Д.Г. Савинов
Сибирские реалии половецких каменных изваяний
Реалии средневековых каменных изваяний (оружие, украшения, детали одежды, бытовые предметы и т. д.) являются полноправным историческим источником, имеющим, помимо всего прочего, то неоспоримое преимущество, что все изображенные на каменных изваяниях предметы представляют собой единовременный палеоэтнографический комплекс. Древнетюркские каменные изваяния с этой точки зрения были наиболее полно проанализированы Л.А. Евтюховой [1] и А. Д. Грач [2], половецкие — С.А. Плетневой [3]. Среди многочисленных реалий половецких каменных изваяний, опубликованных С.А. Плетневой, выделяется серия предметов, имеющих ближайшие аналогии в культуре Южной Сибири предмонгольского времени, что представляется немаловажным в свете известных свидетельств письменных источников о ранних этапах этнической истории кыпчаков в Азии. К ним относятся ножи с рогообразными навершиями, двузубые вилочки, крюки и дополнительные элементы одежды (круглые нагрудные бляхи и поножи).
Ножи с рогообразными навершиями (см. рисунок, 1, 5-8) изображены на двух женских изваяниях, на поясе с правой стороны [4]. В Южной Сибири подобно оформленные ножи и булавки появляются в памятниках IX-X вв.[5] К XI-XII вв. относится несколько таких предметов, найденных в Минусинской котловине при случайных обстоятельствах [6]. На одном из них нож с рогообразным навершием совмещен с двузубой вилочкой [7]. Булавки с рогообразными (по И. Л. Кызласову — лировидными) навершиями были уже подробно рассмотрены в литературе и отнесены к XI-XII вв.[8] В конце I тыс. н. э. сходные по форме ножи с волютообразными навершиями существовали и в Восточной Европе, однако причины сходства между ними остаются неясными [9].
Двузубые вилочки (2, 9-17) изображены на трех изваяниях также на поясе с правой стороны [10]. В комплексах до начала II тыс.н.э. они не встречаются. К предмонгольскому времени относятся три находки бронзовых вилочек в погребениях — в Хакасии (Каменка V, кург. 3) [11], Томской области (Басандайка, кург. 54, погр. 1) [12] и в Казахстане (Актобе I) [13]. В последнем случае подобная вилочка с шарнирным соединением была найдена вместе с монетой начала XI — начала XIII в. В коллекциях случайных находок из Минусинской котловины представлено около 30 бронзовых и железных вилочек, по-разному оформленных, что позволяет говорить в целом об их сибирском, в частности минусинском, происхождении [14]. Оформление верхней части вилочек различно: в виде ложечки, овальной петли с шишечкой, пластины с кольцом или рогообразным на-
(115/116)
Изображения на каменных изваяниях.
1-4 — половецкие (по С.А. Плетнёвой); 5-7, 10-17, 20, 22, 23, 28 — Минусинская котловина; 8, 19 — Красноярск; 9, 18, 24, 28 — Томская область (Басандайка); 21, 27 — Тува; 28 — Казахстан. 5 — ГЭ, колл. 1296; 6 — ММ, без номера; 7 — Уйбатский чаа-тас; 8 — Миндерла (Красноярский музей, колл. 208); 9 — Басандайка, кург. 54, погр. 1; 10 — Каменка V, кург. 3; 11 — ММ, колл. 1918; 12 — ГЭ, колл. 1130; 13 — ММ, колл. 7064; 14 — ГИМ, колл. 49439; 15 — ММ, колл. 6918; 16 — ГИМ, колл. 49439; 17 — ММ, колл. 7067; 18 — Басандайка, кург. 54, погр. 1; 19 — Часовенная гора, мог. 2 (по А.А. Гавриловой); 20 — Каменка V, кург. 3; 21 — Урбюн III, кург. 2; 22 — ММ, колл. 7989; 23 — ГЭ, колл. 325; 24 — Басандайка, кург. 74, погр. 1; 25 — Басандайка, кург. 54, погр. 1; 26 — Степняк (ГЭ, колл. 1405); 27 — Уюк-Тарлык (по Л.Р. Кызласову); 28 — Чёрная, раскопки Г.П. Сосновского (ГЭ, колл. 1548).
(116/117)
вершием, черешка для крепления с деревянной рукояткой на стержне, имеющем сложную профилировку и т. д. Среди них есть, несомненно, более ранние (по-видимому, бронзовые) и более поздние (железные) экземпляры. Поздняя железная вилочка очень простых очертаний с обломанными зубцами была найдена в Туве в погребении XIII-XIV вв. [15] и может быть связана здесь с проникновением какой-то группы населения из Минусинской котловины [16]. Судя по изображениям на половецких изваяниях и по находке in situ в Басандайке (обломанная вилочка в деревянном футляре справа от скелета), вилочки подвешивали к поясу зубцами вниз. Одна вилочка из собрания И. А. Лопатина соединена шпеньком с двумя раздвижными пластинами, образующими своего рода «несессер» [17]. Не исключено, что неопределенные продолговатые предметы с правой стороны на поясе половецких изваяний также представляют собой изображения вилочек в футлярах или «несессерах».
Крюки неизвестного назначения (3, 18-23) на половецких изваяниях встречены дважды на мужских статуях, на поясе с левой стороны [18]. С.А. Плетнёва предположительно видит в них рыболовные крючки, что маловероятно [19]. По форме и, видимо, по назначению эти предметы более всего напоминают изогнутые стержни с зооморфным окончанием (по И.Л. Кызласову — крюки для шнуровки) [20], найденные в памятниках XII-XIII вв. в Южной Сибири. Форма их однообразна: чаще всего это прямой стержень с петелькой для подвешивания на одном конце и стилизованной головкой лошади — на другом. В комплексах такие изогнутые стержни найдены в Хакасии (Каменка V, кург. 3) [21], Красноярске (Часовенная гора, мог. 2) [22], Туве (Урбюн I, кург. 2) [23], Томской области (Басандайка, кург. 54, погр. 1) [24], Забайкалье (Ильмовая падь, мог. 122) [25]. Более десяти аналогичных предметов найдено в Минусинской котловине случайно [26]. Кроме того, И. Л. Кызласов указывает на находки двух таких же предметов при раскопках памятников X-XI вв. в Белоруссии [27]. Причины их появления здесь, как и ножей с рогообразными навершиями, остаются неясными. Из всех находок только две дают возможность судить о местоположении предмета: справа от скелета, рядом с вилочкой (Басандайка, кур. 54, погр. 1) и ниже остова седла, рядом со стременами (Ильмовая падь, мог. 122) [28]. Изображения на половецких изваяниях при всей их условности, видимо, передают именно этот тип предмета, имевшего широкое распространение в среде кочевников в начале II тыс. н. э.
Поножи (4, 24-28) изображены на большинстве мужских изваяний. По С.А. Плетнёвой «Поножи служили в основном для натягивания мягких голенищ на ноги. Один конец их прикреплялся наглухо или пряжкой-кольцом к поясу, другой — тоже пряжкой или крючком цеплялся к наколенному выступу сапога» [29]. Удивительное сходство с ними обнаруживают найденные в Туве в погребениях XI-XII вв. железные накладки, различно оформленные, но обязательно с кольцом, пряжечкой или крючком для крепления с нижней и верхней стороны [30]. В некоторых случаях на кольцах сохраняются две обоймы для присоединения ремней как на половецких извая-
(117/118)
ниях. Можно было бы сомневаться в их функциональном использовании как деталей одежды (поножей), поскольку они небольшого размера и сделаны из негнущегося железа, если бы не находки в Басандайке. Здесь (кург. 54, погр. 1; кург. 74, погр. 2) аналогичные крупные пластины с крючками, кольцами и обоймами для крепления ремней находились симметрично справа и слева в верхней части бедренных костей погребённых [31], т. е. именно там, где они изображены на половецких каменных изваяниях [32]. Еще одна интересная находка подобного рода была сделана в Казахстане в комплексе вещей, чрезвычайно близких южносибирским (начельник, подвесные бляхи с шарнирным соединением, удила «с упором», стержневые пластинчатые псалии «с сапожком»), найденном при случайных обстоятельствах в районе прииска «Степняк» [33]. Это парные узкие пластины из тонкого гибкого железа, орнаментированные по краю рядами бугорков, один конец которых загнут в виде петельки, а на другом приклепан расположенный в той же плоскости крючок из более массивной железной пластинки (26). По форме, размерам (общая длина их вместе с крючком 18 см) и характеру материала казахстанские пластины представляют собой именно тот тип предметов (поножей), которые изображены на большинстве мужских половецких изваяний. Возможно, деталями таких же составных поножей являются плоские крючки, определенные исследователями как «дужки и петли от железной посуды», найденные еще на памятниках салтово-маяцкой культуры VIII-X вв. [34] Совпадение южносибирских материалов с изображениями на половецких каменных изваяниях трудно переоценить. Оно означает, что в принципе конструкция одежды — важнейший этногенетический признак — у населения Южной Сибири и Казахстана предмонгольского времени и половцев (кыпчаков) восточноевропейских степей была одинаковой.
Предметы вооружения на половецких каменных изваяниях также имеют южносибирские параллели. Это сабли с напускным крестообразным перекрестием, колчаны «с карманом», сложносоставные луки, шлемы сфероконической формы, хорошо известные в эпоху раннего средневековья енисейским кыргызам [35] и другим народам Центральной Азии и Южной Сибири. Однако широкое и быстрое распространение типологически близких предметов вооружения в родственной этнической и социально-экономической среде не дает возможности использовать их для каких-либо конкретных генетических построений, хотя общая сибирско-центральноазиатская ориентация генезиса этих предметов несомненна. Кроме того, на большинстве мужских половецких статуй изображены нагрудные ремни и круглые защитные бляхи, иногда дополнительно украшенные металлическими орнаментированными умбонами. «К сожалению,— отмечает С.А. Плетнёва,— нам не известно ни одного случая находок подобных блях в могилах: по-видимому, изготовлялись они из толстых слоев войлока и кожи, которые полностью истлевали» [36]. Одна такая находка все же известна в погребении IX-X вв. Бобровского могильника в Восточном Казахстане. «Исключительный интерес, — писала по этому поводу Ф.X. Арсланова, — пред-
(118/119)
ставляют два кожаных нагрудника подтреугольной формы... Вероятно, они имели защитное значение. Подобные нагрудники можно увидеть на половецких каменных изваяниях» [37]. Не исключено, что металлические умбоны от таких же нагрудных блях найдены и в погребениях Южной Сибири XII-XIII вв. Например, так могут быть интерпретированы парные бронзовые круглые диски с орнаментированным краем из Каменки V (кург. 3) в Хакасии [38]. Аналогичные предметы известны и в сериях случайных находок из Минусинской котловины [39]. Обращает на себя внимание, что и мотивы геометрического орнамента, которым украшена одежда половецких изваяний,— вертикальные зигзагообразные линии (одиночные, симметрично расположенные, вписанные друг в друга), соединенные вершинами ромбы и прямоугольники, ряды треугольников, косая насечка, сетка и т.д. [40], аналогичны приемам орнаментации железных предметов в культуре Тувы и Минусинской котловины предмонгольского времени и являются одним из этнодифференцирующих её признаков [41].
Итак, реалии половецких каменных изваяний и предметные серии культуры Тувы и Минусинской котловины относятся к предмонгольскому времени. Несмотря на разделяющее их пространство, они связаны между собой целым рядом промежуточных звеньев. Например, вещи, аналогичные южносибирским, уже неоднократно при различных обстоятельствах найдены на Алтае (удила «с упором» и пластинчатыми псалиями, подвесные шарнирные бляхи) [42], в Восточном (подвесные шарнирные бляхи, булавки с рогообразным навершием) [43], Центральном (двузубая вилочка) [44] и Северном (комплекс металлических предметов из района прииска «Степняк», о котором говорилось выше) Казахстане [45], на юге Западной Сибири (накладные бляхи со шпеньками, начельник, круглая седельная бляха с ажурным краем) [46], в Хорезме (крючок, накладные бляхи с геометрическим орнаментом) [47]. Еще западнее, на Дону, комплекс вещей удивительно близкий южно-сибирским найден в с. Мануйловка около Таганрога [48]. К источникам такого же рода должны быть отнесены и сибирские реалии половецких каменных изваяний. Несмотря на небольшое количество этих материалов, они явно свидетельствуют о существовании единого историко-культурного пласта в истории евразийских кочевников предмонгольского времени. Нахождение ряда предметов этого круга (двузубых вилочек, изогнутых стержней с зооморфным окончанием, поножей, ножей с рогообразным навершием) в качестве реалий на половецких каменных изваяниях (при отсутствии других точно зафиксированных дат) имеет важное значение для определения верхней границы существования комплекса — XII-XIII
вв. н.э.
Обращает на себя внимание, что многие предметы, получившие известность как вещи южносибирского происхождения, имеют прототипы в памятниках предшествующего времени на очень широкой территории, в том числе и в европейских. Выше уже говорилось о европейских аналогиях предметам, изображенным на половецких каменных изваяниях (ножи с рогообразным навершием, изогнутые
(119/120)
стержни с зооморфным окончанием, детали поножей). К ним могут быть добавлены круглые выпуклые бляхи с ажурным краем, встречающиеся в Прикамье еще в пьяноборскую эпоху (III в. до н.э. — II в. н.э.) [49]. Подвесные шарнирные бляхи обычны для аварских поясных наборов VI-VII вв. [50] Они же имеются в памятниках поломской культуры в Удмуртии вместе с куфическими монетами, основное количество которых относится здесь к началу IX в. [51] Длинные ременные наконечники, сплошь покрытые чешуйчатым орнаментом, наиболее характерные для минусинских памятников XI-XII вв.,: впервые в подобном оформлении встречаются среди вещей известного клада у с. Малое Перещепино (VII в. н. э.) [52]. Геометрический рисунок, столь характерный для украшения железных предметов в Южной Сибири предмонгольского времени, еще раньше (VIII-X вв.) встречается в памятниках Верхней Камы и Приуралья [53]. Отдельные вещи, украшенные геометрическим орнаментом, известны и в материалах сросткинской культуры IX-X вв. в Восточном Казахстане [54]. Скорее всего именно отсюда, из районов распространения сросткинской культуры, подобная орнаментация в предмонгольское время проникала в Туву и Минусинскую котловину. Каждый из сюжетов рисунка заслуживает особого рассмотрения, однако в целом они свидетельствуют о весьма интенсивных этнокультурных, а возможно и этногенетических, контактах, происходивших на территории евразийских степей на рубеже I и II тыс. н. э., причем они могли быть направлены не только с востока на запад, но, по-видимому, и с запада на восток, хотя это и не нашло отражения в письменных источниках.
Вопрос об этнической принадлежности племён — носителей рассматриваемого историко-культурного комплекса — представляется наиболее сложным. В Туве одним из компонентов, принявшим участие в его сложении, несомненно, являются енисейские кыргызы, оставившие здесь смешанные комплексы типа могильника Эйлиг-Хем III [55]. Изображения сибирских реалий на половецких (кыпчакских) каменных изваяниях, находка нагрудных блях в одном из кимакских погребений Восточного Казахстана, так же как и геометрическая орнаментация некоторых предметов сросткинской культуры, подтверждают точку зрения об участии кыпчакских племен в сложении культуры Южной Сибири предмонгольского времени [56].
Примечания
(с. 120-122)
[1] Евтюхова Л.А. Каменные изваяния Южной Сибири и Монголии.— МИА, 1952, № 24.
[2] Грач А.Д. Древнетюркские изваяния Тувы. М., 1961.
[3] Плетнёва С.А. Половецкие каменные изваяния.— САИ, 1974, вып. Е4-2.
[4] Там же, рис. 20, 17; табл. 61, № 1144.
[5] Уйбатский чаа-тас (ГИМ, колл. 78558); Миндерла (Красноярский исторический музей, колл. 208).
[6] ММ, колл. 7967; ГЭ, колл. 1296, № 213, 214.
[7] ММ, колл. 1918.
[8] Кызласов И.Л. Булавки древних хакасов.—ИЛАИ, Кемерово, 1974, вып. 9, с. 87—104, рис. 1, 3, 6.
[9] Минасян Р.С. Железные ножи с волютообразными навершиями. — В кн.: Проблемы археологии, вып. 2. Л., 1978, с. 148-152.
[10] Плетнева С.А. Половецкие каменные изваяния, рис. 20, 20; табл. 10, 32.
[11] Шер Я.А., Савинов Д.Г., Подольский Н.Л., Кляшторный С.Г. Курганы и писаницы правобережья Енисея.— В кн.: Археологические открытия 1967 года. М., 1968, с. 151; Кызласов И.Л. Курганы средневековых хакасов XIII-XIV вв. (Аскизская культура в монгольское время).— СА, 1978, № 1, рис. 4, 2.
[12] Басандайка. Сб. материалов и исследований по археологии Томской области. Томск, 1947, табл. 61, 84.
[13] Древности Чардары, Алма-Ата, 1968, рис. 20.
[14] Собр. В.В. Радлова (ГЭ, колл. 1127), И.Т. Савенкова (МАЭ, колл. 897), П.Е. Островского (МАЭ, колл. 252), О.Б. Згерского-Струмилло (ГИМ, колл. 49439), И.А. Лопатина (ГЭ, колл. 5531) и др.
[15] Грач В.А. О погребальных памятниках монгольского времени в Туве.—Учён. зап. ТНИИЯЛИ, Кызыл, 1975, вып. 17, рис. 1,9.
[16] Савинов Д.Г. Погребение с серебряным кубком.— Учен. зап. ТНИИЯЛИ, Кызыл, 1973, вып. 16, с. 218-221.
[17] ГЭ, колл. 5531, № 1994.
[18] Плетнёва С.А. Половецкие каменные изваяния, рис. 10, 43; табл. 63, № 1142.
[19] Там же, с. 33.
[20] Кызласов И.Л. Курганы средневековых хакасов..., с. 138.
[21] Шер Я.А., Савинов Д.Г., Подольский Н.Л., Кляшторный С.Г. Курганы ..., с. 151; Кызласов И.Л. Курганы средневековых хакасов..., с. 130, рис. 4, 1.
[22] ГЭ, колл. 1931, № 33; Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племён. М.-Л., 1965, рис. 13, 5.
[23] Савинов Д.Г. Погребение с серебряным кубком, с. 218-219.
[24] Басандайка, табл. 61, рис. 83.
[25] Раскопки Г.П. Сосновского (ГЭ, колл. 1395, № 25).
[26] ММ, колл. 2810, 7990, 7991, 8211, 8212, 8213, 8814; колл. О.Б. Згерского-Струмилло (ГИМ, колл. 49438) н др. См. также: Кызласов И.Л. Курганы средневековых хакасов..., с. 138, прим. 38.
[27] Зильманович И.Д. Раскопки в детинце Новогрудка в 1962 г.— КСИА, 1965, вып. 104, рис. 35, 15.
[28] Архив ЛОИА, ф. 42, д. 194.
[29] Плетнёва С.А. Половецкие каменные изваяния, с. 36.
[30] Малиновка I, кург. 1 (Кызласов Л.Р. История Тувы в средние века. М., 1969, рис. 43, 1-4; Хара-Хая, кург. 8; Он же. Курганы средневековых хакасов. (Аскизская культура). — В кн.: Первобытная археология Сибири. Л., 1975, рис. 8, 1-3); Эйлиг-Хем III, кург. 1, 3 (раскопки А.Д. Грача, 1965 г.); Демир-Суг (раскопки И. У. Самбу, 1970 г.); Ортаа-Хем, кург. 8 (раскопки И.У. Самбу, 1967 г.).
[31] Басандайка, табл. 58, 1; 61, 81, 82; 79, 39, 40.
[32] Плетнёва С.А. Половецкие каменные изваяния, рис. 10, 34—59.
[33] Сборы Б.М. Чудинова, 1936 г. (ГЭ, колл. 1405, № 288-307. Пластины-поножи, № 300, 301).
[34] Ляпушкин И.И. Памятники салтово-маяцкой культуры в бассейне р. Дона.— МИА, М.-Л., 1958, № 62, рис. 17, с. 120-121.
[35] Худяков Ю.С. Вооружение енисейских кыргызов. Новосибирск, 1980.
[36] Плетнёва С.А. Половецкие каменные изваяния, с. 27.
[37] Арсланова Ф.X. Бобровский могильник.— Изв. АН КазССР, 1963, вып. 4, с. 82-83.
[38] Шер Я.А., Савинов Д.Г., Подольский Н.Л., Кляшторный С.Г. Курганы..., с. 151; Кызласов И.Л. Курганы средневековых хакасов..., рис. 3, 3.
[39] ГИМ, колл. 49439, № 473; ММ, колл. 7309 и др.
[40] Плетнёва С.А. Половецкие каменные изваяния, рис. 23, 17-35.
[41] Савинов Д.Г. Об изменении этнического состава населения Южной Сибири по данным археологических памятников предмонгольского времени.— В кн.: Этническая история народов Азии. М., 1972, с. 260.
[42] Уманский А.П. Археологические раскопки Ледебура в Горном Алтае.— УЗ ГАНИИЯЛИ, Горно-Алтайск, 1964, вып. 6, табл. XII, № 36; Горно-Алтайский краеведческий музей, колл. 729, 833.
[43] Собр. Белослюдовых (МАЭ, колл. 3211, № 781,782, 1031).
[44] Древности Чардары, рис. 20.
[45] ГЭ, колл. 1405, № 288-307.
[46] Генинг В.Ф., Овчинникова Б.Б. Пахомовский могильник.— ВАУ, Свердловск, 1969, вып. 8, с. 128-137.
[47] Толстов С.П. Древний Хорезм. М., 1948, рис. 63, 74 б.
[48] ГИМ, колл. 42502, 91641.
[49] Генинг В.Ф. История населения удмуртского Прикамья в пьяноборскую эпоху.— ВАУ, Ижевск, 1971, вып. 2, табл. I, 19; VI, 4.
[50] Arnold М., Fettich N. Trouvailles avares de Dunapentelle.— In: Archaelogia Hungarica. Budapest, 1936, fig. 25, 34, 39.
[51] Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай — удмуртский могильник VIII-IX вв.— ВАУ, Свердловск, 1962, вып. 3, табл. IV, 27.
[52] Артамонов М.И. История хазар. Л., 1961, рис. на с. 240, 243, 245.
[53] Генинг В.Ф. Деменьковский могильник ломоватовской культуры.— ВАУ, Свердловск, 1964, вып. 6, табл. IV, VI; Он же. Мыдлань-Шай.., табл. IV, VIII и др.; Голдина Р.Д. Могильники VII-IX вв. на верхней Каме.— ВАУ, Свердловск, вып. 9, 1969, табл. 53.
[54] Юпитер, кург. 4; Славянка, кург. 3. Раскопки С.С. Черникова, 1953-1955 гг.
[55] Савинов Д.Г. Об изменении этнического состава..., с. 260, табл. 1.
[56] Савинов Д.Г. Об основных этапах развития этнокультурной общности кыпчаков на юге Западной Сибири.— В кн.: История, археология и этнография Сибири. Томск, 1979, с. 53-72.
|