Э.Б. Вадецкая
Изображения зверя-божества из Хакассии.
Неоднократно С.В. Киселёв обращался к исследованию датировки, культурной принадлежности и семантики каменных изваяний Хакасско-Минусинской котловины. В 1933 г. была напечатана его самая ранняя работа об изваяниях «Семантика орнамента карасукских стел. [1] В одной из своих последних статей он вновь обратился к изучению каменных изваяний. [2] В последней статье С.В. Киселёв наметил перед исследователями этих памятников изобразительного искусства ряд очередных задач: необходимость тщательной классификации всех изображений, выяснение возможности увязки их с отдельными памятниками тех или иных культур, их семантический и стилистический анализ. [3] Данная статья посвящена публикации и датировке нового зооморфного изображения, открытого в 1962 г. Красноярской экспедицией на севере Хакасской автономной области. Здесь на р. Черновая отрядом Г.А. Максименкова был открыт могильник, давший серию горшков, бронзовых предметов и памятников изобразительного искусства. Последние представлены двумя видами: изображениями схематических человеческих личин и различных животных, прочерченных на тонких плитах девонского песчаника
Рис. 1.
Изображение зверя на плите
из могильника на р. Черновой (к. 4, могилы 7 и 8).
(использованных в качестве стенок или покрытий ящиков-гробов), и объёмной скульптурой в виде миниатюрных женских каменных головок.
(174/175)
Одна из плит с изображением зверя составилась из двух кусков, найденных в двух разных близлежащих могилах. Обе части плиты использованы для устройства стенки ящиков. Изображения на них были обращены к стенке могилы. Следовательно, в момент захоронения плита уже была разбита в оба её обломка использовались в качестве строительного материала. На плите имеется три вида изображений: часть личины, состоящая из трёх глаз и части поперечной полосы над глазами; зверь и тонкие штриховые контуры каких-то других незаконченных рисунков.
Зверь выбит острым предметом, глубокими линиями. Его морда широкая, массивная, нос слегка закруглён кверху; хорошо переданы овальные уши, глаз, ноздри, открытая пасть, в которой изображены язык и четыре клыка. Широкое туловище резко сужается к крупу. Туловище и морда зверя покрыты поперечными волнистыми полосами. Вдоль хребта и длинного задранного вверх хвоста нанесены короткие вертикальные отростки. Ноги длинные, тонкие, со «шпорами» и когтями (рис. 1).
Был ли композиционно связан зверь с выбитой на той же плите личиной, трудно определить. Изображение зверя не пересекает самих деталей личины, но его ноги помещены на пространстве, занимаемом личиной. Плита обломана на уровне поперечной полосы личины, однако фигура зверя сохранилась полностью. В то же время сама личина, видимо, была не закончена, так как лучи над глазами не доделаны.
Таким образом, мы не можем установить, какое из этих изображений было выбито на плите раньше, а какое позже. Но изображение зверя найдено в аналогичных условиях с другими изображениями могильника на р. Черновой (т.е. изображениями человеческих личин и животных), на вторично использованных плитах. Кроме того, зверь выполнен той же техникой, что и все личины на плитах этого могильника. На плите со зверем в выбоинах сохранились следы охры. Подобное можно заметить и на других личинах. Круп зверя пересечён крестом, такие же кресты есть и на туловищах других изображений животных. Хронологическая близость этих изображений животных и личин доказывается тем, что иногда первые помещены поверх личины, а иногда перекрываются ею.
Верхняя хронологическая граница личин должна быть отнесена ко временя сооружения могильника, т.е. не позже времени так называемого окуневского этапа. [4] Их нижнюю дату установить сложнее. Но имеющиеся данные позволяют отнести её также к окуневскому времени. На это указывает полное отсутствие каких-либо изображений человека или животных в собственно афанасьевских могильниках. С другой стороны, скульптурные антропоморфные головки найдены именно в окуневских моголах, в составе их инвентаря (могила в г. Абакане и на р. Черновой). Их связь с реалистическими личинами на стелах и тех, в свою очередь, с более условными доказана. [5] Именно в окуневских могилах встречаются амулеты с изображениями зверей (Карасук II, Черновая). Ещё одним указанием служит то, что плиты с рисунками из могильника на р. Черновой относительно недолго стояли на воздухе. Они слабо выветрены и к тому же тонкие и хрупкие. Изображения создавались острым металлическим орудием, которое трудно предположить в собственно афанасьевскую эпоху. В то же время вещи, изображённые на личинах, соответствуют вещам, найденным в окуневских могилах. Круглые проволочные серёжки на одной из личин с р. Черновой найдены,
|
(175/176)
|
Рис. 2.
Изображение зверя
на писанице из Хакасии.
|
Рис. 3.
Каменная скульптура — голова зверя
из с. Знаменки (Красноярский музей).
|
например, в Окуневском улусе и в трёх могилах на Черновой. По своим очертаниям копьё личины с копьями (р. Черновая) соответствует копью из впускной могилы окуневского этапа, обнаруженном в афанасьевском могильнике у с. Потрошилова (раскопки В. Зиминой, 1958 г.). [6] В связи с изложенными соображениями можно считать, что личины с р. Черновой и одновременное с ними изображение зверя относятся к окуневскому этапу.
Интересно аналогичное изображение зверя (рис. 2), опубликованное М.П. Грязновым и Е.Р. Шнейдером в 1929 г. [7] Этот зверь известен по эстампажу писаницы, доставленному А.В. Адриановым в МАЭ (точное местонахождение писаницы неизвестно). В 1929 г. М.П. Грязнов был склонен относить это изображение к более позднему времени, чем личины, не датируя его. [8] Теперь, после находки подобного же изображения зверя на плите из могильника окуневского времени, устанавливается датировка и этого изображения. Зверь на писанице лишь в мелких деталях отличается от найденного на р. Черновой.
Однако сходство между этими изображениями так велико, что не вызывает сомнения, что перед нами одно и то же фантастическое животное, выполненное в одном стиле и одной техникой.
Есть ещё одно изображение, которое можно отнести к тому же кругу памятников, — скульптурная голова зверя из девонского песчаника, хранящаяся в Красноярском музее и доставленная туда А.В. Адриановым в 1903 г. из дер. Знаменки. [9] Общее у этой скульптуры с головами описанных зверей — раскрытая пасть с торчащими клыками (рис. 3). Таким образом, теперь известны три разных изображения одного и того же зверя.
Рассматривая различные элементы его фигуры, можно заметить, что морда зверя похожа на медвежью, однако живот поджат и туловище сильно сужается, как у собаки или волка. Некоторое сходство с тигром обнаруживается в трактовке тела, длинного хвоста, небольших стоячих ушей. С другой стороны, массивностью неподвижной шеи и торчащей на хребте шерстью зверь напоминает кабана. Совершенно не вяжутся с тяжёлым телом длинные тонкие ноги, заканчивающиеся когтистыми лапами, похожими на птичьи или лапы хищника. Если бы не тонкие «куриные» ноги, можно было бы думать, что перед нами изображение какого-то реального животного, но сильно искажённое. Однако ноги со «шпорами» и когтями заставляют в нем видеть изображение вымышленного, фантастического зверя.
Поскольку звери изображены с раскрытой пастью и подчёркнуто устрашающими клыками, как бы в разъярённом виде, они, очевидно, олицетворяют собой какое-то злое хищное божество древних енисейцев, оставивших памятники окуневского этапа.
[3] Там же, стр. 58.
[6] Г.А. Максименков высказал предположение, что отдельные могилы в афанасьевских могильниках с окуневскими чертами (баночными горшками, погребениями в ящиках, монголоидным типом погребённых) относятся к окуневскому этапу и являются впускными в афанасьевские могильники (с. Аскиз, с. Бельтыры, р. Уйбат, с. Потрошилово и т.д.). Это относится и к большинству могил могильника Тас-хазаа, который в свете новых данных следует считать окуневским (доклад Г.А. Максименкова на секторе Средней Азии Кавказа ЛОИА в 1963 г.).
[8] М.П. Грязнов и Е.Р. Шнейдер. Указ.соч., стр. 84.
|