Э.Б. Вадецкая

Таштыкский могильник «Соколовский Разъезд».

// Южная Сибирь в древности. / Археологические изыскания. Вып. 24. СПб: 1995. С. 163-172.

До настоящего времени вопросы датировки памятников таштыкской культуры, хронологическое соотношение их с культурой енисейских кыргызов и длительность существования тагарских традиций остаются окончательно не разрешёнными.

В связи с этим важное значение имеют результаты раскопок части таштыкского могильника, проведенных в 1987-88 годах Сибирской экспедицией ЛОИА АН СССР в Шарыповском районе Красноярского края. В материалах раскопок не обнаружено ни тагарских черт, ни существенных отличий от других таштыкских памятников Минусинской котловины. Значит, таштыкцы проживали в северном лесостепном районе, но очень долго одновременно с тагарцами. Эти контакты, очевидно, и отразились в особенностях Михайловского могильника (Мартынова, 1985).

Представляемая краткая и предварительная публикация касается нового таштыкского могильника, расположенного на гребне широкой и пологой гривы в 4-5 км от д. Косонголь и в 8 км к западу от оз. Белое. Грива покрыта густым травостоем, поэтому памятники практически на поверхности земли не заметны, но повсюду видны скальные выходы. Под гривой проходит железная дорога, связывающая г. Шарыпово со ст. Красная Сопка. Здесь раньше был переезд, названный местными жителями по имени обходчика «Соколовский». Напротив могильника на железнодорожной линии имеется отметка: 49,7. Могильник открыт и назван С.Б. Гультовым «Соколовский разъезд». В 1987 г. С.Б. Гультов раскопал один склеп и 18 каменных выкладок, под которыми либо около которых обнаружены 5 тризн, 3 детские могилки, ямка с захоронением кремированных остатков нескольких человек, а также места, где совершали ритуальные обряды. В 1988 г. в 200 м от раскопок С.Б. Гультова, на северо-восточном участке могильника мной был заложен раскоп площадью 455 м², охвативший 2 склепа и два детских кладбища, в количестве 31 могилы. Предположительно раскопана 1/4 часть могильника, состоящая из 4-х категорий памятников: склепы, детские кладбища, тризны и поминальные приношения, культовые захоронения. Объём статьи позволяет дать лишь суммарное их описание.

Склепы. В результате развала стен склепы приобрели вид круглых каменных насыпей, диаметром 9-10 м. Когда развалы убрали, все сооружения оказались квадратными, 8х8 м, или почти квадратными, 8x7,5 м, ориентированными на 3-В или ЮЗ-СВ (рис. 1). Они состояли из котлована-камеры и стены, окружавшей камеру с поверхности земли. Ширина стен от 1,5 до 3 м. Стены сложены из плит разного размера, сохранившихся в 1-4 ряда на высоту 30-60 см. Снаружи камни ровно подобраны, уложены на древнюю поверхность и часто над выходом скальника. В этих случаях под стены подсыпана красная материковая глина. Вход в камеры с западной стороны в виде незначительного спуска, где в качестве ступенек уложены 5-6 брёвен или досок. Ступеньки выложены поверх материковой подсыпки. Камеры склепов квадратные, 4,5x4,5 м и 4x4 м, глу-

(163/164)

Рис. 1. Внешний вид склепа 2 после расчистки.

(Открыть Рис. 1 в новом окне)

(164/165)

биной от 0,4 до 0,8 м) в зависимости от близости скальных выходов и толщины подсыпки материка. Для облицовки стен в склепе 1 использованы брусья и доски, они практически не сохранились. В склепе 2 стены камеры обставлены вертикальными брёвнами (тыном), вплотную к которым сложена клеть, от неё осталось по одному массивному бревну. Наиболее сложные стенки в камере склепа 3. Здесь вплотную к стенам котлована поставлены на ребро тонкие плиты. Около них положено на дне по бревну, поверх которых сложена стенка из двух рядов мелких плиток. Вдоль трёх стен поверх этих плиток поставлены вертикально обрубки брёвен. Что же касается четвертой, северной, стенки, то на мелкие плитки сначала уложено горизонтально еще одно бревно, а уже поверх него поставлены вертикальные бревёшки. Таким образом, стенки комбинированные из плит и горизонтально и вертикально уложенных бревен. Дно камеры покрыто берестой и поверх нее горбылями. Камеры сожжены, обугленные бревна сохранились лишь в нижней части, но, по-видимому, нижний потолок, на уровне земли, был в один-два наката и опирался на столбы, вкопанные в центре ямы (рис.2).

В двух склепах захоронены только останки кремированных людей. Выявлены 11 и 14-15 кучек пепла, но могло их быть больше, т.к. в склепах много костного шлака (склеп 2, 3). В склепе 1 расчищены лишь 3 кучки пепла, но здесь встречены разрозненные и поломанные кости от двух человеческих скелетов. Останки кремации расположены вдоль трёх стенок, исключая вход. Их нет и в середине камер, где складывали либо костёр, для того чтобы поджечь камеру, либо нечто «алтаря». В качестве последнего в склепе 3 использован естественный выступ скалы в виде аккуратной многоугольной плиты, вокруг которой положены вещи: железные котлы, деревянные модели оружия, плошка, модели удил.

Особое внимание нами было обращено на то, в каких упаковках захоронены остатки кремации. Выяснено несколько вариантов. Во-первых, пепел человека мог быть помещён внутри берестяной куклы, набитой травой. В частности, у восточной стенки склепа 3 лежал крупный берестяной свёрток с травой и пеплом. Крупные куски свёрнутой берёсты были в склепе 2 рядом с фрагментами гипсовой маски. Во-вторых, пепел мог быть помещён в глиняный сосуд, на деревянное блюдо, в плошку, в ящичек. Об этом свидетельствуют следующие наблюдения: сожжённые косточки находились на дне глиняного сосуда под просочившейся туда землёй, а также в деревянной плошке; под многими кучками пепла обнаружены фрагменты дерева или строганые палочки от изделия; чистая кучка косточек, т.е. без всякой примеси земли, была внутри подобия каменного миниатюрного ящичка, под плиткой. Причём, очевидно, пепел человека сначала ссыпали в мешочек, а потом этот мешочек помещали на блюдо, в сосуд и т.д. На это указывают куски костного шлака из склепа 3, т.е. спёкшиеся кучки пепла, с хорошо сохранившимися отпечатками грубой ткани.

Глиняные сосуды ставили рядом с кучками пепла, как правило, у нижнего венца сруба либо поверх него. Найдено 9 целых сосудов и фрагменты от ещё около 10. Преобладают банки, лощёные и без орнамента, но есть черепки, украшенные вдоль венчика полосой грубых ямок или овалов. Один сосуд горшковидный с раздутыми боками, на которых глубоко прорезаны концентрические круги (рис. 4, 1-2). Среди черепков три поддона, видимо, от кубков и крупный фрагмент сероглиняного горшка из грубого теста, с примесью дресвы. Сосуд с высоким горлом, напоминает керамику из чаа-

(165/166)

Рис. 2. План дна камеры склепа 3.

(Открыть Рис. 2 в новом окне)

тас. К редким находкам относятся два кованных железных котла. Один на высоком поддоне и без ручек, второй — круглодонный с двумя вертикальными ручками (рис.5). Железные котлы были ранее найдены только в таштыкском склепе на р. Чулым (Худяков, 1985, рис.3).

Как всегда практически отсутствовали вещи, кроме деревянной плошки и миски, 3-х деревянных моделей ножен, обломка удил и железного крюка от колчана, крупной деревянной шестигранной пуговицы. Больше вещей, преимущественно украшений, собрано из заполнения склепа 1. Бронзовые украшения: колечко, обломок пряжки с волютами, четыре тонких подвески, в том числе в виде фигурки животного и птички. Кроме того — 2 колчанных крюка, костяной наконечник стрелы, просверленный астрагал овцы (рис. 6).

Детские кладбища расположены около каждого из склепов. Больше их раскопано у склепов 2 и 3. Площадь могильников не выяснена, т.к. могилы безусловно продолжаются за пределами раскопа. Похоронены дети преимущественно младенческого возраста: новорождённые, до 0,5 года и до 1,5-2-х лет. Из 34 могил только в трёх были похоронены дети в возрасте 5-ти лет. Все могилки индивидуальные. Для их вырыты ямки глубиной 30-

(166/167)

60 см. Их стенки обложены берёстой или обставлены плитками, наподобие ящика.

Размеры могил соответствуют возрасту ребенка от 55x25 см до 110x65 см. Сами ямки закрыты одним рядом плит, а выше них, на уровне древней поверхности уложен второй ряд плит, по площади больше первого. Эти наземные плиты в свою очередь оконтурены по овалу, кругу или прямоугольнику небольшими брусковидными плитками. В результате над могилками возводились каменные выкладки, приблизительно высотой 20 см, превышающие размеры вырытых ямок. Последние расположены скучено, образуя группы. Каменные выкладки расплылись со временем и слились между собой. В каждой группе могил своя ориентировка — на ЮЗ, ЗЮЗ, З, ЗСЗ. Соответственно ориентированы младенцы, уложенные по-разному: вытянуто на спине или с поднятыми вверх коленями, скорчено на правом или левом боку. Иногда под голову подложена плитка, тогда верхняя часть тела чуть приподнята. Иногда ребёнку положен только один или два куска баранины, но в 5-ти могилах поставлено по сосуду, а одному ребёнку, самому большому в возрасте 5-6 лет, железный черешковый нож (м. 24). Ребенок имел пояс, от которого сохранилась пряжка — железное кольцо (рис. 3).

Сосуды разнообразной формы: крынка, высокая миска, 2 банки с отогнутым венчиком, ваза типа известных в чаатас, но с очень раздутыми боками. Последняя (м. 25) вылеплена из хорошо отмученного теста, на поверхности нанесён узор (полосы гребенчатого штампа и спирали) прокатыванием цилиндрического штампа, как на кыргызских вазах, но кроме этого по окружности сосуд украшен налепами, характерными для богато орнаментированных таштыкских сосудов. Остальные сосуды также по тесту и небрежной лепке сходны с простыми сосудами из чаатас, однако их поверхность подлощёная (рис.4, 3, 5, 7).

Одна из детских могилок (м. 23) вызывает этнографические ассоциации. В вырубленной в скале ямке, 55x35x30 см, ССЗ-ЮЮВ, уложен новорождённый, завернутый в берёсту и закрытый берёстой, а поверх могилки, на уровне древней поверхности, положен берестяной свёрток наподобие фунтика, длиной 22 см и шириной 6-15 см, диаметром в широкой части 16 см. Внутри свёртка стебельки травы. Эта своеобразная куколка в свою очередь прикрыта берёстой и придавлена плитой 120x80 см, обложенной как самостоятельная могилка мелкими плитками. Широко известные в сибирской этнографии «куклы мёртвого», т.е. заменители умерших, тоже в определённых случаях захоранивали в могилу либо клали поверх могилы покойника, которого они изображали. Возможно, что перед нами ещё одна прямая аналогия к обычаям, зафиксированным этнографами. До сих пор вероятные прототипы «куклам мёртвого» были найдены в Западной Сибири в могилах V-VII и XI вв.

Тризны. Остатки похоронных и поминальных тризн сконцентрированы преимущественно на южном участке могильника, у склепа 1. Тризны оставляли прямо на месте совершения обрядов, а также клали на землю под камни либо в специально вырытые ямки. Видимо, это зависело от смысла пиршества. Под развалами стен склепов собраны более 600 костей животных и черепки сосудов. Были и черепа животных, принесённых в жертву: двух коров, двух овец, лося и медведя. Среди ритуального костра, расположенного около одного из погребений, лежали слегка обожжённые челюсти 16 быков и коров. На двух челюстях просверлены с какими-то целями круглые отверстия. Части трёх коров, трёх лошадей и овцы, види-

(167/168)

мо, с головами (сохранились челюсти) были закрыты специальной каменной вымосткой.

В трёх специальных ямках, прикрытых вымостками, зарыты: туша овцы, разрубленная на части, сосуд и два сосуда, один закрыт плиткой. Сосуды из ямок с приношениями отличаются от керамики склепов и детских могил. Это горшки с чётко выраженными плечиками и нешироким отогнутым венчиком, толстостенные, вылеплены из красной глины, нелощённые.

На поверхности одного прочерчены зигзаги, остальные со следами росписи. Аналогичные сосуды встречены в Михайловском могильнике и поселении. Видимо, это кухонная посуда. На венчике одного из них намечен слив, как у таштыкских кувшинов в склепах Енисея (рис. 4, 4, 6, 8).

Культурная принадлежность раскопанного комплекса определяется, главным образом, по склепам, имеющим конструкцию, посуду и другие типично таштыкские вещи. Комплекс включает все категории памятников, известных на таштыкских могильниках, склепы, детские могилы, ямки с поминами. То обстоятельство, что рядом со склепами ранее не были выявлены места жертвоприношений животных, вполне объяснимо, ибо площади вокруг склепов практически не раскапывали. Между тем эти места широко известны на таштыкских грунтовых могильниках, где черепа ло-

(169/170)

шадей, коров и реже овец, закопаны в ямы около могил либо в земляной надмогильный холмик. Некоторые ямки вымощены на поверхности земли плитками (могильники Мысок, Чегерак), однажды в ямку был закопан очень крупный сосуд с двумя пробитыми конскими головами (могильник Красная Грива).

Немаловажным является сходство керамики нашего могильника с Михайловским комплексом и тот факт, что в исследуемом нами пункте не было курганов типа чаатас либо взрослых захоронений, которые можно было бы отнести к культуре чаатас. Почему же сосуды, более характерные для последней найдены в детских могилах могильника «Соколовский Разъезд»?

Следует вспомнить, что в Копёнском поселении, как и в Михайловском могильнике, обнаружена керамика трёх типов: таштыкские банки, кыргызские банки и вазы. Акцентируя на этом внимание, исследователи подчеркивают преемственность культуры чаатас и таштыкской (Евтюхова, 1948: 77). Поэтому все случаи, когда в могилах, преимущественно в детских, встречается таштыкская керамика и керамика эпохи чаатас либо грубые лепные банки, но с таштыкским орнаментом, рассматриваются лишь в аспекте односторонней связи. Более того, детские могилки вокруг склепов определяются по культурам по формальному признаку — керамике, хотя они часто расположены вперемежку и не перекрывают одна другую (Тепсей III, мог. 12, 36, 37, 50; Сарагашенский увал и т.д.) Однако и в таштыкских склепах встречались сосуды, сходные с теми, что в чаатас (Кривинское, склепы 3, 4; Дальняя Чёя). Но только раскопки Михайловского могильника, содержавшего таштыкскую керамику с чисто кыргызскими вазами и другими вещами, заставили поставить вопрос о периоде сосуществования культур позднего таштыка и эпохи чаатас. Материалы могиль-

ника «Соколовский Разъезд» могут быт использованы при изучении происхождения культуры чаатас, но это другая тема. В данном контексте вышеуказанные сосуды позволяют косвенно относить могильник к позднему периоду таштыкской культуры, так как их появление в комплексе является не этническим, а хронологическим признаком.

Для датировки могильника может быть использован обломок пряжки с волютами. Этот тип пряжек датируют по корейским аналогиям V-VI вв. (Амброз, 1971, рис.12, 6). Их датировка чётко корректируется в склепах Минусинской котловины по восьмёркообразным цепочкам для подвешивания предметов к поясу, широко распрострёненных в соседних регионах в V-VII вв. Железные котлы из могильника сходны с котлами могильника Хызылар, который по типу найденных в нём пряжек также не ранее V-VI вв.

Однако более точная дата зависит от установления времени появления в Ачинской лесостепи культуры чаатас или хотя бы от даты периода её сложения в Минусинской котловине. Пока этот период определяется лишь условно VI-VII вв.

В литературе существует мнение, что для датировки таштыкских склепов может быть использована керамика. К сожалению, лишь отчасти и не в данном районе. Керамика в таштыкских памятниках левого берега Енисея и северо-западнее их мало изменяется на всём протяжении таштыкской культуры, здесь всегда ведущими формами были простые банки и кубки. Что касается специфических форм, то они выделяются лишь визуально из-за малого числа исследованных объектов.

Согласно осмотру местности в районе могильника Соколовский Разъезд можно ожидать ещё один склеп (по небольшой припухлости земли) и неопределённое количество детских могил, а также тризн. Их раскопки вряд ли изменят наше представление о памятнике. Тем не менее частичность раскопок могильника следует иметь в иду при оценке его значения в плане исследуемой проблематики. Предварительная публикация комплекса объясняется отсутствием перспектив продолжить на нем работы в ближайшие годы.

(171/172)

H.B. Vadetskaja

Tashtyk cemetery “Sokolovski Razezd”

Such burial-ground is investigated in forest region for the first time. That is why it is import for origin local archaeological culture.

Three types of monuments are on this burial-ground. Ten or twenty cremations were buryed in the vast tombs. Children’s little graves and the pits with funeral meal are situated not far from large tombs.

This burial-ground dates apparently from six-seven century old.

[ Литература (в сборнике — сводный список для всех статей)]

Амброз, 1971 — Амброз А.К. Проблемы раннесредневековой хронологии Восточной Европы. Ч. II. // СА 1971, № 3. С. 106-134.

Евтюхова, 1948 — Евтюхова Л.А. Археологические памятники енисейских кыргызов (хакасов). Абакан: 1948. 109 с.

Мартынова, 1985 — Мартынова Г.С. Таштыкские племена на Кие. Красноярск: 1985. 112 с.

Худяков, 1985 — Худяков Ю.С. Новые данные по археологии Когунёкской долины. // Археологические исследования в районах новостроек Сибири. Новосибирск: 1985. С. 180-194.

наверх