П.П. Азбелев
Пазырыкские татуировки
как художественное свидетельство
древних войн и бракосочетаний.
См. также на academia.edu.
[См. также более подробную статью.]
Пазырыкская культура Горного Алтая (вторая половина I тыс. до н.э.) знаменита хорошей сохранностью органических материалов, не истлевших благодаря подкурганной мерзлоте. Среди дошедших до нас памятников особое место занимают древнейшие татуировки в зверином стиле, найденные на мумиях семи человек из пяти погребений. Находок мало, но они поддаются первичной систематизации: можно говорить об устойчивых мужском и женском наборах изображений. [илл. 5]
[ Добавление веб-версии: ]
Татуировки сохранились на мумифицированных останках из Второго и Пятого курганов Пазырыкского могильника (в обоих случаях мужчина и женщина) [илл. 1, 3, 4], из кург. 1 могильника Ак-Алаха-3 (женщина), из кург. 3 могильника Верх-Кальджин-2 (мужчина), и из кург. 1 могильника Олон-Курин-Гол-10 в Северо-Западной Монголии (мужчина) [илл. 2]. В последнем случае рисунок крайне фрагментарен и не реконструируется, но в остальных — «читаются» как сами изображённые фигуры, так и образуемые ими композиции. Во всех случаях фигуративные изображения выполнены в зверином стиле.
Основные мужские татуировки размещались: 1) на левой стороне груди с заходом на спину — барс или фантастический хищник [илл. 6]; 2) на руках от плеча до кисти — так называемые копытные грифоны, лошади и др., всегда в «жертвенной» позе, то есть с вывернутым крупом [илл. 7]; 3) на голени — вереницы бегущих горных козлов [илл. 8].
Сюжеты татуировок соотносятся с ролью несущих их частей тела. Приуроченность крупных изображений хищников к области сердца заставляет вспомнить о том, что именно сердце часто считают вместилищем отваги, ярости и других качеств, у многих народов связываемых с крупными хищниками. Бьющиеся в агонии копытные — образ побеждённого или жертвы — на руках, которыми люди совершают жертвоприношения, воюют и охотятся. На ногах, которые должны быть быстры и выносливы, — бегущие травоядные из числа самых быстрых и выносливых. Всё это — обычное использование звериного стиля как средства магического воздействия на несущий изображение объект.
Рисунок рыбы на ноге, внизу, согласуется с принадлежностью рыб к нижнему миру кочевнической вселенной и, может быть, отражает некий космологический аспект звериного стиля; впрочем, в виде рыбы исполнены и пазырыкские деревянные поножи из Первого Туэктинского кургана, так что этот рисунок, возможно, играл и какую-то защитную роль.
Особое явление — образ копытного грифона. Кочевники западных степей не знали этой химеры, но в памятниках Северного Китая и Монголии изображения копытных грифонов нередки, что свидетельствует о неких контактах. Существенно при этом, что на пазырыкских изображениях такие грифоны предстают в «жертвенной» позе [илл. 9], тогда как на юге и юго-востоке их изображали в самых разных позах и композициях [илл. 10]. Пазырыкские изображения явно вторичны; предположу, что алтайские кочевники, отводя связанному с соседями чудовищу непременно роль жертвы, не только знали «хозяев» этого образа, но и враждовали и воевали с ними. То, что воплощавшие такую идею изображения неустранимо наносились на тело, говорит о глубокой укоренённости и даже, возможно, сакрализованности этой вражды. Тем интереснее исчезновение этого образа спустя полвека, отделяющие Второй Пазырыкский курган от позднейшего Пятого, где на руке вождя бьются в агонии уже не копытные грифоны, а кони. В какой-то момент истории пазырыкцев направление их внешних связей изменилось, и это отразилось в бестиарии мужских татуировок.
Женские татуировки имели как черты сходства с мужскими, так и отличия от них. Самое яркое — сцены терзания, отсутствующие у мужчин [илл. 11]. Аналогии композиции из хищников, окруживших терзаемых копытных [илл. 12], есть к западу от Алтая — на пряжках и украшениях с исходным сюжетом: жертва в кольце из трёх хищников [илл. 13]. Татуированная сцена явно вторична, искажена ради заполнения рисунком всего предплечья — в частности, вместо одной жертвы в центре круга хищников показаны два. Отразившееся здесь направление связей согласуется как с западными аналогиями находкам из Пятого Пазырыкского кургана, так и с найденными в нём импортами [илл. 14]. Видимо, погребённая здесь женщина была родом из Восточного Казахстана или Юго-Западной Сибири. Она появилась на Алтае, скорее всего, вследствие замужества, связанного с усилением западных связей культуры — похоже, в ущерб сношениям с юго-восточными соседями. Таким образом, не исключено, что пазырыкские татуировки не только донесли до нас серию художественных образов и сюжетов звериного стиля, но и запечатлели систему контактов пазырыкской культуры и их динамику в IV-III вв. до н.э.
Вполне вероятно, дальнейшее изучение аналогий и хронологического соотношения памятников позволит выяснить, отголоски каких событий того времени отражены в татуировках — от древнейших китайско-кочевнических войн до греко-македонской экспансии.
Ключевые слова: Пазырыкские курганы; татуировки.
Pavel Azbelev
Pazyryk Tattoos as an Artistic Testimony of Ancient Wars and Marriages. ^
The Pazyryk culture of the Altai Mountains (second half of the 1st millennium ВСЕ) is famous for its well-preserved organic materials which survived due to the permafrost beneath the barrows. Of all the extant objects that come from five burials, the oldest tattoos in animal style, found on seven human mummies, attract special interest. Finds of this kind were rather few, but they allow
(29/30)
us to propose certain preliminary systematization: it is possible to distinguish sustainable sets of images different for males and females.
The main male tattoos were located: 1) on the chests left side developing towards the back — a panther or a fantastic predator are pricked; 2) on both arms from shoulders to wrists are the so-called hoofed griffins, horses, etc. shown in a “victimized position”, i.e. with hindquarters twisted; 3) on shins processions of running ibexes. Meaning of a tattoo correlates to the role a body part where it is pricked on played in persons life. Large images of predators placed closer to the heart make us recall that it is heart that is often considered to be the seat of courage, rage, and other characteristics by many folks associated with large predators. Ungulates shown in agony as defeated animals or victims are placed on forearms — it is with their hands that people fight, hunt, and make sacrifices. On legs, which are to be fast and strong, there are running herbivore animals chosen from among the most fast and hardy. All this is common for animal style as a magic mascot influencing a carrier of a certain image.
An image of a hoofed griffin is quite a special phenomenon. Nomads of the Western steppes did not know this Chimera, but in the monuments originating from Northern China and Mongolia images of hoofed griffins are not rare. This is an evidence of certain contacts, and the Pazyryk images of these griffins are shown in the “victimized” position, while in the South and South-East they are depicted in quite different poses and compositions. It is clear that the Pazyryk images are imitative; the Altai nomads should have associated the image of this monster with their neighbours endowing it with the idea of victim, and not only they knew the “owners” of the image, but also feuded and fought with them. The fact that the images which played such a role were irremovably applied to the body, points to the deep roots and, perhaps, even sacred character of this feud. Thus, it seems important that half a century later hoofed griffins disappear from the Pazyryk tattoos, and unlike tattoos from the Second Pazyryk barrow those from the Fifth one show horses writhing in agony on the chieftain’s hand. At a certain moment in Pazyryk peoples history their foreign relations changed their vector, and the change found its place in the tattoo bestiary.
Women’s tattoos had similarities with men’s ones, but also differed from them. Men’s tattoos lack the most vivid scenes with predators attacking ungulates. Analogies to the composition with predators surrounding tortured ungulates are found to the west of the Altai Mountains: belt buckles and other items show the initial story — a victim encircled by three predators. It is clear that the scene on the tattoo is unoriginal, and is distorted to cover the entire forearm. For instance, there are two victims instead of one in the centre of the predators’ circle. Communicative vector which is reflected here corresponds with the Western analogies to the finds and imported items from the Fifth Pazyryk barrow. Perhaps, the woman buried there was born in Eastern Kazakhstan or in South-West of Siberia. Most likely, she arrived to the Altai via marriage dependent upon the strengthening ties of the Pazyryk culture and the West — it seems, to the detriment of connections with South-Eastern neighbours. Thus, it is possible that the Pazyryk tattoos not only present a series of images and subjects in Animal style, but also depict a system of the Pazyryk culture’s contacts, and their dynamics in the 4th-3rd centuries ВСЕ.
It seems likely that the further study of analogies and chronological correlation of finds will help us to find out what events are echoed in tattoos — from ancient nomadic wars against China to the Graeco-Macedonian expansion.
Keywords: the Pazyryk barrows; tattoos.
Иллюстрации, показанные на выступлении. ^
|
