Я.А. Шep
К вопросу о происхождении культур скифо-сибирского типа.
Археологические памятники скифского времени всегда были одной из центральных тем научного творчества М.П. Грязнова. Пазырык в молодости, тагарская культура в зрелые годы, Аржан в последнее десятилетие жизни — всё это были не только объекты методически образцовых раскопок. М.П. Грязнов никогда не замыкался в рамках культур скифского времени минусинской котловины и Саяно-Алтая. Результаты полевых исследований становились источником идей, по-
(166/167)
новому освещающих вопросы истории ранних кочевников, исторической географии саков и скифов, хронологии памятников скифского мира Евразии.
Раскопки М.П. Грязновым и М.Х. Маннай-оолом кургана Аржан и результаты сравнительно-исторического анализа этого памятника выявили ряд противоречий в концепциях восточно-европейской локализации центра происхождения скифских культур, a также в гипотезе о переднеазиатском происхождении скифо-сибирского звериного стиля. Кроме того, были внесены существенные коррективы в хронологию всего раннего пласта памятников аржанско-черногоровского типа. По всем данным становилось ясно, что центр происхождения скифских культур находился на востоке, как об этом писал ещё Геродот, а не на западе. Исследования ученика М.П. Грязнова Л.С. Марсадолова подтвердили, что памятники аржанского типа значительно старше своих западных и передневосточных аналогов. В «Дополнении» к книге «Аржан» М.П.Грязнов обратил внимание на целый ряд среднеазиатских сакских памятников, которые теперь тоже следует отнести к аржанско-черногоровской стадии.
Сейчас уже вряд ли удастся установить, почему, имея все к тому основания, М.Н. Грязнов всё же воздержался от прямого вывода о южно-сибирском и саяно-алтайском происхождении скифских культур. Вместо того им была предложена концепция «единого процесса развития скифских культур», а попытки найти родину или центр происхождения скифо-сибирских культур, по его мнению, приводили и будут приводить к неудачам. На протяжении своей жизни М.П. Грязнов неоднократно показывал пример высокого научного мужества, пересматривая свои собственные выводы, если они оказывались не соответствующими новым фактам, накопленным им же самим или коллегами. Так было, например, с датировками каменных стел Минусинской котловины, которые дважды пересматривались. Думается, что и по вопросу о происхождении скифских культур точка зрения М.П. Грязнова не осталась бы застывшей и неизменной. За последнее время накоплены некоторые дополнительные факты и, как это нередко случается, новый взгляд на старые данные позволяет увидеть их по-новому.
Гипотеза о переднеазиатском происхождении скифо-сибирского звериного стиля основывалась на находках из «скифской княжеской гробницы» Зивие. Из работ О. Мускареллы и Р. Дайсона стало
(167/168)
ясно, что, во-первых, это не гробница, а случайное собрание вещей, скупленных у иранских торговцев древностями, а, во-вторых, некоторые «вещи из Зивие» вообще являются современными подделками. В результате работ Т.Б. Барцевой получены выводы об отсутствии преемственности в технологии бронзы между скифскими культурами южнорусских степей и предшествующими им по времени культурами поздней бронзы. Вместе с тем по ряду металлургических рецептов наблюдается неслучайное сходство с технологией бронзы позднекарасукского и раннескифского времени Южной Сибири и Средней Азии.
Уточнения датировок раннескифских памятников Саяно-Алтая, выполненные Л.С. Марсадоловым, убедительно свидетельствуют о том, что развитой звериный стиль на востоке не менее чем на 200 лет старше самых ранних скифских памятников западной части ареала. Об этом же писал и М.П. Грязнов в «Дополнении» к книге «Аржан». Таким образом, по одному из важнейших признаков скифских культур — по звериному стилю преемственность тоже наблюдается не в направлении с запада на восток, а наоборот.
Если же говорить об истоках скифо-сибирского звериного стиля, то некоторые его основные семантические, структурные и выразительные элементы имеют достаточно чёткие аналогии в памятниках доскифских культур Саяно-Алтая и Минусинской котловины. Так, наиболее популярные в скифо-сибирском изобразительном фольклоре персонажи — хищник, олень (вариант — лось), кабан, орёл и их стилистические особенности позволяют выстроить последовательный типологический ряд, отдельные элементы которого по мере продвижения с востока на запад постепенно теряют смысл и превращаются в реликтовые признаки.
Самые ранние истоки скифо-сибирского звериного стиля прослеживаются на некоторых изображениях энеолитического времени (афанасьевско-окуневские памятники): хищник с оскаленной пастью и змеевидным языком, манера билатерального сечения головы, разрисовка корпуса волнистыми поперечными линиями, другие исходные семантические и стилистические элементы можно видеть в изображениях эпохи поздней бронзы Саяно-Алтая (включая Монгольский Алтай): олень с угловым выступом на холке, кабан, хищник (так называемая «пантера») и др. Начиная с VIII в. до н.э. вполне сложившийся звериный стиль аржанского типа быстро распространяется на всём пространстве степей Евразии (Келермес, Ульские курганы,
(168/169)
Жаботин и др.). Позднее звериный стиль становится орнаментальным (Пазырык, Саглы, Иссык) и испытывает на себе значительное влияние ахеменидского искусства. Наблюдаются также и элементы обратного влияния, например, мотив свернувшегося хищника на оконечных обоймах ножен акинака попал в Иран и Египет от скифов.
|