Б.Б. Пиотровский
Скифы и древний Восток
(Доклад на Конференции по скифо-сарматской археологии).
За последние годы археологами Закавказья обнаружено значительное количество памятников, отмечающих проникновение на эту территорию в VII-VI вв. до н.э. скифов. Они обнаружены не в каком-нибудь одном, локально ограниченном районе, а на всём пространстве Закавказья, от Чёрного до Каспийского моря.
В Абхазии скифские памятники стали известны по находкам М. Трапша в сел. Куланурхва Гудаутского района и недавним раскопкам А.Н. Каландадзе около Сухуми. В Грузии большое количество скифских предметов дали исследования могильника у сел. Двани (раскопки С.И. Макалатия) и знаменитого могильника Самтавро, около Мцхета. Могильники по р. Дебед и на склонах горы Арагац также содержат ряд скифских предметов, особенно — характерных бронзовых наконечников стрел. В восточном Закавказье богатые комплексы скифских памятников дали раскопки Мингечаурского могильника 1. [1]
Скифские памятники Северного Кавказа, изученные А.А. Иессеном и Е.И. Крупновым, также показывают их широкое распространение на северных склонах и предгорьях Кавказского хребта. Существование многочисленных перевалов, связывавших в древности Северный Кавказ с Закавказьем, обеспечивало проникновение скифов в Закавказье не через ограниченное число путей, а на широкой территории; этим, вероятно, и следует отчасти объяснить резкое отличие западных скифских памятников Закавказья от восточных, например, различие скифских предметов из Самтавро и из Мингечаура, которые не могут быть объяснены только разницей по времени. Несомненно, Самтаврский могильник отмечает проникновение западных скифских племён, а Мингечаурский — восточных.
Большой материал, характеризующий связи скифов с Закавказьем, дали раскопки урартского административного центра Тейшебаини (Кармир-блур). Мы хорошо знаем, что он был разрушен скифами в начале VI в. до н.э., но, с другой стороны, археологические материалы
(141/142)
свидетельствуют о тесных взаимосвязях урартов со скифами и при жизни этого центра.
В кладовых цитадели Тейшебаини были обнаружены бронзовые втульчатые наконечники стрел скифского типа, употреблявшиеся урартами наряду со своими железными листовидными, имеющими черешок для насадки древка. Среди бус в урартских ожерельях встречаются типичные скифские пастовые полушаровидные бусы с рубчиками, характерные как для Северного Кавказа, так и для Приднепровья.
Большой интерес представляют и роговые скифские изделия, найденные на Кармир-блуре. При раскопке главных ворот цитадели, внутри
Рис. 1. Роговая головка грифона из раскопок на Кармир-блуре.
них, была обнаружена «комната привратника», сохранившая свою обстановку. На полу около лежанки, сложенной из сырцовых кирпичей, были найдены два больших оленьих рога. Тут же лежали кусок рога, обработанный в виде рукоятки ножа, и небольшая головка грифона с бараньими рогами, имеющая внизу выступ с отверстиями для скрепления этой головки с другими частями предмета 1 [2] (рис. 1). Принадлежность этой вещицы к числу образцов скифского искусства очевидна, особенно при сравнении её с роговыми предметами из Келермесских курганов, а также из скифских курганов, раскопанных у с. Смелы.
Назначение головки грифона, найденной в «комнате привратника», не вполне ясно; она носит следы потёртости от долгого употребления и, вероятно, предназначалась в качестве модели для изготовления подобной же фигурки из рогов, находившихся около лежанки. В 1950 г. была найдена другая головка грифона из рога, служившая уже, несомненно, пряжкой для перекрестия ремней, совершенно совпадающей с такими же пряжками из Келермесских курганов.
В одном из помещений цитадели (№15) около распиленных железной пилкой, лежавшей тут же, роговых заготовок, среди изготовленных предметов, лежала головка грифона, отличающаяся от приведённых выше отсутствием рогов 2. [3] Я уже указывал на то, что образ грифона в архаическом скифском искусстве появился под влиянием древневосточного искусства и искусства Малой Азии. В Ассирии и Урарту грифон определённо выступает одним из распространённых мифических и художественных образов. Вероятно, через Закавказье он перешёл к скифам, в скотоводческом обществе которых претерпел некоторые формальные изменения — непонятные длинные загнутые уши, характерные для грифона в Средиземноморье, были заменены рогами и, таким образом, рогатый грифон стал типичным для скифского искусства. На Кармир-блуре оказались оба типа грифонов. Скифские конские уборы, найденные при раскопках Тейшебаини, дают три различных типа 3 [4] (рис. 2). На костяке лошади, погибшей при штурме цитадели, были обнаружены остатки убора — дисковидный серебряный фалар с полушаровидной выпуклостью в средней части и четыре
(142/143)
бронзовые пряжки для ремней: две в виде птичьего клюва с весьма стёртым стержнем и две другие в форме трёхлопастной свастики.
Второй убор, найденный в куче металлических вещей в углу винной кладовой (№25), состоял из железных удил, железных же псалий удлинённой формы с загнутыми концами и тремя отверстиями на стержне и четырёх массивных пряжек для ремней: три пряжки в форме птичьего клюва, а четвёртая — в виде головки барана, наподобие роговых пряжек.
Рис. 2. Конские уборы скифского типа из Тейшебаини (Кармир-блур).
Третий убор, найденный в помещении №18, отличался от двух приведённых. Он состоял из железных удил, костяных пластинчатых псалий и четырёх пряжек в виде птичьего клюва, отличающихся отсутствием кубического основания. Пластинчатые псалии дошли в обгоревшем виде, сохранились только копытца на нижних их частях, головы же животных на верхних концах, к сожалению, погибли от огня.
Последний конский убор, найденный при раскопках Кармир-блура, представляет особый интерес. Подобные уборы с пластинчатыми псалиями не характерны для скифов Прикубанья и Северного Кавказа и имеют широкое распространение в Приднепровье. Повидимому, оттуда этот конский убор и был доставлен в Тейшебаини. Установление таких связей не является для археологов неожиданностью. В с. Подгорцы, около Киева, был найден клад металлических предметов, в котором оказался бронзовый
(143/144)
пояс с гравировкой закавказского типа. В раннескифских курганах на Украине были найдены отдельные предметы, проникавшие туда с Кавказа или через Кавказ. Таким путём, видимо, попала ассирийская цилиндрическая печать из халцедона с изображением лошади и эмблемы бога Ашура, обнаруженная в одном из курганов у с. Смелы Киевской области. У Канева и с. Жаботин, также в Киевской области, в курганах VI в. до н.э. были найдены сосуды, несомненно, кавказского происхождения, склёпанные из листовой бронзы с расширенным венчиком и двумя литыми ручками в форме головок хищников. Такие сосуды, ставшие предметом специального исследования Е.И. Крупнова, встречаются на Кубани, в значительном числе в горных районах Северного Кавказа и в незначительных экземплярах в центральном и восточном Закавказье, доходя до урартского могильника около Игдыра, на северном склоне Арарата. Обломки подобного же сосуда с литыми ручками были обнаружены и в кладовой №25 на Кармир-блуре.
Проникновение закавказских металлических изделий, бронзовых и железных, в район Посулья, в лесные районы Скифии было отмечено В.А. Ильинской при исследовании архаических памятников этого района 1. [5] Там был обнаружен бронзовый топор кобанского типа и ряд северокавказских и закавказских бронзовых и железных предметов. Это обстоятельство, именно наличие находок кавказских предметов на окраине распространения скифской культуры, при их незначительном количестве в центральной части, вполне понятно. В архаический скифский период, в VII в. и в начале VI в. до н.э. местная сырьевая база скифской металлургии была ещё слаба, не могла полностью обеспечить потребности в железе и бронзе. В это время металл в значительном количестве поступал в области Северного Причерноморья извне как с запада из Фракии и Семиградья, так и с востока — через Кавказ. Металл обычно поступал в виде готовых изделий, которые в центральных районах скифской культуры сразу же переплавлялись в скифские предметы, а на окраинах, где металлургия была слабее развита, эти кавказские изделия, поступившие как сырьё, продолжали употребляться как орудия и оружие и не подвергались переплавке.
Связь скифов с урартскими центрами в Закавказье, в частности с Тейшебаини, в VII и VI вв. до н.э. была основана, главным образом, на обмене металла. Скифы получали из закавказских центров бронзу и особенно железо, которое, в свою очередь, поступало в Закавказье из Урарту. Теперь хорошо известно, что формы закавказских железных изделий теснейшим образом связаны с урартскими. Бронзовые изделия Закавказья имеют самобытные, на Кавказе возникшие и развившиеся формы, а железные первоначально копировали урартские, если не являлись привезёнными из Ванского царства. Изготовление из железа орудий типа закавказских бронзовых относится к более позднему времени, к тому периоду, когда на базе местных месторождений железа возникла уже собственная металлургия Закавказья.
Урартский административный центр Тейшебаини, документирующий постоянные связи урартов и скифов в VII-VI вв. до н.э., является центром второго периода урартской истории, заменившим более ранние, упразднённые в конце VIII в. до н.э. центры. Те ранние центры ещё не исследовались, но я не сомневаюсь в том, что и они будут отмечать тесные связи населения Северного Причерноморья с Закавказьем. Эти связи ещё до
(144/145)
основания Тейшебаини были настолько тесными, что киммерийцы и скифы не ограничивались лишь обменом с урартами на закавказской почве, но и проникали за пределы Закавказья на периферию древневосточных государств — Урарту и Ассирии. Такие продвижения были частыми и особенно усилились в период ослабления Урартского государства в 30-х годах VIII в. до н.э. Об этом кратко, но весьма определённо, рассказывают древневосточные письменные источники.
В ассирийских клинописных текстах второй половины VIII в. до н.э. впервые встречается упоминание народа гимирра — киммерийцев античных источников, появившегося на севере Передней Азии и в приурмийском районе, в частности в стране Мана.
Среди табличек ниневийского клинописного архива сохранились письма разведчиков, осведомлявших ассирийских царей о событиях, происходивших в соседних странах. Немалое внимание в этих письмах уделялось стране Урарту, которая после поражения, нанесённого ей Тиглатпаласаром III в 735 г. до н.э., стала снова подниматься 1. [6]
Ряд донесений о положении в Урарту относится ко времени правления урартского царя Руса, сына Сардури, и связан с подготовкой ассирийского похода 714 г. до н.э., но одно из писем, наиболее раннее, упоминает имена урартского царя Сардури и мусасирского правителя Урзаны. В нём некий Арад-Син сообщает о том, что «киммериец этот (начальник киммерийского отряда) вышел из [страны ма]неев и в Урарту вступил» 2. [7] Письмо Арад-Сина является первым свидетельством о пребывании киммерийцев в стране Мана.
В донесениях, относящихся ко времени Руса, сына Сардури, неоднократно упоминается неудачный поход урартов против киммерийцев, но в данном случае не в Приурмийский район, а в восточную часть Каппадокии, которая у армян долго продолжала именоваться страной Гамир-к.
Ассирийский агент Ашуррисуа, от которого дошло много писем, осведомлявших Саргона о событиях в Урарту, в одном из своих донесений писал, что «Гуриания — область между Урарту и страной Гамирра. Она платит дань урартскому царю» 3. [8] Отожествление упоминаемой в этом письме страны Гуриании с Куриани урартских текстов подтверждает предположение о том, что страна Гамирра находилась к северо-западу от Ванского царства, вероятно, в восточной части Каппадокии.
Сохранилось письмо Синахериба его отцу Саргону, в котором ассирийский наследник приводил сводку сведений о положении в Урарту, полученных от разных лиц 4. [9] Сообщения из страны Уккая и от правителя города Халсу Набули рассказывали о неудачах урартов при походе в страну Гамирра. В другом письме Синахериб сообщал сведения, полученные через Ашуррисуа от Урзаны мусасирского, касающиеся поражения урартского войска во время похода против киммерийцев и гибели правителя области Уаси.
Указанные письма были написаны до восьмого похода Саргона, снаряжённого в 714 г. до н.э., и относятся к тому времени, когда Саргон внимательно следил за действиями своего противника — Руса, сына Сардури. Мы знаем, что в осведомлении ассирийцев мусасирский
(145/146)
правитель Урзана, выступивший впоследствии против Ассирии, играл немалую роль.
Проникновение киммерийцев через Закавказье в Переднюю Азию было связано с ослаблением, после поражения 735 г. до н.э., урартской власти на периферии государства. Реформа управления странами Закавказья, проведённая царём Руса, с заменой старых административных центров новыми, была, повидимому, вызвана не только стремлением ослабить чрезмерно усилившихся наместников, но и тем, что эти наместники не противодействовали продвижению киммерийцев. Если бы урартские центры оказали сопротивление киммерийцам, то они были бы подвергнуты разрушению и разграблению, а мы знаем, что сокровища кладовых, упразднённых царём старых урартских центров, были перенесены во вновь созданные административные центры. При Синахерибе Ассирия не вела крупных боевых действий против Урарту, несмотря на то, что урартская граница проходила всего на расстоянии 70 километров от Ниневии, за горою Tac 1, [10] где Синахериб проводил работы в связи с постройкой канала для снабжения своей столицы питьевой водой. Ассирийские анналы упоминают только успешный поход против уккийцев, находившихся под властью урартов; киммерийцы в текстах Синахериба не упоминаются.
В конце 681 г. до н.э. Синахериб был убит во время мятежа своим сыном и его убийцы, согласно библейским сведениям, бежали в Урарту, повидимому, в страну Шуприю. Асархаддону, сыну Синахериба, вступившему на ассирийский престол, в первые годы своего царствования пришлось выдержать набег киммерийцев. «[Кимм]ерийцы пошли на Ассирию и были в Ассирии перебиты», — рассказывает один вавилонский текст 2. [11]
Асархаддону и Ашурбанипалу приходилось вести постоянную борьбу с киммерийцами. В Передней Азии известны два района длительного пребывания киммерийцев, один в Каппадокии, другой в стране Мана, на юге озера Урмии.
Можно полагать также, что киммерийцы входили в состав наёмных войск ассирийской армии. Во всяком случае один деловой документ, относящийся к продаже огорода в Ниневии и датированный 679 г. до н.э., среди свидетелей называет ассирийца Ишди-Харрана «начальника полка киммерийского» 3. [12]
Среди вопросов Асархаддона к богу Шамашу сохранился один текст, отражающий тревогу царя за северные окраины Ассирии 4. [13] Царь спрашивал своего бога — осуществляются ли замыслы Урсы (Руса), правителя Урарту, или народа гимирра? «Двинутся ли они в поход, на войну, на бой, в битву, чтобы убивать, грабить и захватывать, в страну Шуприа, будь то на город Пуму или на Куламери, будь то на другие крепости Шуприа?» Повидимому, здесь речь идёт о союзе киммерийцев с урартами, о чём упоминают и другие тексты Асархаддона. Киммерийцы, совершавшие набеги на северные границы Ассирии, представляли опасность и для северо-западных районов, прикрывавших выход к Средиземному морю. Анналы Асархаддона сообщают: «Теушпу киммерийца, — умман ма́нда, чьё место отдалённо (т.е. из далёкой страны), я поразил оружием вместе со всем его войском в земле страны Хубушна» 5. [14] Основываясь на термине «умман ма́нда», т.е. «войско ма́нда», некоторые исследователи считали киммерийца Теушпу мидийским военачальником. Но совершенно ясно, что во
(146/147)
во всех случаях термин «умман ма́нда» означал «войско мидян» и часто в своём значении он объединял мидян с другими разнообразными кочевыми отрядами, как киммерийцами и скифами, а в позднее время, особенно в VII в. до н.э., он применялся чаще всего именно для обозначения этих кочевых отрядов, игравших важную роль при распадении Ассирийского царства.
Война ассирийцев с киммерийцами в районе Средиземного моря при Асархаддоне не была ещё такой острой, как позже, и особое внимание ассирийцам приходилось обращать на киммерийские отряды, находившиеся в приурмийском районе. Относительно этой борьбы до нас дошло значительное число интересных документов. Во время гадания Асархаддон спрашивал своего бога: «Шамаш, великий владыка, на то, о чём я тебя вопрошаю, дай мне верный ответ: с этого дня, с третьего дня месяца Айару, до одиннадцатого дня месяца Абу, на сто дней и сто ночей — установленный срок совершения гадания — будь то Каштарити с его войском, будь то войско киммерийцев, будь то войско манеев, будь то войско мидян, будь то какой бы то ни было враг, — захватят ли они этот город Кишассу, войдут ли в этот город Кишассу, покорит ли этот город Кишассу рука их, будет ли причислен он к их владениям?» 1 [15]
Киммерийцы в стране Мана особенно беспокоили ассирийцев. Среди табличек Ниневийского архива имеется письмо некоего Белушезиба Асархаддонну, извещавшее о злодеяниях киммерийцев: «Хотя царь писал своим войскам — вступайте в страну манеев, — но все войско не должно вступать туда..., а что до киммерийцев, которые говорили, — манеи остаются у вас, мы удержим наши стопы (т.е. не будем вторгаться), — то, конечно, это ложь; разве они не семя беглых, не знающих клятвы богами и присяги? Колесницы и повозки пусть встанут по сторонам на перевале...» 2. [16] В письме даётся совет устроить засады на перевалах и предсказывается изгнание киммерийцев из страны Мана.
Из того же архива происходит очень плохо сохранившееся письмо Ашурбанипала его отцу Асархаддону, в котором царевич приводил сведения, полученные им о киммерийцах.
Тщательную организацию разведки характеризует письмо некоего Ашурушаллима 3, [17] в котором писалось: «Относительно охранной службы, которая учреждена против укреплений Урарту, страны манеев, Мидии и Хубушкии, как писал царь, господин мой, — дай приказ им, между их глазами смеряно. Не пренебрегайте вашей службой, и пусть их внимание будет обращено на перебежчиков, что вокруг них. Как только перебежчик перебежит к ним из страны манеев, из Мидии, из Хубушкии, быстро ты должен передать его гонцу и послать его к царевичу. А если у них есть сообщение, то ты должен заблаговременно сказать царевичу, известий от себя не задерживай...».
Но, кроме киммерийцев, в стране Мана были и скифы — «ашгуза» (анналы) или «ишкуза» (оракулы). В анналах Асархаддона, где рассказывается о поражении киммерийца Теушпы, имеется следующий текст: «Я — рассеявший людей страны манеев, неусмирённых кутиев, который побил оружием войско Ишпака, скифа, союзника не спасшего их».
Среди вопросов к богу Шамашу имеется такой текст: «В этот установленный срок войско скифов, которые живут в области страны манеев и которые пришли на границу страны манеев, задумывают ли они, замышляют
(147/148)
ли они, выйдут ли они через перевалы Хубушкии к городам Хараниа и Анисускиа? Разграбят ли, полонят ли многочисленную добычу, тяжкий полон с границ Ассирии?» 1 [18] Из этого текста мы узнаем, что в то время скифы были в районе озера Урмии, где, согласно приведённому письму Белушезиба, находились также киммерийцы.
Отрывочные и случайные сведения ассирийских клинописных источников кратко, но достаточно определённо отмечают то большое, главным образом, разрушительное влияние, которое имели с конца VIII в. киммерийцы и скифы. Это же отмечают и античные писатели, особенно Геродот и Страбон.
Противники Ассирии, урарты и мидийцы, искали в них себе союзников, но и ассирийцы, в свою очередь, всячески старались склонить киммерийцев и скифов на свою сторону.
Среди табличек оракулов имеется один текст, в котором Асархаддон спрашивал бога Шамаша о том, будет ли царь скифов («царь страны ишкуза») Партатуа соблюдать дружбу, если Асархаддон, согласно его просьбе, переданной через посла, выдаст за него замуж свою дочь 2. [19]
При Ашурбанипале борьба с киммерийцами продолжалась. Повидимому, они находились в союзе с урартами, о чём упоминает гимн богу Ашуру, написанный собственноручно Ашурбанипалом: «Также и урарты, горцы гордые, с умман ма́нда, коварным врагом, ведут козни, великую мерзость для тебя постоянно делают» 3. [20] Этот союз урартов с кочевыми племенами, называемыми по старой памяти киммерийцами, а также со скифами, отчётливо вырисовывается данными раскопок на Кармир-блуре.
Киммерийцы на северных границах не тревожили ассирийцев, они действовали особенно активно в западной части Малой Азии. В анналах Ашурбанипала рассказывается о победе мидийского царя Гуггу (Гигеса), который «моих предков не боялся и мои, царя, ноги не обнимал». После поражения киммерийцев в Лидии Гигес прислал Ашурбанипалу вместе с другими драгоценными подарками двух пленных киммерийских военачальников, закованных в железные кандалы. Там же говорится и о борьбе с киммерийцами египетского фараона Псамметиха (Пишамилку). Но успех Гигеса в борьбе с киммерийцами не был окончательным; после того, как он, отказавшись от помощи Ассирии, заключил союз с Псамметихом, киммерийцы вторглись в Лидию и опустошили страну, причём в одном из сражений был убит сам Гигес. Но в Приурмийском районе киммерийцы не переставали тревожить ассирийцев, об этом свидетельствуют оракулы Ашурбанипала. Царь спрашивал Шамаша об исходе похода в страну Илипи (Мидия), подвергнется ли его войско нападению мидийцев или киммерийцев 4. [21]
Таким образом, ассирийские документы устанавливают, что киммерийцы появлялись в приурмийском районе, на территории страны Мана на протяжении около ста лет.
Вавилонские источники отмечают участие скифов и мелких кочевых отрядов в разгроме Ассирийского царства.
В 1923 г. была опубликована клинописная табличка Британского музея, содержащая описание событий с 10 по 17 год правления вавилонского царя Набупаласара, т.е. с 616 по 609 г. до н.э. Этот замечательный
(148/149)
текст, описывающий последние годы Ассирии, перечисляет события не только по годам, но и по месяцам 1. [22]
Согласно вавилонской хронике, в 614 г. до н.э. мидийские войска Киаксара осадили ассирийские столицы Ниневию и Ашур. Ниневия выдержала осаду, но Ашур был взят мидянами и разрушен, на его развалинах произошла встреча Набупаласара с Киаксаром, в результате которой был заключён военный союз.
В 612 г. до н.э. к этому союзу присоединились «умман ма́нда», среди которых, по мнению Гэдда, издававшего текст хроники, были не только скифы, но и другие мелкие племена, освободившиеся из-под ассирийского ига 2. [23] Летом того же года союзные войска осадили Ниневию. Произошли три битвы, и Ниневия пала.
Геродот (кн. I, 103), описывая осаду мидийцами Ниневии, рассказывает, что под стенами Ниневии появилось большое скифское войско, под предводительством Мадия, сына Прототия, т.е. Партатуа ассирийских текстов. Страбон называет этого же Мадия киммерийцем. Надо заметить, что и в ассирийских текстах вполне возможно смешение терминов «киммерийцы» и «скифы». Древневосточные термины обычно живут очень долго, становясь архаичными. Так, термин «умман ма́нда» перестал означать лишь отряды племён «ма́нда» и употреблялся для обозначения отрядов кочевников, в том числе и скифов. Вавилонские тексты особенно отличаются архаичностью этнонимики и топонимики. Так, в вавилонском тексте Бегистунской надписи Дария I (VI в. до н.э.) саки-скифы называются гимирри, т.е. киммерийцами, а страна Армина — Урашту, т.е. Урарту.
Далёкие походы кочевых племён, среди которых были киммерийцы и скифы, нашли свой отголосок в Библии, в рассказах о вторжении иноземных народов. В библейском генеалогическом списке, где имена народностей получили форму личных имён, Гомер (киммерийцы, гимирра клинописных текстов) считается сыном Яфета и отцом трёх сыновей: Ашкеназа (скифы, ашгуза клинописных текстов), Рифата (жители Пафлагонии) и Тогарма (Тиль-Гаримму ассирийских текстов, в приевфратском районе).
При раскопках многих городов Передней Азии в слоях VII-VI вв. до н.э. были найдены бронзовые наконечники стрел, двуперые, с загнутым шипом сбоку, или же трёхгранные, отличные от переднеазиатских наконечников стрел, но совершенно совпадающие по форме со скифскими 3. [24] Весьма вероятно, что эти бронзовые наконечники стрел связаны с проникновением киммерийцев и скифов в VII в. до н.э. в Переднюю Азию. Эти наконечники могли принадлежать также мидийцам, так как их войско имело вооружение, близкое к скифскому, и мидийские лучники, наряду со скифскими, славились своим искусством стрельбы из лука. Большое количество стрел скифского типа было собрано на местах древних сражений, в которых участвовали мидийцы.
Бронзовые наконечники стрел скифского типа найдены во многих городах Передней Азии при раскопках оборонительных сооружений Ашура и Вавилона; они известны в Анатолии (Алишар), в Киликии (Таре).
(149/150)
в Сирии (Аль-Мина), в Палестине (Джерар) и доходят до Египта. В Передней Азии стали изготовляться наконечники стрел по скифскому образцу, о чём свидетельствуют литейные формы, найденные в Кархемише, в слое, относящемся к последнему периоду жизни города, т.е. к самому концу VII в. до н.э.
Бронзовые наконечники стрел скифского типа были найдены и на развалинах урартских городов, в крепости Хайкаберд и на Топрах-кале.
В большинстве из отмеченных пунктов, где были обнаружены наконечники стрел скифского типа, согласно историческим данным, могли быть и скифы, и мидийцы, особенно усилившиеся в период падения могущественных государств древнего Востока. В 612 г. до н.э. под ударами союзных отрядов вавилонян, мидийцев и «умман ма́нда» пала Ниневия и Ассирийское государство фактически перестало существовать. Урарту пережило своего постоянного противника. В тексте пророчества Иеремии, датированном около 594 г. до н.э., против Вавилона призываются царства Арарат (Урарту), Минни (Мана) и Ашкеназ (скифы). И.М. Дьяконов справедливо приписывает решающую роль в разгроме Урартского государства мидийцам, взявшим и разрушившим Тушпу около 590 г. до н.э. 1 [25] Но так как мидийцы в это время были заняты военными действиями на западе, в Малой Азии, то они, естественно, не разрушили и не упразднили урартские административные центры на севере, в Закавказье.
Раскопки Кармир-блура показывают, что урартский центр Тейшебаини продолжал ещё существовать и после падения центральной урартской власти. В свои последние годы он находился в упадке и запустении. Дань из окрестных областей Закавказья переставала в него поступать, и его обширные кладовые пустовали. Повидимому, и наместника в Тейшебаини уже не было, что дало возможность жителям крепости разграбить храмовую кладовую и растаскать вещи из неё в разные части цитадели. Нет сомнения, что эти ценные предметы, с надписями урартских царей VIII в. до н.э. были спрятаны не от врагов, а для того, чтобы иметь возможность воспользоваться ими после снятия осады.
Находки наконечников стрел скифского типа у внешней линии оборонительных стен цитадели Кармир-блура, преимущественно около северозападных ворот, отчётливо указывают на то, что урартский административный центр Тейшебаини, последний оплот урартской власти в Закавказье, был разрушен именно скифами. Повидимому, прежние союзники, в связи с изменившейся обстановкой, стали врагами.
Раскопки Кармир-блура, как было уже указано, дали большое количество скифских предметов, свидетельствующих о том, что при жизни крепости скифы были теснейшим образом связаны с урартскими административными центрами в Закавказье.
Археологические исследования, проведенные за последнее двадцатилетие на Северном Кавказе и в Закавказье, выявили группы скифских предметов, связанных с продвижением скифов в страны Передней Азии. К сожалению, археологический материал с территории самой Передней Азии не даёт ещё такого определённого материала, относящегося к скифам. Но отдельные предметы всё же известны.
В начале 1917 г. в Хасан-Кала, около Эрзерума, был разрыт большой курган с каменным склепом, в котором была обнаружена золотая гривна, опубликованная С.В. Тер-Аветисяном 2 [26] по сохранившемуся снимку
(150/151)
(рис. 3). Эта гривна, украшенная на концах головами львов, имеющими рога, по своему стилю принадлежит к группе скифо-ахеменидских изделий V-IV вв. до н.э. Датировка эта подкрепляется тем, что склеп сложен из хорошо обтёсанных каменных блоков, без раствора, а угловые его камни имели гнёзда для металлических скреп.
Эта золотая гривна является единственным предметом из северных районов Передней Азии, который можно сопоставить со скифским искусством. Таким образом, пребывание киммерийцев и скифов в верховьях реки Евфрат и в Каппадокии, засвидетельствованное письменными источниками, ещё не представлено археологическим материалом. С пребыванием же скифов в Приурмийском районе, в стране Мана, может быть связана группа вещей, ставшая известной в недавнее время.
Рис. 3. Золотая гривна из кургана в Хасан-кала, около Эрзерума.
В 1950 г. Р. Гиршман опубликовал предметы из клада, найденного в конце второй мировой войны около города Саккыза, в Иранском Курдистане 1. [27] Клад состоял из значительного количества предметов из золота, серебра, бронзы и кости, которые были разломаны находчиками при дележе. Тегеранский музей собрал и обнаружил далеко не все предметы этого клада, но и те, которые были спасены для науки, представили совершенно исключительный интерес.
Среди вещей клада отчётливо выделяются три группы предметов, отличных по стилю. Первая из них состоит из предметов древневосточного стиля, вторая сочетает элементы древневосточного стиля со скифскими и, наконец, третья заключает в себе памятники местного, возможно манейского искусства.
Для нас особый интерес представляют предметы именно второй группы.
Обращает на себя внимание обломок пластинчатого золотого пояса, сплошь покрытого узором, образующим ячейки, расположенные тремя рядами (рис. 4). Средний ряд ячеек заполнен фигурами козла, с подобранными
(151/152)
в прыжке ногами, напоминающего фигуры козла, характерные для ахеменидского искусства, а в ячейки верхнего и нижнего ряда помещены фигуры оленей, типичные для скифского искусства. Этот пояс по своей форме и композиции входит в круг хорошо нам известных так называемых урартских поясов. Подобные пояса происходят с широкой территории Закавказья 1. [28] В 1904 г. близ сел. Заким б. Ольтинского округа Карсской
Рис. 4. Золотой пояс из клада у г. Саккыза (Иранский Курдистан).
области был найден обломок пояса из листовой бронзы с изображениями крылатых коней, львов, быка, коленопреклонённого человека с луком и др. (рис. 5). Сохранившийся край пояса украшен стилизованным священным деревом. В 1930 г. у ст. Ани-Пемза при раскопке могилы был обнаружен пояс с изображениями, близкими к закимскому. На краю пояса сильно стилизованное и уже распавшееся изображение священного дерева, а в ячейках, образованных орнаментом, отдельные фигуры бегущих быков, львов и птицы, а также фантастического существа — птицы с человеческими ногами и головой.
В 1905 г. в сел. Гушчи Салмасского района (оз. Урмия) в каменной гробнице случайно был найден сходный бронзовый пояс, но композиция изображения на нём представлена в распавшемся виде, фигуры помещены в трёх рядах друг над другом. На поясе изображены фигуры бегущих козлов, быков, львов и фантастического существа, птицы с ногами и головой человека, держащего в руке натянутый лук.
В 1929 г. в Музей Армении поступил из Ширака (район г. Арагац) обломок края пояса с изображением бегущего крылатого грифона перед стилизованным священным деревом, увенчанным диском.
Наконец, на Кармир-блуре найдены обломки трёх таких поясов, плохой сохранности, украшенные отдельными фигурами животных и характерными для всей этой группы поясов стилизованными священными деревьями, по форме совпадающими с изображёнными на золотых скифских ножнах акинаков из Келермесского кургана на Кубани и Литого кургана в б. Херсонской области.
Среди предметов саккызского клада имеется золотая пластинка, в центре которой помещено именно такое священное дерево. Около него стоят фантастические животные — крылатые и рогатые львы с хвостами
(152/153)
скорпионов. Образ рогатого льва встречается в урартском искусстве и на приведённом нами браслете из Хасан-кала. Вся фигура в целом напоминает фантастические фигуры, составленные из различных частей животных, которыми украшены ножны келермесского и мельгуновского акинаков
Рис. 5. Урартский бронзовый пояс, найденный у сел. Заким, и золотой пояс из скифского клада.
(рис. 6). Позади крылатых львов помещены крылатые гении с ведёрками в руках. Вся композиция обрамлена плетёнкой, дополняющей сходство с указанными памятниками скифского искусства и урартскими поясами из Закавказья. Этот предмет, несомненно, является копией древневосточного изображения, с утратой смыслового значения — крылатые гении, которым надлежит находиться непосредственно около священного дерева, оттеснены фантастическими животными, нарушившими всю композицию. Характерное священное стилизованное дерево является центральным изображением и на золотой пекторали саккызского клада, имеющей два ряда изображений, обрамленных характерным орнаментом из бутонов.
(153/154)
В верхнем ряду по сторонам дерева помещены стоящие на задних ногах козлы, а в нижнем ряду — бегущие крылатые быки. В полосу, занятую изображениями, помещены отдельные фигуры, потерявшие смысловое значение. В верхнем ряду по сторонам дерева размещены следующие фигуры: сфинкс, крылатый бык с человеческой головой, лев, рысь (или пантера) и заяц. В нижнем ряду за фигурами бегущих крылатых быков — фигура атланта, поддерживающего небо, в виде стоящего на задних лапах крылатого быка с человеческим торсом, за ним — крылатый грифон, сфинкс, рысь и заяц. Нет сомнения в том, что на пекторали помещены скопированные с памятников древневосточного искусства фигуры, потерявшие смысловое значение.
Следует указать, что вздыбившиеся и стоящие у дерева козлы напоминают животных, помещенных на золотой рукоятке секиры из Келермеса (рис. 7). Но значительно большее сходство с изображениями на келермесской секире имеет другой предмет из саккызского клада, а именно серебряная обивка круглого предмета диаметром 72 сантиметра — щита или блюда. Она украшена концентрически расположенными рядами изображений. Первый ряд, у наружного края, состоит из характерных для урартского искусства лепестков, второй, четвёртый и шестой — из голов птиц, третий и седьмой — из фигурок животных с подогнутыми ногами и, наконец, пятый занят изображением бегущих зайцев (рис. 8).
|
(154/155)
|
Рис. 6. Золотая обкладка ножен акинака из Мельгуновского кургана.
|
Рис. 7. Золотая рукоятка секиры из Келермесского кургана.
|
Фигуры животных третьего и седьмого рядов близко напоминают те, которые помещены на рукоятке келермесской секиры. Там в вертикальном ряду помещены разнообразные, скопированные с многих предметов фигуры животных, часто непонятных и искажённых.
В кладе была найдена ещё одна вещь, дополняющая сходство с предметами из Келермесского и Мельгуновского курганов. Это золотой наконечник ножен акинака, украшенный двумя животными, стоящими друг перед другом на задних лапах. Этот предмет, не понятый Р. Гиршманом и опубликованный как фасное изображение головы животного, полностью совпадает с наконечниками ножен указанных двух скифских акинаков.
В состав клада входила ещё бронзовая пластина, заполненная четырьмя рядами квадратов, с помещёнными внутри их изображениями газелей и скарабеев с распростёртыми крыльями (рис. 9). В верхней части пластины — изображение двух оленей и трёх газелей, идущих вправо, а ниже — фриз из бутонов и цветков лотоса, обычный орнамент для группы выделенных нами предметов, сочетающих элементы древневосточного и скифского искусства.
В кладе были ещё следующие золотые предметы: протомы льва и грифона, являвшиеся, повидимому, частями мебели, два браслета, — один украшенный на концах фигурами уток с закинутыми назад головами, другой украшенный головами львов, — и обломок золотой обкладки ножен меча с мелкими изображениями фасных голов антилопы-сайги. Особо следует отметить три обломка пластинчатых поясов. Один из них, бронзовый, заполнен фигурами быков, размещённых в двух рядах, разделённых плетёнкой. Другой, золотой, имеет грубые изображения людей, ведущих каких-то животных, и, наконец, третий является памятником своеобразного местного искусства. На нем изображены фигуры людей, борющихся со львами, причём некоторые из них держат в руках рыбу. Весьма любопытна свое-
(155/156)
образная форма священного дерева в левой части сохранившегося обломка. В данном случае вавилонские мотивы из эпоса Гильгамеша даны в сочетании с местными культами рыбы. Клад предметов, сочетающих древневосточные элементы со скифскими, найденный в Иранском Курдистане, на южной границе страны Мана, представляет совершенно исключительный интерес. Он подтверждает сведения клинописных источников о пребывании ким-
Рис. 8. Реконструкция серебряной обивки из саккызского клада (по Гиршману).
мерийцев и скифов в приурмийском районе. Р. Гиршман, датируя этот клад второй четвертью VII в. до н.э., временем Асархаддона, высказывал предположение о том, что именно в этих местах в Иранском Курдистане и была столица скифских царей Партатуа и его сына Мадия. Датировка Р. Гиршмана кажется мне несколько завышенной, и я склоняюсь датировать этп предметы концом VII в., а возможно, самым началом VI в. до н.э. Это не будет противоречить клинописным источникам, указывающим, что скифы в стране Мана были и во времена Ашурбанипала.
Для археологии причерноморских скифов находка клада около Саккыза имеет большой интерес, так как она объясняет целую группу предме-
(156/157)
тов скифского искусства, имеющих явные древневосточные элементы. При разборе изображений золотой облицовки ножен акинаков из Келермесского и Мельгуновского курганов я высказывал предположения, что они
Рис. 9. Бронзовая обивка из саккызского клада.
являются копией мотивов с древневосточных, урартских в частности, изделий. На это указывали искажённые, непонятные [непонятые?] изображения священного дерева и атрибутов гениев, а также наличие чисто скифских орнаментальных элементов на боковой лопасти ножен меча, отсутствующей у урартских мечей. Я полагал также, что и изображения на золотой обкладке серебряного зеркала и на серебряном ритоне скифской формы из Келермесских курганов также являлись копиями с малоазийских предметов иной формы, что объясняет включение в композицию некоторых чисто
(157/158)
скифских элементов. Новые находки в Иранском Курдистане подтверждают это положение и ещё больше подчёркивают, что нанесённые на эти предметы элементы древневосточного искусства потеряли своё значение.
Рассмотренная нами группа археологических памятников относится к тому периоду истории древнего Востока, когда, в связи с общим ослаблением мощи древневосточных государств, стало особенно заметным усиление на их периферии нового скифского элемента.
Античные источники включают в понятие «скифы» большое количество племён, на обширной территории. Ввиду того, что термин «скифы» означает целую группу племён на широкой территории, некоторые археологи, в том числе и я, в ряде своих работ придавали скифам значение племён, объединённых общей стадией развития. Я считал, что так называемая «скифская стадия» развития общества, оформившаяся в VII-VI вв. до н.э. на периферии древневосточных государств, явилась новой формой общества, сменившей после распада Ассирии и Урарту древневосточный рабовладельческий строй.
Эта точка зрения является явно ошибочной, она была вызвана стремлением обойти или упрощённо решить вопрос о том, какой общественный строй наследовал распавшемуся древневосточному рабовладельческому. Несмотря на то, что походы киммерийцев и скифов в Переднюю Азию нельзя рассматривать как внезапную и неожиданную волну кочевников, разгромивших мощные царства, всё же совершенно очевидна ошибочность попытки видеть в них организующий элемент нового общественного строя в Передней Азии. Киммерийцы и скифы, получавшие поддержку от мелких стран, входивших в состав государств Передней Азии и пытавшихся освободиться от этого ига, содействовали быстрому распаду древневосточного строя, но не они стали новой организующей силой.
Проникновение кочевых племён в Переднюю Азию было процессом длительным, и древневосточные и античные источники говорят о далеких странствованиях этих племён. Все эти многочисленные разнообразные племена объединялись на древнем востоке тремя терминами: «умман ма́нда», «гимирра» и «ашкуза», причём создаётся впечатление, что термин «ашкуза» появляется тогда, когда следовало конкретизировать событие. Архаичность терминов в клинописи приводила к тому, что термин «гимирра» был обобщающим для многих кочевых племён.
В ахеменидских надписях встречается новый термин «сака», который в вавилонских версиях тех же текстов передавался архаичной формой «гимирри».
Возможно, что с этими древневосточными терминами и связаны термины Геродота, различавшего киммерийцев и скифов по времени и путям их проникновения в Переднюю Азию.
История Передней Азии позволяет нам выделить три этапа проникновения кочевых племён с севера и востока и применить к ним условные названия. Первый — это киммерийский этап, связанный с появлением кочевых племён в конце VIII в. до н.э. и образованием страны Гамирр в Каппадокии, второй — скифский, начавшийся в середине VII в. до н.э., и третий — сакский, относящийся уже к VI в. до н.э. и характеризующийся вторжением сакских племён из Средней Азии.
[1] 1 М. Трапш. Грунтовые погребения с инвентарем скифского типа в сел. Куланурхва. Труды Абхазского ин-та языка, литературы и истории, XXIV, 1951, стр. 325; С.И. Макалатия. Раскопки Дванского могильника. СА, XI, 1949, стр. 225; С.М. Казиев. Археологические раскопки в Мингечауре. Материальная культура Азербайджана, I. Баку, 1949; Г.И. Ионе. Археологические раскопки в Мингечауре. Доклады Академии наук Азерб. ССР, сер. II, 1946, №9; Б. Пиотровский. Археология Закавказья. 1949, стр. 114-131.
[3] 2 Б. Пиотровский. Кармир-блур, I, 1950, стр. 96.
[5] 1 В.А. Ильинская. Памятники скифского времени Посулья. Автореферат диссертации. Киев, 1949, стр. 7.
[6] 1 L. Waterman. Royal correspondence of the Assyrian Empire, I-IV. University of Michigan Studies, XVII-XX, 1930-1936; Б. Пиотровский. История и культура Урарту. Ереван, 1944, стр. 104-117 и стр. 295-298. (Перевод текстов даётся по изданию И.М. Дьяконова — Ассиро-вавилонские источники по истории Урарту. ВДИ, 1951, вып. 2 и 3, приложения).
[8] 3 Там же, стр. 341 (№50, 11).
[9] 4 Там же, стр. 340 (№50, 10).
[10] 1 ВДИ, 1951, №3, стр. 214 (№60).
[13] 4 Там же, стр. 223 (№68, а).
[15] 1 ВДИ, 1951, №3, стр. 226 (№68, 2).
[16] 2 Там же, стр. 231 (№69, 2).
[18] 1 ВДИ, 1951, №3, стр. 224 (№68, b).
[19] 2 Там же, стр. 228 (№68, а).
[22] 1 С.J. Gadd. The Fall of Nineveh, 1923.
[23] 2 И.М. Дьяконов полагает, что в этом тексте под термином «умман ма́нда» следует разуметь мидийцев и царём их считать Киаксара (в этом месте текст повреждён), но в таком случае трудно объяснить, почему в одном и том же тексте мидийское войско называется двумя разными терминами. Если восстановление И.М. Дьяконова правильно, то я считал бы, что в термине «умман ма́нда» следует видеть объединённые силы мидийцев и кочевников, под общим начальством Киаксара.
[25] 1 И.M. Дьяконов. Последние годы урартского государства. ВДИ, 1951, №2, стр. 38.
[26] 2 С.В. Тер-Аветисян. Курганы Хасан-Калы. Изв. Кавказского историко-археологического института, IV, стр. 71, табл. II.
[27] 1 R. Ghirshman. Notes Iraniennes, IV. Le Trésor de Sakkez, les origines de l’art Mède et les bronzes du Luristan. Artibus Asiae, vol. XIII, 3, 1950, стр. 181-206.
|