С.И. Руденко
Культура населения Горного Алтая в скифское время.
// М.-Л.: 1953. 402 с. + 120 табл.
Предисловие.
Археологические сокровища Южной Сибири стали известны ещё в конце XVII и в начале XVIII в. Петру I были доставлены драгоценные художественные изделия из раскопанных в Сибири курганов. Коллекция эта, дополненная затем вещами, собранными по указу Петра, поступившая через Берг- и Мануфактур-коллегию в петровскую кунсткамеру, известна под названием Сибирского золота и хранится в настоящее время в Государственном Эрмитаже. В начале XIX в. музеи Москвы и Петербурга обогатились деревянными и костяными украшениями конской упряжи, оружием и другими вещами из раскопанных в Горном Алтае курганов скифского времени.
Первые археологические раскопки больших курганов с каменной наброской в Горном Алтае с научной целью были произведены В.В. Радловым. В 1865 г. в курганах Берельском и Котандинском В.В. Радлов обнаружил курганную мерзлоту, обусловившую прекрасную сохранность даже таких вещей, как меховые одежды и шёлковые ткани. Однако только в советское время, когда перед наукой открылись исключительные возможности археологических исследований, в Горном Алтае начались систематические раскопки больших курганов с каменной наброской. Экспедицией Этнографического отдела Русского музея, М.П. Грязновым и М.П. Комаровой, в 1927 г. был раскопан Шибинский курган. В 1929 г. был вскрыт первый Пазырыкский курган.
Пазырыкская группа курганов была обнаружена экспедицией Русского музея ещё в 1924 г. Тогда же автор этой работы, при участии студентов Б.А. Борнемана, Л.Н. Глушкова и С.П. Суслова, произвел предварительное обследование этой группы курганов с закладкой разведочных шурфов. Высокое положение курганов над уровнем моря, климатические условия и состав грунтов были признаны благоприятными для образования курганной мерзлоты, но раскопки удалось организовать только в 1929 г.
(5/6)
В этом году в раскопках первого Пазырыкского кургана под непосредственным руководством автора приняли участие: М.П. Грязнов, А.З. Доскач, М.Н. Комарова, Н.М. Руденко и К.И. Ульрих.
В 1947 г. раскопки в долине Пазырык были возобновлены Институтом истории материальной культуры Академии Наук СССР при участии (с 1948 г.) Государственного Эрмитажа, куда и поступили все коллекции из Пазырыкских курганов. В руководимой автором экспедиции в 1947 г. приняли участие Н.М. Руденко и С.А. Семёнов; в 1948 г. — В.О. Витт, А.А. Гаврилова, Н.В. Исаченко, В.Е. Кошелев, С.Н. Погодин, Н.М. Руденко и В.М. Сунцева; в 1949 г. — А.А. Гаврилова, Н.В. Исаченко, Н.Н. Новоуспенский, С.Н. Погодин, Н.М. Руденко и В.М. Сунцева. В экспедиции в 1947 г. принимал участие также специальный отряд Института мерзлотоведения Академии Наук СССР под руководством П.И. Колоскова (в составе И.Я. Баранова, Г.А. Мышковской и Л.Г. Парамоновой), занимавшийся вопросом о причинах образования курганной мерзлоты.
В результате четырёхлетних работ по исследованию Пазырыкской группы курганов, несмотря на то, что все курганы ещё в древности были ограблены, был получен совершенно исключительный по обилию, разнообразию и научной ценности материал. Это объясняется тем, что благодаря стечению ряда обстоятельств — условиям климата и особенностям конструкции больших курганов с каменной наброской — вскоре после захоронения образовалась курганная мерзлота. Поэтому там хорошо сохранились не только изделия из металла и рога, но также изделия из дерева, кожи и меха, различные ткани; сохранились не только скелеты, но и трупы захороненных в них людей и лошадей. В деталях исследовано пять погребальных сооружений, четыре мумифицированных тела и три скелета погребённых; двадцать трупов и тридцать четыре скелета лошадей. Подробно изучены многочисленные предметы одежды и украшений, разнообразные ткани, предметы домашней утвари, искусства и культа, многочисленные предметы конской упряжи. Помимо огромного количества предметов, свидетельствующих об оригинальной и блестящей местной культуре, в Пазырыкских курганах впервые найдены древнейшие переднеазиатские и китайские ткани и ковры чрезвычайно высокой исторической и художественной ценности.
Раскопки Пазырыкских курганов входят в число исследований советских археологов на Алтае и в соседних с ним областях южной Сибири и Средней Азии, которые позволяют теперь полнее понять как сами памятники, так и жизнь населения Горного Алтая в середине первого тысячелетия до н.э. Среди этих исследований следует особо отметить раскопки С.В. Киселёва и Л.А. Евтюховой, М.П. Грязнова и Г.П. Сосновского.
Археологические материалы, освещающие историю Горного Алтая в первом тысячелетии до н.э., широко используются советскими историками и этнографами. Они нашли отражение, например, в обобщающих трудах
(6/7)
С.В. Киселёва «Древняя история южной Сибири» и Л.П. Потапова «Очерки истории алтайцев», удостоенных Сталинской премии. Изучение древних памятников Горного Алтая является, таким образом, существенным вкладом советских учёных в историческую науку. В результате перед исследователями открылся неведомый ранее культурный мир глубокой древности.
Изучению пазырыкских находок посвящён уже ряд публикаций. Они, несомненно, будут и впредь привлекать внимание исследователей, раскрывая всё новые и новые стороны этой древней культуры. Но уже сейчас ясно главное: археологические раскопки в Горном Алтае с полной очевидностью показали, что в первом тысячелетии до н.э. здесь существовала своеобразная и по-своему яркая местная культура, имевшая много общего с культурами соседних и более отдалённых скотоводческих племён.
Это бесспорное сходство некоторые исследователи, испытавшие влияние так называемого «нового учения о языке» Н.Я. Марра, пытались использовать как доказательство того, что все степные племена Европы и Азии прошли, якобы, единую «скифскую стадию». На самом деле полученные в результате археологических раскопок материалы показывают, что никакой «скифской стадии», никакого единого, «стадиально» возникшего в результате трансформации «яфетидов», «скифского» этноса не существовало.
В своём гениальном труде «Марксизм и вопросы языкознания» И.В. Сталин показал порочный идеалистический характер псевдомарксистских вульгаризаторских концепций так называемого «нового учения о языке» Н.Я. Марра.
В свете этого основополагающего труда И.В. Сталина по-новому рисуются судьбы древнейших племён и народов нашей Родины; раскрывается своеобразие их культур и исторического пути.
Рассматривая в этом плане пазырыкские находки и другие, близкие им археологические памятники, мы можем наглядно видеть, что в степях и предгорьях южной Сибири, Средней Азии, а также Восточной Европы в первом тысячелетии до н.э. жили многочисленные племена, различные по своему происхождению и языку.
Единство их материальной культуры, обусловленное в известной мере сходством общественного строя и обычаев, возникло в результате не только одних и тех же занятий, одинакового образа жизни, но и в результате различных, нередко очень тесных связей друг с другом этих племён.
«Тогда была подготовлена, — как пишет С.В. Киселёв в указанной выше работе о карасукском времени, предшествующем рассматриваемому нами, — почва для нового этапа историко-культурного развития древнего населения СССР. Он отличался ещё большей общностью. Скифы на западе, савроматы Поволжья и Южного Приуралья, массагето-сакский мир Средней Азии, дин-лины, — майэмирские и тагарские племена Саяно-Алтая, население Прибайкалья, Монголии и Ордоса пользовались одним оружием,
(7/8)
одинаковой конской сбруей, сходными украшениями и увлекались одними образами и настроениями в искусстве. Их различали местные особенности. Но это не могло ослабить исключительной близости их культуры. Великий пояс степей уже тогда соединил Восточную Европу и Северную Азию единством материальной культуры и художественных идей».
Об этих связях свидетельствуют не только археологические находки, но и письменные источники, в первую очередь китайские, а также греческие, в том числе сочинения «отца истории» Геродота.
Нельзя, в частности, не отметить поразительного в ряде случаев совпадения между пазырыкскими находками, с одной стороны, и сообщениями Геродота о жизни степных племён Восточной Европы и Азии.
Правда, известия Геродота давно уже, ещё в античное время, подвергались сомнению, так как Геродот, передавая всё ему известное о народах того времени, не всегда мог доказать несомненность сообщаемых им фактов. Он, кроме того, приводил некоторые явно легендарные сведения, хотя и отмечал их невероятность. Даже Аристотель относил его к числу «баснописцев». Не в меру пристрастной была критика Геродота со стороны большинства буржуазных учёных XVIII и XIX вв., несмотря на многочисленные уже в то время археологические открытия, указывавшие на то, что в лице Геродота мы имеем добросовестного и надёжного свидетеля.
Тем интереснее и тем важнее для древней истории народов СССР, что ряд сообщений Геродота о жизни и обычаях степных племён Восточной Европы и Азии неожиданно нашёл подтверждение в раскопках на Алтае.
Не говоря уже об образе жизни, занятиях, одежде, вооружении и других особенностях материальной культуры или о таких обычаях, как бальзамирование трупов представителей скифской знати, захоронение вместе с вождями племен их наложниц, обряд очищения после похорон, снятие скальпов с убитых врагов, подтвердились и многие другие факты, которые не могли быть установлены раскопками в области причерноморской Скифии. Горноалтайские находки, таким образом, не только подтверждают справедливость известий Геродота о жизни степных племён того времени, но и показывают в неожиданно ярком свете древние культурные связи между западными и восточными скотоводческими племенами.
Но дело не только в связях между самими степными племенами, но и в связях между этими племенами и народами передовых стран, мировых культурных центров того времени. Так, находками в Причерноморье отчетливо отражены связи обитавших там племён с Грецией и, отчасти, с Ираном. Даже в далекой Монголии, где в культуре кочевых племён естественным образом глубже всего отразилось влияние соседнего Китая, обнаружены материалы, свидетельствующие о знакомстве древних хуннов с изделиями греко-бактрийских мастеров. В Горном Алтае документально установлены культурные связи со Средней и Передней Азией, отчасти с Китаем. Особое
(8/9)
значение имеют находки в Пазырыкских курганах технически; и художественно совершенных изделий переднеазиатских и китайских мастеров, проливающие новый свет на уровень культуры в этих странах в столь отдаленные времена.
Неудивительно поэтому, что у горноалтайских племён было так много общего с культурой других скотоводческих племён того времени, развивавшейся во многом в контакте с культурами классического Востока и Китая. Никакой «стадиальной» общности в марровском смысле здесь, следовательно, нет и следов. Вместе с тем, определённо выраженные в Пазырыкских и других алтайских памятниках черты своеобразия местной культуры и в особенности физического типа древних жителей Горного Алтая показывают, что нет оснований видеть в древних горноалтайцах и скифов-иранцев в духе концепции М. Ростовцева.
Действительная картина этнических отношений в это время на Алтае была, конечно, уже очень сложной.
Задача советских исследователей заключается в том, чтобы ложной «стадиальной» концепции Н.Я. Марра и концепции М. Ростовцева противопоставить иной взгляд на культуру и историю степных племён Европы и Азии, взгляд, соответствующий реальной исторической картине того времени; в том, чтобы вскрыть местные особенности их культуры, присущие отдельным племенам или их группам, а также и в том, чтобы выяснить наследие этих местных культур, которое может быть прослежено у ряда народностей СССР.
Руководствуясь этими целями, мною была поставлена задача обобщить в культурно-историческом плане данные, добытые при раскопках Пазырыкской группы курганов, освещающие жизнь древнего населения Горного Алтая на заре его истории, с тем, чтобы эти памятники мирового значения вошли в сокровищницу нашей исторической науки.
Книга, по существу, делится как бы на три раздела. В первом разделе публикуются материалы, освещающие природную среду преимущественно восточной части Горного Алтая и, в частности, условия, вызвавшие образование курганной мерзлоты; затем даётся характеристика Пазырыкской группы курганов и физического типа погребённых в ней людей. Во втором разделе дано описание материалов, относящихся к хозяйству и образу жизни, в третьем — к общественному строю, искусству и верованиям.
Разумеется, даже при сравнительно большей полноте, материалы эти лишь частично могут ответить на ряд встающих перед исследователем вопросов. Последнее относится прежде всего к столь важной области, как общественный строй. Тем не менее они существенно расширяют круг наших сведений о древней истории племён южной Сибири и сопредельных областей и позволяют наметить общую картину жизни горноалтайских племён в интересующее нас время с их своеобразной и яркой культурой.
(9/10)
По вопросу о датировке Пазырыкских курганов нет общего мнения. К гунно-сарматскому времени их относят С.В. Киселёв и К.Ф. Смирнов. Этой же точки зрения придерживался и М.И. Ростовцев. С моей точки зрения для такой датировки нет никаких оснований, о чём я подробно пишу в заключительной главе. Добавлю только, что помимо обнаруженных в Пазырыкских курганах предметов, типичных для ахеменидской Персии, и произведений местного искусства, выполненных в стиле, характерном для той же эпохи, для датировки этих курганов имеются и другие основания. Так, в них отсутствуют предметы греко-бактрийские или китайские времени династии Хань. Зеркала ханьского времени в последних веках до н.э., как известно, распространились далеко на запад, вплоть до Волги, следовательно, они несомненно были бы найдены и в курганах Горного Алтая, если бы последние были ханьского времени. Однако, несмотря на обычные находки в горноалтайских курганах с каменной наброской китайских тканей, зеркал ханьского времени там не найдено.
Придавая особое значение по возможности полной документальной передаче публикуемых вещей, зарисовку в красках большинства из них мы осуществляли на месте, непосредственно после извлечения из кургана.
При описаниях цветных рисунков указываются художники, их выполнившие, при описании таблиц — авторы сделанных при раскопках фотографических снимков. Фотографии публикуемых вещей из первого Пазырыкского кургана исполнены А.П. Булгаковым, из остальных — М.Г. Агаронян, зарисовки в тексте выполнены художниками В.М. Сунцевой и Н.М. Руденко.
|