В.Ф. Штейн
Золотые сибирские пластины с изображением «кабана», обвитого змеёй.
// Сибирский археологический сборник. / Материалы по истории Сибири. Древняя Сибирь. Вып. 2. Новосибирск: 1966. С. 259-266.
В Эрмитаже, среди предметов коллекции Петра I, хранятся три золотые пластины. На каждой из них изображён обвитый змеёй хищник с головой дикой свиньи или кабана (рис. 1). Как почти все сибирские пластины, они парные и представляют собой пряжки, о чём свидетельствует шпенёк, находящийся обычно на левой половине. От третьей пластины сохранилась лишь левая половина со шпеньком. Пластины эти изданы в «Русских древностях в памятниках искусства», где отмечается фантастичность зверя с головой кабана (см. рис. 1, 3). [1]
У Миннза изданы лишь две пластины (см. рис. 1, 1, 3), [2] причём при описании первой из них он называет хищника кабаном и объясняет наличие у него когтей тем, что «все звери этого стиля имеют когти; последние дают хорошее оправдание для инкрустации». Однако есть примеры, когда для инкрустации служат и копыта, как, например, на изображении яка, [3] а потому объяснение Миннза нельзя считать вполне обоснованным.
Между тем, как бы ни было фантастично это упорно повторяющееся слияние кабана с хищником, которое прослеживается на всех трёх пластинах, материал для его создания был подсказан природой, так как действительно существует хищник, похожий на кабана, а именно — барсук. А. Брем пишет: «Животное производит крайне своеобразное впечатление. С первого взгляда кажется, что видишь перед собой скорее свинью, чем хищное животное». [4] То же повторяет Н. Подъяпольский: «Пока не взялись за исследование барсука учёные, его относили то к породе диких свиней, то записывали в род медведя. Широкое, низкое тело на коротких ногах, со срезанным пятачком-носом, напоминает тело молодого кабанчика. Лапы с голой подошвой и большими сильными когтями на всех пяти пальцах напоминают упирающиеся на всю ступню лапы медведя» [5] (рис. 2). Недаром Миннз колебался, назвать ли хищника на первой пластине кабаном или медведем. [6] Радлов и Клеменц при описании этого странного зверя, изображения которого часто встречаются в древностях Минусинского края, также называют его то кабаном, то медведем, С.В. Киселёв считает его кабаном, «фигура которого в Минусинском крае строится по медвежьему образцу». [7]
(259/260)
Для полной характеристики барсука остаётся отметить, что он является истребителем змей, в том числе и ядовитых; укусы их ему не страшны из-за толстого слоя жира и грубой щетины, которые препятствуют проникновению яда в кровь. [8] В местностях, изобилующих змеями, рекомендуется для их уничтожения разводить барсуков. [9]
Рис. 1. Пластины с изображением хищника, обвитого змеёй.
Таким образом, хотя внешний образ барсука забывался, но роль его — истребителя змей — крепко удержалась в памяти людей. Вот почему на всех трёх пластинах встречаются изображения хищника — кабана вместе со змеёй.
Барсук широко распространён как в Европе, так и в Азии. В Сибири главным образом по окраске различают два его вида: песчаный и алтайский.
Замена барсука кабаном при описании пластины объясняется не только их частичным сходством, но и тем, что кабан также является истребителем змей и также невосприимчив к их укусам из-за толстого слоя жира. При этом невольно вспоминаются слова Г. Боровки, что «медведь, непонятый в Сибири, превратился в кабана». [10] В действительности же в кабана превратился не медведь, а непонятый барсук. Очевидно, со временем зрительный образ барсука был утрачен, но молва упорно сохраняла характерные его признаки, которые, несомненно, поражали воображение людей, а именно слияние хищника и кабана в один образ. Эти характерные черты должны были по традиции быть удержаны в позднейших изображениях, и художники свято хранили эти традиции, каждый по-своему давая волю своему воображению, пока всё больший и больший отход от живого прообраза не привёл, наконец, к изображению почти реалистического кабана (см. рис. 1, 3). Это непонятное, кажущееся совершенно бессмысленным, сочетание никогда не могло быть придумано само по себе, если бы оно не существовало в природе.
(260/261)
Рис. 2. Изображение барсука по А. Брему.
Условимся в дальнейшем называть представленного на пластинах зверя фантастическим хищником или просто хищником-кабаном, так как право называться барсуком по имени своего далёкого предка он уже утратил. Голову фантастического хищника на первых двух пластинах (см. рис. 1, 1, 2) обычно называют головой кабана, но при отсутствии клыков она более похожа на голову дикой свиньи, у которой клыки менее развиты и сравнительно мало заметны.
На пластине, представленной на рис. 1, 1 (правая половина пряжки), изображение заключено в рамку, слегка расширенную на одной из боковых сторон. Как на рамке, так и на самом изображении имеются углубления, предназначавшиеся для инкрустации. Последняя не сохранилась. В изображении тела хищника ещё сохранились некоторые характерные черты строения барсука. Говоря словами Н. Подъяпольского: «У него низкое тело на коротких ногах и лапы с большими, сильными когтями, упирающиеся на всю ступню». Кроме того, можно отметить короткий толстый хвост; шея резко отграничена от туловища; большая тяжёлая голова похожа на голову дикой свиньи. Поражает большой разрез глаз, не характерный ни для барсуков, ни для диких свиней, которые отличаются очень маленькими глазами. Глаза у хищника и у змеи сквозные. Вокруг тела хищника обвилась большая змея с узкой головой и тщательно изображённой чешуей. Что касается общей композиции, то среди других сибирских пластин, почти всегда насыщенных динамикой борьбы зверей, эта пластина выделяется статичностью. Хищник неподвижен, он просто касается своей мордой головы змеи; последняя явно отклоняет от него голову.
На рис. 1, 2 представлена левая половина парной пластины; шпенёк здесь отсутствует, а потому эту пару пластин нельзя назвать пряжкой. Назначение подобных пластин пока не известно. Фигурное изображение заключено в рамку. У хищника широкое тело и короткий хвост, но лапы его необычайно длинные и мускулистые и, по-видимому, со втяжными когтями, что не согласуется со строением барсука. Они более подходят к хищнику семейства кошек. Голова с большим пятачком-носом вполне могла бы быть названа головой дикой свиньи, если бы этому впечатлению не мешал большой глаз. Изображение хищника полно экспрессии; он припал на передние лапы и яростно нападает на змею. Последняя, хотя и обвилась два раза вокруг его тела, остаётся пассивной; она явно не стремится укусить своего врага, а только касается его головы.
(261/262)
Форма третьей пластины (см. рис. 1, 3) наиболее часто встречается среди сибирских пластин, фигурное изображение которых не заключено в рамку и скомпановано таким образом, что на стороне, примыкающей к центру пряжки, имеется полукруглое возвышение. На кабане местами сохранилась инкрустация из бирюзы. Ею же украшен шпенёк, возвышающийся на теле змеи и служивший для застёгивания пряжки. Чешуя змеи местами стёрта. Тонкая золотая пластинка, служащая фоном изображения, местами обломана. Особенно пострадал нижний край пластины. Рядом со шпеньком имеется отверстие, прорезанное намеренно в золотой пластинке, чтобы пропустить снизу ремень, который прорезью надевался на шпенёк. На звере изображена реалистически выполненная голова кабана. На каждой лапе имеется только по два когтя, которые, очевидно, должны представлять двойные копыта кабана. Таким образом, черты кабана преобладают здесь над чертами хищника. От последнего сохранились лишь гибкое тело льва и хвост с кисточкой на конце. Следует отметить, что змея является здесь нападающей стороной. Она не только впилась в лапу кабана, но и охватила его голову сложной петлёй. Создаётся впечатление, что кабан точно замер от внезапного нападения и боли и находится полностью во власти змеи.
Эта пластина отличается от двух предыдущих не только формой и содержанием, но и значительно большей художественностью исполнения. Живо переданное движение, реалистическая трактовка отдельных частей, несмотря на фантастическое их соединение, мастерски исполненная композиция группы, так естественно совпадающая с требуемой формой, — всё это свидетельствует о высоком мастерстве, результате длительной художественной культуры. Поэтому естественно предположить, что эта пластина является произведением греко-бактрийского ювелирного искусства, но, очевидно, предназначенная для сбыта в Сибирь, о чём говорит строгое соблюдение характерных для Сибири формы и содержания.
На трёх этих пластинах можно проследить эволюцию фигур барсука. Тело его превратилось в тело льва, а голова — в характерную голову кабана. Но как бы ни были фантастичны и нереальны образы этих хищников, всё же оказалось возможным, отбросив все позднейшие наслоения, найти их первоисточник — барсука.
Что касается змей, то в них нет ничего фантастического. Художник, изображая их, не повторяет одну и ту же схему. У каждой змеи свои индивидуальные черты, резко отличающие их одну от другой. Поэтому естественно предположить, что каждая из них представляет совершенно реально существующий род или вид змей. И, действительно, попытка их определения оказалась возможной. Так, у змеи на первой пластине много общего с родом водяных ужей, у которых чешуя, обычно сильно килеватая, расположена продольными рядами, как на данной пластине; небольшая продолговатая голова резко отделена от шеи, а хвост, как у всего семейства настоящих ужей, вытягивается в острие. [11] Все эти особенности вполне совпадают с изображением змеи на первой пластине. Из этого рода наиболее известен уж обыкновенный, который водится в Западной Сибири и доходит до Алтая. [12] В длину он иногда достигает более полутора метров, следовательно, величина его здесь натуральная.
У змеи на второй пластине очень характерная голова, позволяющая предположить принадлежность этой змеи к роду щитомордников. Отличительным признаком последнего является глубокая ямка, расположенная между глазом и ноздрей. [13] Этой ямке, видимо, соответствует на изображении змеи резкое углубление в виде щели, идущее параллельно носу меж-
(262/263)
ду глазом и ноздрей, хорошо заметное лишь на оригинале. Если сравнить головы змей на пластине и фото, представляющем щитомордника, то заметно их сходство, особенно одинаков косой срез морды, характерный для щитомордников. Тёмная полоса, идущая у щитомордника по виску от глаза назад, изображена на пластине рельефом. У щитомордников голова значительно шире шеи, а туловище почти круглое, что прослеживается на пластине. [14] Из рода щитомордников наиболее известен щитомордник обыкновенный. Родина его — Южная Сибирь, северная часть Туркестана и Монголия. Он широко распространён в степных областях Алтая и в Алтайском горном округе. [15] Размеры змеи здесь преувеличены, так как длина щитомордника достигает только 75 см. Следует отметить, что пластина эта отлита из электрона, который добывается в естественном виде на Алтае, в Змеиногорском и Зыряновском рудниках. П.С. Паллас, посетивший Алтай в 1770 г., часто упоминает о древних чудских копях в Западном Алтае, в частности на Змеевой горе. [16]
Таким образом, как материал, из которого изготовлена пластина, так и род змеи указывают на тесную связь её с Алтаем.
Змея на третьей пластине имеет характерные черты, позволяющие предполагать, что она представляет один из видов агрессивных ужей, или полозов. Последние отличаются большим размером (некоторые виды достигают двух метров). Тело у них длинное и вытянутое, чешуя большей частью гладкая, брюшные щитки по бокам перегибаются кверху, образуя тупое ребро. [17] Это ребро на змее пластины образует как бы двойной контур, а длинное тело даёт возможность свернуться сложной петлёй; чешуя у змеи гладкая. Злые ужи отличаются живостью и способностью кусаться. [18] Это свойство их отражено на пластине. Разновидностей злых ужей много. Некоторые из них имеют килеватую чешую. Вид, который совпадает по признакам со змеёй на пластине, распространён только в Средней Азии. В Сибири он не водится. [19] Таким образом, высказанное вначале предположение о греко-бактрийском происхождении пластины на основании её стиля подтверждается родом змеи, которая водится только в Средней Азии.
Всё вышеприведённое является лишь попыткой определить род змей, и, конечно, не претендует на научную точность. Всё же можно заключить, что, если мастера, сделавшие эти пластины, знали барсука понаслышке, то змей они знали хорошо, и каждый из них изображал ту змею которая, очевидно, часто встречалась в его местности и была ему хорошо известна. Конечно, во всех трёх случаях под реалистической оболочкой змей следует подразумевать змею собирательную, подчас обожествлённую.
Если учесть, что от рук невежественных грабителей курганов пострадало значительное количество сибирских ценностей и, тем не менее, среди оставшихся предметов сохранились три золотые пластины с одной и той же тематикой, то станет очевидной популярность подобных изображений.
Каково же было их назначение, какой смысл вкладывался в них и чем объясняется их популярность? Не тем ли, что вид неустрашимого истребителя змей, барсука в прошлом, а впоследствии фантастического её [его?] преемника, должен был действовать на змей устрашающим образом и парализовать их силу? В подтверждение этого толкования можно привести пример из древней Индии. Магическим средством против змей считалось там
(263/264)
изображение обожествлённого индийцами местного орла Гаруды — смертельного врага змей. Индийцы верили, что змеи теряли действие своего яда при одном виде Гаруды. Пластины из драгоценных металлов с представленной на них исконной враждой этого орла со змеями употреблялись, видимо, не только как украшение, но и как профилактическое средство против укуса змей. [20] В древней Сибири, очевидно, таким же магическим средством против змей служило изображение другого их исконного врага — барсука. Во всяком случае, на двух первых пластинах змеи, хотя и обвиваются вокруг хищника-кабана, но укусить его не осмеливаются — они неподвижны, обезврежены. В Индии также встречаются примеры, когда змея обвивается вокруг орла Гаруды, но она никогда не кусает его. [21]
Подобные суеверия долго сохранялись в Сибири. Так, якуты сравнительно ещё недавно носили на своих поясах серебряные пластинки с изображением барса, которое должно было служить им предохранительным средством от нападения медведя. [22]
Таким образом, можно считать, что, по крайней мере, две первые пластины служили предохранительными амулетами-«оберегами» от змей. Подобные верования могли, конечно, возникнуть только в среде охотников, хорошо изучивших зверей и их взаимоотношения. Впоследствии вера в чудодейственную силу изображения хищника-кабана широко распространилась и среди скотоводческих племён, что обусловило на такие изображения большой спрос (особенно в местностях, изобилующих змеями). Но образ барсука в скотоводческой среде постепенно забывался и превращался в фантастического хищника. Может быть, подобные «обереги» частично служили и для лошадей, которые гораздо чаще своих всадников подвергались опасности со стороны ядовитых змей. Этим изображениям, вероятно, предшествовало в виде магического оборонительного средства употребление различных частей тела барсука или кабана, например когтей или зубов. Во всяком случае кабаньи клыки, нанизанные на шнуры, часто находили на шее лошадиных скелетов и на их нагрудных ремнях в курганах Алтая. [23]
Изображения хищника-кабана, обвитого змеёй, не ограничиваются тремя пластинами. Среди древностей Нарымского края встречается аналогичная тематика.
На третьей пластине, как указывалось, хищник почти полностью превратился в кабана. В Сибири встречается, кроме того, реалистическое изображение кабана, также обвитого змеёй в виде объёмной скульптуры (рис. 3). Статуэтка эта находится в Томском краевом музее. Она отлита из бронзы, из двух полых половинок, соединённых вместе и образующих объёмное туловище и голову. Ноги имеют лишь одну половину, полую с внутренней стороны. На спине кабана имеется большое отверстие, сделанное намеренно. Ухо помещено очень высоко. Змея три раза обвилась вокруг кабана, но не припаяна к нему. Голова и хвост её отломаны. Кроме того, она сломана в двух местах и куски её настолько грубо спаяны, что тело змеи не совсем прилегает к кабану.
(264/265)
Эта бронзовая группа кабана и змеи, изданная И. Мягковым, [24] происходит из Нарымского края, с горы Кулайки, подымающейся над р. Чая. Гора эта ежегодно размывается, и при её осыпях обнаруживаются предметы древности. [25] Местные крестьяне часто находят здесь различные металлические предметы; но когда данная статуэтка была приобретена, то голова змеи, сделанная из серебра, оказалась отломанной. [26]
|
|
Рис. 3. Бронзовая статуэтка с изображением кабана, обвитого змеёй.
|
Рис. 4. Часть фрески на потолке Палатинской капеллы с изображением хищника со змеёй.
|
Ноги кабана висят в воздухе, и вся фигура его абсолютно безвольна и инертна. Кабан как бы поднят вверх в когтях пернатого хищника, но здесь эта роль принадлежит змее, что явствует из способа подвешивания статуэтки. Группа сделана так, что подвешивается не кабан, а именно змея, в петлях которой он висит. Таким образом, здесь изображена не просто змея, а змея обожествлённая, наделённая сверхестественной силой возносить на небо жертву. На придаваемое ей значение указывает и то, что голова змеи была изготовлена из драгоценного металла. Вряд ли имелся лучший способ умилостивить змею, как принести ей в жертву заклятого её врага — кабана.
Гора Кулайка ещё до начала XIX в. почиталась священной и в древности служила местом приношения различных пожертвований. Об этом свидетельствует небольшая глубина, на которой находились найденные предметы, и самый характер их, очевидно, связанный с культом. [27] Таким образом, место находки подтверждает вотивный характер этой группы, которая, возможно, висела здесь на каком-нибудь дереве и была принесена в жертву путником, желавшим застраховать себя от опасности, грозящей ему в пути от змей, или отблагодарить могущественную владычицу змей за чудесное спасение от них.
Если теперь, ознакомившись с группой кабана и змеи и зная, что змея обожествлялась и ей приносился в жертву именно кабан, вновь вернуться к третьей пластине, то можно убедиться в тождественности её содержания со скульптурой. И на третьей пластине кабан, несомненно, отдан в жертву разъярённой змее. Магия переходит в религию.
Существует ещё один пример, свидетельствующий о необычайной живучести изображений хищника, обвитого змеёй. Смысл подобных изобра-
(265/266)
жений со временем был, конечно, утерян, но эффектный, полный драматизма сюжет борьбы хищника со змеёй надолго удержался в искусстве. Прошли века, и в далекой Сицилии, в городе Палермо, вдруг появлятся [появляется] тот же сюжет в росписи потолка Палатинской капеллы середины XII в. (рис. 4). [28] Об этом изображении упоминается в «Русских древностях...», причём хищник назван там львом. [29] Но это не лев. Здесь изображён хищник средней величины, с широким плотным телом, короткими лапами и хвостом. Он покрыт густой шерстью, что вызывает ассоциацию с барсуком. Зверь изображен обвитым змеёй, каким мы привыкли видеть его на пластинах. Этому определению противоречит лишь странная, лишённая ушей, голова. Но её не следует принимать во внимание, так как в росписях капеллы она повторяется в сочетании с различными хищниками, с которыми, как и в данном случае, она не имеет никакой органической связи. [30] Тело барсука распластано. Змея, как обычно, обвилась вокруг его тела и кусает его в голову, но и хищник видимо, захватил в свою пасть часть её тела. Все изображение окружено растительным орнаментом и включено в прямоугольную рамку. По исследованиям А. Павловского, в этих росписях скрещиваются влияния Византии, Сасанидского искусства и арабского Востока, [31] и, говоря словами автора, «художник Палатинской Капеллы мог пользоваться уже готовыми оригиналами», [32] принесёнными, очевидно, через посредство арабов в IX в. в Сицилию.
Что же представлял собой первоначальный оригинал? Если отбросить позднейшее добавление растительного орнамента, то кажется, будто видишь перед собой одну из сибирских пластин с темой принесения в жертву змее ее врага (в данном случае, не кабана, а хищника, в котором легко распознать барсука). Об этом свидетельствует фигура хищника, характерная для жертвенных животных. На Алтае ещё в сравнительно недавнее время приносили в жертву лошадь всегда в распластанном виде. [33]
Единственное, что несколько противоречит данному толкованию, это то, что принесённый в жертву барсук, в свою очередь, кусает змею. Но представление это ложное: по композиции ясно, что первоначально тело змеи проходило под головой хищника также, как мы это видим на третьей пластине. Но мастер, копирующий оригинал, не понял смысла сцены. Ему, очевидно, казалось более правдоподобным уравнять силы противников. С этой целью им сознательно внесено это изменение, что сделать было легко. Стоило только слегка изменить нижний контур головы и сразу получалось впечатление, что тело змеи находится не под головой, а в самой пасти хищника. Интересно отметить также двойной контур змеи, что роднит её со змеёй на третьей пластине.
Эта часть росписи Палатинской капеллы представляет ещё один из, видимо, очень многочисленных существовавших когда-то вариантов одной и той же тематики — приношение жертв обожествлённой змее. Очевидно, по ритуалу ей полагалось приносить в жертву исконных её врагов, т.е. кабана или барсука.
Итак, благодаря нескольким предметам древности, главным образом трём пластинам с изображением «кабана», обвитого змеёй, оказалось возможным частично выявить верования древних племён Сибири и убедиться, что основы их коренятся в подлинном значении зверей и их взаимоотношений.
[2] Е.Н. Мinns. Scythiaps [Scythians] and greeks. Cambridge, 1913, p. 275.
[4] А. Брем. Жизнь животных. Млекопитающие, т. I. СПб., 1909, стр. 247.
[5] Н. Подъяпольский. Барсук. Изд. Моск. комм. хозяйства, 1928, стр. 5.
[6] Е.Н. Minns. Указ.соч., стр. 274.
[8] Н. Подъяпольский. Указ.соч., стр. 37.
[9] А.М. Никольский. Гады и рабы [рыбы]. СПб., 1902, стр. 217.
[10] Gr. Borovka. Scythian Art. New-York., 1928, p. 50.
[11] А. Брем. Земноводные и пресмыкающиеся, т. 5. СПб., 1914, стр. 415 и 417.
[12] А.М. Никольский. Указ.соч., стр. 135.
[13] Там же, стр. 209.
[14] А. Брем. Земноводные и пресмыкающиеся, т. 5, стр. 677.
[15] Там же, стр. 420, 431 и 679.
[17] А.М. Никольский. Указ.соч., стр. 119.
[18] А. Брем. Земноводные и пресмыкающиеся, т. 5, стр. 440.
[19] А.М. Никольский. Указ.соч., стр. 119.
[20] J.Ph. Vоgеl. Indian seppent-lore of the Nagas in hindu legend and art. Printed bg Stephen. Austin and Sons. 1826 [Indian Serpent Lore Or The Nagas In Hindu Legend And Art. Printed by Stephen Austin and Sons. 1926], p. 18, 41, 55.
[21] Там же, стр. 172, табл. 15.
[22] Р. Mаак. Вилюйский округ Якутской области, ч. 3. СПб., 1887, стр. 108.
[28] П. Павловский. Живопись Палатинской капеллы в г. Палермо. Изд. Акад. худ. СПб., 1890, стр. 208, рис. 97.
[30] П. Павловский. Указ.соч., рис. 162, 164 и др.
[31] Там же, стр. 162-186.
[32] Там же, стр. 190.
[33] А. Глухов. Тайэлга. Материалы по этнографии, т. 3, вып. I. Л., 1926, стр. 29.
|