной равнине Эльбурса. Это поселение, как и Сумбарские могильники, входило в культурную провинцию, которая в I тыс. до н.э. стала называться Гирканией. Кстати, ни на северных подгорных равнинах Копет-дага и Гиндукуша, ни на памятниках эпохи бронзы Мургабского оазиса и Среднеазиатского междуречья, не было найдено ни одного предмета, который можно было бы связать с изготовлением ворсовых ковров. Это значит, что искусство ворсового ковроделия зародилось именно в Юго-Восточном Прикаспии и оттуда распространилось по всему Востоку, также как и серая керамика, возникшая в этой же культурной провинции в IV тыс. до н.э.
Михаил Петрович Грязнов, сразу же после обнаружения указанных предметов, полностью согласился с предложенной интерпретацией и историческими выводами, которые из этого следовали. Поэтому, поскольку появились данные о ещё большей древности гирканского ковроделия, я с удовольствием посвящаю это сообщение его памяти. В 1990 г. при завершении работ на могильнике Пархай II в той же долине Сумбара было раскопано несколько катакомб с погребениями, предшествовавшими Сумбарской культуре (период ЮЗТ-II, первая половина и середина II тыс.до н.э.). В одной из них была погребена пожилая женщина, с которой были положены инструменты для работы по шерсти: два каменных пряслица от веретена и два каменных шарика с несквозными коническими отверстиями (такие предметы часто находят при раскопках поселений развитой и поздней бронзы южной земледельческой зоны.) Там же
(60/61)
был бронзовый предмет длиной 13-13,5 см, представляющий собой стержень с утолщением на одном конце и поперечным полулунным лезвием на другом. Зная, что в Сумбарских могильниках набор инструментов для работы по шерсти содержал ковровый нож, мы предположили, что найденный предмет мог быть также ковровым ножом. Такие предметы были найдены и ранее (в 30-е годы при раскопках поселения Шах-тепе; в 1978 г. в камере №45 могильника Пархай II), но только сейчас оказалось возможным предложить их интерпретацию; к тому же они происходят с той же территории, что и ковровые ножи поздней бронзы. Действительно, найденный инструмент трудно объяснить иначе, чем ковровый нож. Это — более ранняя разновидность инструмента, цельнометаллическая с лезвием, поперечным рукояти. Если сравнить оба варианта, то отчётливо видна более совершенная конструкция составного коврового ножа. Дело в том, что при работе цельнометаллическим ножом ковровщица должна была для обрезания нити делать лишнее круговое движение кистью, что больше утомляло руку; составной нож, как впрочем и современный кесер, не требует этого движения — ворсовая нить обрезается в тот момент, когда узел опускается на уже сотканное изделие, а правая рука с инструментом продолжает движение по инерции вниз не крутя кистью. Следовательно, если древность ковровых ножей может быть в настоящее время опущена в первую половину II тыс. до н.э., то можно предположить появление ковроткачества, как особой отрасли домашнего ремесла, на рубеже III и II тыс. до н.э. А здесь уже практически не остаётся места для временного разрыва между керамической орнаментацией эпохи бронзы на северной подгорной равнине Копетдага, которую, в частности, называют ковровой, и узорами туркменских ковров. Многие из них могут быть выведены из глубокой, более чем 4000-летней, древности. Это, в свою очередь, свидетельствует о непрерывном культурном развитии населения на территории всего Южного Туркменистана, о глубочайших местных корнях осёдлого туркменского населения, которое в своей этнической основе иранское, но в своё время подверглось языковой ассимиляции пришлыми тюрками с востока и религиозной ассимиляции пришлыми арабами с запада.
|