И.П. Засецкая

Сарматы в Северном Причерноморье.

// Сокровища сарматов. Каталог выставки. СПб; Азов: 2008. С. 4-11.

Широко и привольно раскинулись степи Северного Причерноморья. Далеко-далеко, насколько хватает глаз, протянулись их бескрайние богатые пастбищами просторы, издревле населенные кочевниками-скотоводами. В течение тысячелетия владельцами степей на юге России оставались ираноязычные племена: сначала могущественные скифы, занимавшие территорию от Дона до Дуная, а затем не менее воинственные сарматские племена — потомки поволжско-уральских савроматов. Как писал греческий историк Геродот, современник скифов, посетивший в V в. до н.э. греческий город Ольвию, расположенный в устье реки Буга: «За Танаидом (Доном — авт.) уже не скифская земля первый из тамошних участков земли принадлежит савроматам». И действительно, открытые в междуречье Дона и Волги археологические памятники в общих чертах схожи со скифскими, но вместе с тем отличаются своеобразием и самобытностью. К IV в. до н.э. относится упоминание в сочинении одного из греческих писателей о неких «сирматах», которых он помещает западнее Танаиса, т.е. уже на скифской земле. Однако эти, возможно первые проникновения сарматов в степи Северного Причерноморья, не оставили какого-нибудь заметного следа, здесь по-прежнему господствует скифская культура. Зато во владениях савроматов в Нижнем Поволжье и

Рис. 1. Карта расселения сарматских племён.

1 — г. Керчь. 2 — ст. Усть-Лабинская. 3 — г. Азов: могильники Дачи, Высочино, Ново-Александровка, Аэродром. 4 — Могильник Хапры. 5 — Кобяковский могильник в Танаисе. 6 — Курган Хохлач у г. Новочеркасска. 7 — хут. Сладковский. 8 — с. Верхнее Погромное. 9 — Калиновский могильник. 10 — с. Саломатино, разрушенное погребение. 11 — с. Котово.

(Открыть Рис. 1 в новом окне)

(4/5)

междуречье Волги и Дона в IV-III вв. до н.э. произошли существенные изменения, вызванные новой волной миграции кочевых племён с востока на запад. В это время происходит смешение местного савроматского и пришлого населения, в результате чего складывается единая культурная общность, которую исследователи отождествляют с сарматами, и которая просуществовала здесь вплоть до нашествия гуннских орд в 370-е гг. н.э. В течение этого длительного времени племенное объединение савромато-сарматских кочевников не оставалось неизменным. Периодические миграции родственных племён с Востока оказывали воздействие на дальнейшее формирование сарматской культуры.

Наиболее активную роль сарматские племена начинают играть во II-I вв. до н.э., когда происходит их массовое движение на запад. Они захватили огромную территорию от Дона до Дуная, вытеснив на этот раз обитавших здесь скифов. Диадор [Диодор] Сицилийский, римский писатель I в. до н.э., так описывает появление сарматов в северочерноморских степях: «Эти последние, много лет спустя сделавшись сильнее, опустошили значительную часть Скифии и, поголовно истребив побеждённых, превратили большую часть страны в пустыню».

Время переселения сарматов характеризуется появлением отдельных крупных союзов племен: аорсов, сираков, роксоланов, языгов и других ираноязычных, родственных в этническом и культурном отношении народов. Об этом мы узнаём из «Географии» Страбона — античного автора, жившего на рубеже нашей эры. Его сообщения, описывающие образ жизни сарматских племён, имеют для нас такое же значение, как знаменитый труд Геродота об истории скифов.

На основании письменных и археологических источников можно составить этнографическую карту южнорусских степей I в. до н.э. — II в. н.э. В Нижнем Поволжье по северному и западному побережью Каспийского моря до низовьев Дона обитало одно из крупнейших племён — аорсы. Южными и западными соседями аорсов были сираки, жившие на равнине по побережью Азовско-

Рис. 2. Плита с рельефным изображением всадника (кат. 75).

(Открыть Рис. 2 в новом окне)

го моря и по реке Манычу, притоку Дона. Обширные пространства между Днепром и Доном являлись владениями роксоланов, а территорию между Каспийским и Азовским морями, юго-восточнее сираков, занимали во второй половине I в. н.э. кочевые аланские племена, пришедшие из аральских степей, в Подунавье жили языги, а на Кубани продолжала развиваться культура племён меотов (рис. 1).

Во главе каждого союза стоял вождь или «царь», как его называли античные писатели. Вождь имел свою дружину, формировавшуюся из богатой знатной прослойки общества. Это была тяжеловооружённая конница, наступательное оружие которой составляли длинные мечи, кинжалы, копья и лук, оборонительные доспехи — бронзовые шлемы, панцири из бронзовых и железных чешуек, нашитых на кожаную основу, или железные кольчуги и щиты. Именно сильные тяжеловооружённые дружины конников, снабжённые длинными всадническими мечами, и обеспечили сарматам военное преимущество при столкновении со скифами и другими племенами при продвижении на запад. Страбон так описывает облик сарматского воина: «Они носят шлемы и панцири из сырой воловьей кожи и сплетённые из прутьев щиты, а наступательным оружием им служат копья, лук и меч. Таково же вооружение и большинства прочих варваров». Это описание подтверждается археологическими находками. Например,

(5/6)

Рис. 3. Стенная роспись в боспорском склепе I в. н.э.

(Открыть Рис. 3 в новом окне)

на мраморном рельефе II в. н.э. из Танаиса (греческая колония в низовьях Дона) изображён царский наместник Трифон верхом на коне в одежде сарматского дружинника. На всаднике шлем конусовидной формы, длинный чешуйчатый панцирь, широкий пояс и развевающийся плащ, сколотый на плече фибулой-застёжкой, в руках он держит длинное копьё (рис. 2). Подобные изображения воинов часто встречаются и в стенной росписи склепов I в. н.э. на Боспоре (рис. 3).

Достигнув северочерноморских степей, сарматы вступили в тесные связи с жителями античных колоний, особенно Боспорского царства (рабовладельческое государство на берегах Керченского пролива, образовавшееся ещё в V в. до н.э.). При этом они не только подвергались воздействию эллинской культуры, но и сами оказывали влияние на жизнь населения греческих городов. Даже среди имён боспорских правителей появляются имена иранского происхождения, как, например, Аспург, Фарзой, или восходящее к этническому названию племени имя Савромат. Греческое население античных колоний постоянно поддерживало разного рода отношения (торговые, дипломатические, связанные с военными действиями Боспора и др.) со своими степными соседями — скифами, а затем и с сарматами. Таким образом, к первым векам н.э. этнический состав населения Боспорского царства носил в значительной степени смешанный характер. Неудивительно поэтому, что в боспорском изобразительном искусстве той поры нередко встречаются сцены, отражающие кочевой образ жизни и воинственный нрав жителей степей. В стенной росписи одного из склепов изображена войлочная юрта — жилище кочевника (рис. 3), а в другом найдена глиняная модель четырёхколесной повозки с поставленной на неё кибиткой (кат. 76). В таких повозках они перевозили женщин, детей, стариков и своё незатейливое имущество. «Кибитки номадов (кочевников — авт.), — как повествует Страбон, — сделаны из войлока и прикреплены к повозкам, на которых они живут, вокруг кибиток пасётся скот, сыром и молоком которого они питаются».

Сарматы, как и скифы, были скотоводами и вели кочевой образ жизни. Летом они перемещались со своими стадами по степи в поисках свежего корма для скота, а зимой спускались к берегам рек на зимние пастбища, где росли высокие травы, которые сохранялись под снегом и служили пищей для животных в зимнее время. Из описания Страбона мы узнаём, что кочевники «следуют за своими стадами, выбирая всегда местности с хорошими пастбищами, зимою в болотах около Меотиды (Азовское море — авт.), а летом на равнинах».

Однако не только письменные источники повествуют о жизни и быте сарматов.

(6/7)

Рис. 4. Фотография курганного могильника.

(Открыть Рис. 4 в новом окне)

Немалую роль в этом отношении играют археологические памятники, представленные в основном погребальными комплексами. Древние могильники в виде земляных курганов составляют неотъемлемую часть степного ландшафта. Иногда они расположены по одной линии, образуя цепочку холмов, или группируются вокруг самой высокой насыпи (рис. 4). Сарматы, как и все древние народы, верили в загробную жизнь. Вот почему они помещали в могилу умершего его личные вещи, различные бытовые и культовые предметы, а также пищу — мясо и питьё. При этом, чем богаче был умерший, тем многочисленнее и разнообразнее был сопровождающий его погребальный инвентарь.

Устройство сарматских могил было простым. Это либо широкие прямоугольные или квадратные ямы, вырытые в грунте, либо могилы с подбоем — нишей, устроенной в стене ямы. От входа подбой отделялся деревянной перегородкой. По обычаям сарматских племён умершего хоронили в гробу или на подстилке, сплетённой из камыша. Иногда такие же камышовые плетёнки покрывали могилы сверху.

Если умирал мужчина, его хоронили с оружием: мечом, кинжалом, колчаном со стрелами, копьями. В могилу также ставили горшки с пищей и клали куски бараньей туши, о чём свидетельствуют найденные в погребениях кости животных. В женских захоронениях обычными были украшения — серьги, браслеты, ожерелья из стеклянных бус, а также предметы туалета — костяные гребни, бронзовые зеркала, белила и румяна. В могилах женщин встречаются и предметы, связанные с домашними занятиями — прядением и шитьём одежды: костяные игольники, железные ножницы, глиняные пряслица от веретён. Кроме посуды, употреблявшейся в быту (глиняные горшки, миски и кувшины), во многих сарматских погребениях нередко находят маленькие глиняные ритуальные сосуды с круглым отверстием в стенке, так называемые курильницы. Описанные погребения соответствуют статусу рядового населения сарматского общества.

Наличие оружия в мужских погребениях свидетельствует о том, что каждый член общества был не только скотоводом, но, в первую очередь, воином. Кочевые племена никогда не оставались долго на одном месте. Увеличение стада требовало новых пастбищ. Поэтому каждое окрепшее в военном и экономическом отношении племя стремилось к захвату новых земель. Такая миграция сопровождалась жестокими войнами, при этом завоеватели были беспощадны к покорённым народам, истребляя их и обращая уцелевших в бегство. Именно так поступили сарматы со скифами.

Другим объектом военных действий кочевников были племена, занимающиеся

(7/8)

землепашеством. Постоянная нужда в продуктах земледелия побуждала кочевников вести войну со своими осёдлыми соседями, населявшими плодородные земли на побережье Кубани и Нижнего Дона. Их постоянным местом обитания служили поселения, о чём свидетельствуют найденные здесь остатки глинобитных домов с очагом и ямами для хранения зерна. На поселениях обнаружены и предметы трудовой деятельности местных жителей: железные серпы, наконечники мотыги, каменные зернотёрки, а также каменные грузила от рыболовных сетей и рыболовные крючки. Кроме земледелия и рыболовства, судя по находкам костей животных, осёдлое население занималось также разведением домашнего скота — лошадей, коров, коз, овец и свиней.

Вблизи открытых поселений на труднодоступных местах, на холмах или мысах, располагались так называемые «городища», укреплённые высокими земляными валами и глубокими рвами. Такие меры предосторожности были вызваны периодическими набегами со стороны воинственных степняков. «Кочевники занимаются больше войной, — пишет Страбон, — и войны ведут из-за дани; предоставив землю во владения желающим заниматься земледелием, они довольствуются получением условленной умеренной дани, а в случае неполучения дани, они начинают войну».

Война в жизни кочевников играла большую роль. Она давала им не только средства к существованию, но и открывала огромные возможности к обогащению. Захваченные на войне скот, продукты земледелия и пленные обменивались на дорогие ценные украшения, оружие, импортные изделия. При этом большую часть добычи получал сильнейший, что способствовало накоплению богатства в отдельных семьях. Так, среди основной массы населения племенного союза начинает выделяться богатая кочевая знать, которую представляют, прежде всего, вожди, военачальники и их тяжеловооружённая конница — всадническая аристократия. В их руках была сосредоточена и политическая власть. Набеги, умножающие

(8/9)

богатство знати, способствовали всё большему росту имущественного неравенства.

О богатстве представителей племенной знати можно судить по погребальным комплексам, которые отличаются от рядовых захоронений как устройством могил, так и составом сопровождающих их вещей. В них присутствуют разнообразные золотые изделия — украшения, дорогое оружие, ритуальные сосуды, наборы конской упряжи, а также импортная посуда и бронзовые культовые котлы местной работы (рис. 5).

В этом случае погребения совершались в обширных квадратных могилах 3,5×3,4 м и глубиной до 3 м от древней дневной поверхности. Могилы, как правило, перекрывались камышовым и берестяным настилом. Умерших хоронили в дощатых гробах. Сверху над захоронением насыпался высокий земляной курган. Несмотря на то, что богатые погребения знатных представителей племени в большинстве своем были разграблены ещё в старые времена, до нас дошли уникальные изделия из золота и серебра, изготовленные древними мастерами. Сокровища, как правило, соплеменники умершего прятали от грабителей в специально устроенных тайниках. Одним из способов сокрытия ценных вещей было размещение их в выкиде, т.е. в земле, выброшенной на поверхность при рытье могильной ямы. Иногда тайники в виде ниши выкапывались в одной из стен могилы или в полу.

Одно из богатых погребений рубежа I в. до н.э — I в. н.э., оставшееся неразграбленным, было открыто в Нижнем Поволжье (Калиновский могильник). В широкой прямоугольной могиле была похоронена женщина знатного рода. Её костюм, расшитый золотыми мелкими бляшками, дополняли золотые украшения: серьги (рис. 6), гривна — шейный обруч, пара браслетов с фигурками лосихи на концах (кат. 11) и ожерелье из цветных стеклянных бус. Кроме того, в тайнике — яме, вырытой в полу могилы, были найдены привозная бронзовая и серебряная посуда и большой литой бронзовый котёл с фигурными ручками.

Рис. 7. Браслет из могильника у с. Верхнее Погромное (кат. 3).

(Открыть Рис. 7 в новом окне)

Золотые украшения, в частности массивный браслет со сценой нападения хищника кошачьей породы на оленя (рис. 7) и фигурная бляха (кат. 8), происходят из другого поволжского погребения, несколько более раннего времени II-I вв. до н.э., обнаруженного на могильнике у с. Верхнее Погромное. Погребение было разрушено в древности. Ещё два золотых браслета с зооморфными изображениями из этого же региона были найдены в разрушенном погребении I в. до н.э. — I в. н.э. у с. Саломатино (кат. 1, 2). Вероятно, поволжские богатые погребения принадлежали представителям знати аорских племён, населявших, по описанию Страбона, степи Нижнего Поволжья.

Особую группу погребальных памятников составляют богатейшие комплексы второй половины I в. н.э., сосредоточенные в основном на Нижнем Дону, в окрестностях бывшей греческой колонии Танаис. Это знаменитые курганы, как например, Хохлач, открытый ещё в XIX в., или раскопанные в наши дни, известные в литературе под названиями Садовый, Дачи, Кобяковский и др. Их объединяет не только богатство погребального инвентаря, но и его содержание, и, прежде всего, присутствие предметов восточного происхождения. Другую особенность этих комплексов составляют золотые украшения, исполненные в свое-

(9/10)

Рис. 8. Диадема из кургана Хохлач.

(Открыть Рис. 8 в новом окне)

образном полихромном зверином стиле, неизвестном ранее в Северном Причерноморье, но отражающем традиции искусства кочевников Сибири и Центральной Азии, что прямо указывает на новую миграционную волну переселенцев с Востока. Исходя из датировки комплексов второй половиной I в. н.э., многие исследователи связывают их с аланами, которые, по сообщениям древних авторов, появляются здесь именно в это время. И хотя переселение аланов в Северное Причерноморье, бесспорно, носило завоевательный характер, однако, как свидетельствуют археологические источники, оно не было губительным для местного общества. Напротив, наблюдается постепенный процесс ассимиляции двух родственных в этническом отношении групп, результатом чего явилось создание сармато-аланского культурного общества, в котором господствующую роль играли аланы.

На нашей выставке представлены материалы из двух таких погребальных комплексов — курганов Хохлач (кат. 27-36) и Дачи (кат. 13-26). В первом была похоронена знатная женщина — жрица богини плодородия, а во втором — военачальник или вождь племени. Оба комплекса были ограблены в древности. Но, к радости археологов, в обоих случаях зафиксированы тайники, в которых соплеменники умерших спрятали самые дорогие вещи. Среди них встречены не просто ценные предметы, но уникальные образцы древнего ювелирного искусства. Это, прежде всего, диадема из кургана Хохлач (рис. 8) и золотые ножны кинжала из кургана Дачи (кат. 13). Однако и другие находки не менее оригинальны, особенно

(10/11)

золотые украшения, исполненные в сарматском полихромном зверином стиле — гривна, браслеты, украшения конской упряжи и др.

Как отмечалось выше, в погребальном инвентаре богатых захоронений всегда присутствует металлическая, а также глиняная и стеклянная посуда импортного происхождения. Например, в тайниках некоторых могил были найдены целые серебряные сервизы из разнообразных сосудов — канфаров, кубков, чаш и фиал, ковшей и ситечек, кувшинов и тазов (кат. 38-50, рис. 9). Такие изделия попадали в руки сарматской знати в качестве даров, военной добычи или в результате торговли. Дары они могли получать от римских императоров, участвуя в качестве наёмной силы в военных действиях римлян против других стран, могли захватывать импортные изделия во время своих набегов на римские провинции, но могли приобрести их и мирным — торговым — путём.

Торговые связи сарматов были разнообразны, о чём свидетельствуют многочисленные находки художественной бронзовой посуды италийских мастеров, глиняной краснолаковой посуды из Малой Азии, стеклянных кубков сирийского производства, смальтовых амулетов и бус из Александрии (кат. 65). Торговлю со столь отдалёнными областями, как Италия, Сирия, Египет сарматы осуществляли через греческие города Северного Причерноморья — Пантикапей, Ольвию, Херсонес, Фанагорию и др. Самой крайней северной колонией греков был Танаис, расположенный в устье Дона. Значение Танаиса как торгового центра очень велико, т.к. он находился, по представлениям географов того времени, на границе Европы и Азии. Город Танаис служил «общим торговым местом для азиатских и европейских кочевников и для плывущих с Боспора по озеру (Азовскому морю — авт.); первые доставляли рабов, шкуры и разные другие товары кочевников, а другие взамен привозили на судах платье, вино и прочие предметы, свойственные цивилизованному образу жизни» (Страбон). Торговля способствовала ещё большему росту имущественного неравенства и выделению богатой верхушки, стремящейся не только к экономической, но и политической власти. Сарматское общество находилось на последней ступени разложения первобытнообщинных отношений.

Развитие сарматской культуры в южнорусских степях происходило в течение многих веков. Сначала савроматы (VI-IV вв. до н.э.) и их потомки сарматы (III-II вв. до н.э.), населявшие степи Нижнего Поволжья и междуречья Волги и Дона, потом переселение сарматов на Дон и далее на запад вплоть до Дуная (II в. до н.э. — I в. н.э.), затем появление аланов, а за ними, возможно, и других племён восточного происхождения (вторая половина I-II в. н.э.). Последний этап сарматской культуры, известный в литературе как позднесарматский период, относится к II-IV вв. н.э. Следует отметить, что к этому времени фактически исчезают предметы сарматского полихромного звериного стиля. В богатых погребениях местной кочевнической знати теперь преимущественно встречаются золотые ювелирные изделия греко-римского полихромного стиля. Это декоративные подвески-медальоны (рис. 10), серьги, ожерелья, украшенные полудрагоценными камнями — сердоликом, альмандином, гранатом — или цветным стеклом (кат. 54, 61, 63, 64). К этому же времени принадлежат находки парфюмерных флаконов, исполненных в том же стиле (кат. 55, 56, 60, 62, рис. 11).

К III — началу IV в. н.э. относится появление в Северном Причерноморье, в частности на территории Ростовской области, погребальных памятников, в которых среди сопровождающих покойного вещей были найдены наборы конского снаряжения, исполненные в своеобразной художественной манере. Специфической чертой декоративного оформления блях, наконечников и других деталей наборов является наличие одной крупной овальной, круглой или прямоугольной вставки, чаще всего сердоликовой, и орнамента в виде косых крестиков, витого «жгута», кружка с точкой в центре и др. В техническом отношении они также представляют особую группу ювелирных

(11/12)

(12/13)

Рис. 9. Серебряная посуда — фиала, кубок и канфар (кат. 39в, 47, 50). [Рис. на с. 12]

(Открыть Рис. 9 в новом окне)

изделий поздней римской эпохи. Все они, как правило, имеют бронзовую или серебряную основу, покрытую сверху тонкой золотой или серебряной позолоченной пластинкой, на которую при помощи техники тиснения наносился орнамент, имитирующий античную зернь и филигрань.

На нашей экспозиции представлены две находки из Нижнего Подонья и Приазовья. Одна из них обнаружена в тайнике кургана 2 на могильнике Аэродром-I (кат. 77-80), другая — в кургане 8 на могильнике Комаров-II, где набор находился на месте тризны в качестве жертвоприношения (кат. 77-82). Оба эти комплекса датируются III — первой половиной IV в. н.э. Подобные находки этого же времени известны также на Боспоре. Один из таких комплектов представлен на экспозиции (кат. 87-93).

Украшения конской упряжи в виде прямоугольных блях со вставкой в центре и орнаментом вокруг неё встречаются в изобразительном искусстве данной эпохи. Например, на знаменитом серебряном блюде из Керчи изображён византийский император Констанций II верхом на коне в сопровождении оруженосца и богини победы Ники (рис. 12). Император облачен в парадную военную одежду для верховой езды, украшенную, вероятно, золотыми бляшками и жемчугом. Также отличается богатством убранство коня, упряжь которого сплошь покрыта декоративными бляхами прямоугольной формы (кат. 94). Это изображение позволяет предположить, что найденные в Северном Причерноморье конские наборы могли быть сделаны в мастерских Восточной Римской империи, откуда они, возможно, попадали на Боспор, а затем и к варварам — жителям степей. Не исключено, что и на самом Боспоре производили эти своеобразные конские уборы.

III в. н.э. для Северного Причерноморья ознаменовался нашествием германских племён готов, которые, как известно, разо-

(13/14)

Рис. 12. Чаша-блюдо с изображением византийского императора Констанция II (кат. 94).

(Открыть Рис. 12 в новом окне)

рили Танаис, да и другие города Боспорского царства пострадали от их присутствия. С этого времени население Боспора стало ещё более пестрым, что не могло не сказаться на культуре общества в целом, находившейся под влиянием греческой, сарматской и готской традиций. В степи же по-прежнему господствовали варвары сарматского происхождения.

Коренные изменения в южнорусских степях произошли лишь в конце IV в. н.э., когда веками складывавшаяся культура ираноязычных скифо-сармато-аланских племён была уничтожена пришельцами тюркского и монгольского происхождения. Письменные источники сообщают, что в 370-е гг. сарматские племена были наголову разбиты гуннскими ордами. Те же, что присоединились к гуннам, растворились в их среде. Некоторые племена, как, например, аланы, были увлечены гуннами на запад, где вступили в контакт с другими варварскими племенами. Последнее упоминание о западных аланах имеется в письменных источниках VI в. н.э. Некая группа аланов, спасаясь от гуннов, укрылась в горах Северного Кавказа. В дальнейшем она явилась основой в сложении осетинского народа.

наверх