 Я.И. Смирнов
Восточное серебро.
Атлас древней серебряной и золотой посуды восточного происхождения, найденной преимущественно в пределах Российской империи.
Издание Имп. Археологической Комиссии ко дню 50-летия её деятельности.
// СПб: [2-го февраля] 1909. 18 с., 130 табл.
[ Предисловие. ]
Зa всё время полувековой деятельности императорской Археологической Коммиссии почти каждый год поступают на ея разсмотрение клады древняго серебра, иногда весьма значительные, из областей, прилегающих с обеих сторон к средней части Уральскаго хребта, хотя и теперь, не говоря уже о прошлом, значительная часть подобнаго рода находок гибнет, не оставляя никакого следа в археологической летописи России. Это поразительное богатство приуральских стран древним серебром давно стало известным в археологической литературе: ещё в 1755 г. опубликован был французской Академией один кувшин подобнаго происхождения (в настоящем атласе № 79); в 1803 г. акад. Г. Кёлер издал уже целый ряд серебряных изделий из находок 1780-1781 годов, а позднее сосуды из тех же областей неоднократно изучал в своих приложениях к годовым отчётам Коммиссии покойный член ея, акад. Л. Стефани; и доселе почти каждый Отчёт ея отмечает клады, поступающие из Приуралья.
Клады древняго серебра, находимые к западу от Уральскаго хребта, состоят из тяжёлой посуды восточнаго и западнаго (поздне-античнаго или, вернее, ранне-византийскаго) изделия, массивных шейных гривен, разнаго рода украшений и нередко монет, по большей части арабских.
Последния могут иногда служить приблизительным указанием на время, когда зарыты были эти клады, так, напр., чашка 42 найдена с до-исламскими монетами, доходящими до конца VI-го века, а кувшин 124 наполнен был арабскими монетами до половины VIII-го века; вообще же и монеты и большинство самих изделий, насколько мы можем их датировать, доходят до начала XI-го века, т.е. до наступления на мусульманском Востоке того известнаго серебрянаго кризиса, который положил конец чеканке серебряных диргемов и не мог не сказаться, если не совершенным прекращением, то значительным сокращением вывоза сильно подорожавших тогда серебряных изделий к далёким звероловам Севера, откуда в обмен на это серебро шли дорогие меха, столь ценимые южанами.
К востоку от Урала такими же держателями привознаго серебра, какими были чудския племена в бассейне Камы и Вятки, являются, и притом поныне, Вогулы, Остяки и Самоеды. Теперешнему жалкому их состоянию соответствует, естественно, и относительная малоценность тонкой серебряной посуды, не говоря уже о крайней редкости ея вообще; но всё же в голодные годы на ярмарках появляются серебряныя блюда и чаши, и всегда имеются смельчаки, мечтающие «сорвать шайтана», т.к. в языческих святилищах доселе, наряду с лучшими мехами, хранятся и серебряныя тарелки и чаши и даже серебряныя фигурки людей и животных (см. рис. 16). Эти зауральския находки, помимо веса, уступают прикамским кладам и в древности: точно датируемыя изделия Хорезма (Хивы) относятся к XII-XIII-м векам, изделиям же ранне-византийским, находимым к западу от Урала, здесь соответствуют чаши западно-европейской работы XII-XIV веков.
В дополнение к этим завозным изделиям являются, — как, впрочем, то бывало и западнее Урала, — и грубыя им подражания местной, вероятно, работы.
Местному вкусу или, скорее, местным религиозным требованиям не вполне удовлетворяли и наилучшия из привозных изделий и охотничий нож чертил по чуждым царям и неведомым богам грубыя, но характерныя, фигурки чудских божков и чудовищ; как эти дополнительные рисунки, так и дырки, просверленныя в краях блюд, вероятно для вывешивания их в святилищах, встречаются на вещах, находимых и по ту и по другую сторону Урала.
Известный разсказ скандинавской саги об изобилии серебра в святилище Биармийцев где-то на устьях Северной Двины, дань зауральской Югры Новгородцам мехами и серебром и неясныя упоминания какого то серебра Закамскаго или Заволочскаго, которое уже в XIV в. являлось яблоком раздора между Москвою и Великим Новгородом, всё это находит себе пояснение в особом обилии серебра в разном виде у племён Приуралья: это серебро влекло к себе и новгородских ушкуйников и скандинавских викингов, и тот же исторический путь по Волге или из за Урала, которым приходило на Русь с Востока серебро, определяется и летописным наименованием волжских Болгар — Серебряными.
Этот неизсякаемый источник редчайших памятников восточной торевтики, которыми востоковедениe обязано торговым связям Приуралья с Персией и Средней Азией, постоянно обогащая русские музеи и
(3/4)
коллекции новыми и новыми памятниками, искал себе выхода в море общечеловеческаго знания и отчасти находил его в рядe русских и иностранных публикаций отдельных сосудов или целых групп их в трудах Де Бросса, Кёлера, Оленина, Лонперье, Стефани, Лихачёва, Аспелина, Одобеско, Бабелона, гр. Толстого и Кондакова, Ригля, Стасова и других. Но постоянный наплыв новаго материала и неудовлетворительность некоторых старых изданий привели в конце 1880-х годов Императорскую Археологическую Коммиссию к решению сопоставить в одном общем издании вce разсеянныя по свету произведения восточной и западной торевтики, которыя найдены были в Перми, Вятке и Сибири.
Дело осуществления этого издания «Приуральских Древностей» возложено было на бывшаго члена Коммиссии гр. И.И. Толстого; им сделаны были краткия описания как восточных (№№ 49, 56, 57, 58, 61, 63, 68, 78, 80, 90, 92, 132, 133 и 151 настоящаго издания), так и некоторых западных изделий; опубликованные уже ранее предметы предполагалось издавать литографически, а с неизданных заказаны были в Экспедиции Заготовления Государственных Бумаг 13 фототипических таблиц (ныне VII, VIII, XIV, XX, XXX, LVI, LVIII, LXVI, LXXIV-LXXVI, LXXXIX и СХХ).
В 1893 году, за отказом гр. Толстого, ведение издания поручено было, по рекомендации бывшаго члена Коммиссии Н.П. Кондакова, автору настоящаго предисловия, который и сознаёт всю свою виновность в столь медленном ходе издания, выходящаго нынe в свет лишь как атлас, без описательнаго и объяснительнаго текста, несмотря на пятнадцать лет, протекших с тех пор. В 1893-97 г.г. во время заграничной поездки осмотрены были в оригиналах всe блюда и кувшины, попавшие из России в музеи Западной Европы. Любезное содействие со стороны всех обладающих ими учреждений и лиц дало возможность получить новыя репродукции для издания Коммиссии. Естественным дополнением явились те немногие сосуды восточнаго происхождения, которые, хотя были найдены не в приуральском крае и даже вне Poccии, но примыкают к той же группe восточных сосудов IV-XI веков по Р.X.; для этой эпохи составитель атласа стремился к возможной полноте; ради ея следовало бы ввести в атлас ещё золотые сосуды из кладов Петросскаго и Неди-Сент-Миклошскаго: хотя бы тот и другой и были сработаны в Европе, но при научной работе над материалами, собранными в настоящем атласе, их всегда придётся иметь в виду; напротив того, золотой с эмалью кувшин в аббатстве св. Маврикия в долине Роны, хотя бы и был сделан на сарацинском Востоке, но во всяком случае происходит не из тех областей восточнаго Ирана, откуда шли серебряныя поделки к приуральским звероловам.
Изделия западной работы, находимыя вместе с восточными по обе стороны Урала, пришлось из издания исключить вовсе, так как, следуя принятому относительно восточных изделий методу, и к ним пришлось бы прибавить находки заграничныя, гораздо более многочисленныя, чем приуральския, и тогда с одной стороны издание приняло бы слишком смешанный характер, а с другой — Археологической Коммиссии пришлось бы в значительной мере выйдти из ближайшей своей задачи издания и истолкования древностей, находимых в России.
Таким образом первоначальный план издания несколько съузился; но его пришлось расширить в других направлениях: три изготовленныя уже таблицы (ныне VII, VIII и СХХ) представляли находки, выходящия и хронологически и географически за пределы «Приуральских Древностей»; естественно было в дополнение к ним ввести в издание и другие немногочисленные памятники восточной торевтики, найденные в пределах России и превосходящие своею древностью клады Приуралья. Установлять какую либо границу в эту сторону не приходилось: раскопка членом Коммиссии Н.И. Веселовским в 1897 году большого кургана в Майкопе дала сосуды 1-11, 326-331, находящие себе аналогии лишь в памятниках Ассирии и Вавилонии; позднее к ним явились и дополнения: бегущия вереницею дрофы (или страусы) на золотой чаше 278 напоминают печать одного царька современнаго Саргону и рельефы ассирийских дворцев, а чудовища сосуда 303 находят себе подобных на финикийских и кипрских металлических чашах и глиняных сосудах.
В этом отделе древнейшей посуды пришлось отказаться от включения предметов, найденных вне пределов России: кроме выше упомянутых чаш, пришлось бы переиздавать находку в Тюренг-Тепе (близ Астрабада), сосуды Аму-Дарьинскаго клада (близ Кабадиана), патеры и рога из Армении (близ Эрзинджана), чаши из Суз и т.д.
Из находок, сделанных в пределах России, сюда не успели, к сожалению, войдти золотые сосуды, недавно приобретённые Кавказским Музеем в Тифлисе. Трудность или даже невозможность установить точную границу между «восточными» и «греческими» изделиями ахеменидской Персии лишила рога 15 и 17 нескольких, быть может, товарищей, сочтённых изделиями греческими. Наоборот, стре-
(4/5)
мление собрать аналогии для новочеркасскаго флакона 30 ввело в атлас ряд флаконов 31-34, 279 282, деланных по большей части руками, вероятно, греков.
Расширившись в одну сторону, вглубь веков, сборник восточной посуды стал расширяться и в другую: к сосудам с древне-тюркскими надписями (168, 169, 170), один из которых найден в Вятской губернии, а другие в Сибири, присоединилось множество сосудов с верховьев Енисея и с Алтая (181-193, 199-219, 318); к сосудам с арабскими надписями ХІ-ХІІІ в. (127-131, 141-143, 145-151, 316), находимым по большей части за Уралом, примыкают по времени (231 — 1220/1 года по Р.Хр.) кубки, ковши и чашки времен татарщины (173 180, 194-198, 220-225, 227-240, 242, 244, 245, 297-300, 321, 322). Дальнейшей ступенью явились многочисленные чаши и кубки из черкесских могил XIV-ХV-го и даже ХVІ-го века; а нахождение между ними нескольких изделий, повидимому, итальянских колоний (272, 273), где восточные элементы смешиваются с западными, дало право включить в сборник для образца и несколько чашек полуевропейских, полуазиатских (274-277, 296, 323). доходящих по времени, быть может, до XVIII в. и весьма обычных в Грузии, Южной Руси, Молдавии, Венгрии и на Балканском полуострове. В этом отделе чрезвычайно обилие памятников не позволяло и мечтать о полноте собрания и можно было довольствоваться примерами, хотя бы случайными.
Таким образом и в другую сторону сборник достиг естественной границы, т.е. современнаго народнаго искусства турецкаго Востока.
Итак вместо «Приуральских Древностей» является «Восточное Серебро», обнимающее на всём пространстве Российской Империи находки золотой и серебряной посуды, изготовленной в пределах нынешней России или ближайших к ней стран Востока, за исключением христианскаго Кавказа; в соответствии обширности пространства оказываются и хронологическия рамки почти двух тысячелетий!
В этом, изменившемся против первоначальнаго плана, виде издание предполагалось осуществить в обычном формате «Материалов по Археологии России», помещая на таблицах лишь наиболее важные и достойные того предметы и воспроизводя всё прочее цинкографиями в тексте; заготовлено было много клише как сосудов, так и вспомогательных рисунков к объяснительной части текста. Но затем Коммиссия окончательно остановилась на решении издать рисунки в виде особаго атласа и из отдельных клише составлен был ряд таблиц, отпечатанных в типографии Голике. При размещении изображений по таблицам пришлось преодолеть не мало затруднений, чтобы получить некоторую систему в их порядке; для заполнения неизбежных пустот в атлас введены были и некоторые из объяснительных рисунков, которые и имеют в нём особую нумерацию.
При необходимости составления таблиц из нескольких изображений невозможно было строго выдержать какую-либо определённую систему. В общем соблюдалась хронологическая последовательность, но внутри каждаго из трёх больших отделов, отмеченных выше, установить её возможности не представлялось и потому пришлось располагать сосуды то по содержанию изображений на них, то по их форме, то по сходству работы различных из них, то, наконец, по общности места находки. Надеемся, что при внимательном просмотре атласа замечена будет и некоторая последовательность в видимом безпорядке первых 109 таблиц.
Но за время установления порядка их и составления из клише таблиц, а равно и печатания их, успело набраться не мало новаго материала, которым следовало пополнить атлас до выпуска его в свет; таким образом явились таблицы СХ-СХVІІІ, представляющия как бы первое к нему дополнение, а после окончательнаго решения Коммиссии выпустить атлас к сроку составлено было и второе дополнение, обнимающее табл. СХІХ-СХХІХ, и, наконец, сделана ещё одна таблица СХХХ, где уже совсем несистематично пришлось поместить вещи двух различных эпох. В каждом из дополнений номера размещены по той же, по возможности, системе, как и в основной части атласа.
Такова слишком длинная история настоящаго издания. Необходимым дополнением ему, должен быть подробный описательный текст, где, помимо точнаго описания каждаго прсдмета со стороны техники его исполнения и тех наблюдений над ним, которыя не могут быть сделаны по изображению, будут изложены подробности относительно находки предмета, если только оне известны, а равно приведсны и литературныя указания, если предмет известен уже в литературе и, наконец, вкратце и соображения о вероятном происхождении его. Надеемся, что издание этого текста пойдёт скорее, чем шло издание настоящаго атласа, появление котораго даёт возможность епециалистам работать над публикуемым ныне Императорскою Археологическою Коммиссиею материалом и не дожидаясь замедлившаго текста.
(5/6)
Однако, в виду того, что атласом будут пользоваться для различных целей и лица, которыя, подобно его составителю, не могут без помощи специалистов судить о различных восточных надписях, вырезанных, наколотых или нацарапанных на сосудах, здесь должно отметить, что большинство их оказалось по наведенным у компетентных лиц справкам или требующими тщательнаго изучения, или же не могущими точно определить время и происхождение сосудов, на которых оне вырезаны.
Арамейския надписи (13, 20 и 305) или безполезны для этой цели или неразобраны.
Пехлевийския, по словам акад. К.Г. Залемана, написаны весьма неудобочитаемо; в некоторых называется имя лица, заказавшаго блюдо, но лица эти, напр., Фирузан на 61, исторически сразу не определимы; только на 48 имя заказчика А.К. Марков читает «Дад-Бурдж-Митро», т.е. иначе Даземихр, сын Фаррухана, бывший во второй четверти VIII века правителем одной из областей Гиляни; Даземихр принадлежал к не-мусульманской ещё династии, чему и соответствует явно мифологический сюжет изображения на блюде.
Надписи на группе чашек (42-47, 286), кончающияся, повидимому, обозначением веса, не читаются по словам акад. К.Г. Залемана, т.к. писаны по всей видимости на каком то неизвестном языке.
Древне-тюркския надписи на 168, 169, 170 прочтены были покойным проф. Пл.М. Мелиоранским (З.В.О.И.Р.А.О. XIV, стр. 17-22, XV, стр. 34-36): из них первая указывает на то, что кувшин дан был в подарок за невесту ея родственникам; по времени он «мог бы быть отнесён к концу VІІІ-го или даже к IX веку по Р.X.»; надписи же на 170 содержат тамгу и два имени, вероятно, владельцев чашки, а по времени «не древнее VII века»; на 169 можно читать или имя города Легучена в Монголии или же обозначение цены сосуда.
Одна татарская надпись на ковше 231 содержит дату: 617 г.Х. = 1220-21 по Р.X., а другая на 242 определяет стоимость и вес блюда. Многочисленныя же арабския надписи, читанныя покойным членом Коммиссии, бар. В.Г. Тизенгаузеном, и А.К. Марковым, содержат по большей части благопожелания и благословения владельцам и, если и называют их по именам, то последния не дают немедленнаго историческаго их определения; только на одном блюде 150 надписи называют Хорезмшаха (т.е. правителя Хивы) Абу Ибрагима, но такого среди известных хорезмшахов не оказывается; надпись эта отнесена бар. Тизенгаузеном к XIII веку.
Больше хронологических оснований для распределения сосудов по векам даёт сравнение сасанидских царей, изображенных на блюдах, с монетами; этим путем точно определяется время следующих блюд: 57 — Сапор II (309-380 по Р.X); 52 и 308 — Сапор III (384-386); 54 — Бахрам V Гур (417-438) изображенный здесь эпизод описывается в Шах-наме; 59 — Пероз — (459-486).
Вероятными являются отождествления: 51 — Хозрой I Нуширван (530-578) и 287 — Бахрам Чубин (579 г.); для дарей на блюдах 62 и 63 также нашлись сходныя с головами их монеты, но определение монет этих не установлено; царь на блюде 53 тожествен с царём по имени Варахран, считаемым обыкновенно за Бахрама V, на т.н. «скифо- [или индо-] сасанидских» монетах. Блюдо 58 явно копирует изображение Сапора III (ср. 52 и 308), а 56 воспроизводит известный эпизод из жизни Бахрама Гура, будучи само сделано много позднее.
Не должно относить к сасанидскому периоду и блюдо 64: это — или позднейшая копия сасанидскаго оригинала или скорее, как и 56, лишь идеальное изображение одного из полулегендарных уже тогда «Хозроев». Тем же объясняется и несоответствие головного убора Бахрама Гура на блюде 56 с действительно носимою им короной (см. 54): иллюстрируя сказания о Бахраме, поздний мастер не умел найдти подлинных изображений и воспроизвёл головной убор, известный ему по монетам последних сасанидов и по арабским их подражаниям. Таким образом Ригль имел в сущности основания для замечания о возможной поддельности этого блюда: конечно, это не новая подделка, но, действительно, подражание первых веков ислама под работу сасанидской Персии, чего не заметил однако странным образом Ригль относительно 64 и 65.
К сожалению, в издаваемый ныне атлас проникла и современная подделка: блюдо 55 оказалось одною из имитаций подлиннаго блюда 54, которыя изготовлены были антикварами Раваль-Пинди и Пешавера; поэтому оно и подлежит совершенному исключению из атласа; лишними окажутся, быть может, в атласе и ещё некоторыя вещи, происхождение коих с Востока не представляется несомненным: таковы, кроме указанных выше западно-европейских (272, 273, а также 324), две парных тарелки 132 и 133, которыя могут быть и византийскими, и глубокое блюдо 93 и, пожалуй, чашка 295, могущие, повидимому, оказаться и европейским изделием.
Если приходится делать такия оговорки по вопросам о принадлежности той или другой вещи к
(6/7)
произведениям Западной Европы, средневековыя древности которой изучаются так давно и так усердно, то ещё менее уверенности чувствует в себе составитель настоящаго атласа в определении времени и места происхождения изделий восточных. Обсуждение таких тёмных вопросов нельзя, конечно, вводить в настоящую предварительную записку к атласу, имеющую целью лишь объяснить его появление и несколько облегчить специалистам и не-специалистам пользование им.
Некоторыя определения издаваемым вещам предложены уже выше; относительно многих определённаго мнения составитель атласа не имеет; тем не менее ему кажется не лишним предложить здесь некоторыя краткия заключения о наиболее характерных группах издаваемых памятников.
Древнейшими являются несомненно, те, где видно влияние Месопотамии: 1-12, 278, 326-331; проводником его было, вероятно, Ванское царство; более точныя хронологическия определения могут быть выведены лишь из научнаго разсмотрения всего состава погребений в курганах у Майкопа и Келермесской станицы, которое доселе ещё не издано; в ожидании заключений занимающихся этим вопросом лиц мы отнесли бы Млйкопские сосуды веку к VIIІ-му до Р.X., а Келермесскую чашу к VII-VІ-му.
Ахеменидской Персии принадлежат 14-18 и, вероятно, 19; к тому же периоду относятся по времени и изделия с признаками финикийскаго происхождения, каковы 13 и 303. Странный сосуд 304 найден в кургане с поздне-скифскими вещами, относимыми к III в. до Р.X.
Эллинистическаго времени, но не работы, великолепная чаша 20; другая золотая же ваза 24 хронологически неопределима и кажется стоящей в связи с Китаем. Греческой, вероятно, работы — 305.
Греко-бактрийскому царству можно приписать — 21, 22 и рис. 47 (а также и рис. 3 и 56?).
К позднейшему периоду индоскифскаго царства III-VII в. по Р.X. отнесли бы мы 67-72, 283, 284 и 42-47, 285 и 286. Несмотря на греческий сюжет всей декоровки чаши 283, одна тяжёлая, стоящая столбом, фигура с копьём в руке напоминает нам фигуры Кушанов на их монетах. Проникнутая явным влиянием антика чаша 284 скорее иллюстрирует какой-либо местный миф, нежели копирует какую-либо готовую сцену из греческой мифологии, и в центральной фигуре богини с рогом изобилия можно признать, по сходству ея с изображениями на монетах, богиню Ардохшо. На чаше 67 видим пир царственной, вероятно, четы, которой чудовищный посланник неба (ср. 29, 30, 70, 82, 83, 84, 126, 128, 288) несёт ожерелье (ср. 90, 111, 118?); костюм царя сходен с 46, а тип и одежда всадника на этой чаше находят себе аналогию на монетах китайско-тюркских, относимых к VII-VIII векам. Божества, изображенныя в других подобных чашах (42-44, 285) носят характер индийский и находят себе аналогии на монетах династии Гупта. Для чаши 310 близкия аналогии в росписях Аджанты указаны были уже издателем ея Орм. Дальтоном; индийския же черты явны и в 41.
Некоторыя из этих, среднеазиатских по всему вероятию, чаш характерным приёмом вставки рельефных частей сходны с произведениями несомненно сасанидскими, а потому нельзя с уверенностью определить страну, где исполнено блюдо 35, копирующее, как показал ещё Бирдвуд, известную уже по двум камеям античную композицию. Так же не решаемся мы определять, божества какого именно народа представлены на блюдах сасанидскаго характера 40 и 306: на обоих является бог Месяц. С персидским культом можно связывать изображение коня пред алтарём на блюде 305, изготовленном, быть может, и греком; на сасанидском блюде 39 изображён сам Ормузд с его огненным сиянием около головы. В пределах влияния сасанидскаго искусства изготовлены и оба христианския блюда 37 и 38; последнее, несмотря на аргумснтацию покойнаго В.В. Стасова, все же следует датировать временем не позже IX-X века.
Блюдо 48 с мифологическим изображением, изготовленное, как указано выше, в Гиляни во второй четверти VІII-го века, показывает значительную близость к изделиям времён владычества сасанидов и предостерегает нас от опасности называть «сасанидскими» подобныя изделия, являвшияся долгое время после падения Сасанидов. Поэтому в «сасанидском» на первый взгляд отделе атласа (35-40, 48-66, 75-91, 94-123, 126, 132-138, 286-291, 306-309, 311) относительно каждаго из памятников должно ставить вопрос, приложим ли к нему этот хронологичсский термин. Выше указано, что даже многия изображения Сасанидов оказываются не сасанидскими, а позднейшими. Ещё в большей мере ошибка возможна в определении изображений животных и орнаментов; чудовище явно сасанидскаго происхождения оказывается например на подносе 126, тождественном по стилю и работе с кувшином 127, имеющим арабскую подпись XI-XII века. Блюда 106-108 объединяются в одну группу с кубками 109-110, чашками 112-117, 291, и подносом 111, гравированные растительные орнаменты, которых и рисунки животных на подносе явно
(7/8)
исключают возможность наименования их сасанидскими, а, между тем, литыя ручки кубков украшены характерными «сасанидскими» головами пьющих персов. Ещё более поздними кажутся нам орнаменты на сосудах 134-138 и мы усматриваем в них даже ближайшия аналогии узорам грузинских и русских иконных окладов и узорам на старинных русских медных кунганах и братинах.
Выделяющияся из всего ряда характерныя деревья на ободке ковша 92 и растения на 116 находят себе аналогии и хронологическое определение во множестве бляшек, относимых к VIII-X веку.
Эти краткия и случайныя замечания имеют целью предостерсчь пользующихся атласом от злоупотребления термином «сасанидский» и тем оградить составителя атласа от возможных нареканий, якобы он считает помещаемые им рядом сосуды всегда более или менее одновременными: как выяснено было выше, расположение предметов не могло быть выдержано ни в хронологической, ни в иной какой либо стройной системе.
Это, конечно, значительно затрудняет пользование атласом, но и в теперешнем, далёком от совершенства, виде предлагаемое ныне Императорской Археологической Коммиссией учёному миру собрание восточнаго серебра всё же представит не мало новаго и ценнаго материала для археологии древняго и средневековаго Востока.
Если нижеподписавшемуся удалось окончить составление атласа, то лишь благодаря всегдашней любезной помощи со стороны владельцев и хранителей издаваемых вещей и энергичному содействию всех г.г. Членов Императорской Археологической Коммиссии, в особенности же А.А. Спицына.
Я.И. Смирнов.
|