главная страница / библиотека / обновления библиотеки / оглавление книги
М.И. АртамоновИстория хазар.// Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1962. 523 с.Под редакцией и с примечаниями Л.Н. Гумилёва.8. Тюркюто-хазары в Закавказье.
После неудачной попытки сокрушения Ирана совместными усилиями Византии и Тюркютского каганата в 589 г., в которой приняли участие и хазары, о последних больше ничего не слышно около 35 лет. Ни Византии, ни Ирану, ни тюркютам в это время было не до хазар. Тяжёлая война с Китаем, восстание телесцев, распадение государства на независимые части, междуусобицы — всё это сильно ослабило тюркютов и отвлекло их внимание от запада. [1] Восстание победителя Шабе при Герате Бахрама Чубина и бегство шаха Хосроя II Парвиза в Византию вызвало вмешательство последней в иранские дела. В награду за помощь в восстановлении на троне шахов Ирана Хосрой Парвиз передал Византии все области, из-за которых шла война между этими государствами. Во власти Византии оказалось всё западное Закавказье от Ванского озера и Двина до Тбилиси. Но и Византия недолго торжествовала. Взбунтовавшееся войско, опираясь на народное движение, свергло Маврикия и возвело в императоры сотника Фоку (602 г.). Однако недовольство и беспорядки не прекратились; к внутренним затруднениям прибавились внешние. Хосрой Парвиз, обязанный Маврикию победой над Бахрамом Чубином, в свою очередь выступил против узурпатора Фоки и начал завоевание византийских провинций. [2]
Восстание кушан в тылу Ирана [3] в 603 г. [*] лишь ненадолго затормозило наступление Ирана. Так как вся иранская армия была сконцентрирована на византийской границе, Хосрой Парвиз поручил борьбу с кушанами армянским нахарарам с Смбатом Багратуни во главе. Неожиданным нападением Смбат разбил кушан, но на помощь к ним явились тюркюты под начальством «Джембуху». [4] Это армянское искажение тюркского титула «ябгу» (джабгу, по-китайски — шеху). Тюркюты наголову разбили Смбата Багратуни и опустошили Иран до Рея и Испагании. [5] Однако они скоро ушли, не развивая успеха, так как внутренние дела в Тюркютском каганате не позволяли надолго отвлекаться новыми завоеваниями. Смбат Багратуни снова бросился на кушан и, хотя покорить их ему не удалось, закрепил границу Ирана с восточной стороны. [6]
Наступление Ирана на Византию развивалось успешно, и когда в 610 г. престол империи захватил ставленник византийской аристократии Ираклий, положение не изменилось. В 611 г. пала Антиохия, в 614 г. Иерусалим, в 619 г. Александрия; персы достигли Босфора и взяли Халкедон; в 622 г. они заняли о. Родос и Анкиру в Малой Азии. [7] Активизировались и западные враги Византийской империи: в 617 г. авары во главе многочисленных отрядов кутригур и славян подступали к самому Константинополю. Последние средства имперской казны были израсходованы на то, чтобы от них откупиться. [8] Империя оказалась на краю гибели, но она нашла ещё в себе силы, чтобы не только выстоять, но и восторжествовать над своими врагами.
Находясь, казалось бы, в безвыходном положении, император Ираклий решился на отчаянную меру — с целью дезорганизовать врага и отвлечь его внимание от центра империи, он предпринял диверсию в глубокий тыл Ирана. В этих операциях он проявил крупный талант полководца и мудрую предусмотрительность незаурядного политика. [9]
В 622 г. император Ираклий, оставив столицу на попечение своего сына и сената, направился в Каппадокию, где и нанёс персам тяжёлое поражение. Перезимовав в Понте, он в 623 г. вторгся в Армению и разгромил Двин. Такая же судьба постигла Нахчаван. Неожиданно для персов перейдя Аракс, войско Ираклия проникло в Атропатену [10] и пошло к столице этой области Гандзаку. Город был взят штурмом, находившийся там храм огня разрушен. Оправившись от паники, вызванной неожиданным нападением, шаханшах стянул силы и стал теснить войско Ираклия. Пришлось отступать. Двинувшись на север, Ираклий вторгся в Албанию и захватил столицу этой страны Партав, где и перезимовал. В 624 г. война продолжалась в Албании и Персидской Армении. Персы собрали крупные силы, но и Ираклий получил подкрепление от иверов, лазов и абхазов. Очутившись во вражеском кольце, Ираклий сумел, однако, прорваться и через Сюнию вышел в район озера Ван, а оттуда, преследуемый персами, вернулся в Малую Азию, где в Понте и провёл зиму 625-626 г.
Оттеснив Ираклия, персы вновь перешли в наступление. Летом 626 г. в союзе с аварами они осадили Константинополь. Византийцы сумели отстоять столицу: авары были разбиты, потерпели поражение и персы. Сам Ираклий в это время находился в Малой Азии и готовился к новому походу на Иран. Опыт первого похода показал ему, что рассчитывать на серьёзную помощь в борьбе с персами со стороны закавказских христиан не приходится. Под персидским владычеством они чувствовали себя если не лучше, чем под властью Византии, то, во всяком случае, не хуже. Армяне и албаны не только не восстали против персов, на что, очевидно, рассчитывал Ираклий, но даже оказали ему серьёзное сопротивление.
Неудачи первого похода на Иран заставили Ираклия обратиться в поисках союзников к старым друзьям Византии — тюркютам. [*] В связи с этим в византийских источниках появляется первое упоминание о хазарах. В «Хронографии» Феофана сообщается, что император Ираклий заключил союз с «восточными тюрками, которых называют хазарами». Того же рода сведения имеются и в «Истории албан» Моисея Каланкатуйского. В это сочинение включён рассказ о современнике греко-персидской войны албанском архиепископе Виро; в нём содержится ряд весьма интересных сведений о хазарах, которые составляли главную силу тюркютской армии, действовавшей в этой войне на стороне Византии. По данным этого источника, посланнику Ираклия Андрею удалось пробудить жадность «златолюбивого народа косоносцев» и склонить «наместника северного царя Джебукагана (ябгу-кагана), второго в царстве их» оказать помощь Византии. Для утверждения договора вместе с Андреем было отправлено ответное посольство, которое в сопровождении 1000 отборных всадников прорвалось через Дербент и, истребляя всё на своем пути, достигло Куры, прошло через земли иверцев и егерцев (через Иверию и Колхиду) до Чёрного моря и уже по воде добралось до резиденции императора. [11] Где в то время находился Ираклий — неизвестно, но, по-видимому, не в Константинополе, а, возможно, в Трапезунде.
Как бы то ни было, союз был заключён, и ещё в конце того же 626 г. (в Истории албан — в конце 37 г. правления Хосроя Парвиза, т.е. в 627 г., что маловероятно) «царь севера» отправил против Ирана войско под начальством своего племянника — шада. Оно вторглось в Албанию и Атрпатакан, произвело большие опустошения и захватило много пленных. Шад остановился у р. Аракса и оттуда отправил к Хосрою Парвизу посла с извещением о союзе тюркютов с императором Ираклием и с требованием оставить захваченные персами византийские области и возвратить всех пленных. Персидский шах в своём ответе, прежде всего, напомнил о давних дружеских отношениях Ирана с тюркютами и о брачных связях между их царствующими домами. Известно, что Хосрой Ануширван был женат на дочери кагана Истеми. Далее он угрожал не только выгнать шада из пределов своего государства, но и напасть на земли самого кагана. [12]
Огромная добыча, в составе которой были пленные, скот, золотые сосуды, драгоценные одежды, доставленная шадом из похода в Закавказье, настолько возбудила жадность ябгу-кагана, что он сам решил двинуться против персов. «Поэтому он уведомил о том всех тех, которые находились под властью его — племена и народы, жители полей и гор, живущие в городе или на открытом воздухе, бреющие головы и носящие косы, чтобы, по мановению его, все были готовы и вооружены». [13]
Первый поход тюркютов в Закавказье, вероятно, имел целью отвлечь внимание Ирана от Византии и дать возможность Ираклию подготовиться к возобновлению войны совместно с новым союзником. Эта задача, как показывают дальнейшие события, была выполнена. Ираклий собрал армию и был готов ещё раз ударить по Ирану.
В 627 г. Джебукаган вместе с шадом во главе бесчисленного войска выступил в поход. «Царём севера» и «великим каганом», т.е. каганом западных тюркютов в то время был Тун-шеху, тот самый, который разбил Смбата Багратуни; в 616 г. после смерти своего брата Шегуя он стал каганом. [14] Вторым лицом после него или наместником — джебу или ябгу-каганом был его брат, он же отец племянника великого кагана — шада. Ябгу и шад — титулы высших сановников Тюркютского каганата. Собственные имена лиц с этими титулами, стоявшими во главе тюркютского войска, двинувшегося на помощь Ираклию, неизвестны, можно лишь предполагать, основываясь на косвенных данных, что ябгу-каганом был младший брат Тун-шеху — Мохо-шад, который между 618-626 гг. ездил в Китай в качестве тюркютского посла. [15] Больше о нём никаких известий не сохранилось. Но возможно предположить, что как ближайший родственник кагана, он получил титул ябгу и управлял западными областями Тюркютской державы, которые находились вне поля зрения китайской историографии. У него было три сына: Нишу, Тунво и Були. [*]
Судя по молодости шада, воевавшего в Закавказье, у которого по свидетельству Феофана «едва пробивался пушок на бороде», можно думать, что это был младший сын Мохо-шада Були-шад.
Вместе с тюркютами в Закавказье двинулись армянские дружины, которые во главе со своими нахарарами охраняли восточные границы Ирана, но возмутились и передались «великому кагану, царю северных стран» и по его повелению пошли на северо-запад, чтобы соединиться с войсками «тчепетуха», т.е. ябгу-кагана. Вместе с ним они прошли через проход Чора (Дербент) на помощь греческому царю Ираклию. [16]
Армия тюркютов прежде всего обрушилась на Дербент, который небольшие отряды могли обойти по горам, а крупному войску, сопровождаемому обозами, нельзя было миновать. «Как волны колеблющегося моря» — по образному выражению «Истории албан» — ударили тюркюты на город Чора (Дербент) и разрушили его до основания». «Видя страшную опасность со стороны безобразной, гнусной, широколицей, бесресничной толпы, которая в образе женщин с распущенными волосами устремилась на них, содрогание овладело жителями; особенно при виде метких и сильных стрелков, которые как бы сильным градом одождили их и как хищные волки, потерявшие стыд, бросились на них и беспощадно перерезали их на улицах и площадях города; глаз их не щадил ни прекрасных, ни милых, ни молодых из мужчин или женщин, не оставлял в покое даже негодных, безвредных, изувеченных и старых; они не жалобились и сердце их не сжималось при виде мальчиков, обнимавших зарезанных матерей; напротив они доили из грудей их кровь, как молоко. Как огонь проникает горящий тростник, так входили они в одни двери и выходили в другие, оставив там деяния хищных птиц и зверей». [17]
Нельзя не отметить глубину чувства и высокую выразительность, с какой описывает «История албан» гибель «великого города Чора» и его населения. Ужас охватил жителей Албании, сбежавшихся в столицу Партав, когда они узнали о судьбе Чора. Не надеясь выдержать натиск страшного врага, они бросили своё имущество и устремились оттуда в поисках спасения в горы Арцаха (Карабах). Тюркюты настигли часть бегущих у подножия гор близ селения Каланкатуйк, из которого происходил, по его собственным словам, автор, столь живо описавший нашествие тюркютов на Албанию. [18]
Разгромив Албанию, тюркюты направились в Иверию и осадили город Тбилиси, куда явился и византийский император со своим войском. Перед этим он, ожидая союзников, находится в Лазике. Именно в это время под Тбилиси произошла встреча Ираклия с ябгу-каганом, о которой рассказывают византийские писатели. Тюркютский предводитель, которого греческие авторы называют Зиевил, т.е. тоже титулом ябгу, но словам Феофана, подъехал к императору Ираклию, поцеловал его в плечо и поклонился ему, войско же тюркютское пало ниц перед императором, почтя его «честью необыкновенною для других народов», но, как мы увидим ниже, обычною у хазар. Ябгу представил императору сына своего, уже известного нам шада. С ещё большими подробностями рассказывает об этой встрече Никифор. Ираклий, по его словам, обнял предводителя тюркютов, назвал его своим сыном и возложил на него свою собственную корону. Затем был устроен роскошный пир, после которого тюркютскому предводителю была подарена вся драгоценная сервировка пиршественного стола, а также даны были царские одежды и серьги с драгоценными камнями. Серьгами же были одарены и другие тюркютские военачальники. Император показал ябгу-кагану портрет своей дочери Евдокии и обещал выдать её замуж за него, если тюркюты помогут ему одолеть персов. [19]
Несмотря на многочисленность войск севера (тюркютов) и запада (Византии), несмотря на разнообразные машины, «которыми они метко поражали стены и отламывали огромные камни», несмотря на огромные бурдюки, наполненные камнем и песком, которыми осаждающие пытались запрудить реку Куру, чтобы отвести её воды на город, несмотря на всё это, осада Тбилиси была неудачной: город взять не удавалось, защитники его не сдавались. Персы успели ввести в город 1000 человек отборного войска и вместе с ними «искусного и храброго полководца» Шаргакага, который вместе с царём Иверии Стефаном (Степанос), при котором Грузия отпала от Византии и присоединилась к Персии, руководил обороной. После двухмесячной безуспешной осады тюркютские и византийские войска были утомлены и ослаблены потерями. К тому же наступала зима. По словам «Истории албан», Ираклий отпустил хазарское войско, условившись, что оно вернётся на будущий год «по истечении жарких месяцев», т. е. осенью, для продолжения совместных действий против Персии; сам он также решил прекратить осаду города. [20]
Защитники Тбилиси, издеваясь над неудачею врагов, принесли огромную тыкву, нарисовали на ней изображение царя гуннов (тюркютов), «аршин в ширину и аршин в длину, вместо ресниц — несколько отрезанных ветвей, [21] место бороды оставили безобразно голым, на месте носа — ноздри шириной в локоть, редкие волосы на усах... Они принесли это и поставили на стене против них (тюркютов) и кричали: вот царь, государь ваш, возвратитесь, поклонитесь ему, это джебукаган. И взяв в руки копья, кололи и пронзали тыкву, изображавшую лицо его. Также издевались и насмехались над другим царём (Ираклием), называя его скверным и мужеложником». В грузинских источниках говорится, что Ираклия осаждённые обзывали козлом. [22]
Ябгу оставил императору сорокатысячное войско во главе со своим сыном, а сам с остальными войсками удалился в свою землю. Поручив блокаду Тбилиси эрисмтавару Кахетии Адерназе, которому Ираклий отдал Грузию, и, обеспечив таким образом свой тыл, император неожиданно для врага направился в глубь Персии. Стремительным движением он пересёк Армению, перешёл Аракс и вторгся в Ассирию. По пути его покинуло вспомогательное тюркютское войско, по словам Феофана, «не стерпев трудов, которые должно было разделять с царём». [23] Но и это не остановило Ираклия. Беспощадно истребляя всё на пути, не отягощаясь ни добычей, ни пленными, имперское войско безостановочно шло в самое сердце Персии. 1 декабря 627 г. войско Ираклия перешло Большой Заб и расположилось около Ниневии. Тут его настигло персидское войско, до сих пор безуспешно преследовавшее византийскую армию. 12 декабря произошло решительное сражение, в котором персы были разбиты. После этого Ираклий направился к столице Персии Ктезифону. Захватив и разрушив по пути царскую резиденцию Дастагерд, Ираклий остановился лишь вблизи Ктезифона, где путь ему преградила персидская армия. Не решаясь ещё раз испытывать военное счастье в сражении, Ираклий решил отступать и направился в атропатенский Гандзак. Казалось всё потеряно, повторяется 624 год, когда Ираклий, забравшись в глубь персидских владений, едва вырвался из вражеского кольца. Но счастье улыбнулось смельчаку. По пути Ираклий получил сведения, что в Персии произошел дворцовый переворот. Хосрой Парвиз был убит, а его сын Кавад Широйе немедленно вступил в мирные переговоры с Ираклием. 3 апреля 628 г. мир был заключён. [24]
Однако война тюркютов с Персией на этом не кончилась. После того, как мир между Персией и Византией был заключён, а албанский католикос Виро, 25 лет содержавшийся при персидском дворе за участие в мятеже албанских вельмож, был освобождён Кавадом и вернулся на родину, ябгу-каган с шадом и большим войском, в соответствии с обещанием, данным Ираклию при отступлении от Тбилиси, вновь появился в Закавказье. Прежде всего тюркюты обратились против Тбилиси. Два месяца жители города держались против врагов. Наконец тюркюты предприняли генеральный штурм. «Подняв мечи свои, они все устремились на стены, и всё это множество, нагромоздясь друг на друга, поднялось выше стен и мрачная тень пала на бедственных жителей города; отвалились суставы членов их, ослабли руки их; они были побеждены, отступили от стен и как пташки, захваченные тенётами охотников, в недоумении, многие из них не могли дойти до дому своего, чтобы принести страшную и печальную весть, приказать скрыться любимой супруге или похлопотать о рождении чрева своего; родителям некогда было думать о родительских обязанностях. Напротив того, столкнувшись, они старались скрыться, некоторые на кровлях домов, другие в трубах. Но многие устремились под святые своды церкви и ухватились за угол алтаря. Стоны и вопли матерей к детям раздавались подобно блеянию многочисленного стада овец к ягнятам своим. За ними бросились жнецы немилосердные; руки их проливали потоки крови, ноги их давили трупы, глаза их смотрели на падших, как груды града. Когда прервались голоса, вопли и стоны и когда ни один не остался в живых, тогда только узнали они, что насытились мечи их».
«Тогда привели и двух правителей, из которых один был наместником со стороны Персии, а другой из настоящих жителей города, из племени князей иверских. Схватив их, привели связанных перед царя, который приказал выколоть им глаза, потому что они нарисовали портрет его слепым, желая его оскорбить, и потопил их в страшных мучениях Содрав с них кожу, выделав и наполнив их сеном, повесили их сверху стены». [25]
Примерно тоже сообщают и грузинские летописи. Уходя от Тбилиси, Ираклий назначил эристава Кахетии Адерназе мтаваром Грузии и отдал ему Тбилиси. Когда же ябгу взял цитадель (кала) Тбилиси и полонил её начальника, то с последнего содрали кожу и отправили Ираклию в Гардабан. Так погиб мтавар Стефан. Бог поступил так со Стефаном, добавляет летописец, потому что он был врагом христиан и другом неверных. [26]
Захватив в Тбилиси большую добычу, ябгу-каган вернулся в свою страну, а сыну шаду с войском поручил покорение Албании. Он дал ему приказ: в том случае, если правители и вельможи этой страны не подчинятся добровольно, не сдадут города, крепости и торговлю (доходы от торговли), сохранять в живых только женщин и детей моложе 15-летнего возраста, обратив тех и других в рабство. [27] Согласно тюркютско-византийскому договору Грузия должна была перейти в сферу влияния Византии, тогда как Восточное Закавказье переходило под власть хана. Ябгу-каган действовал в точном соответствии с этим договором: он очистил Грузию и поручил шаду подчинение Албании.
Вторгшись в Албанию, шад отправил послов к персидскому наместнику (марзбану) и к католикосу Виро с требованием покорности. Персидский наместник бежал, а католикос затягивал с ответом. Опасаясь обвинения в измене, он обратился с письмом к персидскому шаху, в котором просил разрешения на переговоры с неприятелем. Шад решил добиваться покорности оружием. Его войска по заранее разработанному плану приступили к систематическому разорению страны. Отряды их явились одновременно в разных местах и, по словам «Истории албан», «в домах и на улицах уста всех взывали: вай, вай! Крики варваров не утихали и не было никого, кто бы не слышал убийственных возгласов злого неприятеля». Люди сначала разбегались, а затем, мучимые голодом, «невольно сами шли в плен». [28]
Предупреждённый заранее подкупленными тюркютскими послами, католикос Виро, находившийся в селе Кагдарак, оставив всю находившуюся при нём церковную утварь, бежал в горы Арцаха (Карабах) и скрылся в крепости Чараберда. Здесь к нему опять явились послы от шада с намерением насильно увести его с собой. Тогда католикос, собрав всех должностных лиц, находившихся в той же крепости, поставил перед ними вопрос: продолжать ли сопротивление или принести покорность тюркютам. Решив, что медлить больше нельзя, Виро собрал подарки и отправился к ставке шада. Выйдя из горных долин в равнину Урди в области Ути, тянущейся вдоль правого берега р. Куры, путники, по словам «Истории албан», не узнавали знакомой местности вследствие несметного числа войск шада; бесчисленные лагери неприятелей стеной тянулись по обе стороны их пути. [29] Ставка шада находилась вблизи города Партава, столицы Албании.
«Там мы увидели — говорит автор рассказа, включённого в «Историю албан», — восседания их (тюркютов за трапезой), склонившихся на колени подобно каравану тяжелоношных верблюдов, каждого с миской, полной мяса от нечистых животных; при мисках и чаши с солёной водой, куда макали куски, когда они ели, там же серебряные кубки и сосуды для питья с резьбой, целиком (отделанные) золотом, которые принесены были ими из тбилисской добычи; вместе с тем и громадные сосуды для хлебания — роговые и тыквообразные деревянные, которыми они лакали взвар. С той же неотмытой грязью жира-сала на губах они по два и по три (пили) из одного и того же кубка и без чувства меры наполняли сверх краёв ненасытные свои чрева цельным вином или молоком верблюдиц и кобыл, как вздутые бурдюки. Ни виночерпиев не было перед ними по ритуалу, ни слуг за их спинами, даже у Золотое ожерелье с византийской монетой из с. Джигинское (Михаэльсфельд) на Черноморском побережье Кавказа, VI в. Эрмитаж.(Открыть Рис. в новом окне)
царевича, а были только воины с чащею пик, чутко охранявшие дверь сомкнутыми в круг щитами». [30]
Здесь отмечено много любопытных подробностей, характеризующих военный быт кочевников, в частности, особенно подчёркнута их нечистоплотность, сидение на корточках, еда с обмакиванием кусков мяса в чашку с солёной водой, черпание отвара большими роговыми или деревянными ковшами-ложками и т.д. Особенно поразило Виро отсутствие обычного для иранской культуры застольного ритуала с виночерпиями и другими слугами; слуг не было даже у шада. По-видимому, тюркюты не применяли труд пленников-рабов в домашнем быту, а использовали их другим образом — продавали соседям или же, как это было с пленными китайцами, сажали их на землю и превращали в крепостных.
Виро с его спутниками провели от первой стражи до второй и здесь у входа в палатку шада заставили поклониться три раза до земли, а затем одного католикоса, оставив его спутников у двери, ввели во внутреннюю палатку, где сидел царевич. «Представ перед ним, католикос поклонился ниц до земли и поднёс подарки ему и всем сановникам». Шад милостиво принял изъявление покорности и обещание служить так же, как служили Сасанидам, упрекнул Виро в промедлении — «тогда бедствие не было бы нанесено стране твоей войсками моими» — и потребовал, чтобы албаны вернулись в свои дома «к трудам своим». Он обещал прекратить опустошение страны, перенести набеги на соседние страны и из добычи в них возместить потери Албании людьми и скотом, «ибо, — закончил свою речь шад, — получил отец мой три эти страны — Албанию, Чора и Лбинию в вечное владение». [31] (Чора — Дербент, Лбиния — юго-восточная часть горного Кавказа).
Из дальнейшего повествования «Истории албан» следует отметить ещё несколько любопытных деталей. Угощая католикоса и его спутников, тюркюты усадили их на корточки и поставили перед ними сосуды с мясом, от которого те отказались под предлогом поста; тогда им были предложены тонкие хлебы, жаренные на сковороде.
Поселившись в городе Партаве в своём доме и часто навещая тюркютов «во время кочевания и во время стоянки», католикос упросил шада отпустить захваченных в плен албан. Тот приказал своим войскам освободить пленников и под страхом строжайшего наказания запретил удерживать и скрывать кого-либо из них. «Вместе с тем он отправил знатных мужей, называемых тидиюнами (тиунами) со служителями католикоса, которые, войдя в лагерь их, искали в палатках и шатрах и вытаскивали молодых людей, скрытых под утварью или между скотом, и никто не смел противиться им». [32]
Вслед за разорением страны тюркютами Албанию постиг страшный голод и связанная с ним эпидемия. «История албан» приписывает голод не неприятельскому разорению, а нашествию крыс. «Крысы, съев всю траву, истребили весь плод полей наших». По-видимому, это были не крысы, а саранча. Голодающие ели кору, «несчастные даже мололи и сушили сучки винограда и ели члены мертвецов, даже долговременную шкуру скота, мешки копчёные (бурдюки), голенища старых сапог — всё это варили и ели». А когда кончился голод, со всей силой сказалось подчинение тюркютам. «Князь севера всё более и более усиливался и навёл страх и ужас по всей земле. Он отправил смотрителей за всякого рода ремесленниками, имеющими познания в золотопромывании, добывании серебра, железа и выделке меди. Он требовал также пошлины с товаров и ловцов на рыбных промыслах великих рек Куры и Аракса, вместе с тем и дидрахму по обыкновенной переписи царства персидского». [33]
Из дальнейшего рассказа «Истории албан» следует, что на второй год правления Арташира, т.е. в конце 629 или начале 630 г. тюркюты предприняли попытку покорения Армении. «Князь севера», по словам «Истории албан», отправил передовой отряд под начальством Чорпан-дархана (тархана) в Армению и через некоторое время со всем войском двинулся за ним сам. Знаменитый полководец Шахрвараз, в то время бывший фактическим правителем Персии, выслал против тюркютов начальника тюркской конницы Гонагна с десятитысячным войском, но тюркютский авангард, хотя он состоял всего из трёх тысяч человек, применив обычную тактику кочевников, уничтожил это войско. Половина тюркютского отряда вышла навстречу неприятелю, а другая скрылась в засаде. Едва вступив в бой, тюркюты обратились в бегство. Находившиеся в засаде неожиданно напали на преследователей и окружили их. Персы были перебиты, после чего победители ограбили трупы: «собрали украшения коней, копья и золотом обложенные мечи, щиты, превосходные одежды, сделанные искусством греков», и всё собранное разделили между собой. [34]
На этом оканчивается подробный рассказ «Истории албан» о тюркютах в Закавказье, далее всё соткано из намёков и иносказаний. «Тогда князь севера, — говорится в этом источнике, — обратил лицо своё против сыновей своих. Он стал неистовствовать, и страшный гнев его падал на птенцов его. За одно (преступление) он брал пеню — тысячи, за два — десятки тысяч. Он всё говорил о страшном возмездии, которое воздано неприятелем нашим... Господь совершил великое, восстав за нас. Они устремились на проходы во все три страны: Армению, Иверию и Агванию. Там по поражении их страшная весть от Джебу-кагана, рыкающего льва севера, дошла до хищного львёнка Шата: «Постигли меня хищники, и ты не увидишь более лица моего, потому что я не остался в безопасном месте и устремился в чужое царство, что не следовало мне. Я возгордился и упал с этой высоты. Так не медли истребить народ, находящийся при тебе, и постарайся спастись от них ранее, чем те услышат о происшедшем и поспешат приготовить тебе гибель, но я погиб и лишился детей». [35]
Разъяснить этот текст помогают только данные китайского источника. [36] В свете их туманный текст «Истории албан» получает совершенно определённый смысл. В нём имеется в виду междоусобица, разразившаяся в Западнотюркютском каганате в 630 г.
Этот год был роковым для тюркютов. Восточнотюркютский каганат был разгромлен Танской империей, а «князь севера» — западнотюркютский каган Тун-шаху, вызвавший сильное недовольство у своих подданных жестокостью и притеснениями, был убит своим дядей Моходу, который и занял престол кагана, [37] но вскоре в 631 г. погиб в борьбе с новым претендентом на власть. [*]
При сложившихся обстоятельствах тюркютам невозможно было удержаться в Албании. Ко времени последнего Сасанида Йездигерда III (632-652 гг.) Албания была вновь в подчинении у Ирана, причём нет никаких сведений о борьбе за неё с тюркютами. По-видимому, тюркюты, узнав о междоусобной войне в своей стране, сами спешно покинули Закавказье. Ябгу-каган Мохо-шад, устремившись на помощь своему брату, погиб, как о том свидетельствуют данные «Истории албан» и сообщение Никифора о том, что направленная к нему в жёны дочь Ираклия Евдокия в 631 г. была возвращена с дороги, так как стало известно, что её жених умер. [38] Сыновья Мохо-шада активно участвовали в междоусобной борьбе и два старших даже короткое время были каганами один за другим. [39]
Не может быть сомнения в том, что Ираклий в своей войне с Ираном заключил союз с Западнотюркютским каганатом, а не с никому до сих пор неизвестными хазарами. Тем не менее, его союзников и византийские и армянские источники именуют хазарами. Спрашивается, чем же объясняется такая замена, почему в наших источниках тюркюты в некоторых случаях называются хазарами?
Состав тюркютского войска, воевавшего в Закавказье, несомненно, как и сама держава западных тюркютов, был весьма разнородный. Сами тюркюты выделялись в нём ярко выраженными монголоидными признаками, которые можно узнать в карикатурном портрете кагана, выставленном защитниками Тбилиси на стене своего города, и в описании «безобразной, широколицей, безресничной толпы с распущенными волосами», штурмовавшей Дербент. Собственно тюркютов, повидимому, было немного, главные силы состояли из представителей других подвластных ябгу-кагану племён, среди которых различаются «бреющие головы и носящие косы». Тюркюты носили длинные волосы, распущенные по плечам. [40] Бритыми головами отличались болгары, что засвидетельствовано в «Именнике болгарских ханов», где праболгарские владыки названы «князьями с остриженными головами». Болгары оставляли на голове пучок длинных волос, который иногда заплетали в косу. [41] Такой пучок на бритой голове, как известно, носил русский князь Святослав, а позже им щеголяли украинские казаки («оселедец»). Иначе носили волосы угорские племена: они подстригали их спереди, а сзади заплетали в несколько кос. Такая причёска, перенятая константинопольскими щеголями у авар, называлась в Византии «гуннской». [42] Таким образом, «звероподобным народом косоносцев» в первую очередь следует считать угорские племена. Хазары этнически ближе всего стояли к болгарам, поэтому их нужно отнести к племенам, бреющим головы.
Основные силы ябгу-кагана в войне с Ираном на стороне Византии, несомненно, состояли из хазар. Об этом можно с уверенностью заключить из того, что союзников Византии современники нередко называли хазарами или же альтернативно то хазарами, то тюрками. [43] Тот факт, что хазары приобрели широкую известность, как основная сила тюркютов в Европе, как подданные тюркютского каганата, по всей вероятности, и явился причиною их нередкого наименования в византийской историографии восточными тюрками, [44] в отличие от западных тюрок, как назывались мадьяры.
Тюркюты способствовали консолидации хазар, соединению их с другими родственными племенами в определённую военно-административную единицу в составе Тюркютского каганата. Кроме самих хазар, в неё, по-видимому, вошли остатки савир-сувар, барсил-берсула, они же, возможно, беленджер, а также более мелких групп болгар, вроде семендерцев. Все они стали называться хазарами, потому что последние были наиболее многочисленными из них и занимали главенствующее положение в объединении.
В скором времени с распадением Западнотюркютского каганата хазарское объединение обрело полную самостоятельность. Однако для того, чтобы разобраться в том как это случилось и что из тюркютского наследия сохранилось у хазар, надо обратиться к истории их соседей болгар.
[1] Грумм-Гржимайло, II, стр. 234.[2] Ю. Кулаковский. История Византии, II, стр. 437-443, 488-496; III, стр. 4-12.[3] Себеос, стр. 72-73.[*] Хотя это событие было трижды описано в европейской литературе, оно трижды было неверно датировано. Маркварт полагал, что оно произошло в 616-617 г. (Eranšahr, стр. 66). Однако он сам отмечает хронологическое несоответствие и ниже даёт другую (верную) дату марзбанства Смбата — 595-602 г. (Там же, стр. 73). Шаванн датировал поход Смбата 598 г. (Chavannes. Doc., стр. 251) и ссылается на Патканьяна, но у последнего событие описано без датировки (Patkanian. Histoire de la dynactie des Sassanides. Journal Asiatique, 6-e ser. 1866, 7, стр. 195-196). Груссе буквально повторяет дату Шаванна (R. Grousset. Ук. соч., стр. 231).К. Патканьян в переводе «Истории императора Иракла» Себеоса даёт для датировки следующие данные: Перед походом Смбат Багратуни отдыхал в своей родной Армении на восьмом году своего марзбанства и на восемнадцатом году царствования Хосроя II (Себеос, стр. 70) Марзбаном Смбат стал после гибели претендента Бистама в 595 г., следовательно, в Армению он вернулся в конце 602 г. Но тут получается несовпадение, ибо восемнадцатый год Хосроя — 608 г. Это опечатка в русском переводе, в подлиннике стоит: «на тринадцатом году Хосроя», т.е. в 602 г. (Себеос. Армянский текст. Константинополь, 1851, стр. 102).«По прошествии зимнего и наступления весеннего времени» (Себеос, стр. 71) Смбат был спешно вызван ко двору и назначен командующим восточной армией; затем он возвращается в Армению, собирает войска и лишь оттуда идёт в Хорасан. Если учесть необходимое на то время, получится, что в Тохаристан он попал к осени, а закончил кампанию не раньше зимы.Уточнение даты кушанского восстания позволяет связать события, происходившие на западе и востоке, в единую причинную цепь. — Л.Г.[4] Там же, стр. 73-74.[5] Там же, стр. 74.[6] Marquart. Eranšahr, стр. 67.[7] Ю. Кулакоnский. История Византии, III, стр. 33, сл. Активное участие в войне Ирана против Византии принимали евреи. Они повсюду поднимались, избивали византийские гарнизоны и открывали приближающимся персам ворота городов. В Антиохии в 609 г. были избиты все жители христиане, тоже в Иерусалиме и других городах. Победив персов, Ираклий обрушился на евреев. Повсюду евреи изгонялись, их имущество разграблялось, дома разрушались. Беглецы устремились во всех направлениях (Кutsсhеra. Die Chazaren. Historische Studie, 2 Anfl. Wien, 1910, стр. 150-151).[8] Ю. Кулаковский. История Византии, III, стр. 53-55.[9] О походах Ираклия см.: Я.А. Манандян. Маршруты персидских походов имп. Ираклия. ВВ, III, 1950, стр. 133-153; Ю. Кулаковский. История Византии, III, стр. 60-107; В.В. Болотов. К истории императора Ираклия. ВВ, XIV, стр. 68-124; Gerland. Die persische Feldzüge des kaisers Heracleios. Byzant. Zeitschrift, 3, стр. 350-373.[10] Атропатена или Атрпатакан — Азербайджан. В древности северо-западная часть Мидии. Самостоятельное значение эта область приобрела после Александра Македонского, когда здесь утвердился перс Атропат, посланный Александром Македонским в качестве сатрапа в 328 г. Он основал здесь небольшое самостоятельное государство. При Шапуре II (309-379 гг.) оно вошло в состав Персидского царства.[*] Западнотюркютский каганат занимал в это время огромное пространство от берегов Азовского моря и Дона до самых восточных отрогов Тянь-Шаня и даже до северозападной Индии. Но силы его были невелики. Необходимо учесть, что кочевья собственно тюркютов целиком располагались в Восточном каганате, а именно эти племена были более или менее надёжной опорой ханской власти. Западные ханы, со своими немногочисленными дружинами, оказались изолированными от основной массы своего народа и были принуждены заискивать у бегов подчиненных племён. Основой их силы стал кочевой район Джунгарии, населенный племенами союза дулу, и западный Тяньшань, населенный племенами союза нушиби. Обе эти конфедерации постоянно сталкивались друг с другом. Сильные ханы из рода Ашина с трудом лавировали в этой ситуации, а слабые становились игрушками в руках племенных вождей. Так, например, ханы Шегуй и Тун-шеху пришли к власти как ставленники нушиби в результате государственного переворота 616 г. и держались на престоле до следующего переворота 630 г. Известная устойчивость ханской власти была основана на союзе ханов — ставленников нушиби с торговыми согдийскими городами, богатевшими за счёт территориальной близости к великому караванному пути. Согдиана крепко держалась за тюркютов. Интересы согдийских городов чрезвычайно часто совпадали с политикой западнотюркютских ханов. Эта тесная связь с караванной торговлей была особенностью Западнотюркютской державы.Но кроме этих племён, заинтересованных в сохранении державы Ашина, были телесские племена восточной Джунгарии, подчинённые силой оружия и всегда готовые к восстанию. Обладание этими районами скорее ослабляло, чем усиливало Западнотюркютский каганат, но было необходимо, так как только таким путём можно было удержать в своих руках восточную часть караванного пути и такие важные торгово-культурные центры, как Гаочан (Турфан) и Иву (Хами). — Л.Г.[11] История агван, стр. 109-110; М.И. Артамонов. Очерки, стр. 51-54; Ю. Кулаковский (История Византии, II, стр. 345-346) считает рассказ об ответном посольстве хазар вымыслом Моисея Каланкатуйского на том основании, что хазарам незачем было выбирать опасный путь в Византию через Закавказье, когда в их распоряжении была хорошо им известная дорога через гавани Крыма. Действительно, выбор пути через Закавказье может быть оправдан только невозможностью добраться до Крыма, т.е. враждебными отношениями между хазарами и болгарами, занимавшими подступы к крымским гаваням. Это вполне возможно, если учесть последующую историю болгар и их отношений с хазарами. См. ниже стр. 162.[12] История агван, стр. 110-112; М.И. Артамонов. Очерки, стр. 55.[13] История агван, стр. 104. Последовательность событий в этом труде перепутана, вследствие путаницы страниц в рукописи.[14] Н.Я. Бичурин. Собрание сведений, 1, стр. 283.[15] Там же, 1, стр. 285; Chavannes. Documents, стр. 55; Л.Н. Гумилёв. Удельно-лествичная система. СЭ, 1959, №3, стр. 14.[*] Нишу, сын Мохо-шада (Chavannes, стр. 3), согласно Тан-шу, имел княжеский титул Кьяна-шад (Гяня у Бичурина). Цзю Тан-шу различает их, называя Кьяну-шада младшим братом Телиши-хана (Chavannes, стр. 3). Шаванн присоединяется к древнему тексту, но не приводит к этому оснований. По нашему мнению, надо предпочесть новый текст, так как следует считать, что Кьяна-шад есть княжеский титул Нишу до вступления на престол, что видно из того, что Нишу, отправляя посольство в Китай за признанием, назван Кьяна, а после признания Дулу-хан. Кьяна-шад нигде не фигурирует отдельно, кроме этого случая. Разумеется, новая версия могла быть исправлением старой. Дегинь также считает, что Кьяна-шад и Нишу — одно и то же лицо (Dеgnignes, стр. 474). При Тун-шеху Нишу был шадом. Об отожествлении его с упомянутым Нершахи бухарским князем Кана см.: Л.Н. Гумилёв. Великая распря в первом тюркском каганате.Второй сын — Тунво был другом карашарского владетеля (Chavannes, стр. 111). Поэтому можно думать, что его удел находился на склонах восточного Тяньшаня. Третий сын — Були (Бури — волк)-шад, судя по титулу, который носил сын Жутаня, сидевший на западе (Chavannes, стр. 227), был западным удельным князем. Китайские источники не дают о нём биографических сведений, очевидно, потому, что его удел был вне поля их зрения. — Л.Г.[16] Себеос, стр. 76.[17] История агван, стр. 105.[18] История агван, стр. 105-106.[19] Летопись Феофана, стр. 235; Hикифор, стр. 355-356.[20] История агван, стр. 107-108; E. Tакаишвили. Источники грузинских летописей. II. Жизнь и известия о Багратидах. СМОМПК, XXVIII, стр. 124, примеч. 3.[21] По другому переводу: «по месту ресниц провели тонкую черту, чтобы никто не мог заметить» (А.М. Меликсет-бек. Ук. соч., стр. 115).[22] История агван, стр. 108-109; К. Патканов. Вэйские надписи. ЖМНП, часть ССХХХ, отд. 2, стр. 44, 126; Н. Марр. Избр. работы , V, Л., 1935, стр. 74-75.[23] Летопись Феофана, стр. 236.[24] Ю. Кулаковский. История Византии, III, стр. 99-104; Манандян. Маршруты персидских походов имп. Ираклия. ВВ, III, 1950, стр. 146-153.[25] История агван, стр. 117-120.[26] Е. Такайшвили. Источники, СМОМПК, XXVII, стр. 44; Вrosset. Histoire de la Georgie, 1, стр. 225-229.[27] История агван, стр. 120-121.[28] Там же, стр. 122-123.[29] Там же, стр. 123-125.[30] История агван, стр. 125-126; Н.Я. Мapp. По поводу слова «сало». Избр. работы, т. V, стр. 73.[31] История агван, стр. 126-127.[32] Там же, стр. 128.[33] Там же, стр. 129-130.[34] История агван, стр. 131-133.[35] Там же, стр. 134.[36] Н.Я. Бичуpин. Собрание сведений, 1, стр. 284.[37] Там же, стр. 284.[*] В китайской хронике эти события описаны следующим образом: «Тун-шеху, полагаясь на своё могущество, не очень был милостив к подчинённым. Народ роптал, и многие отложились, а родственник Моходу убил его. Император (Тай-цзун) хотел послать дорогие каменья и шелковые ткани и принести в жертву ему, но в тюркютских владениях на западе произошли возмущения и воспрепятствовали тому. Моходу вступил на престол под наименованием Кюйли-Сыби-хана» (Н.Я. Бичурин. Собрание сведении, 1, стр. 284).Этот текст комментирован Шаванном. «Возмущений» в Западнотюркютском каганате в 630 г. произошло два: Ашина Шони, племянник Хели-хана, овладел городом Каган-ступа (Бишбалык близ Гучена) и восстали карлуки, обитавшие на берегах Чёрного Ир-(154/155) тыша (Тр. Орх. эксп. VI, стр. 267). Моходу (Мохэду) был дядя Тун-шеху хана (там же, стр. 3). Он возглавил восстание племён союза дулу против Тун-шеху (там же, стр. 266), ставленника племён союза нушиби. Объяснения Шаванна не вызывают никаких возражений.При сопоставлении этих сведений с версией Моисея Каланкатуйского становится несомненно, что оба источника описывают один и тот же факт. В обоих источниках отмечается жестокость Тун-шеху к своим подданным. «Возмездие», о котором говорит каган — очевидно потеря Бишбалыка. Джебукаган, т.е. Мохо, был брат и сторонник Тун-шеху, и при возникновении беспорядков устремился ему на помощь, но, как следует из армянского источника, был разбит племенами дулу. Действительно, в дальнейшей истории он не фигурирует; надо полагать, что он погиб. Совет его сыну: истребить народ, находящийся при нём, пока не распространилась весть о перевороте, никак нельзя относить к албанам, так как они были столь терроризированы, что не их восстания надо было бояться. По-видимому, тут подразумеваются тюрки дулу, находившиеся в войсках Були-шада. Неизвестно, исполнил ли Були-шад этот совет, но он уцелел, и в тридцатых годах VII в. принимал деятельное участие в распрях на стороне нушиби. — Л.Г.[38] Hикифор, стр.358.[39] Н.Я. Бичурин. Собрание сведений, 1, стр. 286-291.[40] Там же, стр. 229; Агафий, стр. 14.[41] Мarquart. Streifzüge, стр. 43-44. прим. 4; H.W. Haussig. Theophilakts Excurs über die Skythischen Volker. Byz, XXIII, 1954, стр. 362; Д. Иловайский. Разыскания о начале Руси, М., 1882, стр. 197-198.[42] Летопись Феофана, стр. 178; Н.В. Пигулевская. Сирийские источники, стр. 114.[43] Marquart. Streifzüge, стр. 43.[44] Moravscik. Zum Geschichte, стр. 87.
наверх |
главная страница / библиотека / обновления библиотеки / оглавление книги