С.И. Руденко
Культура хуннов и Ноинулинские курганы.
// М.-Л.: 1962. 206 с.
Глава VI.
Техника обработки различных материалов.
Одним из важнейших приобретений человеческой культуры, как известно, является умение добывать огонь. Говоря вообще, чем совершеннее техника добывания огня, тем выше культура. Между тем целый ряд древних приёмов добывания огня продолжает применяться у различных народов, находящихся на доста-
(51/52)
точно высоком уровне своей культуры. В качестве пережитка у ряда народностей нашей страны примитивные приёмы добывания огня в ритуальных целях сохранились вплоть до начала XX века. Что касается хуннов рассматриваемой эпохи, то, несмотря на то, что железо не только было хорошо им известно, но они сами плавили руду и изготовляли различные железные предметы, кресала или огнива они не знали. Огонь они добывали трением, точнее сверлением, одного куска дерева другим. Во всяком случае, ни в одном из известных нам погребений хуннов, ни на одном из городищ до сих пор не было найдено ни одного кресала или кремня, которыми высекался огонь. Напротив, нам известны многочисленные предметы, связанные с добыванием огня сверлением. В рядовых погребениях хуннов сохранились различные роговые и костяные, в частности из астрагала крупного рогатого скота, накладки на деревянный стержень при высверливании огня. Из Ноинулинских курганов (в частности из кургана №6), вследствие хорошей сохранности дерева, мы имеем полный комплект предметов для вышеуказанной цели. Он состоит из деревянной дощечки, деревянного стержня или сверла, деревянного лучка с ременной тетивой для приведения сверла во вращательное движение. На дощечке имеются обуглившиеся луночки, а у свёрл обуглившиеся концы.
Деревянная дощечка для добывания огня (табл. XXV, 3) размером 3.4×17 см на обоих концах имеет по паре просверленных отверстий. В одном из отверстий узкого, верхнего конца дощечки продета матерчатая шёлковая петля для подвешивания дощечки и на ней висит лоскуток шёлковой материи. На одном из продольных рёбер на нижней поверхности дощечки, на её середине, сделан вырез, — вероятно, знак владельца этой дощечки. На её верхней, слегка выпуклой поверхности имеется ряд лунок с обуглившейся их поверхностью — результат неоднократного добывания на ней огня.
Круглые в разрезе стержни или свёрла, длиною от 12 до 13.2 см, диаметром 1.2-1.5 см (табл. XXV, 5), обуглены на одном или на обоих концах. В некоторых из них посередине просверлены отверстия для тетивы лучка. Лучки вырезывались из ветви дерева с отходящим от неё сучком. Размеры лучка (табл. XXV, 4) 14 см. На концах лучка прорезаны квадратные отверстия для ремешка тетивы. При работе ремешок этот продевался в отверстие в стержне-сверле и один раз вокруг него обёртывался. Если дырочки в сверле нет, оно один-два раза обертывалось тетивой лучка и движением лучка взад и вперёд приводилось во вращательное движение.
В качестве лучка хунны пользовались также плечевой костью барана [1] или ребром быка (табл. XXV, 1) с высверленными на их концах отверстиями для тетивы.
Накладки (рис. 46, а-в) на стержень-сверло, о чем уже говорилось выше, были роговые или костяные, обязательно с луночкой на одной из сторон, размером, соответствующим размерам верхнего конца деревянного стержня-сверла. У всех накладок имеются дырочки для привязывания их, вне всякого сомнения, к дощечке для добывания огня, для чего и в ней проделано отверстие. Иногда для этой цели пользовались астрагалом быка (рис. 46, в).
Орудий труда или инструментов на поселениях или в могилах хуннов найдено немного и о наличии их можно заключить только по следам работы этими орудиями.
О ножах хуннов говорилось в главе второй. Какого типа были топоры, в точности неизвестно. Судя по следам работы топором, последние были, по-видимому, двух типов: с продольным лезвием и с поперечным (тёсла). О наличии коловоротов и свёрл с перками различных диаметров можно судить по многочисленным разного диаметра круглым отверстиям, просверленным как в деревянных, так и в роговых или каменных предметах. Поскольку с помощью лучков добывался
(52/53)
огонь сверлением, то лучковыми, надо полагать, были и свёрла. Сколь высока была техника высверливания отверстий, можно судить по миниатюрным, диаметром около 0.3 мм, цилиндрическим отверстиям, просверленным в кристаллах пирита.
Имелись у хуннов и пилы. Верхушки капителей в Ноинулинских погребальных камерах с их гладкой поверхностью, без сомнения, были спилены пилой; имелись, по-видимому, и различного типа струги.
Сооружения могильных бревенчатых срубов и погребальных камер из тщательно выделанных плах, досок, матиц и столбов с базами и капителями указывают на незаурядное мастерство хуннов в плотничном деле. Указанные выше сооружения строились из соснового дерева. Сосновое дерево шло и на многие другие
Рис. 46. Накладки-упоры на стержень при добывании огня трением (4/5 нат.вел.).
а — роговая накладка-упор. Ильмова падь; б — то же. Суджинский могильник; в — астрагал быка. Ильмова падь.
поделки: ложки и уполовники, донцы и крышки туесов, сёдла и т.п. Кроме сосны, хунны широко пользовались берёзой и илимом. Любопытно, что из хорошо гнущегося и крепкого илима хунны гнули ободья для колёс, в остальном их телеги делались из берёзового дерева. Дерево илима, кроме того, употреблялось для изготовления снаряда (дощечки и свёрла) для добывания огня.
Столики были берёзовые, причём их крышки иногда выделывались из берёзового капа. Берёзовыми также были корытца и лопаточки.
Неплохими у хуннов были столяры, если судить по хорошо выструганным и пригнанным одна к другой доскам гробов Ноинулинских курганов, к тому же досок, скреплённых между собой Х-образными шипами. С помощью тесла, ножа и долота они из целого дерева выделывали крышки столиков, сосуды и различные подставки (рис. 47). Не без резца с изогнутым лезвием вырезались ими деревянные ложки и уполовники. Совершенно круглые в сечении шесты и древки, особенно для стрел, могли изготовляться только особыми стругами-ножами, вставленными в прорезь желобчатых пластинок различного диаметра. Специальным резцом или остролезвийным ножом вырезывались по дереву различные орнаменты и даже скульптурные фигуры животных.
С помощью ножа, резца и сверла хуннами изготовлялись различные предметы из кости и рога. Роговыми, как мы видели, были накладки на луки для стрельбы. Из рога и кости выделывались наконечники стрел. Особо тщательной работы требовали костяные, бочкообразные, полые внутри и с прорезями свистунки у наконечников стрел. Для конской упряжи из отростков рога вырезывались псалии и массивные подпружные для сёдел пряжки. Из кости и рога были
(53/54)
ручки ножей. Тонкая работа требовалась для изготовления костяных трубочек и чашечек на длинной ручке, трубочек и палочек для еды. Весьма тонкой работы, как мы видели, чашечка со сливом, выделанная из основания рога оленя, причём бугорчатости по его периферической части рядом сверлин придан ажурный характер (табл. VII, 7).
Самой замечательной ювелирной работой хуннов по кости является цилиндр с вырезанным по его поверхности изображением крылатого и рогатого мифического волка (табл. XXXVI, 1, 2).
Ничего определённого, к сожалению, нельзя сказать о технике выделки меха и кожи, хотя тщательно выделанных образцов из этих материалов много. Хорошо выделывались собольи меха, предназначенные для отделки одежды и головных уборов. Из очень тонкой кожи вырезывались трафареты для узорных аппликаций
Рис. 47. Массивная деревянная подставка с квадратной втулкой.
Курган №6. Ноин-Ула (1/3 нат.вел.).
на войлочных коврах. Довольно грубая кожа шла на изготовление чепраков. Из толстой кожи, по-видимому воловьей, вырезывались ремни для конской сбруи. Для пошивки грубых изделий, в частности кожаных, употреблялись кручёные сухожильные нитки. Самой разнообразной и тщательной обработке подвергалась шерсть овец. Прежде всего следует отметить, что шерсть и пух овец хунны не выщипывали со шкур животных, а срезали острым ножом или стригли ножницами. В изделиях из шерсти и пуха овец не обнаружено луковиц. Пряли нитки на веретенах с обычными глиняными пряслицами (табл. XXV, 2). Шерстяные нитки были различной тонкости и степени крутки, в зависимости от их назначения. Образцы войлока, сохранившегося в Ноинулинских курганах, различного качества. Имеются толстые войлоки из тёмно-коричневой, почти чёрной овечьей шерсти, катки средней плотности. Такие войлоки служили подстилкой и заменяли шкуры и ковры. Катались также тонкие войлоки из очень тонкой шерсти с преобладанием пуха, употреблявшиеся для пошивки одежды и обуви.
Довольно разнообразны были у хуннов шерстяные ткани, преимущественно толстые и относительно грубой работы.
Часть образцов шерстяных тканей из Ноинулинских курганов была исследована А.А. Воскресенским и Н.П. Тихоновым. [2] Ниже сообщаются некоторые результаты этих исследований.
У наружной ткани, покрывающей один из ковров Ноинулинского кургана №6, нитки основы скручены из двух нитей. Направление крутки одной из них вправо (17.5 оборота на 1 дцм), другой — влево (5.1 оборота). Различное направление крутки в кручёной пряже применялось для того, чтобы скрученная в проти-
(54/55)
воположных направлениях пряжа была прочной и не скручивалась. Нить утка показала крутку в среднем 6.4 оборота. Номер пряжи основы, кручёной из двух нитей, около 10, а из одной нити — 20. Номер пряжи утка — 17.
Нити основы ткани, подкладка того же ковра, скручены также из двух нитей: одной — с круткой по направлению вправо в 10.3 оборота, а другой — с круткой влево в 4 оборота. Крутка пряжи утка той же ткани оказалась значительно меньше крутки утка первой ткани, всего в 2 оборота. Номера основы 13 и 25, утка — 10. Обе ткани имеют рисунок рубчиков — репса, идущий вдоль основы. Переплетение нитей основы и утка идёт через одну нить, т.о. так же, как в современном полотне, в полотняном, или гроденаплевом, переплетении.
При изготовлении же рассматриваемой ткани хунны пользовались двумя утками и построили её так, что один уток налегает на другой и образует, переплетаясь с основой, восьмёрку.
Плотность основы наружной ткани, покрывающей ковёр, имеет в 1 см 8 нитей, для утка — 91 нить. Плотность основы внутренней или нижней ткани — на 1 см 8 нитей, а утка — 28 нитей. Таким образом, наружная ткань, покрывающая ковер, отличается чрезвычайной плотностью, а способ переплетения — двумя сильно прибитыми друг к другу утками, что свидетельствует о предназначении ткани для длительного пользования. Особенность утка обеих тканей — очень слабое кручение. Чтобы построить такую ткань, надо было чрезвычайно осторожно переплетать основу с утком, не создавать излишнего напряжения утка (во избежание разрывов) и класть его так, чтобы везде была почти одинаковая плотность.
Так как в тканях в большинстве случаев изнашивается уток, то, как это справедливо отмечают А.А. Воскресенский и Н.П. Тихонов, надо признать, что построение этих тканей, особенно наружной, чрезвычайно хорошее, лучшее даже, чем в современных тканях. [3] Их исключительное качество определяется умелым использованием упругих сопротивлений материала, благодаря чему носкость этих тканей должна была быть очень большой, что и подтвердилось специальным исследованием их на изнашивание.
Исследование пряжи показало очень хорошее умение мастера готовить кручёную нить для основы, давать ровную по всей длине пряжу, делать крутку по разным направлениям и достигать сравнительно малой тонины пряжи.
Почти полное отсутствие крутки пряжи утка и в то же время целостность такой пряжи свидетельствуют об исключительном умении располагать волокна так, чтобы они дали сплошную нить.
Интересна ткань, которой с изнанки подшит конский чепрак. Её ширина 65 см, счёт нитей 8×18 в см2 с характерным киперным переплетением (табл. XXIII, 2).
Характеристика тканей драпировок, украшавших стены жилищ хуннов, будет дана особо в связи с вышитыми на них узорами.
Шнуры из Ноинулинских курганов различной толщины и техники выполнения. Так, например, красный (красящее вещество корень марены — Rubia tinctoria) шнур ковра состоит из 13 скрученных между собой нитей. Крутка этого шнура равняется 3.5 оборота, направление крутки вправо. Крутка нитей, составляющих шнур, 9.9 оборота, направление их крутки влево.
Шнур, которым обшиты сцены на том же ковре, состоит всего из 4 скрученных между собой нитей, их крутка 4.6 оборота, направление крутки влево. Крутка шнура 5.5 оборота и направлена вправо. [4]
Ещё один шнур-сшивка сработан из шерсти, близкой к грубой, диаметр ости которой доходит до 100 микрон. По существу это не шнур, а толстая кручёная в два конца пряжа с круткой в 3.4 оборота на один дециметр.
(55/56)
Техника вышивки на ноинулинских тканях разнообразна, причём следует особо рассмотреть вышивки на тканях шерстяных и шёлковых.
Особое внимание следует уделить вышивкам на войлочных коврах из Ноинулинских курганов хуннской работы.
Орнамент на одном из войлочных ковров из Кондратьевского кургана, постилающихся на полу жилища, является результатом его простёжки сухожильными нитками, придавшей особую прочность ковру. Его борта прошиты двумя параллельными линиями с фигурами по краю, которые можно видеть на табл. V, 1, 2, центральная же часть покрыта узором из взаимно-перекрещивающихся под углом линий, образующих фигуры ромбов. На подобных же коврах из курганов №№6 и 25 простёжкой центральной их части вышиты своеобразные узоры из спиралей (табл. XXXIX и XL; рис. 48). Спирали эти выполнены путём наложения шнура, составленного из 12 шерстяных нитей (шнурковая вязь). Шнур наложен по покрывающей ковры шерстяной и шёлковой ткани и прикреплён к войлоку ковров сухожильными нитями, ссученными из 2-4 волокон. Нитью прокалывался шнур вместе с тканью и войлоком, образуя на обратной стороне войлока следы в виде правильных стежков. Кайма ковра простёгана двойной, ссучённою шерстяной ниткой, причём стежки образуют правильные ромбические фигуры. Техника шва — шитьё «вперед иголку», на левой стороне нити закреплены узлом (рис. 49). На этом фоне кайма покрыта узором из чередующихся сцен борьбы животных и деревьев (рис. 48; табл. XLI). Узор этот вышит по способу аппликации. Сцены и деревья выполнены в несколько цветов по тонкому войлоку типа фетра.
Процесс выполнения аппликаций представляется в следующем виде.
Первоначально из тончайшей кожи вырезалась подкладка под сцены и деревья. Затем из фетра различных цветов вырезались основные фигуры: срединные пятна на теле животных, идущие от задних ног вдоль спины к шее, уши и детали рогов, копыта, детали хвоста, крылья, детали деревьев. Расположенные отдельные части рисунка в определённом порядке скреплялись между собой по углам. Затем смежные фигуры с изнанки скреплялись швом, причём последний шёл в направлении от работающего — «от себя». Полученная таким путём фетровая аппликация накладывалась на кожаную подкладку, после чего основные фигуры инкрустировались мелкими частями. Затем шла обработка фигур швами. Каждая отдельная часть пришивалась по краям швом «взад иголку». Следующей стадией была прокладка шнура по краям всей фигуры, по линиям инкрустации, а также на однородных частях фигуры, там, где рисунок требовал особо подчёркнутой и резкой линии, например в обрисовке ног. Шнур свит из четырёх толстых шерстяных нитей, а там, где им оконтуриваются мелкие детали, из трёх нитей. Им резко подчёркиваются контуры фигур. Фигуры и оконтуривающий их шнур нашиты на войлок сухожильной нитью по краю кожаной подкладки.
Полоса узора между центральным полем и каймой со сценами представляет собой орнамент из чередующихся фигур креста, квадрата, щита и фигуры, являющейся фоном креста; каждая из этих фигур прошита по всей поверхности швом «взад иголку». [5]
Мотив борьбы зверей и нападения хищников на парнокопытных в искусстве хуннов генетически связан с подобными же изображениями в искусстве племён Южной Сибири и в частности Алтая в скифское время. Его мы особо рассмотрим в главе об искусстве хуннов. Здесь я хотел бы обратить внимание на одну из деталей технического выполнения этих сцен на коврах из Ноинулинских курганов. Многочисленные аппликации сцен борьбы зверей в искусстве племён Алтая скифского времени выполнены из кожи с последующей раскраской деталей. Подобные сцены аппликаций на хуннских коврах, представляющих собой сплошную вышивку,
(56/57)
Рис. 48. Войлочный ковёр. Курган №6. Ноин-Ула.
(57/58)
также вырезывались из кожи, контуры рисунка выделялись нашивкой шнура, детали выделялись разноцветной вышивкой.
Крайне интересно шерстяное узорное покрытие лук вьючных сёдел, о котором упоминалось в главе четвёртой. Первое впечатление от этого покрытия, как от коврового или толстого бархатного. При ближайшем рассмотрении оказывается, что техника его изготовления весьма оригинальная и до ноинулинских раскопок, насколько я знаю, нигде, исключая Алтая скифского времени, не была обнаружена. В данном случае мы имеем большой лоскут кожи, на который кручёной сухожильной ниткой нашиты пучки красных и чёрных шерстяных нитей, а затем тщательно подстриженных так, что получилась совершенно гладкая поверхность. Расположением красных и чёрных пучков получен узор, представленный на табл. LXXII, 1.
Рис. 49. Образец простёжки войлочного ковра с обратной стороны.
Курган №6. Ноин-Ула.
Технически это выполнялось следующим образом. Пучок из 52 нитей накладывался на поверхность кожи и накрепко прикреплялся к ней сухожильной нитью. Затем нити приподнимались кверху и срезались. Если стежок был вдвое бóльших размеров, то рядом накладывались два пучка в общей сложности из 104 нитей, прикреплялись к коже и затем срезались. Нити, которые лежали непосредственно на коже, после срезывания имели общую длину 14 мм, а те пучки, что лежали в верхнем слое, — всего 6-7 мм. Высота всего ворса получалась 7 мм при числе нитей на поверхности при малом стежке 104 и при большом 208. Нити ссучены из очень тонкого пуха, но слабой крутки, вследствие чего плотность характеризуется мягкой поверхностью (рис. 50, А, Б). Этот приём покрытия наружной стороны уздечных ремней «бархатным узором» следует отметить по остаткам узд из ряда Ноинулинских курганов, в частности из кургана №6. Любопытно,
(58/59)
что этот приём значительно раньше практиковался на Алтае. В Пазырыкском пятом кургане, датируемом рубежом V и IV вв. до н.э., точно таким же бархатным узором были покрыты уздечные ремни четырёх упряжных лошадей, погребённых в этом кургане.
Об ухуаньцах в Хоуханьшу сообщается, между прочим, что их женщины умеют вышивать шелками по коже. [6]
О том, что шелками по коже вышивали и хунны, мы видели на одном из образцов обуви из Ноинулинского кургана №6 (рис. 34, в).
Известные нам изделия хуннов из глины представлены почти исключительно различными сосудами. Исследователи хуннской керамики [7] различают два типа: сосуды грубой работы и простых форм и сосуды технически более совершенные и разнообразные по форме.
Рис. 50. Лицевая (А) и обратная (Б) стороны «бархата», покрывающего луки вьючного седла. Курган №6. Ноин-Ула (нат.вел.).
К первой группе относятся лепные глиняные горшки плохого обжига со значительной примесью песка; их черепки в изломе чёрного цвета. В основном они представлены небольшими сосудами баночной формы, различающимися лишь заделкой края, отогнутого наружу или внутрь. Высота их от 10 до 25 см. Как правило, они покрыты густым слоем нагара и служили, по всей вероятности, для варки пищи. К этой же группе относятся большие шаровидные котлы с вертикальным или слегка отогнутым кнаружи краем. Керамика этой группы известна как из хуннских погребений Забайкалья, так и с мест поселений.
Вторая группа — сосуды, изготовленные ленточной техникой из хорошо отмученной глины, превосходного обжига, с блестящей лощёной поверхностью. На дне некоторых сосудов этой группы заметны квадратные вдавления, указывающие на закрепление горшков при их выделке на ручном гончарном диске с шипом. В этой группе А.В. Давыдова [8] выделяет следующие типы:
Тип I. Большие горшки с отогнутым наружу утолщённым краем и небольшими отверстиями в дне (рис. 51, г-е). Такие сосуды предназначались для приготовления творога, о чём упоминалось, когда речь шла о пище хуннов.
Тип II. Большие (до 1 м высоты, 45 см диаметра, с толщиной стенок 1-1.5 см) грушевидной формы урны с массивным отогнутым кнаружи краем, типа греческого пифоса. В нижней части таких сосудов близ днища имеется сквозное отверстие диаметром около 2 см (рис. 51, к). Такие сосуды известны из Забайкалья, прекрасные образцы этого типа обнаружены в Ноинулинских курганах №№1 и 6
(59/60)
(табл. XXV, 4). Г.П. Сосновский, по аналогии с подобными китайскими горшками,, предполагает, что они предназначались для приготовления спиртного напитка из риса.
Тип III. Довольно большие (до 64 см высоты) грушевидные горшки вытянутых пропорций с широким, слабо выраженным горлом (рис. 51, а, ж). В таких сосудах, вероятно, содержалась жидкая пища и вода. Грушевидные сосуды отличаются от предыдущих меньшими размерами (от 25 до 50 см высоты), ясно выраженным узким горлом и поверхностью с вертикально лощёными полосками.
Узкогорлые небольшие грушевидной формы сосуды с плавно отогнутым кнаружи краем — кувшинчики без ручек — на дне имеют китайские клейма (рис. 52).
Наконец, сравнительно редко встречающиеся в Забайкалье плоскодонные миски (рис. 51, и).
Наиболее распространённые на сосудах второй группы орнаментальные мотивы следующие. Волнистые врезные линии вокруг тулова (табл. XXVII, 2, 3, 7); лощёные полоски (табл. XXVII, 7); вертикальные или пересекающиеся в виде сетки линии (табл. XXVII, 5); прямые, волнистые или S-образные налепные валики (табл. XXVII, 4, 8), иногда с защипами, наконец, волютообразные полосы (табл. XXVII, 6).
Сосуды второй группы имеют своих аналогов в современной им китайской керамике, и вполне вероятно не только заимствование хуннами от китайцев сосудов этой группы, но возможно, что в большинстве случаев китайцы и изготовляли такие сосуды для хуннов.
Были ли среди хуннов мастера, которые занимались выплавкой чугуна и изготовлением железных орудий и оружия? Думаю, что были, ибо мало вероятно, чтобы все нужды этого народа в металлических изделиях обслуживались китайцами.
На хуннском Иволгинском городище был обнаружен горн для выплавки чугуна, состоящий из двух частей: ямы, где плавилась руда, и полунадземного канала, через который продувался воздух в яму, регулировалась топка горна и откуда вычёрпывался жидкий металл. Яма представляла собой квадратное углубление, стенки которого, обмазанные глиной, были сильно ошлакованы. Размер этой ямы был 37×37 см, глубиною 35 см. Канал был такой же ширины и высотою 20 см. [9]
В подобных печах выплавлялся чугун для сошников, о которых была речь в главе второй.
Из железа хунны выковывали ножи и другие орудия, удила, наконечники стрел, стержни для палиц и другие предметы первой необходимости.
Из бронзы отливались преимущественно предметы, служившие украшениями: уздечные пронизки и бляхи, поясные пряжки, всевозможные художественные изделия, в том числе изображения отдельных животных и сцен борьбы. Следует, однако, отметить, что техника литья у хуннов была далека от того совершенства, каким обладали их западные соседи, народы Южной Сибири и китайцы. Особенно грубое литьё было бронзовых палиц, лат, котлов для варки пищи.
Для решения вопроса о месте производства бронзовых изделий из хуннских могил, иначе говоря, — все ли они местного производства или среди них имеются и привозные, китайские, — был произведён химический анализ двадцати трёх предметов. Оказалось, что бронзовые вещи как из Ноинулинских курганов, так и из хуннских курганов Забайкалья весьма однородны по химическому составу. При содержании меди от 83 до 90% в них почти в равных количествах встречается примесь свинца и олова. Примесь свинца в среднем 6-7%, олова 5-6%.
(60/61)
Рис. 51. Образцы глиняных сосудов из Забайкалья:
а, в-ж, и, к — Иволгинское городище; б, з — Суджинский могильник.
(61/62)
Весьма малая примесь в сплавах мышьяка и сурьмы — до 0.7%, а никеля и висмута всего до 0.1%. За редкими исключениями остальные элементы обнаружены в ещё меньшем количестве.
По химическому составу несколько выделяется большой бронзовый котёл из Ноинулинского кургана №6, в котором при 90% меди свинца оказалось 7% и только 1% олова, а также китайское зеркало, в состав которого входит 94% меди, 4% олова и всего 1% свинца.
Таким образом, за исключением китайского зеркала, у нас нет пока оснований для выделения по химическому составу среди найденных в хуннских погребениях бронзовых вещей импортных китайских.
Многочисленные обнаруженные в Ноинулинских курганах бронзовые изделия, которые вероятно местной китайской работы, отличаются
Рис. 52. Отпечатки клейм на донце глиняных сосудов. Иволгинское городище (нат.вел.).
сравнительно более совершенной техникой литья. Это небольшие бронзовые сосуды (табл. VII, 3; XXXIV, 2), наружные концы зонтичных спиц (табл. XXXIII, 3), наосьники (табл. XXIV, 5, 6), наугольники (табл. XXVIII, 10, 11), самые разнообразные скобы (табл. XXVIII, 1, 2, 4, 8). Особенно тщательной работы позолоченные бронзовые навершия (табл. XXVIII, 6, 7) и скобы (табл. XXVIII, 3, 5, 9) или пряжка и украшение пояса (рис. 40, а, б). Какие из золотых ювелирных изделий, найденных в хуннских могилах, их собственного изделия и какие привозные, не всегда можно решить. Всё же некоторые из них как, например, лежащая крылатая лошадь (табл. XXXV, 4), вероятно, местной работы.
Изделий хуннов из камня нам известно немного. Тем не менее техникой шлифовки камня и резьбы по камню они владели в совершенстве. В Ноинулинских курганах сохранились прекрасно отполированные нефритовые плитки-полуфабрикаты (табл. XXIX) и ряд изделий из плиток нефрита, в частности кольца, о которых речь была в главе об одежде. Подобные кольца хуннами Забайкалья изготовлялись из более мягких горных пород. Помимо колец, хунны вырезали из камня чашечки, подобные китайским, с горизонтальными ручками (рис. 28), схематические человеческие фигурки (рис. 64) и из янтаря фигурки животных.
Особого упоминания заслуживают бусы из кристаллов пирита. В Ноинулинских курганах были найдены различных размеров кристаллы пирита, добытые в горах Ноин-Ула, с просверленными в них отверстиями. Замечательны чрезвычайно мелкие размеры этих цилиндрических отверстий, диаметром до 0.3 мм. Принимая во внимание твёрдость пирита, равную шести баллам, отверстия в них могли быть высверлены только при помощи алмазного сверла, что указывает на высокое ювелирное мастерство.
Были ли у хуннов свои ювелиры или иноземцы при ставках шаньюев, мы не знаем, во всяком случае штампованные из листового золота и литые золотые украшения могли изготовляться на месте. Среди последних особого внимания заслуживают головка быка (табл. XXXV, 3) и цилиндр с орнаментами из мельчайшей зерни (табл. XXXV, 2). Золотые украшения с зернью были широко распространены среди племён Южной Сибири во второй половине первого тысячелетия до н.э., и золотых дел мастера могли быть и среди хуннов.
[1] Ю.Д. Талько-Грынцевич, 1902, табл. I, могила 9, рис. 7.
[2] А.А. Воскресенский и Н.П. Тихонов, 1932, стр. 81-89.
[3] Там же, стр. 91.
[4] Там же, стр. 89.
[5] А.А. Воскресенский и Н.П. Тихонов, 1932, стр. 95-98.
[6] Н.Я. Бичурин, 1950, ч. I, стр. 143 (Хоуханьшу).
[7] Подробно см.: А.В. Давыдова и В.П. Шилов, 1952, стр. 106-109.
[8] А.В. Давыдова, 1956, стр. 275-284.
[9] А.В. Давыдова, 1956, стр. 273-274.
|