Э.Б. Вадецкая
Женские силуэты на плитах из окуневских могильников.
// Сибирь и её соседи в древности. / Материалы по истории Сибири. Древняя Сибирь. Вып. 3. Новосибирск: 1970. С. 261-264.
В начале II тыс. до н.э. в Хакасско-Минусинских степях жили племена энеолитической окуневской культуры, от которых сохранились многочисленные предметы изобразительного искусства. Искусство окуневских племён Енисея разнообразно и по форме, и по содержанию. Оно представлено монументальной и миниатюрной скульптурой, графикой, а также рисунками на плитах и скалах. Среди образов имеются быки, птицы, фантастические хищники с оскаленной пастью, охотники или шаманы в птичьих и звериных наголовниках, миниатюрные женские головки и трёхглазые женские божества, высеченные на стелах. Преобладают антропоморфные образы. Особый интерес представляют необычные женские силуэты, ещё не получившие освещения в литературе.
Первое такое изображение встречено при раскопках окуневского могильника Черновая VIII (раскопки Г.А. Максименкова, 1964 г.). Обломок плиты, составляющий часть ящика-гроба, имеет размер 30×25 см и толщину 4 мм. На широкой гладкой поверхности плиты линиями шириной в 2-3 мм вырезаны бык и силуэт женщины, который частично пересекает контуры фигуры быка. Женщина изображена лицом в профиль, туловищем в фас. Контуры лица стёрты, но хорошо видны три височных кольца и длинные распущенные по спине волосы. У женщины изящная голова, прямая шея, большие покатые плечи, стан широкий, без талии, руки и ноги, согнутые в локтях и коленях, широко раздвинуты. Всё тело её пересечено волнистыми линиями, означающими, по-видимому, раскраску. Такими же линиями изображена свисающая грудь (рис. 1, а).
Сходный рисунок обнаружен через год на плите оградки одной из могил окуневского могильника Сыда V (раскопки М.П. Грязнова и М.Н. Комаровой, 1965). Плита эта имеет размер 25×65 см и толщину 12 см. Женская фигура, изображённая на плите, повёрнута в фас. Силуэт её не вырезан чёткими линиями, как на Черновой VIII, а сплошь выбит точками, отчего изображение получилось в целом проще и грубее. В рисунке отсутствуют такие детали, как волосы, височные кольца, шея, раскраска тела. Однако, как и на предыдущем рисунке, руки и ноги женщины раздвинуты и характерно обозначены длинные свисающие по сторонам тела груди (рис. 1, б).
Возможно, к этой же серии рисунков относится схематичный силуэт на писанице Тепсей III с непропорционально длинными согнутыми в коленях и широко раздвинутыми ногами (рис. 1, в). Силуэт челове-
(261/262)
ка пересекают контуры фигуры быка (рисунок открыт Я.А. Шером в 1966 г.).
В том, что два первых рисунка относятся к окуневской культуре, сомнения нет. Плиты с женскими силуэтами из Черновой VIII и Сыда V найдены в могилах. Они использовались в качестве строительного материала для погребальных сооружений, т.е. в тех же условиях, что и остальные плиты с окуневскими изображениями. Рисунок женщины на плите из Черновой VIII нанесён ещё по свежим линиям типичного для окуневского искусства быка. У женщины в волосах изображены три височных кольца такого же типа, как кольца, найденные у женских черепов могильника Черновая VIII. Волосы женщины нарисованы характерными для окуневских фигурок и стел длинными прямыми линиями.
Рис. 1. Женские силуэты на плитах в могильниках Черновая VIII (а), Сыда (б) и изображение на писанице Тепсей III (в).
Три названных изображения отличаются друг от друга техникой рисунка, местом нахождения, степенью схематизации и детализации. Однако все рисунки объединяет одна общая черта: согнутые в коленях и широко раздвинутые ноги.
Что может означать данная поза? Она не является чем-либо необычным. Женских изображений такого рода известно много. Они встречаются по всему миру в виде наскальных рисунков (Сахара, Южная Родезия), деревянных скульптур (Новая Гвинея, Соломоновы острова, Северная Америка) в резьбе по дереву (Конго), а также на тканях (Северная Америка), печатях (индейцы), масках и вышивках (Конго, Борнео). [1] Всюду здесь женщины изображены с согнутыми в коленях и раздвинутыми ногами, т.е. как бы сидящими на корточках, и часто с поднятыми руками и отчётливо обозначенными женскими половыми признаками, а иногда с ребёнком в животе или головой
(262/263)
ребёнка между бёдер. Все эти рисунки означают рожениц в разные моменты родов.
Правомерно ли окуневские женские силуэты интерпретировать так же?
Несомненно, они имеют много этнографических параллелей. В частности, изображение из Сыда V сходно с гравюрой на американской тыкве, хранящейся в Мюнхене. Гравюра изображает африканку, рожавшую на корточках (рис. 2). [2] Подобное положение при родах широко известно у многих народов мира. [3] Поза женщины из Черновой VIII напоминает положение, принимаемое негритянками-шули во время родов. По данным Г. Плосса, негритянка-шули садилась перед деревом на круглое бревно, покрытое травой и корой. На
Рис. 2. Изображение африканки, рожающей на корточках.
некотором расстоянии от бревна ставились два параллельных шеста с сучками. Женщина ставила сюда ноги и крепко держалась руками за шесты. Приняв такое положение, она не оставляла его до окончания родов. [4]
Фигурки рожающих женщин известны по археологическим данным с глубокой древности, [5] и в том, что подобные рисунки, могли быть у окуневцев, нет ничего невероятного. Если обратиться к окуневским силуэтам, а именно к наиболее выразительному изображению в Черновой VIII, можно отметить следующее: во-первых, женщина изображена голой, поскольку видны раскраска тела и половые признаки; во-вторых, у нее большая висячая, женская, а не девичья грудь и широкий, даже чуть выпуклый живот. Иными словами, на плите изображена, по-видимому, беременная женщина. В свете изложенного кажется возможным считать, что окуневские силуэты означают рожающих женщин.
Напомним, что на большинстве каменных окуневских антропоморфных изваяний изображены такие женские признаки, как грудь и выпуклый рельефный живот. В этом можно видеть стремление окуневских ваятелей изобразить женщину-мать, женщину-прародительницу. Силуэтные плоские изображения также свидетельствуют о культе матери, существовавшем в окуневском обществе. В этом отношении любопытно отметить, что у негров в Конго изображения рожающих женщин также означали не конкретную мать, а мать-прародительницу, мать-землю, а глиняная фигурка из поселения Хюлюк [Чатал-Хюйюк] — мать-божество, дающее жизнь людям и животным. [6]
(263/264)
Рассматривая те или иные рисунки, созданные первобытным обществом, недостаточно дать просто их общую интерпретацию. Надо, кроме того, ставить вопрос об их конкретном смысловом содержании и цели. К сожалению, в этой области редко можно выйти за рамки предположений. По данным Л. Фробениус, изображение рожающей матери-прародительницы у негров в Конго вырезалось на дверях, которые ставились в доме будущей матери. Считалось, что они облегчают роды и способствуют их благополучному разрешению. [7]
Ещё в прошлом столетии женщины нередко умирали при родах. В эпоху же энеолита (окуневская культура) при наличии ранних браков, истощающих организм женщин, и частых заражений при родах смертность рожениц была, очевидно, очень большой. Поэтому понятна вера первобытных людей в сверхъестественную помощь при родах. Она выражалась в молитвах, которыми хотели умилостивить или призвать на помощь сверхъестественную силу, в заклинаниях и амулетах против враждебных духов, в обычае переводить роженицу в особые помещения, где её не нашли бы злые духи, в различных магических обрядах, якобы облегчающих роды. К ним относятся также обычаи во время родов открывать все двери и окна, снимать с роженицы одежду, чтобы ребёнку было легче «выйти», а также обвешивать её амулетами. Последними иногда служили женские фигурки или различные талисманы с изображением беременных женщин. [8]
В заключение вновь обратимся к окуневским силуэтам и рассмотрим их ещё с одной стороны. Фигурки женщин небольшие, нарисованы не на целых плитах, а на их обломках, где ранее имелись другие изображения. Силуэт женщины на плите в Черновой VIII пересекает быка. Помимо этих линий, на камне есть более тонкие непонятные штрихи, некоторые из них, в свою очередь, пересекают фигуру женщины. Все линии рисунков невыветрившиеся. Это свидетельствует о том, что рисунки женщин были предназначены не для длительного использования, а на короткий срок. Вполне возможно, что они служили лишь для магического обряда, связанного с облегчением родов.
[1] Leo Frobenious [Frobenius]. Ekade ektab die felsbilder ferrous. Leipzig, 1937, 49-53.
[2] Г. Плосс. Женщина в естествоведении и народоведении (антропологическое исследование), т. II. СПб., 1900, стр. 144.
[3] Там же, стр. 146.
[4] Там же, стр. 35, рис. 241.
[5] James Mellart [Mellaart]. Excavation at Catal Hütük [Excavations at Çatal Hüyük], 1962. «Anatolian studies», v. XIII, 1963, p. 95.
[6] Leo Frobenious. Op.cit., p. 51; James Mellart [Mellaart]. Op.cit., p. 95.
[7] Leo Frobenious. Op.cit.
[8] Г. Плосc. Указ.соч., стр. 223-243, рис. 286-288.
|