Б.Б. Пиотровский
Вишапы. Каменные статуи в горах Армении.
// Л.: Армянский филиал АН СССР. 1939. 40 с. + 12 табл.
III.
Определить время, когда были установлены в горах статуи вишапов, в настоящее время очень трудно: они совершенно обособлены и не связаны ни с одним из археологически изученных комплексов древних памятников Армении.
Вишапы лежат высоко в горах, там, где нет поселений, около русла безводных ныне каналов, и около них нет древних памятников, которые помогли бы их датировке.
(31/32)
Сами вишапы и изображения на них не имеют аналогий в других памятниках. Кресты и армянские буквы, высеченные на вишапе в Аждаха-юрт, явно позднейшего происхождения; не может помочь датировке и медная чаша с изображением рыбы, найденная около одного из вишапов и оказавшаяся иранским изделием XVII-XVIII вв.
Свидетельства о статуях вишапов в армянской средневековой литературе отсутствуют, также не имеет оснований и приводившееся сопоставление вишапов с урартским богом Тейшебой (переднеазиатским Тешубом) и предположение, на основании одного места дефектно-прочтённой урартской клинообразной надписи, о существовании до урартов храма вишапов (в тексте «Храма Тейшебы») в Севанском районе.
Лишена исторической достоверности и легенда, приводимая Григорием Магистром, рассказывающая об установлении сасанидским царём Хосроем изображений рыбы Аждахак.
Таким образом при датировке этих загадочных каменных изваяний мы должны исходить как от самих памятников, так и из учёта тех условий, при которых памятники этого рода могли появиться.
Как было указано выше, каменные статуи Гехамских гор имеют очень много общего с вишапами армянского фольклора; это сходство оказывается настолько близким, что термин вишапы к каменным статуям можно относить без оговорок. Но образы кавказского эпоса очень древни, — часто уходят на несколько тысячелетий вглубь веков. Выше было уже указано на то, что эпизод осетинского мифа, рассказывающего о борьбе Амрана с семью змеями, зафиксирован для начала I тысячелетия до х.э. в изобра-
(32/33)
жении на бронзовом топоре из Кобанского могильника в северной Осетии.
При сравнении каменных статуй вишапов с вишапами закавказского фольклора оказывается, как и следовало ожидать, что статуи дают более архаический образ. На статуях мы видим лишь группу отдельных, связанных друг с другом элементов, входящих в образ фольклорного вишапа, в котором отдельные части, различных животных образуют образ фантастического существа.
Рис. 11. Золотая рыба, найденная в Веттерсфельде (по Гернесу).
Этот же процесс появления комбинированной фантастической фигуры мы можем проследить и в развитии древне-скифского звериного стиля. Фантастическим изображениям зверей, сочетающим в себе отдельные части определённых животных, предшествуют изображения группы связанных друг с другом животных; такова, например, фигура золотой пантеры из Келермесского кургана или другие скифские изделия, на которых мелкие фигурки животных вписаны в более крупную. Такова и золотая рыба из Веттерсфельда (VI в. до х.э.), на которой в двух ярусах изображены животные: вверху животные верхнего мира, внизу же — водного, подземного (рис. 11).
(33/34)
И в изобразительном искусстве древнего Закавказья начала I тысячелетия до х.э. фантастические животные встречаются крайне редко. В изображениях на бронзовых поясах обычны группы животных, семантически связанных, фигуры быков, птиц или оленей, собак и птиц, при отсутствии таких образов, как крылатый бык и др., несмотря на то, что в искусстве древней Передней Азии изображения подобного рода обычны.
Рис. 12. Изображение фантастического существа на золотых ножнах акинака, найденных в Келермесском кургане.
И в скифском искусстве наиболее ранние фигуры фантастических животных появляются под влиянием ионийского или древневосточного искусства.
На золотых ножнах кинжалов (акинаков) из Мельгуновского и Келермесского курганов (начало VI в. до х.э.) имеются изображения львов с головами грифонов, быков и баранов с крыльями в виде рыб, напоминающие образ вишапов закавказского фольклора (рис. 12).
Но из того факта, что фантастические животные в изобразительном искусстве Кавказа и Закавказья появляются только в первой половине I тысячелетия до х.э. а вишапы Гехамских гор представляют более примитивные образы, нельзя делать вывода, что эти вишапы древнее I тысячелетия до х.э., так как примитивные формы во всяком развитом искусстве, при определённых условиях, могут жить очень долго.
Статуи Гехамских гор связывали, по их внешнему виду, с мегалитическими памятниками, относящимися
(34/35)
к глубокой древности, но эта связь лишь чисто внешняя и кажущаяся; вишапов никак нельзя сравнивать с каменными изваяниями ранних периодов эпохи бронзы. Вишапы Гехамских гор выявляют большое техническое мастерство в обработке камня. К сожалению, вследствие плохой сохранности поверхности камней, затруднено разрешение вопроса об орудиях, употреблявшихся при изготовлении этих статуй, но во всяком случае выполнение всех изображений и деталей в рельефе по базальту требовало большого технического искусства.
Тематика изображений на вишапах также противоречит отнесению их к глубокой древности. Возможно также, что уточнение определения изображений животных на этих памятниках также даст некоторые данные для уточнения их датировки.
Бесспорно, эти памятники могли появиться лишь в том обществе, где скотоводство сочеталось с земледелием. На последнее указывает космическая символика изображений. Кроме того, по самому местонахождению вишапов видно, что они связаны с освоением человеком высокогорных районов, так как все они встречены в горах, выше зоны поселений. А это освоение высокогорных районов в истории Кавказа не уходит глубоко в древность.
Археологическое изучение Кавказа и Закавказья показывает, что при развитии скотоводства и увеличении стад мелкого рогатого скота освоение высокогорных лугов под летние пастбища начинается в конце II тысячелетия до х.э. Но в это время горные районы служили только целям охоты и скотоводства. Вишапы же, несомненно, содержат в себе и несколько иную символику, а именно связь с плодородием. Они были установлены
(35/36)
не у водоёмов, где поили скот, а около каналов, представлявших собою сложную систему и служивших не только для орошения пастбищ для скота.
Назначение каналов Гехамских гор с полной определённостью выявлено разведочными работами Н.Я. Марра. Привожу целиком соответствующее место из доклада Н.Я. Марра о вишапах (1909 г.):
„Без обеспечивающего непрерывный, обильный приток воды водоснабжения на Айраратской долине невообразима никакая жизнь. Естественно, армянский историк в связи с потребностями воды ставит и перемещение целых городов с одного места на другое.
„Самую гибель великих городов Армении правильнее объяснить как непосредственный результат не столько разгрома их и опустошения врагами, сколько падения культурного уровня в крае, обеспечивающего поддержание и развитие древней системы водоснабжения. Речь, понятно, не об использовании одних речных вод. Ни Аракс, ни, конечно, Азат [Гарни-чай] не могли удовлетворить тогдашнему спросу на воду в пределах Айраратской долины. Цветущие города были окружены цветущими садами и прекрасными полями. О Двине и Вагаршапате у нас есть исторические свидетельства о том, что они были охвачены кольцом виноградников и пашен. При нынешнем состоянии разработки полей край является пустынею с редкими оазисами сравнительно с тем, что он должен был представлять в эпохи великих городов. Между тем, вод Азата нехватает и сейчас на нужды этих редких оазисов, и, что любопытно, разбиваясь на многие арыки, они всасываются все в почву, в Аракс не попадает ничего. Чем же орошалась остальная площадь края, при том более высокой культуры? Откуда брали воду,
(36/37)
когда цари насаждали целый лес вокруг своих дворцов, расположенных не у рек? Откуда протекала вода в бани, несомненно, существовавшие в древних городах Армении? Какую воду пили горожане исчезнувших столиц? Нужно ли повторять, что без искусственного водоснабжения, без каналов, кативших на нужды столичного населения обильные воды Гехамских гор, на Айраратской долине не могли развиваться ни богатые города Армении, ни цветущее состояние окружавших их садов и нив, а также леса, обрамляющего дворец. Вот почему ясно, что искусственный путь вод, направлявшихся в интересующем нас археологическом районе с Гехамских гор к культурным центрам, должен нас привести вернее всего к местоположению Арташата и Двина, и вопрос о системе этого водоснабжения не только очередной, но важнейший вопрос в археологическом изучении Айраратской долины в данный момент... Собственные воды горной речки Азата, ныне Гарни-чая, так незначительны, что не может быть и речи об их достаточности для обширных потребностей населения этого участка Айраратской долины в её цветущую эпоху. Очевидно, чтобы население имело достаточный и непрерывный приток воды не только зимою, но и летом, русло Азата должно было получать искусственно накопляемые запасы воды Гехамских гор. Возникает вопрос: был ли такой путь для обогащения русла Азата искусственно накопленною водою и сохранились ли какие-либо следы сооружений на Гехамских горах для накопления воды и равномерного её отпуска в требуемую сторону?”.
На поставленный вопрос Н.Я. Марр дал ответ своими работами 1910 г., во время которых в Гехамских горах были обнаружены каналы, искусственное водохранилище
(37/38)
(Токмаган-гёль) и связанные с ними каменные статуи вишапов. Таким образом эти каменные вишапы охраняли горные истоки, питавшие поселения, расположенные внизу. В этой связи невольно вспоминается приведённый выше рассказ эпоса, согласно которому вишап закрыл в горах источник, орошавший Зелёный город и доставлявший жителям города питьевую воду. Следует снова заметить, что в эпосе под влиянием христианства произошло превращение образа древнего божества орошения — вишапа — в злого демона, требующего человеческих жертвоприношений.
Вишапы, недавно открытые на Арагаце, также связаны со сложной системой ирригации, берущей своё начало почти что у самой снеговой линии. Эта ирригационная система состояла из целого ряда каналов и искусственных водохранилищ, причём получается впечатление, что она служила одновременно и для нужд скотоводства, хотя использование этих каналов для орошения также бесспорно.
Связь каменных статуй вишапов с каналами, подводящими с гор воду для поселений, имеет решающее значение в вопросе датировки этих загадочных до сих пор памятников, и от установления времени сооружения этой ирригации зависит датировка вишапов.
Повидимому, не случайно то обстоятельство, что наибольшее количество вишапов обнаружено именно на Гехамских горах, при тех каналах, которые снабжали водой Айраратскую равнину, где в древности были наиболее крупные поселения, на месте которых выросли такие большие города Армении, как Арташат и Двин. Таким образом при вопросе датировки вишапов мы сталкиваемся с вопросом о времени возникновений крупных поселений в древнейшей Армении.
(38/39)
По археологическому материалу нам известно, что до первой половины VIII в. до х.э. территория Армении была занята небольшими родоплеменными союзами. Основным видом поселения того времени было поселение-крепость с небольшим количеством жителей. И только со второй четверти VIII в. до х.э. под влиянием взаимоотношений Закавказья с Урарту и включения его южных областей в состав Ванского царства ускоряется интенсивный процесс образования классового общества в Закавказье и вместе с тем рост крупных поселений, особенно в Айраратской низменности.
До того времени поселение-крепость с небольшим количеством жителей могло быть легко обеспечено водой горных речек и без сооружения сложной ирригации, и водоснабжение поселений определялось в значительной мере выбором места для поселения.
Таким образом, загадочные памятники Гехамских гор вряд ли окажутся древнее I-го тысячелетия до х.э.; мне представляется наиболее вероятной датировка их серединой I тысячелетия до х.э., но не исключена возможность отнесения их и к несколько более позднему времени.
Для историка древнейшего Закавказья каменные статуи вишапов имеют большой интерес как памятники, связанные с древней горной ирригационной системой, имевшей большое значение во все периоды истории Закавказья.
|