С.С. Миняев
Азиатские аспекты «гуннской проблемы».
См. файл на academia.edu.
Под «гуннской проблемой» обычно понимают проблему этнокультурного родства азиатских сюнну и европейских гуннов. Такой подход, отражая важнейший аспект проблемы, вместе с тем суживает её рамки. Постановка проблемы о происхождении европейских гуннов зависит от трактовки исторической судьбы племенного союза сюнну, понимание которой связано с разработкой всего комплекса вопросов их истории, включая происхождение. Отсутствие следов прямой миграции сюнну в европейские степи порождает вопрос о ступенях трансформации типичных для них признаков в те, которыми характеризуется культура европейских гуннов. Отсюда неизбежен анализ памятников, датируемых послесюннуским временем и расположенных в регионах, связующих восточный и западный ареалы степного пояса (Западная Сибирь, Средняя Азия, Казахстан, Урал и Приуралье). Крайне необходимо также значительное расширение фактической базы для исследования памятников европейских гуннов.
Таким образом, гуннская проблема включает в себя комплекс вопросов, связанных с историей населения евразийского степного пояса в последние века до нашей и первые века нашей эры. Для азиатской части стеной важнейшими являются: происхождение сюнну, степень их культурного влияния в Центральной Азии и сопредельных регионах, историческая судьба сюннуского племенного союза. Без решения этих вопросов нельзя правильно сформулировать подход к европейским аспектам гуннской проблемы.
Происхождение сюнну остается важнейшим, но всё ещё неразработанным вопросом в истории Центральной Азии. Длительное время прародиной сюнну априори счи-
(129/130)
гался малоиследованный Ордос. Раскопки последних лет выявили здесь ряд могильников, предшествующих по времени эпохе сюннуского господства. В ориентировке и позе погребённых можно видеть некоторые аналогии сюннуским погребальным обычаям. Однако весь комплекс признаков, характеризующий позднескифскую культуру Ордоса, сближает её не с сюнну, а с культурами улангомского круга в Западной Монголии и Саяно-Алтае. Памятники же сюнну появляются в Ордосе, как и в других районах Центральной Азии, не ранее рубежа III-II вв. до н.э. (как и повсюду) представляют собой типичный комплекс новаций, не связанный своим формированием с позднескифскими культурами Ордоса, Монголии и Забайкалья. Памятники сюнну, распространённые в этих регионах во II-I вв. до н.э., — это памятники пришлого населения, прародину которого надо искать в другом месте. В связи с этим обращают на себя внимание выявленные недавно могильники скифского времени в юго-западной Маньчжурии, в бассейне рек Луаньхэ, Ляохэ и Лаохахэ. Для этих могильников характерны близкие сюннуским детали погребальных конструкций (гроб, обложенный каменными плитами) и некоторые категории инвентаря. Возможно, юго-западная Маньчжурия входила в тот регион, где протекали ранние этапы истории сюнну и откуда они в конце III в. до н.э. распространили своё влияние на огромные пространства азиатских степей. Во всяком случае, это пока единственный район, где характерные для сюнну признаки наиболее полно прослеживаются ещё в скифское время.
Культурное влияние сюнну в Центральной Азии и Южной Сибири общеизвестно. Местное население этих регионов восприняло наиболее прогрессивные для того времени формы сюннуских изделий, в первую очередь оружия, а также некоторые типы украшений. Это обстоятельство нашло отражение в инвентаре памятников II-I вв. до н.э. — поздних плиточных могилах, тесинских комплексах, в ряде погребений этого времени на Саяно-
(130/131)
Алтае. Вместе с тем такие памятники — типичные комплексы местного населения с характерными для каждого региона типами инвентаря и особенностями погребальных конструкций. Поэтому не следует преувеличивать значение отдельных «сюннуских» аналогий — формирование культур гунно-сарматского времени протекает в азиатских степях на местной основе, в рамках традиций скифского времени, с использованием принесённых сюнну передовых достижений в области материального производства.
Не менее сложной, чем происхождение сюнну, является проблема исторической судьбы сюннуского племенного союза. Общеизвестно, что междуусобицы и природные факторы привели к ослаблению сюнну и расколу их союза. В I в. до н.э. — I в. н.э. они терпят ряд поражений от своих соседей, среди которых наиболее чувствительным было поражение от сяньби. В литературе эти события рассматриваются обычно как причина ухода части сюнну за пределы Центральной Азии, а ряд исследователей видят в них толчок, приведший к великому переселению народов.
Такая точка зрения основана на произвольном толковании сведений письменных источников. Ни в одном из них нет сообщений об уходе хотя бы части сюнну за пределы Центральной Азии, как это принято думать. В I в. н.э. сюнну раскололись на несколько группировок. Предводитель каждой по-прежнему именовал себя шаньюем, но не обладал реальной политической или военной силой. Разгром этих группировок приводил к смерти или бегству шаньюя, о которых каждый раз сообщается в неопределённых выражениях: «шаньюй бежал неизвестно куда... отошёл на тысячу ли»... и т.д. В каждом случае шаньюя сопровождало несколько десятков всадников, поэтому рассматриваемые эпизоды вряд ли могли служить толчком к великому переселению народов и появлению сюнну сначала в Средней Азии, а затем и в Европе. После наиболее крупного поражения от сяньби в 93 г. н.э.
(131/132)
сюнну также остаются в Центральной Азии и принимают племенное название «сяньби». Именно с этого момента, как отмечено и «Хоуханьшу», началось усиление сяньби.
Археологический материал также не дает оснований говорить о перемещении каких-либо сюннуских группировок из Центральной Азии. Западнее Енисея сюннуских памятников нет, а обнаруженные в бассейне этой реки немногочисленные сюннуские погребения относятся к эпохе сюннуского господства над Центральной Азией II-I вв. до н.э. После массовых раскопок памятников кенкольского типа окончательно отпала их гуннская атрибуция.
Как сведения письменных источников, так и данные археологии показывают, что судьба сюннуских племён после распада их союза связана с историей Центральной Азии. Не случайно письменные источники упоминают о сюнну и во II, и в III, и в IV-V вв. н.э., т.е. тогда, когда европейские страны уже испытали на себе силу кочевых объединений.
|