 А.В. Давыдова
Иволгинский археологический комплекс.
Том 1: Иволгинское городище.
// СПб: Фонд «АзиатИКА». 1995. 97 с.+188 табл.+вклейка.
ISBN 5-88066-001-Х
Введение.
В конце III в. до н.э. в степях Центральной Азии сформировался союз племён, возглавленный племенами сюнну (хунну). В короткое время они подчинили своих соседей, захватив обширную территорию Монголии, Забайкалья, Тувы, Северного Китая. В течение более чем двух столетий сюнну самовластно решали судьбу обитавших здесь народов, оставив неизгладимый след в их истории. В эпоху сюнну было создано первое политическое образование, послужившее прообразом для более поздних кочевых государств (тюрки, монголы). Отдельные элементы культуры сюнну получили широкое распространение — они проникли в Южную Сибирь, Среднюю Азию и далее на запад до Восточной Европы. Важность и актуальность исследования сюннуской истории и культуры не вызывает сомнений.
Начало изучения сюнну было положено на рубеже н.э. Сыма Цянем, а в европейской науке французскими миссионерами в первой половине XVIII века. К настоящему времени литература вопроса стала чрезвычайно обширной, включающей сотни книг и статей. Однако на протяжении двух столетий она основывалась исключительно на толковании одних письменных источников, бесспорно важных, но всё же не дающих всесторонней характеристики общества сюнну. Долгое время внимание учёных привлекали, главным образом, политические события истории сюнну. Ни один из них не анализировал проблемы хозяйства в сюннуском обществе, вопросы материальной культуры. Во многом это было обусловлено ограниченностью и спецификой письменных источников о сюнну. Существенно расширить круг источников могли лишь археологические материалы, которые, естественно, следовало искать на территории, заселённой сюнну в течение нескольких столетий.
Из письменных источников достаточно чётко был известен регион обитания сюнну — степи Монголии. Забайкалья и Северного Китая. Столь же определенно эти источники указывали на конец III в. до н.э. — I в. н.э. как время существования их военно-политического союза. Когда археологи открыли на этой территории ряд могильных памятников, связанных между собой культурным единством и хорошо определяемых временем II в. до н.э. — I в. н.э., то их совершенно справедливо стали отождествлять с памятниками материальной культуры легендарных сюнну.
Честь открытия этих памятников принадлежит врачу, антропологу и краеведу, правителю дел Кяхтинского музея Ю.Д. Талько-Гринцевичу. В конце XIX — начале XX вв. в заросших лесом глухих падях и на песчаных выдувах в долине Селенги и на её притоках он обнаружил многочисленные могильники, часть которых правильно была определена им как сюннуские. Благодаря работам
(5/6)
Ю.Д. Талько-Гринцевича и его коллег в начале нашего века был накоплен значительный материал по сюннуской археологии, до сих пор сохраняющий своё научное значение.
В 1924 г. первые археологические материалы по сюннуским могильникам были существенно дополнены сенсационными раскопками княжеских захоронений рубежа н.э., открытыми экспедицией русского путешественника П.К. Козлова в местности Ноин-Ула в Северной Монголии (Козлов, 1925; Trever, 1932).
Исследования в Ноин-Уле привлекли широкое внимание к сюннуским памятникам и возродили интерес к истории этого древнего кочевого народа. За ними последовали работы Г.П. Сосновского, который в 1928-1929 гг раскопал ряд могил в Ильмовой пади и пришёл к выводу об одновременности захоронений сюнну в Ильмовой пади и Ноин-Уле, с одним и тем же обрядом погребения, подтверждающим сведения древних летописей о похоронном ритуале сюнну (Сосновский, 1946). Раскопки памятников сюнну после многолетнего перерыва возобновились в 40-е годы и с разной степенью интенсивности ведутся и поныне в России, Монголии и Северном Китае (Эрдейи, 1962; Сэр-Оджав, 1971; Киселёв, 1947; он же, 1957; он же, 1959).
Письменные источники характеризуют сюнну как кочевников, занятых, преимущественно, скотоводством: вся их жизнь была связана с выпасом стад, содержавшихся в течение круглого года на подножном корму (Таскин, 1968: 34).
Но по мере накопления источников по истории и культуре сюнну умножались и усложнялись те проблемы, которые были связаны с их ролью в истории Центральной Азии. Одним из наиболее важных и сложных аспектов истории не только сюнну, но и других народов этого региона является вопрос о путях развития кочевого хозяйства и о взаимоотношениях кочевников и земледельцев. Центральную Азию не без известных оснований считали областью безраздельного господства кочевничества на протяжении столетий. Эта традиционная точка зрения отрицала какую бы то ни было роль земледелия в хозяйстве кочевых народов. Новые археологические исследования позволили накопить большой материал, позволяющий внести определённые коррективы в укоренившиеся представления о Центральной Азии как о зоне исключительно кочевого скотоводства. В настоящее время очевидно, что скотоводство, составлявшее основу хозяйства населения Центральной Азии, бесспорно сочеталось здесь с осёдлостью и земледелием. Эти отрасли были важным фактором в сложении культуры центральноазиатских народов.
Памятники осёдлого населения эпохи сюнну представлены укреплёнными городищами и открытыми поселениями. Более двух десятков таких памятников известны сейчас на территории Монголии (Киселёв, 1947; он же, 1957; он же, 1959) и России (в Забайкалье). Однако, широкие систематические исследования проводились только на Иволгинском городище и в меньшей степени на поселении у села Дурёны. Таким образом, Иволгинское городище является уникальным памятником, материалы которого позволяют наиболее полно охарактеризовать культуру осёдлых сюнну.
Первым исследователем, осмотревшим в 1927 г. Иволгинское городище, был В.В. Попов, который производил разведки совместно с В.П. Дуненко и А.Ф. Кобылкиным. Перу В.В. Попова принадлежат и первые строки об этом памятнике, который он, однако, не считал сюннуским (Отчёт о деятельности... 1929: 45-46).
Открытие замечательных курганов в Ноин-Уле, как уже упоминалось, привело к значительному оживлению интереса к памятникам Забайкалья. Стало ясно, какие перспективы перед учёными открывают археологические материалы этого района. В 1928-1929 гг. Монгольская Комиссия АН СССР по инициативе Бурят-Монгольского научного общества организовала археологические работы на территории Бурят-Монгольской АССР под руководством Г.П. Сосновского с целью обследования долины р. Селенги.
С именем Г.П. Сосновского связан целый этап исследований археологических памятников Забайкалья. Г.П. Сосновскому принадлежит ряд работ, как опубликованных, так и неизданных, в которых он обобщил результаты своих полевых исследований, а также подверг анализу материалы
(6/7)
Ю.Д. Талько-Гринцевича и Г.Ф. Дебеца (поселение у села Дурёны). Во время экспедиции 1928-1929 гг. Г.П. Сосновский впервые приступил к раскопкам Иволгинского городища, где им было исследовано три жилища типа полуземлянок (Сосновский, 1934). Анализируя материалы этого поселения, а также поселения у с. Дурёны, Г.П. Сосновский пришёл к выводу о полукочевом укладе хозяйства сюнну (Сосновский, 1947). Этот вывод обстоятельно изложен им в ряде неопубликованных работ и в особенности в большой рукописи «Гуннские памятники Забайкалья» (Архив ИИМК РАН, ф. 42, д. 219, 233). В ней систематизированы все материалы, накопленные к тому времени рядом исследователей. К сожалению, эта работа до сих пор не издана.
Археологические исследования сюннуских памятников Забайкалья были продолжены лишь после значительного перерыва.
В 1949 г. по инициативе А.П. Окладникова в составе Бурят-Монгольской археологической экспедиции Бурят-Монгольского Научно-Исследовательского Института Культуры и ИИМК СССР был организован Иволгинский отряд под руководством В.П. Шилова, который в 1949-1950 гг. предпринял первые большие раскопки Иволгинского городища, заложив там 18 раскопов. Отряд исследовал остатки железоплавильной мастерской и 22 жилища, в том числе и большое, принадлежавшее правителю поселения. Материалы раскопок существенным образом пополнили картину, нарисованную Г.П. Сосновским. Они показали, что это было поселение с развитым хозяйством (скотоводством, земледелием) и различными ремёслами: кузнечным, гончарным, косторезным и др. (Давыдова и Шилов, 1952; они же, 1953; Давыдова, 1956; Окладников, 1951; он же, 1952; он же, 1954).
Однако методика раскопок не соответствовала той, которая необходима для исследования поселений. Руководство экспедиции, считая Иволгинское городище военным форпостом сюнну, полагало, что на памятнике отсутствует сплошной культурный слой. Его распространение считалось локальным, приуроченным только к местоположению жилых комплексов. При подобной посылке раскопки памятника отдельными выборочными участками представлялись единственно правильным.
В 1955 г. после четырёхлетнего перерыва Бурят-Монгольская Археологическая экспедиция Бурят-Монгольского Научно-Исследовательского Института Культуры возобновила раскопки на Иволгинском городище под руководством автора этой работы. В 1955-1956 гг. располагая весьма небольшими средствами, отряд смог заложить ещё семь раскопов, на которых было открыто два жилища и яма-канава длиной более 29 м. (Давыдова, 1956Б; она же, 1957; она же, 1959). Раскопки этих двух лет, хотя и не дали большого вещественного материала, но (что весьма существенно) выявили сплошной культурный слой и за пределами жилых сооружений. Тем самым стала очевидной ошибочность применяемой ранее методики выборочных раскопок и необходимость исследования памятника большими площадями.
Начиная с 1958 г. методика работ на городище была принципиально изменена. При полной поддержке руководства БМ НИИК в лице его директора Ц.Б. Цыдендамбаева работы были спланированы с расчётом на полное изучение всей площади городища в течение ряда лет. Выполнение этой задачи позволило бы получить представление о характере всего поселения, а не только об отдельных его участках. На пути к этой цели в течение четырех полевых сезонов (1958-1959, 1961-1962 гг.) был сделан первый шаг — в юго-западной части городища полностью исследован участок более 6500 кв.м (табл. 2, 3) (Давыдова, 1960; она же, 1968; она же, 1985 [в библиографии нет]).
К сожалению, перспективный план работ по полному исследованию Иволгинского городища не был доведён до конца — смена руководства БК НИИ в 1960 г. привела к отказу от выполнения намеченных планов монографического исследования памятника. Лишь спустя 22 года по инициативе Министерства культуры Бурятской АССР (зам. министра А.М. Герштейн) в 1974 г. был проведен ещё один сезон раскопок этого памятника под руководством автора. В 1987-88 гг. в связи с предполагаемой музеефикацией памятника экспедицией Научно-Производственного Бюро охраны памятников Министерства культуры Республики Бурятия и ЛОИА АН СССР были проведены исследования участка оборонительных сооружений на южной линии укреплений (руководитель С.С. Миняев).
(7/8)
В целом в течение сезонов 1949-1950, 1955-1956, 1958-59, 1961-62 и 1974 гг. на городище была вскрыта площадь в 7000 кв.м, исследовано 51 жилище и сотни хозяйственных ям, выявлена сложная система планировки памятника, получен огромный вещественный материал, характеризующий культуру осёдлых сюнну. Аналогичные по масштабу и систематичности работы не проводились ни на одном из других известных поселений сюнну, трудно ожидать таких работ и в ближайшие годы. Несмотря на широкую известность и эталонное значение этого памятника, его материалы были изданы выборочно и далеко не с той полнотой, которой они заслуживают. Полностью подготовленные к печати материалы Иволгинского городища несколько раз сдавались в издательство 1, [сноска: 1) В 1963 г. в издательство АН СССР; в 1968-69 гг. в серии МИА СССР № 153 и в 1972 г. издательстве АН Монголии.] но по независящим от автора причинам публикация материалов в то время не состоялась. По-прежнему актуальной является необходимость их полного издания, поскольку аналогичной коллекции из поселений сюнну не имеется. Настоящая работа является полной публикацией материалов уникального памятника, необходимость которой давно назрела.
Автор старался использовать в работе материалы всех работ на Иволгинском городище. К сожалению, в музейных коллекциях не удалось обнаружить значительную часть материалов из раскопок Г.П. Сосновского и раскопок экспедиции 1949-1950 гг., данные о них неполностью представлены и в архивах. Сохранившиеся материалы раскопок 1949-1950 гг. хранятся в двух местах: часть керамики была сдана в Улан-Удэнский краеведческий музей, незначительная часть коллекции хранятся в Государственном Эрмитаже. Все доступные материалы из раскопок этих лет полностью приводятся в данной публикации на таблицах 7; 8-39; 121; 176. Все материалы из раскопок 1955, 1956, 1958, 1959, 1961, 1962, 1974 гг. хранятся в Государственном Эрмитаже, часть материалов из раскопок 1974 г. была сдана в музей этнографии народов Забайкалья (Улан-Удэ).
Настоящая работа могла быть выполнена только благодаря участию в ней коллектива работников разных специальностей. Исследование антропологического материала выполнено И.И. Гохманом, палеозоологического — В.И. Бибиковой, В.Е. Гаррутом, К.В. Юрьевым. Минералогические определения сделаны сотрудником кафедры минералогии ЛГУ Г.А. Ильинским. Научные сотрудники Института растениеводства (Ленинград) М.М. Якубцинер и А.Я. Трофимовская произвели определение зёрен ячменя, проса и пшеницы, обнаруженных при раскопках. Вся трудоёмкая работа по изготовлению иллюстраций выполнена Л.С. Кухаревой и частично автором. Значительная часть чертежей подготовлена В.М. Нулиным. Наиболее сложные фотоработы производились в фотолаборатории ЛОИА АН СССР М.Г. Агоронян и М.В. Казанковой.
В течение всех полевых сезонов Иволгинский отряд получал повседневную помощь со стороны руководства Бурятского комплексного Научно-исследовательского Института — А.К. Золотоева, Г.Н. Румянцева, Ц.Б. Цыдендамбаева.
Всем названным лицам, содействовавшим настоящей работе, автор приносит глубокую благодарность, ибо без их труда и поддержки интереснейшие материалы Иволгинского городища вряд ли бы могли быть обработаны.
Особую благодарность автор приносит студентам Улан-Удэнского пединститута и кафедры археологии Ленинградского Государственного Университета, которые в течение всех полевых сезонов самоотверженно трудились на городище. Их усилиями были осуществлены не только все земляные работы, но и расчистка многочисленных жилых и хозяйственных сооружений. Автор благодарен также сотрудникам кафедры археологии Ленинградского Университета, ЛО ИА АН СССР, ЛО ИЭ и Государственного Эрмитажа, в 60-80 гг. принимавших участие в обсуждении рукописи и прилагавших месте с автором усилия для её опубликования.
|