Д.Г. Савинов
Синташта и Аржан.
Аржан — наиболее ранний из «элитных» курганов скифской архаики — содержит все компоненты «скифской триады» во вполне сформировавшемся виде, что, как известно, является одним из главных аргументов центральноазиатской теории истоков скифского (во внешне-этническом значении этого понятия) историко-культурного комплекса. Начало его сложения, таким образом, должно относиться к ещё более раннему времени. Однако, памятники, материалы которых типологически предшествовали бы Аржану, в Центральной Азии неизвестны, а этносоциальная среда, в которой происходили процессы социогенеза, «подготовившие» появление такого мегакомплекса, каким является Аржан, остаётся неопределённой.
В русле решения этой проблемы обращают на себя внимание достаточно чётко выраженные элементы андроновской культурной традиции, представленные в обряде погребения и конструктивных особенностях кургана Аржан (Грязнов, 1980), а также связанных с ним одновременных и более поздних погребений шанчигского типа (Кызласов, 1977) и алды-бельской культуры (Грач, 1980) в Туве. К числу наиболее распространённых из них относятся: наземные сооружения в виде цисты (в Аржане, судя по разрезам, в подобие цисты была заключена центральная погребальная камера); юго-западная ориентировка; положение погребенных — скорченно, на левом или правом боку со сложенными перед лицом руками (классическая «андроновская поза»).
Подробного анализа заслуживают параллели между наземными конструкциями Аржана и недавно полностью опубликованного комплекса памятников Синташта в Южном Приуралье (Генинг, Зданович, Генинг 1992). Помимо названных соответствий здесь можно отметить: радиальную планировку поселения — типа Аркаима (планиграфия Аржана и Аркаима уже сопоставлялась многими исследователями); расположение погребений в северной части грунтового могильника — дугой вокруг трёх центральных захоронений (как в погребальной камере Аржана и в более поздних курганах алды-бельской культуры); сопроводительные захоронения коней, положенных рядами друг за другом. Принципы архитектурного решения курганных комплексов в Синташте (С1 — комплекс грунтовых и курганных сооружений; СШ — малый курган; СБ — большой курган-храм) — круглая площадка, окружённая стеной, с расположенной посередине платформой и
(170/171)
сферическим сооружением над центральным захоронением совпадают с предложенной нами реконструкцией первоначального облика кургана Аржан (Савинов, 1992).
Наиболее впечатляющи, в сравнении с Аржаном, конструктивные особенности кургана-храма в Синташте, представлявшего собой своеобразный «зиккурат», возведённый над совершённым на уровне древней поверхности (как в Аржане) захоронением «вождя». Основу гигантского сооружения в виде 9-ярусной ступенчатой пирамиды (диаметр основания 72 м, первоначальная высота 9 м) составляли деревянные клети в 2-3 венца, расположенные концентрическими кругами попарно таким образом, что каждый последующий ряд укладывался отступя от края предыдущего. Внутреннее пространство кургана и клети были заполнены связками камыша и грунтом. Наверху находилась ровная площадка; на ней — бревенчатый накат и сферический «купол», на вершине которого, по предположению авторов раскопок, был установлен столб — «древо жизни». Деревянные столбы (в двух случаях сохранились их остатки) были установлены и на площадке каждого яруса, Следует отметить, что сооружения типа клети находились и в основе оборонительных стен на поселении Синташта, что говорит об устойчивости этого строительного приёма.
Нетрудно заметить, что деревянная платформа Аржана, также сделанная из расположенных по трём ярусам и в некоторых случаях совмещённых попарно клетей, представляет собой как бы «спрессованную проекцию» большого кургана-храма из Синташты, что, с одной стороны, свидетельствует о преемственности между ними; с другой — о происшедшей трансформации культурной традиции. Возможно, это объясняет, почему абсолютное большинство камер-клетей на площади Аржана (кроме тех, в которых находились сопроводительные захоронения коней) оказались «пустыми»: строителями кургана они осмыслялись, в первую очередь, как семантически значимая конструктивная основа сооружения.
Вероятно, не случайно и сходство ритуальных комплексов Синташты и культовых сооружений раннескифского времени. Так, «домики» со столбами и остатками жертвоприношений из Синташты могут быть сопоставлены с местонахождениями оленных камней в Центральной Азии — андроновские истоки изготовления вертикально установленных «знаков» в генезисе оленных камней уже отмечены в литературе (Бобров, 1992). Реконструкция кургана-храма (с уста-
(171/172)
новленным на вершине столбом) напоминает внешний вид Белоградецкого кургана с оленным камнем (Членова, 1991) и другие памятники подобного рода — Царёва могила, Джанкой и т.д. Оленный камень из Аржана, найденный над камерой 34а внешнего яруса платформы, по условиям своего нахождения соответствует столбам, обнаруженным на площадках ярусов кургана-храма из Синташты. Сама идея ряда, характерная для расположения оленных камней, как обозначение пути в «верхний мир», в многоступенчатом варианте синташтинского храма пространственно отражена наиболее выразительно. Во всём этом можно видеть проявление единого пласта мировоззрения и его наиболее значимых атрибутов.
Приведённые параллели, естественно, требуют объяснения, которое пока может быть дано только в самых общих чертах следующим образом.
Андроновская этнокультурная общность, сложение которой обычно связывается с широким расселением индоиранских племён, занимала огромную территорию; при этом распространение её на восток из Казахстана и Приуралья, по-видимому, происходило двумя основными потоками. Один поток (северный) шёл по южным районам Западной Сибири вплоть до Среднего Енисея. Второй поток (южный), скорее всего, шёл по предгорьям Тянь-Шаня в Синьцзян и Северный Китай, где также сейчас известны андроновские комплексы (Кузьмина, 1992, 1994; Хаврин, 1992). Трудно предположить, чтобы андроновцы проникали, например, из Минусинской котловины в Синьцзян. В тех районах Центральной Азии, которые миновала волна андроновской экспансии, складывается особый (следующий срубным и андроновским) «третий» мир культур эпохи бронзы, для которого в основном были характерны безынвентарные захоронения — херексуры и погребения монгун-тайгинского типа (Савинов, 1993). Отсюда распространяются карасукские бронзы (Новгородова, 1989), и именно здесь появляются первые материалы, знаменующие начало сложения «скифской» культурной традиции.
Можно предполагать, что население Центральной Азии, находившееся между двумя потоками движения андроновских племён, испытало определённое влияние с их стороны. О синхронизации некоторых бронзовых и каменных изделий, найденных в Туве, с андроновскими писал Л.Р. Кызласов (Кызласов, 1979). Кроме того, в Туве и на Горном Алтае открыты своеобразные ограды с «апсидой», которые
(172/173)
в Центральном Казахстане по находкам керамики относятся к андроновской культуре (Маргулан, Акишев, Кадырбаев, Оразбаев, 1966). Такие же «рудиментарные» апсиды имеются в некоторых оленных комплексах Монголии (Волков, 1981). О том, что сооружение элитарных погребений сохранялось и в восточном ареале расселения андроновцев, свидетельствуют большие курганы могильника Сухое озеро 1 на Енисее (Максименков, 1978). Здесь же зафиксированы «ковровые» гравировки на стенках каменных ящиков, которые можно (конечно, с известной долей условности) рассматривать как прообраз (или изображения) войлоков и ковров, позднее украшавших стенки погребальной камеры в Аржане, Пазырыкских курганах и т.д. Пока этих материалов для каких-либо более глубоких обобщений явно недостаточно, но все же они определённым образом «стыкуются» с приведёнными выше данными о сохранении элементов андроновской традиции в культуре раннескифского времени. При этом, очевидно, следует пересмотреть возможность перенесения поэтапной периодизации культур эпохи бронзы, разработанной из материалах Минусинской котловины, на малоизученные ещё в археологическом отношении районы Центральной Азии.
Более широкий круг аналогий наземным сооружениям Синташты и Аржана включает, в первую очередь, ранний комплекс Тагискена, где, по сути дела, та же планиграфия реализована средствами сырцовой архитектуры (Толстов, 1962; Грязнов, 1966). Показательно, что многие традиции, заложенные в культуре Тагискена эпохи бронзы, устойчиво сохранялись и позже (поздний комплекс Тагискена, Уйгарак). В этом отношении культурогенез саков Приаралья представляет собой типологическую параллель предложенной конструкции Синташта — Аржан (со смещением модели синташтинского кургана-храма в контексте расселения андроновских племён — к востоку).
Если наши соображения верны, то из них, следуют три весьма существенных вывода:
1). Традиция сооружения «элитных» курганов была воспринята «древнейшими скифами» в определённом конструктивном решении и семантическом значении составляющих их компонентов от предшествующего индоиранского населения андроновской этнокультурной общности. Именно в этой среде происходили процессы социогенеза, «подготовившие» появление больших курганов в восточной часта Евразийских степей.
(173/174)
2). Из этой же среды могли происходить представители первых правящих династий «древнейших скифов». К сожалению, отсутствие антропологических определений погребённых в кургане Аржан не даёт возможности рассматривать данный вопрос под этим углом зрения.
3). Скифо-сибирский предметный комплекс, в котором, кстати, также сохраняются отдельные формы вещей, восходящие к андроновским, первоначально мог сложиться как ранжированная культура, быстро распространившаяся в среде родственных индоиранских племён. В этой связи «поиски» его в памятниках, значительно предшествующих времени сооружения кургана Аржан, вряд ли окажутся результативными.
Какое отношение имеет всё сказанное к «элитным» курганам в западной части Евразийских степей в настоящее время сказать трудно. Однако, хотелось бы привести только одно наблюдение. Как известно, культурные традиции дольше всего сохраняются в сфере идеологических представлений. Поэтому не исключено, что в устройстве легендарного святилища Ареса, которое (по Геродоту) скифы сооружали из вязанок хвороста, с ровной четырёхугольной площадкой наверху, и на неё водружали священный меч-акинак, сохранилось воспоминание о культовых сооружениях типа кургана-храма из Синташты, внутренняя часть которого была заполнена связками камыша, а на вершине возвышался вертикально установленный «знак».
Подписи к рисунку:
«Элитные» курганы андроновской культуры и раннескифского времени. 1, 3, 6 — Синташта. Большой курган-храм (СБ). 1 — клети в основании сооружения (деталь); 3 — погребальный комплекс (реконструкция). По В.Ф. Генингу, Г.Б. Здановичу, В.В. Генингу. 2 — могильник Сухое озеро 1. «Ковровые» гравировки на стенке каменного ящика (деталь). По Г.А. Максименкову, 4, 8 — Аржан. 4 — клети, образующие платформу (восточный сектор). По М.П. Грязнову. 8 — схема реконструкции (а — стена, б — окружающая галерея, в — платформа, г — сооружение над центральной камерой, д — оленный камень). 5 — Тагискен. Комплекс сооружений эпохи бронзы
(174/175)
(реконструкция). По М.П. Грязнову. 7 — Белоградец (внешний вид кургана с оленным камнем). По Н.Л. Членовой.
|