В.А. Сафронов
Индоевропейские прародины.
// Горький: Волго-Вятское кн. изд-во. 1989. 402 с. ISBN 5-7420-0266-1
[ аннотация: ]
Впервые дана картина развития праиндоевропейского общества от его зарождения до образования первых государств (VII-III тыс. до н.э.) на материалах археологии, истории, лингвистики. Предлагается концепция трёх прародин праиндоевропейцев — в Малой Азии, на Балканах и в Центральной Европе (Западная Словакия). Обосновывается создание праиндоевропейцами древнейшей цивилизации на Северных Балканах, в V-IV тыс. до н.э. Доказывается появление колёсного транспорта у праиндоевропейцев в Европе в IV тыс. до н.э. и прослеживаются древнейшие миграции индоиранцев, индоариев, протохеттов, протогреков. Монография обращена к археологам, лингвистам, историкам, широкому кругу интеллигенции, интересующейся древнейшим прошлым своего народа.
Оглавление (дополненное)
Введение. — 8
Часть I. Локализация 3-х индоевропейских прародин.
Глава 1. Проблема локализации индоевропейской прародины в историографии. — 12
Глава 2. Проблема раннеиндоевропейской прародины. (Древнейшие праиндоевропейцы в Малой Азии). — 28
Глава 3. Экологическая ниша позднеиндоевропейской прародины. — 46
Глава 4. Понятие археологической культуры. Этническое ядро археологической культуры. — 56
Глава 5. Археологические культуры V-IV тыс. до н.э. в экологической нише индоевропейской прародины. Индоевропейская атрибуция блока культур. Винча — Лендьел — KBК. — 64
Глава 6. Культура Винча — древнейшая цивилизация Старого Света. Формы влияния культуры Винча на Центральную Европу. Происхождение культурно-исторической общности Сопот — Бичке — Лужанки — Лендьел. (Праиндоевропейцы на Балканах). — 71
Глава 7. Позднеиндоевропейская прародина по данным археологии. Индоевропеизация Центральной и Северной Европы. (Праиндоевропейцы в Центральной Европе). — 93
Глава 8. Портрет праиндоевропейского общества по данным лингвистики и археологии (Сравнительный анализ культурно-хозяйственного типа позднеиндоевропейской общности и культур Винча, Лендьел и культуры воронковидных кубков). — 135
Часть II. Распад индоевропейской общности и великие миграции индоевропейцев в III тыс. до н.э.
Глава 9. Причины евразийских миграций индоевропейцев. Изобретение колёсного транспорта. — 155
Глава 10. Протогреки в окружении палеобалканских племён в Подунавье и на Балканах. Культура Болераз — Баден и юго-восточный импульс. — 179
Глава 11. Северное Попрутье и Северное Причерноморье в III тыс. до н.э. Индоиранцы в Подунавье, Прикарпатье, Причерноморье. Происхождение древнееямной культуры (ДЯ КИО). — 190
Глава 12. Северное и Восточное Причерноморье в III тыс. до н.э. Индоарии в азово-черноморских степях. Выделение кубано-днепровской культуры. Ареальные связи с ДЯ КИО и дольменами Новосвободной. — 205
Глава 13. Северо-Восточное Причерноморье во второй половине III тыс. до н.э. Проблема хеттов. Мегалитические культуры Северного Причерноморья — усатовская, кеми-обинская и новосвободненская. Происхождение культуры дольменов Новосвободной. — 217
Часть III. Связи индоевропейцев с иноязычными народами.
Глава 14. Семитский узел индоевропейской проблемы. — 242
Глава 15. Картвело-индоевропейский ареальный союз. — 258
Глава 16. Проблема прасевернокавказского субстрата и его вклада в праиндоевропейскую культурную традицию. Старчево, Кереш — Винча. — 266
Заключение. — 274
Литература. — 278
Список подрисуночных подписей. — 297
Иллюстрации [Рис. 1-80]. — 306
Рецензии на книгу В.А. Сафронова «Индоевропейские прародины». — 387
Е.В. Антонова, докт. ист. наук, Институт Востока АН СССР. — 387
Вяч.Вс. Иванов, докт. филологических наук, проф., Институт славяноведения и балканистики АН СССР. — 388
П.М. Кожин, канд. ист. наук, Институт Дальнего Востока АН СССР. — 389
Ю.Б. Симченко, докт. ист. наук, Институт этнографии АН СССР. — 391
В.И. Сарианиди, докт. ист. наук, Институт археологии АН СССР. — 393
О.Н. Трубачёв, член-корреспондент АН СССР, Институт русского языка АН СССР. — 394
[Дополнительная литература. — 401]
[Дополнения и исправления. — 402]
[Сокращения. — 402]
От автора. ^
Эта книга — итог многолетних трудов. Работа над ней совпала с выходом в свет необходимых обобщающих исследований по этнографии, лингвистике и с переломной эпохой в археологии Центральной и Восточной Европы. Переломный момент в археологии Центральной Европы выразился в ряде симпозиумов, в ходе которых был выработан ряд региональных хронологических систем для нео-энеолитической эпохи. В Восточной Европе на многочисленных мелиоративных стройках развернулись археологические работы по спасению памятников археологии, сопровождающиеся невиданным накоплением археологических материалов.
Автор счастлив, что не остался сторонним наблюдателем в час испытания для отечественной археологии и принял участие в раскопках памятников неолита-бронзы на всем пространстве евразийских степей от Енисея до Прута, от Средней Азии, Кавказа, Крыма до Верхней Волги, руководя в течение четверти века новостроечными экспедициями и отрядами. Находки и открытия превзошли все ожидания. Многие из них легли в основу концепции автора о позднеиндоевропейской прародине.
Целый пласт древнеямных памятников, выявленный в Северном Попрутье в 1974 году и самые ранние из них, являющиеся древнейшими памятниками древнеямной культуры Евразии, позволили переориентировать древнеямные миграции, перенести эйкумену индоиранцев из Волго-Уралья в Прикарпатье и Подунавье.
Раскопки многослойных курганов на Нижнем Днепре в 1973 году помогли установить границу между двумя зонами древнеямной культурно-исторической области. На Северском Донце в 1975 году были открыты подкурганные погребения культуры Средний Стог II, сформировавшей памятники восточной зоны древнеямной КИО. В низовьях Волги, в Калмыкии в 1985 году были обнаружены бескурганные погребения с древнеямным обрядом и скипетрами в виде стилизованной головы лошади, фиксирующие первое проникновение носителей древнеямной культуры в степи Евразии, отражающие процесс колонизации степей индоиранским населением.
На Нижнем Дону (1958-1963 гг.) автором был открыт ставший знаменитым многослойный неолитический памятник — поселение Ракушечный Яр, у ст. Раздорская, древнейший памятник с производящим типом хозяйства, связывающийся с культурой Кереш — археологическим эквивалентом «северокавказцев».
Северный Кавказ, исследованный нами от моря и до моря, в степях и предгорьях, в 1972, 1976-1981 гг., стал кладезем для индоевропейского культурознания. В Прикубанье была открыта новая культура с повозками, сходная и отличная от древнеямной, послужившая для обоснования новых гипотез о происхождении и направлениях распространения колесного транспорта и представляющая археологический эквивалент индоариев в Восточной Европе. Новосвободненская керамика в кубано-днепровских погребениях с повозками и повозки в древнеям-
(6/7)
ных погребениях позволили говорить об ареальных контактах хеттов и индоариев на Кавказе и о чресполосном существовании древних иранцев и индоариев на Кавказе. Находки майкопской керамики неизвестных ранее форм позволили подкрепить концепцию семитской атрибуции майкопской культуры, а определённые контакты майкопской культуры с культурами индоевропейской атрибуции позволили разработать семито-индоевропейский узел индоевропейской проблемы. Исследование куро-аракской культуры в Осетии (картвельская атрибуция которой поддерживается нами), выделение кубано-терской культуры Центрального Предкавказья, происходящей из культуры шаровидных амфор, первой производной от праиндоевропейской культуры воронковидных кубков (Николаева, 1980, 1987), а также обнаружение синкретичных комплексов с традициями двух культур позволили сделать вывод о длительных контактах картвелов с одной из групп древнеевропейцев.
Эти открытия, без которых было бы невозможно наше обращение к индоевропейской проблеме, осуществились благодаря участию большого коллектива сотрудников, работавших с нами годами, в многомесячных экспедициях, мужественно разделявших все лишения и невзгоды экспедиционной жизни. И если те силы, которые отняла у меня работа над этой книгой, сравнимы с моральными и физическими усилиями моих экспедиционных соратников и друзей, то я считаю свой долг перед ними выполненным. Невозможно перечислить всех причастных к нашим полевым исследованиям, но хотелось бы вспомнить тех, с кем связывали годы совместных экспедиций — годы жизни. Это безвременно ушедшие из жизни друзья, с которыми исследовали памятники Хакассии и Тувы, а под руководством Татьяны Дмитриевны Белановской, — Ракушечный Яр — археологи Александр Николаевич Румянцев, Виктор Петрович Третьяков. Это археологи — Константин Иванович Красильников (1975, 1977, 1978), Николай Иванович Тарасенко (1975, 1977-1979), Ольга Викторовна Плугатаренко (1975, 1978-1981), Иван Иванович Марченко (1977-1980), Григорий Алексеевич Николаев (1973-1980, 1984, 1985), Михаил Михайлович Потапов (1978-1981, 1984-1985), полевой исследователь Евгений Валентинович Кочуров (1976-1980, 1984, 1985), художники — Лидия Анатольевна Дударева (1977-1980), Валентин Петрович Саяпин (1976, 1979). Много радости принесло мне общение с Александром Сафроновым, находившимся со мной во всех экспедициях с 1978 года и принимавшим активное участие в раскопках с 1984 года в моздокских степях, калмыцкой полупустыне, в лесах Верхнего Поволжья. С благодарностью вспоминаю замечательного учёного, профессора и проректора Северо-Осетинского университета, Николая Васильевича Сиукаева, чья помощь и поддержка сделали реальностью самые большие курганные экспедиции на Северном Кавказе 1978-1981 гг. И как памятник этому плодотворному сотрудничеству остались Археологический музей СОГУ, сериал археологических сборников и первая отечественная монография по индоевропейской прародине. Чту память своего учителя, профессора Михаила Илларионовича Артамонова, создавшего на кафедре археологии Ленинградского университета атмосферу дерзновенного поиска, всегда поддерживающего смелые научные начинания.
Каждый археологический факт и аргумент концепции в этой книге оттачивался и выверялся в страстных спорах с моим придирчивым оппонентом, женой, коллегой, соавтором многих работ и участником всех экспедиций, начиная с 1963 года, Надеждой Алексеевной Николаевой, взявшей на себя тяжёлый груз по техническому оформлению и иллюстрированию книги, за что я ей, как всегда, глубоко признателен.
Резюме. ^
Работа В.А. Сафронова посвящена разработке археологического аспекта проблемы индоевропейской прародины. В процессе почти 200-летнего исследования и.е. проблемы была создана система лингвистических постулатов, детерминирующих локализацию и.е. прародины во времени и пространстве. В соответствии с данными лингвистики о трёх длительных этапах эволюции и.е. праязыка автор указывает три больших ареала обитания праиндоевропейцев и соответствующие им археологические культуры-эквиваленты этапам эволюции и.е. пракультуры, генетически связанные между собой (гл. 2, 6, 7). Это — раннеиндоевропейская прародина в Малой Азии с культурой-эквивалентом Чатал-Хююк, VII-VI тыс. до н.э. (гл. 2, рис. 1, 2, 42: 1). Это — среднеиндоевропейская прародина на Северных Балканах с культурой-эквивалентом Винча, V-IV тыс. до н.э. (гл. 6, рис. 11-14). Это — позднеиндоевропейская прародина с культурой-эквивалентом в виде блока двух культур — Лендьел (4000-2800 гг. до н.э.) и культуры воронковидных кубков, КВК (3500-2200 гг. до н.э.).
По мнению автора, связь Чатал-Хююка и Винчи устанавливается на основании сходства антропоморфной пластики, ряда архитектурных элементов и декоративных мотивов (рис. 1, 2), а также по существованию в обеих культурах знаковой системы при отсутствии таковой в культурах Старого Света в VI-V тыс. до н.э. Весь комплекс культурных признаков и высокий уровень идеологических представлений позволил говорить исследователям о «протоцивилизации» Чатал-Хююка (Мелларт, Иванов), что явилось, согласно гипотезе автора, прологом к созданию праиндоевропейцами и древнейшей мировой цивилизации, воплощённой в культуре Винча. Рассмотрение автором Европы (а не Азии) как колыбели древнейшей цивилизации и праиндоевропейцев (а не шумеров и египтян) как творцов её коренным образом меняет сложившиеся исторические представления (гл. 6). Позднеиндоевропейские культуры продолжают черты ранних цивилизаций, однако они отмечены некоторым регрессом, что объясняется адаптацией относительно небольших коллективов пришельцев-индоевропейцев к местной этнической среде (утрачиваются некоторые традиции металлургии, забывается письменность, хотя есть основание полагать, что память об этих достижениях не утрачивается окончательно).
Колонизация Европы праиндоевропейцами проходила в благоприятствующую климатическую эпоху — максимум голоцена. Ведущей отраслью экономики было интенсивное земледелие. Переход земледельцев-праиндоевропейцев к скотоводческой экономике, вызванный аридностью климата на рубеже IV/III тыс. до н.э., поставившей под угрозу получение гарантированных урожаев, явился причиной первых далеких миграций индоевропейцев на восток — в травообильные степи, либо на юг — к предгорным водообеспеченным районам.
Миграции протогреков в составе палеобалканского этнического субстрата явились причиной смены нео-энеолитической эпохи на Балканах Раннебронзовым веком (Раннеэлладский 1), в памятниках которого отчётливо прослеживаются элементы традиций центрально-европейских культур — Лендьел IV, Иордансмюля, а затем Болераз-Бадена, КВК (гл. 10, рис. 39, 40).
Миграции хеттов проходили из контактной зоны взаимодействия культуры шаровидных амфор и Болераз-Бадена по Северному Причерноморью и отмечены появлением усатовских, кеми-обинских и новосвободненских памятников (гл. 13, рис. 59-61). Хеттская миграция протекала в тесной связи с миграцией индоариев и в то же время (24-23 вв. до н.э.). Археологическим эквивалентом культуре индоариев является кубано-днепровская культура, впервые выделенная автором в 1979 году (гл. 12, рис. 53-57). Направление миграции индоариев с запада на восток корректирует ареал индоиранцев, который должен находиться западнее древнейших памятников индоариев, к западу от Южного Буга. Археологическим эквивалентом индоиранцев автор считает древнейшие памятники древнеямной культуры в Нижнем Подунавье и Северном Попрутье, поскольку раскопки автора на севере Молдавии, в Попрутье (Думяны) этих памятников позволили датировать их концом IV тыс. до н.э. (Триполье В1-В2). Происхождение всех керамических форм древнеямной культуры, курганного ритуала автор видит в праиндоевропейской культуре — КВК (гл. 11, рис. 50-52).
Эквивалентом семитской культуре, контактирующей с индоевропейской на Северном Кавказе, автор полагает, является майкопская культуры, мигрировавшая из районов Верхнего Евфрата (памятник Тель Хуэйра), входивших в сферу влияния государства Эбла (гл. 14, рис. 62-75). Картвело-индоевропейские контакты на Северном Кавказе проявились в синкретичных памятниках (Дзуарикау), несущих черты куро-аракской (картвельской) и кубано-терской (индоевропейской) культур. Дата этих контактов — 21-20 вв. до н.э. (гл. 15, рис. 78, 79). Воздействие севернокавказского субстрата на праиндоевропейскую лексику (Старостин) выражено, по мнению автора, в контактах культуры Винча с субстратным культурным слоем Старчево — Криш — Кереш-Караново I, II — буго-днестровская культура. Близким аналогом последнему на Кавказе является Шому-тепинская культура (гл. 16, рис. 80).
В Заключении автор подчёркивает тот вклад, который внесли индоевропейцы в мировую цивилизацию.
Summary ^
The work by Dr. Vladimir A. Safronov is devoted to the archaeological aspect of the Indoeuropean homeland problem.
According to linguistic data on three long periods in development of PIE langauge the author shows three large areas of PIE habitation — “PIE homelands” — and archaeological cultures located in these areas and in this time which correspondes to the different PIE language evolutin stages. These three PIE “cultural equivalents” are genetically connected to each other (ch. 2, 6, 7). The Early homeland is situated in Asia Minor, in the South of Central Anatolia; Chatal Hüük is regarded as the Early PIE culture — equivalent, YII-YI mill. B.C. (ch. 2, pl. 1, 2; 42: 1). The Middle PIE homeland is located in the Northern Balkans the Vinca culture supposed to be an archaeological correspondence to the Middle PIE culture, the second half of the Y mill. — the end of IY mill. B.C. (ch. 6; pl. 11, 12, 14). The Late IE homeland was situated in the Central Europe where at this time (IY — the beginning of the III mill. B.C. existed two archaeological cultures — the Lengyel and the Funnel Beaker Culture (FBC) which were genetically connected (ch. 7, pl. 28). The dynamics of the PIE homeland development is expressed in a graduate spreading the PIE area from a small region — in Western Slovakia — to the so-called continuum — from the Balkans to Scandinavia and from the Reihn to Western Ukraine (pl. 42-45). FBC was found to arise on the base of Lengyel culture during its second stage (Lengyel II — pl. 28) in the middle of the IY mill. B.C. and to develop parallel to the Lengyel till the PIE desintegration (the beginning of the III mill. B.C.) (pl. 28-36). The bloc of cultures is considered to be the Late PIE culture-equivalent. The origin, position the chronology scale interconnections, the similar elements in the economical and cultural structure of the Lengyel and the FBC are regarded in chapter 7.
In authors opinion the Chatal Hüük context is assosiated with the Vinca cultural context on the ground of the similarity of the series of the antropoinorphic figurines, uncovered in these two cultural complexes and the use of sign system in two cultures while it was absent in all other cultures of Eurasia in YI-IY mill. B.C. as well as on the ground of the common architectual and decorative elements, common features in burial practice etc. (pl. 1, 2). The author thinks that Proto-Indoeuropeans at the middle stage of PIE entity evolution (the Vinca culture) were the creators of the most ancient civilization. According to the author not Asia, but Europe was the cradle of the first civilization; not Sumerians and Egyptians but Indoeuropeans were its creators and that means radical change in traditional views of modern linguistic and archaeological knowledge. Though one can trace some features of the earliest civlization in the Late PIE culture (ch. 8) — the Lengyel and the FBC — the Later PIE culture is characterized by a definite regress. The writing system and same traditions of Metallurgy fell into decay. The explanation of a such regress is that rather small grops of newcomers-Indoeuropeans were adjusting to the new ethnic milieu.
The IE colonization of Europe took place in the period of Holocene maximum. The arid clime in the end of the IY — beginning of the III mill. B.C. had a penicious effect on agriculture and the whole system of life-support, threatenting to stable harvests, for transition of PIE farmers to cattle-breeding, and it caused the first long-distance migrations of the PIE people to the East, in grassy steppes or to the South where they could find highlands rich with water.
Migrations of the proto-Greeks together with other peoples — Paleobalkanic languages speakers — (Otkputchikov, 1988) caused the appearence of Early Helladic I: there are significant elements in the EH tradition which resulted from the cultural tradition of such the Central Europe cultures as the Lengyel, the FBC, the Boleraz-Baden, the Iordansmül (ch. 10, pl. 39, 40).
Migration of Hittites began from the region of contacts between the Globular Amphorae Culture and the Boleraz-Baden cultures along the Northern Shores of the Black Sea; the appearence of a number of new archaeological contexts in this area such as Usatovo, Kemi-Oba, Novosvobodnaja is the result of this migration (ch. 13). The migration of Hittites took place at the same time as the migration of Indoaryans (24-23 B.C.) and almost along the same roots but their roots were to the North from Hittite migratory root. This fact supports the hypothesis by Stertervant about Indo-Hittite linguistic area. The archaeological equivalent to the Indo-Aryan culture is Kuban-Dnjepr culture that was discovered by the author. This culture had a peculiar rites, the forms of ceramics which descended from Globulor Amphorae traditions and vehicles found in every fifth grave (for the catalogue of the vehicles see ch. 9) The Kuban-Dnjepr — culture occupies the narrow sea-shore territory from the Lower South Bug and Dnjepr up to Lower and Middle Kuban. This territory coincides with the Indo-Aryan area that was outlined by linguistic data (O.N. Trubatchev). The most ancient sites of the Kuban-Dnjepr culture are situated in the Lower Dnjepr (24 B.C.). The Kuban sites of this culture are younger and could be dated by 23 B.C. This fact demonstrates the direction of the migration from West to East (ch. 12). In author’s
(399/400)
idea the Indo-Iranian area should be placed to the west of the South Bug-river. Archaeological equivalent to the Indo-Iranians are the most ancient of the Pit Grave culture in the Lower Danube and the Northern Prut. The author uncovered a lot of sites of that culture in Moldavia (about 100 burials in the. mounds in at Old Kkuoneshti, Dumjani) and dated them according to Tripolian imports by the end of the IY mill. B.C. (ch. 11). All forms of ceramics of the South-Western variant of Pit-Grave culture had full correspondence in the Funnel Beaker complex. The Pit-Grave culture certainly borrowed from the FBC the kurgan ritual practice, which had appeared in the FBC in the middle of the IY mill. B.C. The same antropological type is represented both in Pit Grave culture and Funnel Beaker culture. All that support the idea of the origin of Pit Grave culture from more ancient PIE culture — Funnel Beaker culture (ch. 11, pl. 50-51). The long-distance migrations would have been impossible without wheeled transport, the existance of which has reconstructed by linguists. But the historians of technics usually consider the Ancient Near East to be the centre of the origin of the wheeled transport (end of the IY — beginning of the III mill. B.C.). The anthor says that the chronology of the vehicles proves that the wheeled transport was invented in Europe — in the South-Eastern Poland (Bronocice — the site of Funnel Beaker culture — pl. 48: 50). The author demonstrates that the vehicles of the Ancient East (pl. 47, 49) could not be dated earlier than 27 B.C. (Early Dynastic period II). But in Europe they had appeared in 28-27 B.C. (Boleraz, Radoshin — Eastern Slovakia), (pl. 48: 6). The map of spreading the vehicles shows that could come to the Ancient East by two ways — through the Asia Minor and through the Caucasus; these ways coincide with ways of migration of the IE tribes.
One of the main linguistic arguments for localization of PIE homeland is the determination of the region of contacts of IE languages with Cartualian and Semitic languages (Gamkrelidze, Ivanov, Klimov). The arcraeological equivalent to the Semitic culture in the Northern Caucasus according to the author is Maikop culture that migrated in 24 B.C. from the regions of the Upper Euphrates (the site of Tell Huëra). That is why the contacts between Semites and IE speakers could place both in the Medditerranian area, in Asia Minor and the Northern Caucasus (pl. 62-75).
Both linguists and archaeologists place Proto-Cartualian culture in Trancaucasus and link it with Kuro-Arax culture (Dzaparidze, Djaconov). The author has uncovered a number of complexes of Kuban-Terek with the traces of interactions with Kuro-Arax culture. The Kuban-Terek culture originated from the Globular Amphorae culture is partly the equivalent of the old European branch of the PIE language (pl. 78-79).
The linguists (Starostin, Nicolaev) suppose that the Late IE lexics was greatly influenced by the North Caucasian substrate. The achaeological equivalent to these relations were contacts of the Middle PIE culture-Vinca-and pre-Indoeuropean substratum in the form of Starcevo-Cris-Körös-Karanovo I, II-Bug-Dniestr culture community (ch. 5, 16; pl. 8). In the Caucasus there is a good correspondence to this community this is Shomu-Tepe culture which had the same ceramic cemplex as a similar decorative elements and bone tools (ch. 16, pl. 80).
In the Conclusion the author underlines the tremendous contribution of the IE peoples to the development of the world civilization (productive economics, domestication of animals, invention of wheelled transport, creation of the most ancient writing system, discoveries in geography, trade and various contacts among the peoples, and etc.).
|