главная страница / библиотека / обновления библиотеки
А.А. ФормозовСтраницы истории русской археологии.// М.: 1986. 240 с.
Оглавление
От автора. — 3
Возникновение русской археологии. — 7Пушкин и древности. — 70Русское общество и охрана памятников культуры. — 115Проблема древнейшего человека в русской печати XIX столетия (наука, церковь, цензура). — 175
Послесловие. — 203Примечания. — 205Список сокращений. — 239
От автора. ^
Этой книгой я хочу подвести итог моим 25-летним изысканиям в области истории археологии. В печати они нашли отражение лишь частично. [1] Здесь использованы разделы из трёх изданных ранее книг: «Очерки по истории русской археологии» (М., 1961), «Пушкин и древности» (М., 1979) и «Начало изучения каменного века в России» (М., 1983), а также рукопись 1962-1963 гг. «Русское общество и охрана памятников культуры». Все тексты значительно дополнены и переработаны. Объединяет эти очерки исходный тезис: развитие любой гуманитарной дисциплины протекает не обособленно, а в теснейшей связи с развитием общественной мысли, всей отечественной культуры, литературы, искусства.
Когда мы обращаемся к наследию археологии, мы можем ставить перед собой три задачи. Первая — извлечь из архивных документов или старых забытых изданий сведения об обнаруженных некогда, а теперь исчезнувших археологических памятниках. [2] Вторая — подготовить справочники того или иного типа: аннотированные библиографии, хроники раскопок в каких-либо районах. [3] И третья — проанализировать идеи и методы наших предшественников. [4] Эта цель и была для меня главной.
Начальный период истории русской археологии, а не время её расцвета и блестящих полевых открытий, выбран по двум соображениям. Во-первых, сущность явления нельзя понять, не зная его генезиса. Во-вторых, широкий взгляд на задачи науки был воз- можен скорее до того, как возникла специализация и учёные превратились в «машины для производства разрозненных опытов» (А. Блок). [5] В дальнейшем вырывались из тупика специализации очень немногие учёные — почти всегда самые незаурядные. Так, Д.И. Менделеев писал о пейзажах А.И. Куинджи, [6] К.А. Тимирязев — о Д. Тёрнере, [7] а В.О. Ключевский помогал советами Ф.И. Шаляпину и даже танцовщику М.М. Мордкину. [8] Интересы основной массы профессуры суживались от поколения к поколению. Каждый был поглощён вопросом, любопытным только для нескольких коллег. Вечные общечеловеческие проблемы вовсе не занимали подобных специалистов. В своей ограниченной сфере пользу они приносили, но зачастую мелкотемье и крохоборство заслоняли в глазах большинства подлинные достижения научной мысли. Вот почему важно рассказать читателям о людях, понимавших, как исследование древностей соотносится с путями современной культуры.
Пытаясь решить названные задачи, я заранее должен отказаться от исчерпывающей полноты при рассмотрении материалов, касающихся моей темы. Необходим отбор имён и событий из колоссального фонда фактов о прошлом русской археологии.
В конце XIX в. Н.П. Барсуков взялся за книгу о М.П. Погодине. Количество источников оказалось столь значительным, а желание автора не упустить ни одной детали — столь сильным, что издание «Жизнь и труды М.П. Погодина» растянулось на 22 тома, и всё-таки завершить его Барсуков не успел. [9] Таков объем материалов об одном историке. Что же говорить о целой дисциплине!
Меня, вероятно, будут упрекать, зачем я уделил внимание одним лицам (например, В.В. Пассеку) и обошёл других, в том числе и некоторых видных археологов. Мне думается, что историю археологии нельзя сводить к перечню сенсационных находок в манере К. Керама. [10] Крупные полевые открытия сплошь и рядом делают совсем некрупные учёные, получающие известность благодаря своей удаче. На какой-то срок их открытия могут изменить направление научных поисков, однако появление новых идей в данной области знания неизмеримо важнее для её судеб. В этих очерках речь будет идти прежде всего о тех, кто оставил какое-то теоретическое наследие, кто чётко выразил цели своих начинаний и стремился ответить на вопросы эпохи.
Наряду с отбором материала историк науки сталкивается с другими трудностями. Почти в каждом сочинении, даже заведомо устаревшем, можно найти отдельные разумно звучащие фразы и принять их за некие откровения, предопределившие успехи науки в будущем. Меж тем, такие высказывания, сколь бы справедливы они ни были, не могли выделяться современниками из ошибочного контекста, обычно проходили незамеченными и скоро забывались. В монографии С.С. Волка 1958 г. об исторических взглядах декабристов доказывалось, например, что приоритет в исследовании палеолита принадлежит Ф.Н. Глинке, а не Ж. Буше де Перту. [11] Чтобы увидеть тщетность этой попытки, не обязательно даже читать наивные статьи Глинки. [12] Достаточно вспомнить, что он вёл свои изыскания в Тверской губернии, где палеолит до сих пор не обнаружен. Две-три фразы Глинки, приведённые С.С. Волком, может быть, и верны, но никакой роли в развитии археологии не сыграли.
Оценить со всей объективностью достижения сверстников Ломоносова или Пушкина очень нелегко. Когда в толстом томе с кожаным переплётом, длиннейшим названием, виньетками и гравюрами находишь какое-либо утверждение, сохранившее силу и теперь, поневоле готов придать ему слишком большое значение. Будем же изучать всю систему взглядов автора, а не вырывать из неё случайные куски.
Постараемся не путать выводы, основанные на исследованиях научного характера, с заключениями, под- сказанными просто здравым смыслом. Во время раскопок крестьяне-землекопы порой сами замечают границу культурного слоя и материка или разрезы древних ям. Нужно отдать должное такой наблюдательности, но встретившись с ней в грамотах XVII в., не стоит впадать в преувеличения и рассуждать о «стратиграфическом методе». [13]
Остерегаясь этих крайностей, не надо шарахаться и в противоположную сторону и при просмотре старой литературы считать трюизмом то, что когда-то было смелой догадкой. Странно требовать от наших предшественников чуть ли не знакомства с современной техникой раскопок. А ведь А.С. Уваров подвергся незаслуженно суровому осуждению как раз с этих позиций.
Оценки отдельных учёных и направлений в развитии нашей науки, содержащиеся в этой книге, вероятно, несвободны от свойственных автору симпатий и антипатий. Я допускаю право на существование и других оценок, но надеюсь, что во всех очерках не противоречу сам себе, а исхожу из одних и тех же точек отсчёта.
Примечания.
От автора.
[1] На большинство статей даны ссылки в самой книге. Укажу ещё: Формозов А.А. Первые научные раскопки в Нижнем Поволжье. — СА, 1971, №1, с. 191-193; Он же. Археология в Академии наук. — СА, 1974, №2, с. 3-13; Он же. Некоторые итоги и задачи исследований в области истории археологии. — СА, 1975, №4, с. 5-13; Он же. Археология и архивы. — В кн.: Археографический ежегодник за 1977 г. М., 1978, с. 38-48; Он же. Рец. на кн.: Токарев С.А. История русской этнографии. — СЭ, 1966, №6, с. 135-139; Он же. Историзм русской литературы (Рец. на кн.: Черепнин Л.В. Исторические взгляды классиков русской литературы). — Новый мир, 1969, №4, с. 267-271; Он же. Новые польские книги по истории археологии. — СА, 1969, №3, с. 286-289.[2] См., например: Дмитриева Е.И., Левашева В.П. Материалы из раскопок сибирских бугровщиков. — СА, 1965, №2, с. 225-236; Карасёв А.И. Планы Ольвии XIX в. как источник для исторической топографии города. — МИА, 1956, 50, с. 9-34.[3] См., например: Марти Ю.Ю. Сто лет керченского музея. Керчь, 1927; Гриневич К.Э. Сто лет херсонесских раскопок. Севастополь, 1927; Жебелёв С.А. Введение в археологию. Пг., 1923, ч. I, с. 98-193; Арциховский А.В. Археология. — В кн.: Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1955, ч. I, с. 523-535; 1960, ч. II, с. 614-632; 1963, ч. III, с. 586-596; Илларионов В.Т. Опыт историографии палеолита СССР. Горький, 1947; Семёнов-Зусер С.А. Скифская проблема в отечественной науке. Харьков, 1947; Ларичев В.Е. Палеолит Северной, Центральной и Восточной Азии. Новосибирск, 1969-1972, ч. 1; 2.[4] В этом направлении наши учёные продвинулись не очень далеко. Можно назвать, пожалуй, лишь брошюру: Худяков М.Г. Дореволюционная русская археология на службе эксплуататорских классов. Л., 1933. Худяков поднял большую литературу и сделал ряд интересных наблюдений, но дух вульгарного экономизма, который сказывался в советской историографии начала 30-х годов, лишает это сочинение какой-либо объективной ценности. В эволюции научных идей Худяков неизменно видел прямое отражение экономики России, всего лишь ответ на те или иные требования торгового капитала.[5] Блок А. Крушение гуманизма. — В кн.: Собр. соч.: В 8-ми т. М., 1962, т. 6, с. 104.[6] Менделеев Д.И. Перед картиною А.И. Куинджи. — В кн.: Соч.: В 25-ти т. М., 1954, т. XXIV, с. 247, 248.[7] Тёрнер. Пять писем и postscriptum Льюиса Гаинда. Пер., предисл. и примечания К.А. Тимирязева. — В кн.: Тимирязев К.А. Соч.: В 10-ти т. М., 1940, т. X, с. 297-332.[8] Василенко С.Н. Страницы воспоминаний. М.; Л., 1948, с. 161.[9] Барсуков Н.П. Жизнь и труды М.П. Погодина. СПб., 1888-1910, кн. I-XXII.[10] Керам К. Боги, гробницы
|