Д.Г. Савинов
Ранние композиции скифо-сибирского звериного стиля.
// Тр. III (XIX) АС. Т. I. СПб, М., Великий Новгород: 2011. С. 379-381.
В отечественной литературе сложилось достаточно устойчивое представление о том, что в искусстве звериного стиля раннескифского времени отсутствуют (или крайне ограничены) намеренно созданные композиции, отражающие определённое, именно в них заложенное содержание (Д.С. Раевский, Е.В. Переводчикова, Е.Ф. Королькова и др.). Согласно этой точке зрения, изображались только отдельные, не связанные внутренним смыслом фигуры («стиль цитат», по В.Г. Луконину), а сами образы, стилистические приёмы и композиции были заимствованы из искусства Передней Азии, с которой связан ранний период истории скифов. Существует и другая точка зрения — о самостоятельном развитии раннескифского звериного стиля или его двухкомпонентном составе, сочетавшем местные (степные) и воспринятые (переднеазиатские) элементы (С.С. Черников, А.П. Смирнов). В определённых случаях они
(379/380)
могли иметь своё мифологическое содержание (С.И. Вайнштейн).
Последняя точка зрения имеет меньшее распространение, но именно она подтверждается современной хронологией памятников центральноазиатского региона, в т.ч. содержащих изображения звериного стиля. Другое дело, что представляла собой эта традиция, каким искусством обладали предки скифов до начала переднеазиатских походов, действительно испытавшие затем сильнейшее влияние со стороны ближневосточной цивилизации, такое, как потом в Причерноморье — греческой.
Судя по всему, это начальное искусство звериного стиля, которое мы предлагаем называть нуклеарным (от лат. Nucleus — ядрище, сердцевина), было достаточно простым и, в целом, реалистичным. Изображались, главным образом, хорошо известные в ближайшем окружении дикие животные (хищные и копытные), объединённые в столь же простые, логически законченные композиции. Они представляют собой изобразительную традицию, но другой, т.н. степной цивилизации. Также как и в древних земледельческих центрах, здесь существовала своя мифология, различного рода верования и культы, круг наиболее почитаемых образов, которые должны были иметь своё воплощение в произведениях изобразительного искусства.
Исходя из имеющихся материалов, можно выделить несколько видов композиций раннескифского времени. Все они, так или иначе, независимо от места нахождения, не выходят за пределы одного культурно-исторического пласта, который принято называть скифской «архаикой».
Однорядные композиции. Изображения стоящих (или идущих) друг за другом животных (обычно одного вида, чаще всего оленей или горных козлов). Фигуры животных могут быть расположены как по горизонтали — горизонтальные однорядные композиции (украшения рукояток ножей в тагарских и ордосских бронзах, жаботинские пластины, кинжал из Головятино и др.), так и по вертикали — вертикальные однорядные композиции (оленные камни саяно-алтайского типа, ордосские бронзы и др.).
Многорядные композиции. Расположение нескольких фигур животных, ориентированных в одну сторону, друг над другом, по «поясам». Такого рода композиции в искусстве раннескифского времени были широко распространены. Наиболее известный образец — знаменитая келермесская секира. Другие примеры: оленные камни типа Уюк-Туран, рукоятки бронзовых ножей из Тувы и Минусинской котловины, изображения на обушке боевых чеканов из Новосибирской (Нижний Шарап) и Пермской (р. Сарабоиха) областей. В Северном Причерноморье и на Северном Кавказе: костяная пластина из Константиновска, крестовидные бляхи из Поднепровья (наиболее известный пример — с. Гусарка), костяная палочка из Кармир-Блура и др.
Круговые композиции. Расположение фигур по кругу. На востоке — это, в первую очередь, бухтарминское зеркало, принцип расположения фигур стилизованных оленей на некоторых оленных камнях монголо-забайкальского типа, зеркало из Шанцуньлина и рисунки на зеркале из коллекции X. Биддера (Северный Китай), а также композиции с круговой сценой терзания на бронзовых пряжках из Павлодарского Прииртышья и Прикамья (Пьяный Бор). Таким же образом по кругу, как бы в отдельных медальонах, расположены фигуры хищников в сценах терзания на лопастях крестовидных блях из Поднепровья и других подобных изделиях юга Восточной Европы (Ю.Б. Полидович).
«Два в одном» или крупная фигура с вписанными в неё дополнительными изображениями. Один из сложных приёмов композиционного решения, когда внутри отдельной крупной фигуры какого-либо животного помещаются более мелкие фигурки других животных, явно занимающие по отношению к первому подчинённое положение. Примеров таких изображений немного, но все они достаточно выразительны. Наиболее ранние из них: наскальный рисунок быков-туров из Тамгалы (Казахстан, эпоха бронзы); фигурки свернувшихся хищников на бронзовом зеркале из коллекции X. Биддера (Северный Китай, эпоха Западного Чжоу, IX-VIII вв. до н.э.); рисунки хищников на плитах, найденных при раскопках кургана Аржан 2 более раннего периода, чем время сооружения кургана (Тува). Раннескифское время: Южный Тагискен (Средняя Азия), Чинге-1 (Тува), Варна (Южное Приуралье), одно из бронзовых наверший из Ульского аула (Северный Кавказ). По-видимому, сюда же можно относить и изображения мелких свернувшихся хищников на лапах и на хвосте келермесской пантеры.
Совмещение фигур разных животных в одном изображении. В композиционном отношении они близки предыдущим. Наиболее яркие примеры из западных областей скифского мира: Темир-Гора, бронзовые бляхи из курганов Кулаковского, с. Долинного и Ковалёво. В Азии только один пример: фигура лежащего лося с расположенной на ней стилизованной фигуркой верблюда (случайная находка из Монголии). Возможно, дальнейшим развитием этого рода композиций является приём «зооморфных превращений». характерный для относительно более поздних произведений звериного стиля.
«Загадочные картинки». Они выделены А.Д. Грачом как наиболее характерный пример центральноазиатского очага звериного стиля и в этом качестве сохраняют своё значение (Е.В. Переводчикова, И.В. Рукавишникова). Основные находки — изображения на костяной трубочке из Турана и могильника Хемчик-Бом III (Тува), роговая пряжка из Тасмолы V (Казахстан). Эти и другие более поздние подобные композиции (Саглы-Бажи II, Даган-Тэли I) объединяет одна характерная особенность — все мелкие (дополнительные) изображения группируются вокруг (или около) одного более крупного изображения. Это сближает их, во всяком случае, в семантическом плане, с композициями «два в одном» или построенных
(380/381)
по принципу совмещения фигур различных животных в одном изображении.
Анализ представленных выше материалов показывает, что в среде кочевых племён с культурой «скифского» типа, в т.ч. и самих скифов, до выхода их на историческую арену Передней Азии, существовали композиции звериного стиля. С точки зрения организации пространства, при отсутствии больших изобразительных плоскостей (а это, в первую очередь, искусство оформления предмета) заданные возможности были минимизированы, но всё же использованы в полной мере. При этом был найден ряд весьма выразительных композиционных решений. Так, помещение в центре композиции более крупной фигуры животного можно оценивать как с семантической точки зрения, так и способа передачи отдельных планов изображения, где размеры фигур «работают» на перспективу. То же можно сказать относительно круговой (или «закрученной») композиции, представляющей глубину восприятия изобразительного пространства. Чувство симметрии, вообще характерное для изображений звериного стиля (Е.Г. Фурсикова), здесь чаще заменено линейным или «встречным» расположением фигур, в целом очерчивающих место действия и соединяющих воедино его начало и результат.
С точки зрения внутреннего содержания, рассмотренные выше изображения отчётливо распадаются на две семантические группы. Одна из них — однорядные (горизонтальные и вертикальные), многорядные и, очевидно, круговые композиции, скорее всего, связанные с идеями реинкарнации, «перехода», жертвоприношения и умножения. Другая группа определяется выделением одной, как правило, более крупной фигуры, сами размеры которой по отношению к остальным являются символом её значимости. Способы демонстрации этого различны: «два в одном», дополнительные фигурки на туловище основного изображения, «загадочные картинки». Главная фигура здесь, очевидно, была наделена особыми, гипертрофированными свойствами и концентрирует вокруг себя семантическое поле, связанное взаимным соотношением других фигур. Для первой группы характерный изобразительный приём — аллитерация, для второй — гиперболизация.
Каковы были в действительности породившие эти образы мифы, мы, конечно, не знаем. Однако вряд ли они были достаточно многочисленны и разнообразны. Скорее, наоборот: судя по изображениям, когда одни композиционные приёмы переходят с одного предмета на другой или сочетаются в одном и том же изображении, речь идёт о различных формах представления одного, в крайнем случае, двух или нескольких, мифологических циклов, имевших широкое распространение. Их изобразительными средствами выражения, лежащими в основе выделенных композиций, были аллитерация и гиперболизация. Первое — это обрядовая практика культуры, идея жертвоприношения и множественности получения желаемого результата; второе — культ силы, противопоставление сильного и слабого, хищного и копытного в изображениях звериного стиля, ставшие выражением героического пафоса степного образа жизни. Именно эти два качества нуклеарного скифского искусства должны были отразить важнейшие условия существования кочевников — благосостояние и безопасность.
|