 Г.В. Длужневская
Является ли кладом «Тюхтятский клад»?
Ровно сто лет тому назад при рытье ямы в дер. Тюхтяты на правом берегу р. Казыра были найдены вместе медные золочёные и железные предметы. Комплекс известен как «Тюхтятский клад» (Евтюхова 1948; Киселёв 1949).
В Рукописном архиве ИИМК РАН хранится дело «О присылке Минусинским Музеем на разсмотрение Коммиссии древностей, приобретённых им в 1902 году», которое открывается письмом «заведывающего» Минусинским местным музеем Н. Мартьянова: «Минусинский музей имеет честь уведомить Имп. Арх. Коммиссию о том, что им отправлены казёнными посылками через Минус. Городскую Управу 4 ящиказаключающие древности, приобретённые Музеем в Минус, округе в настоящем 1902 году. Всего высылается на разсмотрение Коммиссии 39 таблиц. После минования надобности посылаемые древности, Мин. Музей покорнейше просит возвратить» (РА ИИМК. Ф. 1, д. №264/1902 г., л. 1). На полях заметка: «Фотографические снимки за 1902 г. приняты заочно. А. Спицын». (Здесь и далее при цитировании сохранены стиль и орфография документа — Г.Д.). Фотографии, сделанные фотографом ИАК И.Ф. Чистяковым, сохранились в фотоархиве (ФА ИИМК. Альбом Q 453/5, 8, 11, 13, 15). Вещи были возвращены и хранятся в Минусинском музее (инв. №№ 5747-5886, 5183-5210, 5231, 7694-7700).
В описи, сопровождающей планшеты с вещами, Н. Мартьяновым перечислены «медные золочёные украшения конской сбруи, в том числе наличники и наличники с орнаментом, медные золочёные пряжки и другие принадлежности конской сбруи, монета китайской династии Тан; железные предметы (ральники и мотыка), железные удила, стремена, принадлежности и украшения конской сбруи» (РА ИИМК. Ф. 1, д. № 264/1902 г., л. 5-6).
Л.А. Евтюхова подробно изучила клад и уточнила его состав: изделия из железа — 2 молоточка, 4 наконечника стрел, 6 гарпунов (?), 5 кинжалов (1 целый и 4 в обломках), 2 серпа, 7
(234/235)
удил, 5 стремян; 136 бронзовых сбруйных и поясных блях и пряжек. Всего 178 предметов, вместе с которыми были найдены две целых и три в обломках бронзовые китайские монеты конца IX века императора У-Цзуна. Л.А. Евтюхова высказала предположение, что в «кладе» можно видеть собрание изделий кыргызского мастера, одновременно бывшего и кузнецом, и литейщиком, и ювелиром, и спрятавшего в землю самые разнообразные образцы своего ремесла в связи с какой-нибудь «необычной причиной». Л.А. Евтюхова и C.B. Киселёв датировали клад X в. н.э. (Евтюхова 1948: 67; Киселёв 1949: 348).
Позднее Л.Р. Кызласов выделил особую археологическую культуру IX-X вв., назвав её по наиболее выразительному в художественном отношении и многочисленному комплексу — Тюхтятскому кладу— «тюхтятской». Еще раньше Л.Р. Кызласов опубликовал подробное описание курганов конца X-XII вв., исследованных в Хакасии, и предложил называть культуру, объединяющую памятники этого периода — «аскизской» (Кызласов Л. 1978, 1975).
I. Датировка. Для памятников енисейских кыргызов, исследованных на территории Тувы, мною была разработана система датировки комплексов, основанная на сравнительном анализе материалов из датированных гробниц представителей киданьской знати и изделий, обнаруженных в погребально-поминальных памятниках енисейских кыргызов IX-XII вв. Важнейшим критерием при дальнейшем определении хронологических границ групп комплексов енисейских кыргызов в Туве явилось сопряжение датированных курганов с аналогичными им по ряду признаков: типам вещей, элементам обрядности, декору и абрису отдельных предметов. Корреляция позволила выявить, что изделия тюхтятского облика абсолютно преобладают в памятниках середины Х- середины XI в.; первые предметы аскизского облика появляются во второй половине Х в.; в комплексах XI-XII вв. встречаются отдельные вещи тюхтятского облика, но преобладающими становятся аскизские изделия (Длужневская 1990, 1994).
Попробуем взглянуть на «Тюхтятский клад», наиболее представительный комплекс с художественными изделиями тюхтятского облика, обнаруженный в Минусинской котловине, учитывая разработки по датировке кыргызских памятников в Туве.
(235/236)
A) Предметы снаряжения коня — петельчатые и пластинчатые стремена; двухкольчатые удила с витыми грызлами. Из семи экземпляров три с «S»-видными скобчатыми псалиями. Подпружная пряжка с язычком на вертлюге. Бронзовая бляха-решма «с бубенчиком». Наиболее вероятно, что предметы конского снаряжения были изготовлены и существовали в 950-1050 гг.
Б) Предметы вооружения — железные плоские наконечники стрел и 5 черешковых кинжалов с продольным ребром. Наконечники стрел имеют широкую дату — 925-1150 гг., тогда как кинжалы датируются 850-975 гг. (аналог в кург. 30 мог. Калбак-Шат). В целом, датировка предметов вооружения укладывается в рамки 950-1050 гг.
B) Бытовые предметы — «ральники и мотыка». Скорее всего, это топоры-тёсла, датируемые второй половиной X в. Предметы, названные «гарпунами», и молоточки в памятниках Тувы IX-XII вв. не встречены. Датировка железных серпов затруднительна.
Г) 106 предметов «приклада», то есть пряжки, сбруйные и поясные бляхи, Т-образные соединители ремней и обоймы. Абсолютно бесспорно подразделить изделия, найденные «при рытье ямы», а также в погребениях по обряду трупосожжения, на принадлежащие к поясным или сбруйным — почти невозможно.
Пряжки — железная округлая с пластинчатой рамкой; бронзовые и железные пряжки с овальными рамками на гладких (неорнаментированных) или орнаментированных щитках.
Многочисленные и разнообразные бронзовые украшения, иногда с позолотой, орнаментированные и гладкие, являются накладными, то есть прикреплявшимися на ремень при помощи шпеньков.
Бляхи с прорезью — подквадратные; мелкие сердцевидные с круглым отверстием, сердцевидные с изображением трилистника; крупная орнаментированная сердцевидная бляха, прямоугольное отверстие в которой было сделано после её изготовления.
Бляхи без прорези — мелкие сердцевидные гладкие и с изображением трилистника, стилизованного цветка; бляхи с изображением «пламенеющей жемчужины», четырёхлепесткового цветка или «жгутика». Мелкие наконечники с растительным орнаментом. Наконечники с «прогибом» верхнего края имеют широкую дату; к концу периода изготавливались из железа, стилизованный орнамент наносился серебром — 950-1075 гг. (ана-
(236/237)
лог в мог. Улуг-Бюк, кург. 1). Бляшки в виде четырёхлепесткового цветка и оригинальные с «перевязью и хвостом».
Сбруйные накладные бляхи и наконечники, орнаментированные «висящей кистью» или гирляндой из трех цветков. Девять позолоченных наконечников с растительными мотивами, помещенными в отдельные ячейки, и наконечник «с висящими плодами». Три железных наконечника с растительным орнаментом с остатками серебра, слегка различающиеся по форме и орнаменту. Семь бронзовых Т-образных соединителей ремней с «висящей кистью» и два бронзовых позолоченных предмета, у которых, как кажется, отломана третья лопасть. Датировка блях и наконечников, украшавших пояса или ремни сбруи, лежит в пределах 950-1075 гг.
Обоймы — широкая и узкие с растительным орнаментом на лицевой стороне (3 экз.) и без орнамента (4 экз.). Обоймы из клада датируются 950-1025 гг.
Наиболее близкие и многочисленные аналоги предметам из дер. Тюхтяты происходят из погребально-поминальных комплексов, исследованных в Центральной и Западной Туве (Грач, Савинов, Длужневская 1998: 52-63) — могильник Тора-Тал-Арты в долине р. Хемчик (Нечаева 1966: 37 и др.), Аймырлыг II и III близ устья р. Чаа-Холь (Овчинникова, Длужневская 2000), Эйлиг-Хем III на правом берегу Улуг-Хема (Грач, Савинов, Длужневская 1998), Бай-Булун, Шанчиг в низовьях р. Элегест (Кызласов Л. 1969), Дагылганныг в долине р. Каа-Хем (Маннай-оол 1968: 322-328). Они включают погребения с преобладанием в сопроводительном инвентаре изделий тюхтятского облика и могут быть датированы 950-1050 гг.
Кроме перечисленных выше в кладе присутствуют изделия из железа, которые нарушают относительную целостность комплекса — два железных подвесных наконечника, фрагмент начельника на пластине и несколько фрагментов железных удлинённых блях или пластин с крепёжным приспособлением. Один из наконечников, накладная пластина второго и начельник орнаментированы, точнее, для крепления серебряной фольги поверхность покрыта сплошной крестообразной насечкой и чешуйчатым орнаментом. Крепёжные приспособления (колечко, крючок или «рыбий хвост») не сохранились, но такие сложносоставные предметы появляются не ранее 975 г. и существуют, по крайней мере, до 1150 г. Аналоги изделиям обнару-
(237/238)
жены на мог. Эйлиг-Хем III, кург. 1, 3; Чинге II, кург. 14, Алдыы-Бель I, кург. 1 и Малиновка, кург. 1 (Кызласов Л. 1969: рис.43, 44]. За исключением мог. Малиновка, суммарная датировка комплексов — 975-1050 гг. Кург. 1 мог. Малиновка — более поздний памятник— 1025-1150 гг. И.Л. Кызласов датирует эти памятники концом Х — началом XI в. и серединой XI — началом XII в. (Кызласов И. 1983: 71-73).
Таким образом, датировка изделий, составляющих Тюхтятский клад, лежит в пределах 925-1150 (+50) гг. Время бытования черешковых кинжалов (850-975 гг.) не противоречит общей датировке, также как и присутствие монет конца IX в., которые оказались на Среднем Енисее не ранее X века. В любом случае монеты указывают только terminus post quem. Учитывая даты предметов аскизского облика, а также то, что аналогии обнаружены в наиболее поздних памятниках с изделиями тюхтятского облика, можно предположить, что предметы из Тюхтятского клада датируются второй половиной X — первой половиной XI в. н.э., тогда как сам клад оказался в земле, скорее всего, в середине или даже во второй половине XI века.
II. Интерпретация. Необычный набор инвентаря позволяет высказать суждение, что Тюхтятский «клад» кладом не является. Кроме того, что все предметы были найдены вместе при рытье ямы, других сведений об обстоятельствах находки не имеется.
Можно полагать, что 136 предметов образовывали пять комплектов украшений сбруи: три с декором в виде «висящей кисти», аналогичным представленным на изделиях из мог. Тора-Тал-Арты, кург. 11 и комплекса-клада мог. Аймырлыг II; четвёртый — с наконечниками «с гирляндами из трёх цветков» (аналогичны найденным в мог. Бай-Булун, кург. 21), пятый — с наконечниками с растительными мотивами, помещенными в отдельные ячейки.
Мелкие бляшки и наконечники с растительными мотивами, по-видимому, являются украшениями наборных поясов. Предположительно, один с декором со «жгутиками» и растительными завитками, второй — с бляшками с «пламенеющей жемчужиной», третий — с бляшками без орнамента и четвертый — с трилистниками на бляшках разных форм. К какому набору относятся бляхи с «перевязью и хвостом», аналогии которым в Туве
(238/239)
имеются только в комплексе Дагылганныг, кург. 1, яма 2, сказать трудно, также как и настаивать на том, что поясные наборы были именно такими.
Прекрасная сохранность изделий и их набор, с одной стороны, ни в коей мере не напоминают «затайку» кузнеца, литейщика или ювелира; с другой, — не позволяют с полной уверенностью утверждать, что они являются сопроводительным инвентарём коллективного погребения по обряду трупосожжения, характерного для енисейских кыргызов IX-XII вв. н.э. На кальцинированные кости при рытье ямы, если таковые были, естественно не обратили внимания, также как и на сооружение. Тем не менее, количество изделий подсказывает, что они принадлежали не одному, а, по крайней мере, пяти воинам, погребённым на правом берегу Казыра. С ними были захоронены пять или семь коней. Аналогичная ситуация обнаружена, например, на могильнике Эйлиг-Хем III, кург. 1 (Грач, Савинов, Длужневская 1998: 20).
С моей точки зрения, имеется достаточно оснований, чтобы считать известный «Тюхтятский клад» коллективным погребением по обряду трупосожжения, совершённым на берегу Казыра в XI веке н.э., предпочтительно — во второй его половине. Скорее всего, погребение в с. Тюхтяты оставлено группой енисейских кыргызов, вернувшихся в самом конце X или начале XI века из Тувы западными проходами через Саяны.
Учитывая, что в одном и том же комплексе присутствуют разновременные предметы — тюхтятского и аскизского обликов — имеется основание уточнить его датировку: вторая половина X — первая половина XI века.
Таким образом, памятник, вошедший в науку как Тюхтятский клад, относится к переломному моменту истории енисейских кыргызов, периоду формирования нового этапа культуры, для которого характерно сосуществование в одних комплексах старых и новых элементов. Основное содержание тюхтятской культуры определяется её положением на грани двух эпох — завершения истории средневековых кыргызов и наступления раннемонгольского времени.
|