Н.Н. Поппе
Золотоордынская рукопись на берёсте.
/ Труды ИВ АН СССР. Том. XXXVII.
// М.-Л.: Изд-во АН СССР. 1941. 60 с. + XXIV табл.
Содержание
Чтение отдельных фрагментов. — 7
Опыт восстановления текста. — 36
Лингвистические и культурно-исторические выводы. — 46
Таблицы [ I-XXIV ]. — 59
Введение. ^
В 1930 г. на левом берегу Волги, почти против Увека, близ сел. Терновки (Подгорного), на территории Автономной Советской Социалистической Республики немцев Поволжья колхозниками, занятыми рытьём котлована для силосной ямы, была обнаружена в земле берестяная коробка, содержавшая небольшую рукопись, писанную на берёсте. Рукопись была передана колхозниками в республиканский музей, находящийся в г. Энгельсе, откуда она была переслана на выставку в Государственный Эрмитаж в Ленинграде.
По сведениям, полученным из Саратова от научного работника А.А. Кроткова, вместе с рукописью были найдены костяное перо и бронзовая чашечка с остатками туши.
Далее, мы узнали от т. Синицина, присутствовавшего на нашем предварительном сообщении о результатах изучения рукописи, сделанном в Государственном Эрмитаже в начале 1938 г., что произведенное впоследствии археологическое обследование места этой находки обнаружило там остатки золотоордынского поселения, в нескольких километрах от которого находилось аналогичное поселение. Было также установлено, что рукопись, чашечка (очевидно служившая чернильницей) и перо были извлечены из погребения, датируемого XIV ст., но по археологическим признакам могущего быть отнесенным и к XV ст. Погребение это носит характер рядового погребения, не богатого и не знатного.
По получении рукописи в Государственном Эрмитаже была предпринята реставрация её, заключавшаяся в очистке её от земли, расправлении покоробившихся и слипшихся листков и в заделке их в целлулоид. Снятые с рукописи фотографии были переданы специалистам для определения языка, на котором она написана. На основании того, что рукопись писана уйгурским шрифтом, она была априорно определена сотрудниками Государственного Эрмитажа как уйгурская, однако, видевшие рукопись тюркологи могли обнаружить уйгурские слова лишь на некоторых фрагментах, значительная же часть рукописи, и притом наиболее сохранившаяся, была ими признана не уйгурской. Когда снимки с рукописи были переданы нам, мы установили, что значительная часть её содержит монгольский текст, остальные же фрагменты были, на основании немногих сохранившихся и ясно читаемых слов, признаны уйгурскими также и нами.
(3/4)
Находка эта представляет большой интерес и притом для монголистов, вероятно, значительно больший, чем для тюркологов, ибо рукопись в одной своей части принадлежит к наиболее ранним памятникам монгольской письменности, и к тому же она была обнаружена в Поволжье, т.е. на территории Золотой Орды, являясь тем самым первой находкой этого рода. Это обстоятельство заставляет нас исследовать рукопись с большой тщательностью.
Ограничиваясь в отношении уйгурской части рукописи лишь небольшим описанием её, мы основное внимание уделяем монгольской части рукописи, которую нам удалось полностью прочитать и перевести. Удалось восстановить даже некоторые повреждённые места текста. Забегая несколько вперёд, укажем, что содержание монгольской рукописи образуют стихи, что несколько облегчает задачу дешифровки её, так как, исходя из законов аллитерации, параллелизма и т.д., можно без особого труда восстановить ряд строк.
Всего рукопись состоит из 25 фрагментов, из которых 19 содержат текст с обеих сторон — на лицевой стороне и на оборотной, а 6 исписаны только с одной стороны. Монгольский текст содержат лишь 6 фрагментов, а остальные образуют уйгурскую часть рукописи. Как уже сказано выше, наибольшей сохранностью отличается монгольская часть рукописи, в состав которой входит несколько полностью сохранившихся страниц, размеры которых колеблются между 85×95 и 85×100 мм, из чего следует, что первоначальный формат рукописи был 85×95 (100) мм.
Сохраняя нумерацию фрагментов, данную им после реставрации в Государственном Эрмитаже, рассмотрим сперва те из них, которые содержат текст на уйгурском языке, с тем чтобы перейти к основной теме нашей работы — к монгольскому тексту рукописи.
I фрагмент сохранил на лицевой стороне четыре строки, из которых первая содержит лишь одно слово, а именно egdilti ‛был воспитан’. Остальные строки содержат какие-то имена собственные и титулы соответствующих лиц, напр., третья строка: tügel qutluγ seŋgün bai ‛Тугел Кутлуг Сенгун Бай‛ (‛Совершенно Счастливый Сенгун богач’), где seŋgün является титулом, имеющим китайское происхождение 1. [1] Этот фрагмент представляет собой правую часть листка, что видно по прямому обрезу справа. Левая часть не сохранилась.
II фрагмент сохранил на лицевой стороне шесть строк и семь строк на оборотной стороне. Сохранилась левая часть, т.е. начало листка, что видно по прямому обрезу налево. На лицевой стороне отчетливо читается почти в каждой строке повторяющееся слово qur ‛пояс’ и в пятой строке слово kümüš ‛серебро’. Последнее видно и в пятой строке оборотной стороны.
III фрагмент очень плохой сохранности. Видны лишь следы двух строк на каждой стороне (лицевой и оборотной), а отчётливо читаются лишь некоторые знаки. Одна сторона листка оборвана, а другая цела, что видно опять-таки по прямому обрезу.
(4/5)
IV фрагмент тоже плохой сохранности. Видны лишь следы трёх строк, из которых первая сохранила несколько ясно читаемых знаков. Правая часть листка представляет собою конец его. Левая же, т.е. начало, не сохранилась. На оборотной стороне этого фрагмента не написано ничего.
V фрагмент содержит текст на обеих сторонах. На лицевой стороне сохранились две строки, на оборотной — четыре. Прямой обрез слева лицевой стороны показывает, что это начало листка. На лицевой стороне мы ясно читаем во второй строке birle etilür ‛делается при помощи’ (того, к чему относится bilge; соответствующее слово не сохранилось). На обороте в первой строке ясно читается köŋgül ‛сердце’, во второй строке — edgü baqšï ‛хороший учитель’.
VI фрагмент очень плохой сохранности. Он представляет собой части двух сшитых листков. На обеих сторонах сохранились лишь следы отдельных строк.
Под номером VII идут два небольших фрагмента, представляющих собою лишь кусочки листков. На них видны лишь отдельные знаки.
VIII фрагмент несколько лучшей сохранности. На одной стороне видны следы четырёх или пяти строк, на другой — отчётливо сохранились пять строк.
IX фрагмент содержит на лицевой стороне две первые строки. Вторая часть утрачена. На оборотной стороне сохранились три последние строки. Во второй строке на лицевой стороне фрагмента отчетливо читается belige qur quša ‛повяжи пояс на своей талии!’.
X фрагмент очень плохой сохранности. Он представляет собой части двух смежных сшитых листков, из которых лишь левая часть сохранила следы четырёх строк, т.е. последних четырёх соответствующей страницы. На оборотной стороне текста нет.
XI фрагмент средней сохранности. Хотя он в середине прорван, он представляет собою почти полностью сохранившийся листок рукописи. Более или менее прямые обрезы с обеих сторон показывают, что сохранились как начало, так и конец листка. На лицевой стороне сохранилось восемь строк, на обороте — шесть, т.е. полное количество их. Отдельные слова читаются ясно, напр., на лицевой стороне во второй строке külgen ‛смеявшийся’, на оборотной стороне во второй строке qïlmasun ‛пусть не делает!’
Этот фрагмент представляется нам наиболее ценным, так как пятая строка оборотной стороны писана знаками так называемого квадратного письма, введенного императором Хубилаем в 1269 г. и бывшего в употреблении, судя по дошедшим до нас памятникам, до 1351 г. Эта единственная строка, писанная знаками квадратного письма, делает возможной приблизительную датировку рукописи, относимой нами к началу XIV в.
В этой строке мы читаем ral-baq-ši-č‛a, где baq-ši — целое слово, со значением ‛учитель’. Начальный слог ral-, вероятно, конец имени, а конечный слог č‛a — начало следующего слова.
В последней строке оборотной стороны мы читаем tngri yin, что является монгольской формой генитива от tngri ‛тенгри’, ‛небожитель’.
(5/6)
XII фрагмент представляет собою часть сшитых по середине, сильно повреждённых листков, на которых можно с трудом разглядеть следы строк.
XIII фрагмент тоже сильно повреждён и представляет собою лишь незначительную сохранившуюся часть листка, исписанного с обеих сторон. На лицевой стороне сохранились три строки, на оборотной — неполные четыре. Отдельные слова читаются ясно.
XIV фрагмент сильно повреждён. На одной стороне его сохранились неполные четыре строки. Немногие сохранившиеся слова читаются с трудом.
С некоторой уверенностью мы читаем слово во второй строке, как bosumla ‛груша’ 1. [2]
XV фрагмент несколько лучшей сохранности. Здесь сохранились довольно хорошо семь строк на каждой стороне — на лицевой и на оборотной. Лицевая сторона представляет собою начало страницы, а оборотная — конец. Многие слова сохранились вполне ясно и читаются без труда.
Так, на лицевой стороне в разных строках повторяется слово oγlan ‛юноша’, ‛мальчик’, ‛слуга’, а стоящие перед ним слова могут быть именами собственными. На оборотной стороне мы ясно читаем в пятой строке čekmen ton ‛суконное одеяние’.
XVI фрагмент тоже хорошей сохранности и представляет собою почти целый листок. На лицевой и оборотной сторонах сохранилось целиком по шесть строк, т.е. невидимому все строки. На лицевой стороне перечисляются какие-то реки: много раз под ряд встречается слово ügüz ‛река’, которому каждый раз предшествует название соответствующей реки.
На оборотной стороне в пятой и шестой строках повторяется ясно читаемое слово tarqan ‛тархан’ (золотоордынский титул).
XVII фрагмент плохой сохранности. Видны лишь следы пяти строк. Оборотная сторона не уцелела.
XVIII фрагмент несколько лучшей сохранности. На лицевой стороне уцелели пять строк и столько же на оборотной. Однако на лицевой стороне отпечатались под влиянием сырости отдельные слова и знаки с другого листка, что несколько затрудняет чтение. На оборотной стороне мы уверенно читаем в четвёртой строке слово emčeki ‛его (resp. ‛её’) соски’.
Сделанные замечания относительно отдельных фрагментов уйгурской части рукописи носят самый общий и поверхностный характер. Полагая, что эта часть рукописи привлечёт внимание специалистов, мы ограничиваемся сказанным.
Для нас было достаточно отделить монгольские фрагменты, и на основании отдельных с уверенностью прочитанных слов уйгурской части рукописи нам удалось установить, какие из них относятся к уйгурской части. После этих предварительных замечаний мы переходим непосредственно к монгольской части рукописи.
Своё исследование монгольской части рукописи мы строим по следующему плану: сперва даём разбор отдельных фрагментов рукописи, затем делаем опыт полного, насколько это возможно, восстановления первона-
(6/7)
чального текста и, наконец, делаем вытекающие из изучения рукописи лингвистические и культурно-исторические выводы.
Рукопись — фрагментарна. Тем не менее значительную часть текста, представляющего собою стихи, восстановить удаётся.
При восстановлении текста отдельных фрагментов мы заключаем все восстановленные слова и строки в [ ], а при вторичном восстановлении полного текста мы заключаем все наши дополнения, относящиеся к совершенно утраченным частям рукописи, в [[ ]].
Монгольский текст состоит из шести фрагментов. Фрагментам нами дана нумерация XIX-XXIV. По описи Государственного Эрмитажа фрагменты монгольского текста числятся за №19 и сл. (табл. XIX и сл.).
[1] 1 W. Radloff. Uigurische Sprachdenkmäler. Leningrad, 1928, стр. 292.
[2] 1 См. словарь Радлова, т. IV, 1294.
Summary. ^
In 1930 was found in the ground near the village Ternovka (Podgornoye), ASSR of the Germans in the Volga region, a box of birch-bark containing a manuscript on birch-bark, a pen made of bone and a bronze inkstand. An archaeological examination of the country has shown that the mentioned objects were found in a tomb referring to the XIV or XV century and that there has been a settlement of the Golden Horde.
The manuscript was delivered to the Hermitage in Leningrad. It was stated, that a part of it was written in the Uighur language and the other part in Mongolian. Although the manuscript is very fragmentary and in bad state, it succeeded to decipher the Mongolian part. The manuscript bears no date but nevertheless it can be dated as one of the fragments contains some syllables in the ḥPhags-Pa script, which was introduced by the emperor Khublai in 1269 and was used till the end of the Yuan dynasty (1368). The manuscript refers probably to the first quarter of the XIV century.
The contents of the manuscript are verses. This circumstance essentially facilitates the restoration of the whole text, since proceeding from the laws of alliteration, parallelism etc. similar texts can be restored with exactitude.
The manuscript in question is of great interest being the first discovery of this kind. It proves that on the territory of the Golden Horde the Mongolian language did not disappear at once and that it subsisted at any rate during the first quarter of the XIV century and was used not only in official correspondence but also in common life.
The manuscript is the most ancient example of the Mongolia lyric poetry written in Mongolian characters. Finally it is interesting also in respect of the palaeography and the language.
By the reason that the manuscript was written in Uighurian and in Mongolian and its author was acquainted not only with these two languages but also with the ḥPhags-Pa script, it must be assumed that the author was not a warrior but a writer.
As to the contents the verses are not characteristic for the aristocratic poetry of those times but represent a paragon of folklore.
At last it can be settled that the character of the verse only insignificantly differs from the actual popular songs which for that reason must be considered in this respect as very conservative.
|