С.А. Плетнёва

Хазары

С.А. Плетнёва. Хазары. Москва, "Наука", 1976 г. 96 с.

Глава 3. От кочевий к городам.

     Основной формой ведения хозяйства в каганате долгое время продолжало оставаться кочевое скотоводство. Сочетание богатых травой степных просторов и горных пастбищ способствовало тому, что кочевание здесь приобрело отгонный характер: зимой население максимально использовало степные корма, а весной стада отгонялись на все лето на горные луга. На зимних пастбищах, у рек и ручьев, появлялись более или менее постоянные поселения — зимовища. Летом на них оставались старики и неимущие, не имевшие для передвижения по степи необходимого количества скота и не нанявшиеся на службу к богачам. Чтобы не умереть с голоду, они начинали заниматься земледелием и кое-какими ремеслами. Так постепенно возникали в кочевой степи поселки с оседлым населением.
     В первую очередь, естественно, стали осваиваться труднодоступные для врагов мысы и плодородные долины горных рек: Судака, Акташа, Терека и др. Интересно, что почти все они располагались по пути следования стад из прикаспийской степи в горы, т. е. на традиционных дорогах страны. По ним в глубь каганата проникали и торговые караваны из Закавказья и Передней Азии. Развитие земледелия, освоение ремесел и широкие торговые связи создавали предпосылки для образования поселений городского типа. Те из них, которые располагались на особенно оживленных магистралях и к тому же были хорошо защищены, разрастались в большие города.
     Большинство открытых в Дагестане в наши дни поселений было укреплено мощными рвами и глинобитными, саманными или сложенными из рваного камня стенами. Идентификация этих древних городищ с названиями хазарских городов, перечисляемых в различных источниках, вызывает в науке горячие споры. Одни ученые идут

(25/26)

по пути максимального сокращения количества городов, приписывая разные наименования одному городищу, одному населенному пункту (например, чаще всего утверждается, что столица древнейшей Хазарии называлась Варачан, и Беленджер, и Семендер), другие, наоборот считают, что разные городища можно отождествлять одним названием. Плодотворной представляется попытка идентификации древнего Беленджера с известным еще XIX в. городищем у села Чир-Юрт на реке Сулак в Дагестане. Городище это расположено у выхода реки и предгорий на равнину. Размеры древнего города очень значительны — около 16 тыс. м2. Со стороны поля он укреплен грандиозным рвом и стеной, достигающей 10 м ширины, сооруженной из камня и саманных кирпичей с прослойками камыша, игравшими роль мягкой подушки при землетрясениях. Стена снабжена полукруглыми выступающими башнями. Кроме них, с ней перемычками соединены круглые выносные башни, основанием для которых служили громадные насыпи — курганы. О мощных укреплениях Беленджера писали арабы. Табари

(26/27)

отмечал, что с башен этого города хазары нанесли арабским войскам большой урон.
     Чир-Юрт закрывает вход в плодоносную долину Сулака, которая была чрезвычайно плотно заселена в эпоху раннего средневековья. В этой долине на протяжении всего 10—15 км обнаружено 12 укрепленных и неукрепленных поселений. В арабских источниках нередко город Беленджер именуется "страной" или "владением" Беленджер (буквально "много городов"). Армянские авторы называют Беленджер Варачаном и полагают, что город этот — столица Берсилии. Слово "Беленджер", если считать его иранским, состоит из двух частей — "боланд" и "джор", что означает "длинный" и "расселина". Именно так и выглядит "страна" Беленджер. Видимо, река Сулак в древности также называлась Беленджер (в 723 г. арабы взяли Беленджер, и арабский военачальник приказал пленных утопить в реке Беленджер, так как их оказалось слишком много. Единственная река в Дагестане, в которой можно утопить людей, — Сулак. Остальные реки — мелкие и широкие, с каменистым руслом).
     Вокруг городища раскинулись многочисленные кладбища, которые состоят из бескурганных катакомбных и простых ямных могил. Раскопки их показали, что они относятся к VII — началу IX в.
     К северо-востоку от городища сразу же после небольшого примыкающего к стене поселения с почти отсутствующим культурным слоем и остатками саманных домов на каменных цоколях начинается обширный, тянущийся на несколько километров курганный могильник из нескольких сотен насыпей.
     Курганы расположены на предгорной, довольно узкой террасе и разделяются на несколько групп. В каждой группе есть большие курганы и окружающие их малые. Поскольку насыпи сооружались просто из материковой глины, они сильно расплылись, многие из них почти не видны на поверхности. К тому же все большие и средние курганы были разграблены. Около 10 курганов раскопали археологи.
     Результаты оказались исключительно интересными — ученые обнаружили еще один тип погребений — катакомбы под насыпями.
     Дромосы катакомб (входные длинные и узкие ямы) забиты камнем, входы в камеру аккуратно закрыты каменной

(27/28)

плитой или сложенной из камня или саманного кирпича стенкой. Сами камеры имеют вид кибиток, стены их побелены. Погребения отсутствуют — грабители вытащили буквально все, даже мелкие кости. Случайно уцелели лишь обломки погребального инвентаря: золотые бляшки от пояса, костяные накладки на седло с выгравированной на них сценой конной охоты, золотая византийская монета начала VIII в. Вещи, найденные в катакомбах, свидетельствуют о богатстве похороненных. Удалось установить и время ограбления курганов. Первый раз их обобрали арабы в начале VIII в., второй — русские солдаты, произведшие "раскопки" по приказу главнокомандующего.
     Три типа погребальных сооружений вокруг Чир-Юрта принадлежат, по-видимому, трем разным этническим группам, представители которых заселяли город: катакомбы — аланам, ямные погребения — болгарам и, наконец, подкурганные катакомбы, — очевидно, господствующему народу — хазарам. Это была богатая аристократия города и "страны" Беленджер. На курганном кладбище исследователи обнаружили две небольшие выстроенные в VIII в. церковки, свидетельствующие о христианизации правящей верхушки каганата в то время.
     Второй крупный город Хазарии — Семендер. По данным многих арабских авторов, он находился между Дербентом и Итилем. При этом они называют различные расстояния между тремя городами. Истахри писал, что от Дербента до Семендера четыре дня пути, а от Итиля — семь, Масуди — что соответственно восемь и семь дней. Мукаддеси указывает, что город расположен был у озера между "рекой хазар" и Дербентом. В трактате неизвестного автора "Худуд-ал-Алам" ("Границы мира") говорилось, что Семендер стоял на берегу моря, это же утверждал каган Иосиф.
     Все сообщения достаточно разноречивы, однако из них следует, что Семендер нужно искать где-то на прикаспийской равнине, недалеко от Дербента (четыре — восемь дней пути), на берегах моря и озера. Ряд ученых полагает, что у современной Махачкалы. Именно здесь, у Махачкалы, горы подступают к морю почти как у Дербента, образуя всего четырехкилометровый коридор, который легко можно было перекрыть стенами и другими укреплениями. Вероятно, город, раскинувшийся на отрогах гор

(28/29)

и в долине, вплотную прижимался к небольшому озеру Ак-Гель (в километре от моря), а также и к самому морю — к гавани. Весьма существенным является и то, что на западной окраине Махачкалы, в селе Тарки, археологи обнаружили остатки города хазарского времени: культурные слои и сложенную из камня стену, которая тянется по гребню склона к морю (как в Дербенте).
     Сходство Семендера и Дербента, видимо, не случайно — и те, и другие укрепления сооружались при персидском шахе Хосрове Ануширване в VI в. Название "Семендер" в переводе с персидского означает "крайняя дверь". Очевидно, первоначально Семендер был крайним северным укреплением Ирана, преграждавшим путь кочевникам. Позднее он разросся, превратился в город. Выгодное положение у морской гавани выдвинуло его среди других городов хазар, и на некоторое время он стал столицей каганата.
     Интересно, что находит подтверждение казавшееся некоторым ученым невероятным сообщение арабов и Иосифа о виноградниках и садах, окружавших оба города. Анализы почв и палеоботанических остатков показали, что земледелие около этих городов, несомненно, существовало, виноградарство было развито, удалось даже обнаружить следы орошаемых в древности почв.
     Жилищами в обоих городах служили "палатки" и "строения из дерева с горбатыми кровлями". Немногочисленные следы их обнаружены в слоях Чир-Юрта. Весь культурный слой и весь материк под ними изрезаны огромными хозяйственными ямами — хранилищами для зерна и других продуктов, снятых с полей.
     Мощные города-крепости с системой оборонительных сооружений, аналогичной чир-юртской, известны и вне бассейна Сулака — на Акташе и Тереке. Один из них, Азар (Хазар)-кала, находился на реке Ярыксу (притоке Акташа), второй — на мысу высокого берега самого Акташа. Оба они имеют мощные культурные напластования (от II—III вв. до IX в.), оба длительное время существовали без укреплений. Оба были возведены только в хазарское время. Анализы почв около этих памятников показали, что долину Акташа земледельцы сумели освоить так же, как долину Сулака.
     Не меньший интерес представляют и два городища в нижнем течении Терека, расположенные у станиц Некрасовской

(29/30)

и Шелковской. Оба находятся в низкой долине, оба укреплены сложенными из саманного кирпича стенами и глубокими рвами, в древности наполненными водой. Есть между ними и различия — Некрасовское, сближаясь с акташским, имеет значительный культурный слой, на Шелковском его нет. Отсутствие культурного слоя говорит о кратковременности жизни этого поселения. Но мощь его укреплений, несомненно, является свидетельством большого стратегического значения крепости. Очевидно, в отличие от всех предыдущих крепость выросла не на старом поселении, а на чистом, свободном от застроек месте в VIII в. Вокруг нее сразу же были разбиты поля и виноградники (следы древнего земледелия найдены палеоботаниками). К югу от городища разбросаны по равнина большие, видимо хазарские, курганы, напоминающие по форме чир-юртские.
     Арабоязычные географы, в частности Ибн-Хордадбех и автор "Худуд-ал-Алам", дают два абсолютно идентичных списка хазарских городов, в который входит 10 названий: Итиль, Семендер, Хамлидж, Байда, Беленджер, Савгар, Хтлг, Лкн, Сур, Масмада. Список этот составлен уже в IX—Х вв., поэтому в него попал, например, Итиль, возникший на Волге около середины VIII в. Однако большинство наименований относится, видимо, к северокавказским поселениям. Локализация древних городов почти всегда очень условна. Даже крупнейшие из них отождествляются с конкретными памятниками гипотетично, тем более трудно сказать, где находились Хамлидж и Байда, Савгар, Хтлг и др. Мы можем лишь констатировать, что в древнейшей Хазарии были уже довольно большие укрепленные поселения, которые современники называли городами.
     На равнинной территории Дагестана в настоящее время также обнаружены остатки древних поселений. Они круглые или овальные в плане, не превышают 100 м в диаметре и окружены мощными саманными стенами, необходимыми не только для охраны от врагов, но и от ежегодных весенних паводков. Культурные слои на этих поселениях датируются III—IX вв., укрепления же на них были сооружены в хазарский период ¹⁾. Очевидно, прослеженное учеными увлажнение климата в то время заставило жителей обнести свои опорные пункты стенами. Другой причиной, повлекшей возведение укреплений,

(30/31)

были, видимо, вторжения арабов в Хазарию в начале VIII в.
     Небольшие размеры крепостей указывают на то, что внутри их обитала, как правило, одна аристократическая семья. Кольцевые или овальные в плане городища характерны именно для кочевников. Недаром даже в тюркских сказках богатырь говорит жене: "Я поеду вперед. Где будет черта — иди. Где будет круг — ночуй". Герой таким способом намечает пункты для перехода — перекочевки своей семьи. Многие кочевники, в частности башкиры, почти до середины XIX в. устраивали подобного типа стойбища.
     Бурный процесс оседания на землю, наличие городов, имущественного неравенства, особенно ярко видимого при изучении некрополей, маленьких крепостей, весьма напоминающих феодальные замки, — все это свидетельствует о возникновении в каганате уже в ту эпоху классового общества. Судя по бытованию в Хазарии постоянных зимовищ, земли — пашни и пастбища, рыбные и охотничьи угодья распределялись между родами. В Х в. в письме Иосифа об этом пишется как о давно известном факте: "Каждый из [наших] родов имеет известное [наследственное] владение, [полученное им] от их предков" ²⁾. Племенной союз хазар и болгарских племен превращался в классовое государство.

(31/32)

     Об общественном устройстве хазар того периода сохранилось очень мало сведений в источниках. Видимо, вместе с родовой аристократией тогда появилась уже в каганате чиновничья (служилая) знать. Так, в Фанагории на Боспоре сидели болгарский правитель и каганский тудун. Такого же тудуна, как мы помним, хазары послали в Херсон сразу после присоединения города к Хазарии.
     В письме Иосифа говорится о том, что, начиная во всяком случае с VIII в., власть у хазар передавалась по прямой линии — от отца к сыну, а это чаще всего свидетельствует об установившихся государственных традициях и крепости центральной власти.
     Однако власть кагана в Хазарии не была неограниченной. Этому мешала так называемая сакрализация его власти и его персоны.
     Об обычаях, связанных с сакрализацией, мы знаем благодаря более поздним источникам (X в.), тем не менее их можно привлечь и в разделе о политической жизни хазар VII—VIII вв., так как логично предположить, что явно архаические обычаи, известные в Х в., существовали, естественно, ранее этого времени. Один из таких обычаев описывает Истахри: "Когда они желают поставить кого-нибудь хаканом, то приводят его и начинают душить шелковым шнуром. Когда он уже близок к тому, чтобы испустить дух, говорят ему: "Как долго желаешь царствовать?" Он отвечает: "Столько-то и столько-то лет" ³⁾. Обычай, несомненно, связан с верой в божественную силу вождя — он сам в полузабытьи обязан определить срок пребывания в его теле такой силы.
     В божественную силу вождя верили многие народы мира на ранних этапах развития религиозных представлений. При этом считалось, что, старея, вождь теряет силу, поэтому его убивали и заменяли новым. Так же жестоко расправлялись со своим каганом и хазары: при любом несчастье, обрушивавшемся на страну (засуха, разорение, неудача в войне), "чернь и знать" спешили к царю (князю) и заявляли ему: "Мы приписываем свое несчастье этому хакану, и его существование нам приносит несчастье. Убей его или отдай его нам — мы его убьем" ⁴⁾.
     Вера в божественную силу кагана и страх потерять ее приводили к тому, что почти все действия кагана и все предметы вокруг него табуировались.

(32/33)

     Жизнь его превращалась в цепь тяжелых запретов. Естественно, что в таком положении каган не имел возможности править страной. Ею правил, как говорят опять-таки поздние источники, царь (в различных документах он называется по-разному: каган-бек, бек, шад).
     Рассказывая о принятии иудаизма хазарами, Иосиф писал, что хазарский каган Булан заверил ангела, который явился ему во сне, в том, что сам он, безусловно, перейдет в иудаизм, но "народ, над которым я царствую, — заметил Булан, — люди неверующие. Я не знаю, поверят ли они мне... Явись к такому-то главному князю их, и он поможет мне в этом деле..." ⁵⁾ Только после вмешательства этого царя (князя), новая вера была якобы одобрена народом. Итак, в Хазарском государстве уже во времена Булана (VIII в.) существовал, видимо, соправитель, имевший реальную власть в стране.
     Экономическое развитие, расслоение общества на классы, становление государства неизбежно повлекло за собой изменения в духовной жизни общества. Многочисленные языческие верования должны были смениться единой государственной религией. Такой религией мог стать какой-то общий культ или одна из мировых религий.
     Еще до истории, описанной Иосифом и говорящей об интересе, проявленном хазарским каганом к иудаизму, в Хазарии произошли события, рассказ о которых сохранился в "Истории агван" Моисея Каганкатваци. В нем повествуется о миссии епископа Исраила в 80-х годах VII в. к язычникам-савирам.
     Савиры "приносили жертву огню и воде, поклонялись некоторым богам путей, также луне и всем творениям, которые в глазах их казались удивительными". Они устраивали коллективные камлания — "дикие пляски и битвы на мечах в нагом состоянии" ⁶⁾. Однако среди множества божеств (тенгри) наиболее почитаемый был Тенгри-хан — "чудовищный громадный герой", бог неба и света. Ему посвящали деревья (дубы), строили капища, приносили в жертву коней, кровь которых "поливали вокруг священных дерев, а голову и кожу вешали на сучья". По-видимому, именно его символические изображения — "золотые языческие амулеты" — носили савиры.
     Поклонение единому божеству — Тенгри-хану — говорит уже о стремлении савир создать какой-то общий культ — культ бога-героя. Поскольку солнечные амулеты

(33/34)

Тенгри-хана были распространены по всему каганату, можно думать, что культ этого бога приняли все народы государства. Культ бога-героя переплетался с культом княжеской власти, с культом вождей. Вполне возможно, что и сакрализация власти самого кагана началась с внедрения культа Тенгри-хана. Однако савирскому князю Алп-Илитверу, мечтавшему, видимо, отделиться от каганата, удалось на короткое время обратить свой народ в христианство. Святилища были разрушены, священные дубы сожжены, епископ Исраил "своими руками ломал амулеты и из них делал изображения креста господня" ⁷⁾. Тогда же, очевидно, были выстроены два христианских храма на некрополе у Беленджера.
     Кагану крайне не понравилось обособление Алп-Илитвера. Он быстро привел его к изъявлению покорности, а в залог взял у него дочь в супружество, т. е. в гарем (по сведениям Ибн-Фадлана хазарские каганы и позже, в Х в., брали в жены дочерей вассальных князей). Христианизация Хазарии вообще не устраивала кагана, поскольку она по существу означала идеологическое подчинение соседним христианским странам и, главное, могущественной Византийской империи, в то время как культ языческого Тенгри-хана укреплял его власть в качестве представителя бога на земле.

(34/35)

^ Глава 4

АРАБСКИЕ ВОЙНЫ

     В то время как в степях и предгорьях Северного Кавказа набиралось силы молодое Хазарское государство, закавказские страны были охвачены пожаром арабской войны. После покорения Сирии и Месопотамии арабы обратили свои взоры на север. В первую очередь они обрушились на Армению, раздираемую феодальными междоусобицами. В 640 г. они взяли столицу Армении Двин и, забрав большую добычу, ушли из страны. В последующие затем годы арабы систематически нападали на Закавказье и грабили его.
     В 654 г. началась настоящая война. Полководец Хабиб Ибн-Маслама занял Армению и Грузию, а Сальман Ибн-Рабиах аль-Балхи — Албанию. Его брат Абд-ар-Рахман захватил Дербент и двинулся оттуда в страну хазар — к Беленджеру. Мы уже знаем, что город этот был сильно укреплен. Беленджерцы выдерживали в течение нескольких дней осаду, несмотря на мощный натиск арабов, пользовавшихся метательными орудиями, а затем, дождавшись помощи подоспевших к городу "тюрков", атаковали врагов и разгромили их. Абд-ар-Рахман был убит, вместе с ним погибло 4 тыс. воинов, остальные бежали в Дербент. Так описал первое серьезное столкновение арабских войск с хазарами Табари.
     Оказалась недолговечной и победа арабов над закавказскими странами. Постоянные междоусобицы в халифате в 70-х годах VII в. настолько ослабили его, что Армения, Грузия и Албания смогли фактически освободиться. Власть халифата над ними стала номинальной. Однако не успели эти страны вздохнуть, как новое бедствие постигло их. К 684 г. относится одно из наиболее крупных нашествий хазар на Закавказье. Нашествие явилось, видимо, ответом на самовольные действия Алп-Илитвера, женившегося, как мы помним, на дочери албанского князя и

(35/36)

принявшего христианство. Алп-Илитвер связал судьбу своих владений с Албанией и частично с Арменией — на них и обрушились хазары. Они полностью опустошили несколько областей, захватили добычу и пленных. В сражениях с хазарами погибло множество народа, в том числе правитель Армении Григорий Мамиконян и несколько виднейших албанских и грузинских князей. Албания была обложена тяжелой данью.
     Мы не знаем, сколько лет Албания выплачивала дань каганату, известно только, что в 692 г. арабский правитель Армении Мухаммед Ибн-Огбай прошел через Албанию и занял Дербент. Он, видимо, хотел создать прочный щит против хазарских набегов. Для беспрепятственного завоевания закавказских стран и владения ими арабам прежде всего нужно было обезопасить себя от хазарского вмешательства. Действительно, какое-то время хазары, занятые к тому же дворцовыми интригами Юстиниана II, не мешали халифату. Тем не менее долго неизменным это положение оставаться не могло — Ибн-Огбай не смог даже удержать захваченный Дербент, поскольку известно, что в 708 г. арабы вновь брали его. В 710 г. его снова захватили хазары. В 713 г. знаменитый арабский полководец Хабиб Ибн-Маслама, наконец, с большим трудом оттеснил хазар из Албании и осадил Дербент. Город в течение трех месяцев держался. Оборонял его трехтысячный хазарский гарнизон. Масламе удалось взять Дербент только благодаря измене одного из городских жителей, показавшего подземный ход в крепость. Интересно, что арабы, не надеясь, очевидно, удержать крепость за собой, предпочли разрушить ее стены и башни.
     Описывая этот первый поход Масламы, армянский автор VII в. Гевонд рассказывает, что арабы после взятия Дербента вторглись в хазарские земли и дошли до города Тарку (Семендера). Здесь они встретились с войском хазарского кагана. Обе армии несколько дней стояли в бездействии, выпуская только отдельных удальцов для единоборства. Маслама, опасаясь явного численного превосходства хазар, тайно отвел свои войска назад, в Грузию, оставив для разграбления лагерь, полный имущества, и даже собственный гарем.
     Снова хазары захватили часть албанской земли. В течение четырех лет они хозяйничали в северной части

(36/37)

Азербайджана, а в 721 г. вторглись уже в Армению и уничтожили стоявшее там арабское войско. Новый арабский наместник Армении Джеррах Ибн-Абдаллах ал-Хаками выступил против хазар с вновь сформированной сильной армией. Так началась длившаяся более полутора десятилетий война арабов против хазарского каганата. Арабы предприняли несколько походов в глубь хазарских земель, которые сопровождались разгромом городов, разорением страны и гибелью ее жителей.
     Джеррах получил из халифата предписание атаковать хазар на их собственной территории. Отбросив хазар к Дербенту, он взял почти без сопротивления этот город, прошел дальше и уже в Хазарии встретился с сорокатысячной хазарской армией, возглавленной сыном кагана Барджилем. Несмотря на явное численное превосходство хазар (арабов было всего 25 тыс.), они потерпели сокрушительное поражение. Джеррах стремительным маршем подошел к Семендеру и осадил его. Жители сдались на милость победителя, поэтому Джеррах не тронул их, город остался цел, только из цитадели выселили людей. Ее заняли сами арабы. От Семендера Джеррах двинулся к Беленджеру. По пути он встретился с беленджерцами, пытавшимися преградить путь арабской армии. Интересно, что беленджерцы при этом пользовались старинным уже и для того времени способом обороны — они поставили на пути арабов огромный лагерь, окруженный связанными телегами. Арабам удалось разрушить тележную баррикаду: несколько воинов пробрались к телегам, разрезали связывающие их веревки и под тучами стрел растащили преграду. С большим трудом арабы одержали победу в рукопашном бою — и те, и другие сражались "пока душа в теле". Правитель страны Беленджер бежал вместе с 50 воинами. Его жена и дети были захвачены арабами. Джеррах отослал знатных пленников вслед за мужем и отцом и пообещал князю Беленджера сохранить за ним владение. Этим он завоевал симпатии и поддержку последнего. Но страну арабы безжалостно разграбили. Каждый конный воин арабской армии получил имущества на 300 динаров, а пеший — на 100. С учетом того, что в казну халифа шла пятая часть захваченной добычи, контрибуция была огромной. Очевидно, тогда же подверглись ограблению богатейшие курганы близ Беленджера — своеобразные сокровищницы хазарской знати. Пал и сам

(37/38)

город. Жители предложили выплачивать арабам подать, благодаря этому Беленджер, как и Семендер, остался цел и не подвергся тотальному разрушению.
     Джеррах намеревался продолжать поход, но, узнав, что хазары собрали новую армию, вернулся на зимние квартиры в Албанию. Перезимовав, Джеррах не решился идти в Хазарию, так как не получил поддержки из халифата. Он предпочел более слабого противника — Аланию. В 724 г. Джеррах обложил алан подушной податью.
     Для алан поход этот имел тяжелые последствия. Разоренные захватчиками, а затем систематически ограбляемые, они оставили насиженные и обжитые предгорья и двинулись в поисках новых земель, подальше от арабов — на север в верховья Северского Донца, Оскола и Дона.
     В 724 г. в халифате умер старый халиф и к власти пришел новый — Хишам. Очевидно, Джеррах не принадлежал к его партии и поэтому сразу же был отозван с высокого поста правителя Армении и Албании. Его место занял Маслама. Назначение в закавказские страны не знающего поражений полководца говорит о том, какую роль отводил халифат борьбе с хазарами. Маслама поставил своим заместителем Саида Ибн-Амра ал-Хараши, известного дикими зверствами при подавлении восстания в Согде. Однако для борьбы с хазарами одной жестокости было недостаточно — Саид начал терпеть поражение за поражением. В 727 г. Маслама сам возглавил поход в Хазарию, который завершился разграблением одной из областей каганата. Армия кагана избежала столкновения и осталась по-прежнему грозной силой, нависшей над северными провинциями халифата. Поэтому в следующем же году Маслама вновь с большим войском направился в Хазарию. Более месяца он, переходя с места на место и изматывая этим свою армию, пробыл там. Несколько раз между войсками арабов и хазар происходили стычки, но уйти из страны Масламе пришлось не из-за них, а из-за проливных дождей, размывших дороги и наполнивших почти пересохшие русла бурными потоками. Ответом на эту неудачу был новый набег хазар на Албанию в 729 г,
     Фактическое поражение Масламы и его заместителя привело к тому, что халиф отозвал их из Закавказья и снова назначил туда более удачливого Джерраха.

(38/39)

     Полномочия, данные Джерраху, не были подкреплены ни средствами, ни войсками. Осведомленные о слабости арабов, хазары в 730 г. смогли организовать серьезный поход в Закавказье. Во главе войска встал, как и девять лет назад, сын кагана Барджиль. Армянские источники сообщают, что страной в то время правила мать кагана Парсбит, поскольку прежний каган неожиданно умер.
     Барджиль, ворвавшись в Албанию, прежде всего приказал своим воинам повсеместно убивать мусульман, сам же с основными силами подошел к Ардебилю. Там, у стен города, и встретились арабская и хазарская армии. В тяжелейшем двухдневном сражении хазары разбили арабов и практически уничтожили их армию. Они не брали даже пленных, сам Джеррах погиб, его жена и дети были разделены между победителями, захватившими в лагере к тому же еще и огромную добычу. Пал и Ардебиль. Там также были истреблены все мусульмане и все, кто мог носить оружие. Слух об этих победах разнесся по всей Азии. О походе и победах хазар знали и в Византии. По прошествии 200 лет царь Иосиф по-прежнему хвастливо рассказывает о них в своем послании Хасдаю.
     Халифу вновь пришлось прибегнуть к помощи старика Масламы, а до его приезда поручить ведение борьбы Саиду ал-Хараши. К этому времени хазары, воодушевленные победами, рассеялись по стране. Ал-Хараши начал с уничтожения этих небольших хазарских отрядов. В последнем сражении, происшедшем в Муганской степи, арабы чуть не взяли в плен самого Барджиля. Армию хазар они разбили, лагерь их захватили, и почти все награбленные богатства снова попали в руки арабов. Когда Маслама добрался до Закавказья, с хазарами было покончено — разбитая армия каганата отступила в Дагестан. Маслама, отстранив от дел Саида, попытался преследовать хазар, но дошел только до Дербента и, оставив в нем гарнизон, отправился зимовать в Албанию.
     Весной 732 г. он снова осадил Дербент, из которого арабов уже выбили хазарские воины. В крепости засел отборный хазарский отряд, состоявший из тысячи воинов. Маслама не стал брать крепость, а через город двинулся прямо в Хазарию. Он жег и разорял все на своем пути, брал в плен жителей, угонял стада. Так он дошел до Семендера, у которого его встретил каган с огромной армией. Маслама испугался. Он тайком, ночью, разведя для

(39/40)

отвода глаз костры, отступил с позиций и стремительным маршем в один день довел свое войско до Дербента. Хазары кинулись в погоню, но, когда они подступили к стенам Дербента, арабы уже пришли в себя и, выдержав мощные атаки хазарской армии, укрепились в городе. Хазарский перебежчик в конце дня указал на место, где стояла каганская ставка. Арабские удальцы вновь бросились в атаку, буквально прорубая себе путь к повозке кагана через несколько рядов отборных хазарских воинов. Несколько арабов достигли ставки. Им удалось ранить кагана. В пылу битвы тот все же сумел бежать, но вдохновленные неожиданным успехом, арабы оттеснили хазар и сорвали их очередное наступление на Албанию. Затем Маслама с большим трудом отбил у хазар цитадель Дербента. Хазары держались до последней возможности, и только тогда, когда Маслама по наущению какого-то дербентца отравил воду в источнике, из которого шла вода в цитадель, хазары отступили — они ночью оставили крепость. Маслама укрепил Дербент, построил арсенал и поселил там колонию сирийцев, которым поручил охрану крепости. После этого он уехал из Закавказья, передав все дела Мервану Ибн-Мухаммеду — двоюродному брату халифа, одному из самых известных и удачливых арабских полководцев.
     Первый поход Мервана оказался неудачным — в литературе его называют "грязным", поскольку на протяжении всего пути до Беленджера, куда Мерван направил свое войско, лили дожди и дороги развезло так, что полководец приказал отрезать хвосты у коней, залепленные глиной и мешавшие им двигаться. Захватив какое-то количество скота, Мерван вернулся в Албанию.
     Поход этот был пробным. Мерван понял, что для серьезной борьбы с каганатом необходима иная тактика. Заключалась эта новая тактика, по его мнению, в неожиданности и стремительности нападения, в быстроте самого похода. Своими соображениями он поделился с халифом и для осуществления завоевания Хазарии попросил войско в 12 тыс. человек.
     В 735 г. Мерван предложил кагану мир. Хазары в ответ на арабское посольство также отправили к арабам посла. Мерван захватил посла и, подготовив армию в 150 тыс. человек, направил ее двумя путями в Хазарию. Одну армию он вел сам через Дарьял, другая шла через

(40/41)

Дербент. Только тогда, когда арабы достаточно углубились на хазарскую территорию, Мерван отпустил их посла к кагану. Своим неожиданным сообщением о надвинувшейся опасности он так напугал кагана, что тот обратился в паническое бегство, даже не попытавшись организовать охрану страны.
     Каган бежал в новую волжскую столицу ал-Байду, а затем, оставив там войско для охраны города, отправился на восток для тотальной мобилизации населения в каганскую армию. Мерван же стремился во что бы то ни стало помешать кагану собраться с силами. Поэтому он, не тратя времени на осаду ал-Байды, ринулся за ним по правому берегу Волги — на север. Предводитель хазарской армии, услыхав, что арабы разоряют буртасов, направился за арабами по левому берегу Волги, предполагая, видимо, неожиданным ударом разбить войско Мервана. Последний, несравненно более опытный в делах и хитростях войны, услышав о двигающемся параллельно его армии хазарском войске, ночью по понтонному мосту переправился на левый берег. Разведчики в случайной стычке убили хазарского полководца, а затем арабы обрушились на отдыхающую хазарскую армию. В несколько часов все было кончено — армия перестала существовать.
     Узнав об этом, каган запросил немедленно мира. Мерван потребовал обращения кагана в мусульманство. В противном случае он грозил посадить на хазарский трон своего ставленника. Посол хазар испросил всего три дня сроку, чтобы съездить в ставку кагана и вернуться к Мервану с ответом. Очевидно, каган стоял совсем близко, и при этом отступать ему было некуда. Этим объясняются испуг кагана и его поспешное согласие принять оскорбительное требование Мервана. Он захотел только познакомиться с новой религией. И мусульманские учителя прибыли. Они запретили ему есть свинину и пить вино. Так каган на какое-то время стал мусульманином.
     После этого Мерван направился назад в Закавказье, захватив громадное количество пленных и богатую добычу. Каган вернулся в приволжскую столицу. Несмотря на несомненную победу арабов, на полный разгром хазар, Хазария не стала вассалом халифата. Арабы, не обладая значительными силами, не захотели остаться в стране, им не понравилась холодная и мрачная северная земля. Через несколько лет каганат вновь окреп.

(41/42)

     Хазария сыграла большую роль в истории восточноевропейских стран — она явилась щитом, заслонившим их от арабов, щитом, выдержавшим атаки непобедимых арабских армий, возглавляемых полководцами, перед именами которых трепетали другие народы. Значительна роль каганата и для Византии. Войны с хазарами постоянно оттягивали большие силы арабов от границ империи. Все годы, пока шла война Хазарии и халифата, Византия имела некоторый военный перевес над арабами. Несомненно и то, что империя не раз инспирировала набеги хазар на северные провинции халифата. Для этого использовались самые разнообразные средства. Византийский двор всячески льстил кагану и "ласкал" его. Так, император Лев Исавр в 732 г. женил даже своего сына Константина на сестре кагана. Звали девушку Чичак, что означало "цветок". В крещении она известна как императрица Ирина, а ее сын Лев, царствовавший в 775— 780 гг., получил прозвище Хазар.

(42/43)

     ¹⁾ Совсем недавно в советской историографии появилась новая теория о гибели Хазарского каганата под волнами Каспийского моря. Автор ее Л. Н. Гумилев считает, что в результате трансгрессии VII—VIII вв. хазарские поселения дагестанской низменности были размыты и полностью уничтожены морем.
     ²⁾ Коковцев П. К., с. 85—86.
     ³⁾ СМОМПК, 1901, вып. XXIX, с. 51.
     ⁴⁾ СМОМПК, 1908, вып. XXXVIII, с. 46.
     ⁵⁾ Коковцев П. К., с. 76.
     ⁶⁾ Моисей Каганкатваци, с. 193.
     ⁷⁾ Там же, с. 205.