М.В. Успенский
Из истории японского искусства. Сборник статей.
// СПб: Изд-во Гос. Эрмитажа. 2004. 152 с. + 36 л. вкл. ISBN 5-93572-145-7
[ аннотация: ]
Большая часть книги посвящена истории японской гравюры. Книга не представляет собой единое целое, она составлена из отдельных статей, которые автор в дальнейшем собирался объединить. За исключением первой статьи, которая написана М.В. Успенским много лет тому назад и носит характер краткого изложения истории искусства графики в Японии и проблем его изучения, автор исследует творчество художников середины — второй половины XIX века.
Кажется, нет более изученного материала, чем японская гравюра. Тем не менее М.В. Успенский нашёл интересные и новые повороты темы в статьях «Тексты в гравюре», «Мемориальные портреты и автопортреты в творчестве Куниёси и его учеников» на широком историческом фоне. Три последние статьи не связаны с историей гравюры. Они были опубликованы в малотиражных изданиях и недоступны широкому читателю. Мы предпочли оставить некоторые повторы, поскольку они придают особую окраску всей работе и показывают, как на протяжении нескольких лет М.В. Успенский, возвращаясь к одному и тому же факту, находил всё новые грани изучения. Например, жанр бидзинга (изображение красавиц) исследуется как социальный феномен; он же — как явление эстетики; как он вписывается в историю внутриполитической жизни Японии; рассматривается сточки зрения жанра портрета, с точки зрения его функции в Японии с конца XVIII и до конца XIX века.
На обложке: Госотей Хиросада. Серия «Повествование о воинских подвигах в Игагоэ». Актёры Накамура Утаэмон IV и Накаяма Нанси III. Диптих. 1850.
На с. 146: Китагава Утамаро. Мать и дитя. 1797 (?). Деталь.
Содержание
[ Об авторе (К.Ф. Самосюк). — 6 ]
Проблемы атрибуции и датировки японской гравюры XVIII-XIX вв. — 9
Тексты в гравюре. — 33
Куниёси и Умэноя Какудзю. — 41
Реформы Тэмпо (1842-1843) и поздняя гравюра укиё-э (Итиюсай Куниёси). — 44
Поздний Куниёси и его ученики (жанр мусяэ у Куниёси и Ёситоси). — 60
Мемориальные портреты и автопортреты в творчестве Куниёси и его учеников. — 67
Социологический феномен японской гравюры. — 89
Гравюра школы Осака середины XIX в. Произведения Хиросада и его круга в собрании Эрмитажа. — 107
Андо Хиросигэ и его серия «100 знаменитых видов Эдо». — 116
Православная иконопись в Японии второй половины XIX в. (Икона Ямаситы Рин «Воскресение Христово»). — 125
Меч Кавадзи Тосиакира. — 131
«Восточное путешествие» наследника престола Николая Александровича и коллекции японского искусства в Петербурге. — 136
Список иллюстраций [1-85]. — 145
[概説. — 151]
Иллюстрации [1-85]. — 153
[ Об авторе. ] ^
Михаил Владимирович Успенский (1953-1997), кандидат искусствоведения, хранитель коллекции японского искусства, работал в Отделе Востока Государственного Эрмитажа с 1981 по 1997 г.
О.В. Пен. Портрет М.В. Успенского.
Гравюра. 1989. Собственность семьи М.В. Успенского.
Михаил Владимирович выбрал единственную форму существования в этом мире и, возможно, единственно правильную и достойную, отвлечённую от суеты повседневности, от погони за внешними признаками успеха и благополучия. Эрмитаж, где он проработал больше двадцати лет, и его alma mater Институт
им. И.Е. Репина были для него убежищами. Две школы определили облик Успенского как учёного: школа искусствоведения, которую он прошёл в институте, и школа Отдела Востока Государственного Эрмитажа. Первая дала ему прекрасную и
широкую образованность в русском и европейском искусстве, вторая приобщила к Востоку. Приобщение к Востоку имело совершенно конкретное содержание: нужно было одолеть японский язык, и Михаил Владимирович научился не только говорить и
читать по-японски, но и читать скорописные тексты и красиво, с точки зрения каллиграфии, писать иероглифы и понимать простонародную речь. Одну из своих статей он написал по-японски. Но язык — это только часть, только основа того,
что нужно учёному-востоковеду. Михаил Владимирович понял главное в изучении культуры и искусства в Отделе Востока Эрмитажа — точность знания, ценность
осязаемого материала и его информативность, изучение памятников искусства в контексте истории.
Он был далёк от плетения словесных кружев вокруг искусства, и даже формальный анализ памятников, как малопродуктивный, его интересовал мало. Если он занимался миниатюрной скульптурой нэцкэ, то, начиная с происхождения того или иного образа и его иконографии, чтения подписи художника, определения материала и роли материала как амулета, этнографического функционирования, символического содержания памятника, он приходил к завершающему этапу исследования — к проблеме отражения в нэцкэ праздничной «смеховой» культуры средневекового японского города. В конечном итоге именно городская культура стала объектом его изучения.
Михаил Владимирович начал свою деятельность учёного с изучения нэцкэ. В 1985 г. он блестяще защитил в Институте им. И.Е. Репина диссертацию на тему «Нэцкэ. Миниатюрная скульптура Японии XII-XIX веков», подготовленную во время обучения в аспирантуре Эрмитажа. В следующем году в Ленинградском отделении издательства «Искусство» вышла в свет монография «Нэцкэ», а в 1994 г. издательством «Славия» был выпущен большой альбом-каталог «Нэцкэ в собрании Государственного Эрмитажа». Став незаменимым специалистом, обогнав обычные эрмитажные сроки становления учёного, Михаил Владимирович взялся за изучение гравюры. Казалось бы, японская гравюра — самый изученный материал, о котором написаны горы книг и статей на всех языках, который хорошо знаком любителям и ценителям японского искусства за пределами Японии. Михаил Владимирович обращается не к раннему, наиболее знаменитому и ценимому периоду в истории японской цветной ксилографии, а к середине XIX в., к творчеству двух выдающихся мастеров — Куниёси (1797-1861) и Кунисада (1785-1864); первый прославился своими воинскими сериями гравюр, второй — театральными. Михаил Владимирович с какой-то поразительной страстью проникал в материал, не позволяя себе ни малейшей небрежности ни в переводах сложнейших текстов на гравюрах, ни в их исторической интерпретации, и, словно в благодарность, материал открывал свои неожиданные стороны: расшифровывались сюжеты, становились понятными скрытые цитаты, намёки как в литературном, так и в изобразительном текстах. Работа над гравюрами вылилась сразу в две книги: каталог к выставке «Куниёси и его время. Японская гравюра XIX века. Школа Утагава», которая открылась в залах Эрмитажа в ноябре 1997 г., и в увлекательно и серьёзно написанную монографию «Самураи Восточной столицы, или 47 преданных вассалов в гравюрах Итиюсая Куниёси и биографиях Иппицуана».
(6/7)
Михаил Владимирович подготовил к изданию ещё одну книгу, поражающую воображение даже хорошо знавших его коллег: полный комментарий к серии гравюр Хиросигэ «Сто видов Эдо». Комментарий представляет собой детальное исследование каждого листа, с точки зрения топографии местности (ни один из изображённых Хиросигэ видов не сохранился в современном Токио) и привязки изображённого к современной карте города, а также объяснение всех реалий — костюмов, предметов, деталей, словом, всего того, что трудно назвать этнографией, потому что Успенский не просто фиксирует и именует предмет, а находит историко-культурные и литературные ассоциации для объяснения сюжета или пейзажа.
В 1997 г. Михаил Владимирович решил одолеть ещё один пласт японской культуры — японское оружие. Исследование началось с изучения коллекции, составления каталога, систематизации коллекции цуба в Эрмитаже, с чтения надписей, выявления авторских подписных памятников. Могу суверенностью сказать, что и эта, только начатая работа вылилась бы в монографию и переросла бы рамки музейного каталога.
Михаил Владимирович был влюблён в Японию и хотел, чтобы «его» страну полюбили его студенты, друзья и коллеги. Он искренно огорчался и даже сердился, если кто-то не попадал под очарование японской культуры. Поэтому его курсы по искусству Востока в Институте им. И.Е. Репина и курс японского искусства в Восточном институте были столь привлекательны для студентов. Приходилось только удивляться, почему так много студентов пишут свои курсовые и дипломные работы по искусству Востока. Причём их учитель выбирал темы (которые были интересны и ему), где можно было проявить самостоятельность и творческую инициативу, благодаря чему в студенте воспитывалась любовь к искусству.
Кира Самосюк,
ведущий научный сотрудник Отдела Востока Государственного Эрмитажа
Summary. ^
The collected papers of Michael Uspensky give a scholarly study of the most remarkable phenomenon of Japanese urban culture. The book is based on the Hermitage collections. It is a result of the long period of the author’s research in the libraries and museums in Japan and Russia. Two first papers tell us a story of the colored prints — the process of production, the problems of dating and attribution, genres and types of the prints. The historic review of the prints from Harunobu to the beginning of the 20th century introduces with the outstanding masters of ukiyo-e, peculiarities and characteristics of their style, gives the evolution of that branch of art as the type of urban culture in Japan in the 18th and 19th centuries. The principal merit of the work lies in the author’s skill to correlate the historic events such as the government reformation with the development of the art of printing and its predominating subjects. That is revealed in the article “The Tempo Period Reforms and the Late Ukiyo-e Print”. The other merit of the studies is the fact that the art of printing and the lives of artists are incorporated in the story of the urban culture of Japan. That is shown in the articles dedicated to the history of portraits. The innovation in the point of view on Japanese art for the reader is the theme of the social function of the prints for the publicity and dispersing the information, from which the genre of newspapers “nishiki-e shimbun” was developed. The large part of the book is dedicated to Kuniyoshi, the favorite artist of Michael Uspensky. The vivid character of the artist is described in the chapter on the portraits.
Uspensky was fascinated with the history of 19th-century Japanese prints which is not a popular theme in Japanese studies. The author deals with the works of Yoshitoshi as characteristic for the period. The separate article is devoted to the series A Hundred Famous Views of Edo by Ando Hiroshige. Michael Uspensky published a monograph concerning the series (Parkstone, 1997). He described each sheet with a viewpoint of the topography of the old capital and showed a fundamental knowledge of Edo. Editors of the book included into the volume three papers by Michael Uspensky already published in less accessible materials: «The Orthodox Icon in Japan. Yamashita Rin’s icon “The Resurrection of Christ”», “The Sword of Kawaji Toshiakira” and «The “Dog Hunt Carpet” made by Kawashima — the present from Emperor Meiji to Tsarevich Nikolai Alexandrovich, (the future Nicholas II) during his visit to Japan in 1891».
概説 ^
ミハイル.ウスペンスキー論文集「日本美術の歴史から」は、日本の都市文化の最も鮮烈な現象についての重大 な研究の成果である。本書は、エルミタージュ美術館のコレクションの研究を基に作成されており、ウスペンスキ ―のロシアと日本の博物館や図書館における長年にわたる研究の業繽である。著者は、莫大な日本語の資料を自らロシア語に翻訳し、解説した。第一、第二の論文では、多色摺版画の制作過程、年代決定や鑑定の問題、版画のジャンルや種類について述べられている。春信から20世紀初めまでの版画の概論は、読者に主要な浮世絵師の名前、 画風の特色を紹介し、この種の芸術の発達やジャンルの特徴を説明し、18—19世紀の日本の都市文化の特性を考察している。
本書の特に優れている点は、例えば幕政の改革といった歴史上の事件と、様々なジャンルや主題の優勢を踏まえた版画芸術の発達を、著者が巧みに結びつけていることである（論文「天保の改革と後期浮世絵」)。さらに特筆すべき点は、版画芸術と絵師の生活が、日本の都市文化の全体像に組み込まれていることである（論文「国芳とその門人の芸術における追善絵と自画像」)。
ロシアの読者にとって新鮮で興味深いのは、後に新聞錦絵というジャンルに成長する、宣伝、情報、教訓芸術としての版画の社会的な役割に関するテーマである。本文中の大部分は、ウスペンスキーが特に好んでいた絵師、国芳に関する論文である。絵師の非凡な人物像は、「追善絵」の章に解き明かされている。著者は、絵師の人間像の解釈を「後姿」の似顔絵の研究に著し、国芳の追悼肖像画「死絵」は、国芳と梅屋の親交についての章で考察されている。
日本版画研究者の間で関心の薄い19世紀中菜の時代に強い興味を示したウスペンスキーは、この時代の特徴として、芳年の芸術を取り上げている。ここでは文献上初めて、版画中の文章の持つ役割について論じられている。本書では、特に国芳と芳年の武者絵に注意が払われている。
広重の「名所江戸百景」については、特別論文が残されている。これはこの連作についてウスペンスキーが著した研究論文で、著者はそこで19世紀の都に関する豊富な知識を発揮しながら、各版画をそこに描かれた場所の地形と実在物の観点から調査研究している。なお編纂者は、一般の読者の目に触れることの少ないウスペンスキーの三篇の論文、「19世紀後半の日本におけるロシア正教イコン」、「川路聖謨の刀」、そして「皇太子ニコライ.アレクサンドロヴィッチの東方旅行」を追加资料として本書に加えることにした。
|