Д.Г. Савинов
Красноярско-канский вариант культуры енисейских кыргызов
Широкое расселение енисейских кыргызов в середине IX в. н.э. привело к образованию ряда локальных вариантов созданной ими культуры: в Туве и на Алтае, в Восточном Казахстане и Прибайкалье, в Красноярско-канском районе. Появление Красноярско-Канского варианта (в дальнейшем — ККВ) культуры енисейских кыргызов, в отличие от остальных, связано не с экспансией кыргызов, которая, судя по письменным и археологическим источникам, происходила преимущественно в южном, юго-западном и восточном нап-
(144/145)
равлениях, а с отступлением их на север, вызванным потерей опорных позиций в Центральной Азии на рубеже I и II тыс. н.э.
Археологические данные, характеризующие ККВ, немногочисленны и представлены в основном материалами музейных коллекций, имеющих исключительно важное значение для реконструкции происходивших здесь историко-культурных процессов. К памятникам ККВ относятся: комплекс предметов, найденных у с. Ладейского (Карцов, 1929; ККМ, колл.175); серия случайных находок (удила с псалиями, сбруйные украшения, пряжки), представленных в экспозиции Красноярского краевого музея (ККМ, колл.211); погребение из с. Миндерла, раскопки З.К. Глусской, 1947 г. (ККМ, колл. 208); погребения по обряду трупосожжения на р. Кане (Савельев, Свинин, 1978) и в Большемуртинском районе (Николаев, 1982); отдельные вещи из известной коллекции И.А. Лопатина (Гос. Эрмитаж, колл. 5531); и др.
Анализ этих материалов показывает, что Ладейский комплекс по своему составу и особенно характеру орнаментации сбруйных наборов наиболее близок могильнику Тора-Тал-Арты в Туве, X в. н.э. (Нечаева, 1966). При этом мотивы орнамента в разных группах ладейских изделий (всего 66 экз.) различаются между собой, что, возможно, говорит о его «сборном» происхождении. Одна из бляшек («с перехватом») аналогична сросткинским. К этому же времени относится погребение в Большемуртинском районе с палашом сросткинского типа. Вещи из серии случайных находок — 8-образные удила с витыми стержнями и «S»-видными псалиями с фигурными окончаниями, подвесные пластины на шпеньках с растительным орнаментом, округлая пряжка с пластинчатой рамкой, крюк с подвижным кольцом, прямоугольная обойма с позолоченным орнаментированным щитком — прямо сопоставимы с материалами могильника Эйлиг-Хем-3 в Центральной Туве, раскопки А.Д. Грача, 1965 г. (Тувинский Республиканский музей им. «60-ти богатырей», колл.399). Как Ладейский комплекс, так и данные случайные находки, скорее всего, происходят из разрушенных («дружинных») погребений типа эйлиг-хемских. Время сооружения могильника Эйлиг-Хем-3 определяется исследователями концом X — началом XI вв. н.э. (Савинов, 1972; Кызласов, 1983; Длужневская, 1985).
(145/146)
Памятники эйлиг-хемского типа, достаточно широко представленные в Туве, в значительно меньшей степени известны в Минусинской котловине и затем как бы снова «проявляются» в районе Красноярска, что указывает на пришлый характер их происхождения. К той же культурной традиции, но к несколько более позднему времени, относится погребение на р. Кане, из которого округлые пряжки с пластинчатой рамкой, подвижное кольцо на фигурном щитке, стремя с невыделенной пластиной, аналогичны эйлиг-хемским; однако крупные наконечники стрел с пирамидально оформленной верхней частью и сердцевидными прорезями в лопастях из этого погребения ближе к наконечникам, найденным на Гурьевском поселении, связанном со сросткинской культурой (Елькин, 1974), а чешуйчатый орнамент на сбруйных бляшках непосредственно предшествует декору серебряных обкладок одного из часовенногорских седел (Гос. Эрмитаж, колл. 1931).
Рассмотренные материалы позволяют наметить путь сложения ККВ. Известные в настоящее время памятники енисейских кыргызов появились в этом районе в X в. н.э. и, скорее всего, связаны с проникновением населения с территории Тувы. Наиболее активный характер это переселение получило на эйлиг-хемском этапе культуры енисейских кыргызов (конец X — начало XI вв. н.э.), что по времени совпадает с перенесением столицы кыргызского государства в верховья р. Чулым (середина XI в. н.э.), как об этом сообщает Гардизи (Бартольд, 1973). Это объясняет преимущественное распространение материалов эйлиг-хемского типа севернее Минусинской котловины, находящихся в непосредственной близости от нового центра кыргызского государства. Не исключено также проникновение (через ачинско-мариинский лесостепной коридор ?) отдельных групп населения кемеровского варианта сросткинской культуры, входивших в состав кимако-кыпчакского объединения, также принявших участие в сложении ККВ.
Дальнейшее развитие ККВ представлено материалами погребений инвентарного комплекса Канско-Перевозинского (Кызласов, I983) и Часовенной горы в г. Красноярске (Гаврилова, 1965; Савинов, 1977). Границы расселения кыргызов в это время доходили до места слияния Ангары и Енисея, где находился упоминаемый Рашид-ад-дином город енисейских кыргызов Кикас (Рашид-ад-Дин, 1952). Имеются
(146/147)
все основания предполагать, что население Красноярско-Канского региона, самого северного из владений енисейских кыргызов, сыграло существенную роль и в процессах тюркизации народов Сибири во II тыс. н.э.
|