Ю.В. Ширин

К проблеме культурного своеобразия фоминских памятников.

// [Вторые] Исторические чтения памяти Михаила Петровича Грязнова. Часть вторая. Омск: 1992. С. 75-76.

Погребальные памятники Верхней Оби, включаемые ныне в круг позднекулайских древностей, впервые получили свою культурно-хронологическую характеристику в трудах М.П. Грязнова. В его археологической периодизации они соответствовали материалам фоминского этапа верхнеобской культуры и датированы 7-8 вв. н.э.

Объективные трудности, возникшие перед М.П. Грязновым в ходе анализа ранее неизвестных культур Верхней Оби, нашли своё отражение в долгой дискуссии по периодизации и хронологии выделенных им этапов, в том числе и фоминского.

Сейчас считается общепризнанным, что памятники фоминского этапа следует относить к первым векам нашей эры и рассматривать в рамках кулайской культуры, что на основе этих памятников складывается культура второй половины I тыс. н.э., именуемая или верхнеобская, или одинцовская, ведущая автохтонную линию развития, прерываемую в различное время, на различных территориях Обь-Томского междуречья приходом тюркских групп.

Однако анализ дискуссии показывает, что в основе предлагаемой обеими сторонами датировки фоминского этапа был не столько источниковедческий анализ, сколько этнокультурная модель, как средство превозмочь малоинформативный материал. Такой подход к определению культурной принадлежности и датировке фоминского этапа позволяет и теперь ряду исследователей предполагать, что часть погребений, относимых к этому культурному комплексу, связаны с более поздним периодом в истории Верхней Оби.

Публикуя материалы погребений фоминского этапа из могильника Ближние Елбаны-7, М.П. Грязнов представил довольно подробное описание всех археологически выявленных элементов погребально-поминального обряда. Но затем всё это многообразие признаков он уместил в один — трупосожжение. По другим обобщённо-описательным признакам фоминский погребально-поминальный обряд был им

(75/76)

уравнен с обрядом переходного этапа. Причем даже по такому, реконструированному лишь предположительно, как жертвоприношение лошади. Появление трупосожжения на фоминском этапе М.П. Грязновым признано не принципиальным. Эта характеристика погребально-поминального обряда фоминского этапа была сохранена и при изменении периодизации этапов. С той лишь разницей, что элементы обряде фоминского этапа были уравнены с элементами предшествующих кулайских погребений, известных в Новосибирском Приобье. Признание непринципиальности появления трупосожжения на фоминском этане находит отражение в отсутствии поиска причин этого явления. В дальнейшем, замалчивание этих причин позволит ссылку на наличие трупосожжения в кулайских погребениях сделать существенным элементом стабилизации автохтонной линии развития культур Приобья.

Вместе с тем, при внимательном анализе погребально-поминального обряда фоминского этапа видно, что он отличается от предшествующих кулайских памятников Новосибирского Приобья I в. до н.э. — I в. н.э. не только изменением утилизации трупа, но и многими другими существенными элементами. Известные, хотя пока и малочисленные, кулайские погребения первой половины I тыс. н.э. из таёжного Приобья не дают оснований связывать изменение погребально-поминальной обрядности на Верхней Оби с новой волной миграции северного кулайского населения.

В фоминских памятниках есть многочисленные аналогии элементам материальной и духовной культуры, распространённым в этот период в южных районах от Центральной Азии до Урала. Наиболее популярной является разработка линии таштыкского влияния на население Верхней Оби. Это упрощённый подход, в основании которого — формальное сравнение на обобщённо-описательном уровне. Связь с таштыкскими материалами есть, но её, по-видимому, нужно искать в общей исторической причине наблюдаемых изменений в погребально-поминальных обрядах и инвентаре. Поиск сходных процессов на сопредельных территориях определяет круг памятников и конкретный исторический период: Берель (3-5 вв.н.э.), Кок-Паш (3-5 вв.), Кокэль (поздние шурмакские 2-5 вв.), поздние грунтовые таштыкские (3-4 вв.). Возможно, сходство этих изменений порождено приходом в отмеченные районы этнически близких групп, связанных с гунно-сарматским кругом культур. По-видимому, это могли быть прототюркские группы. Важность следствий этого предположения делает разработку поставленной проблемы весьма актуальной.

наверх