С.С. Миняев
К проблеме памятников «ранних» сюнну.
Решение важнейших проблем центральноазиатской истории во многом зависит от изучения сюннуских памятников и в этой области археология достигла немалых успехов. Однако, до настоящего времени не удаётся выделить связанные о сюнну комплексы скифского времени, а также памятники, отражающие судьбу сюннуских племён в первые века н.э. Это обстоятельство не позволяет рассматривать развитие археологических культур Центральной Азии в неразрывной связи и препятствует изучению генезиса конкретных племенных объединений этого региона. Разработка проблем зависит как от поступления нового материала, так и от интерпретации уже имеющегося. Первостепенное значение имеет анализ погребальных комплексов как совокупности наиболее стойких признаков, отразивших развитие близких по происхождению и культуре племён на протяжении длительного времени.
Имеющиеся в настоящее время данные позволяют выделить в сюннусских могильниках несколько групп погребальных конструкций: на уровне древнего горизонта; в яме без внутримогильного сооружения; в яме в гробу, в двойной камере (гроб в срубе) — без намогильного сооружения; в яме в гробу, в двойной камере, в тройной камере (гроб в срубе и в камере из 7-8 венцов брёвен) — с намогильным каменным сооружением различной формы.
Выделение нескольких групп конструкций (вместо устоявшихся представлении только о двух вариантах — «в срубах» и «в гробах») существенно расширяет возможности сравнительного анализа сюннуских погребений, с одной стороны, и погребений скифского времени (а также раннесредневековых), с другой. В первую очередь следует определить причины, вызвавшие различия в конструкциях при стабильной ориентации и позе погребённых, а также при общем единстве материальной культуры сюнну.
В ходе исследований сюннуских памятников сложилось представление,
(74/75)
что они относятся к двум этапам: «дырестуйскому» (II в. до н.э., погребения «в гробах») и «суджинскому» (I в. до н.э. — I в. н.э., погребения «в срубах»). Периодизация охватывает далеко не все варианты погребальных конструкций, а её критерии не сформулированы, что приводит к существенным противоречиям. Так, ни к одному из этапов нельзя отнести погребения на уровне древней дневной поверхности или в яме без намогильного и внутримогильного сооружений. Однотипные погребения зафиксированы в памятниках разных этапов (с двойной камерой и каменной кладкой в Ургун-Хундуе и Бурдуне), с другой стороны, к одному этапу отнесены могилы с заметными различиями в конструкциях — с тройной камерой и каменной кладкой (Ноин-Ула, курганы 6, 23, 24, 25; Ильмовая падь, курган 54) и небольшие погребения в гробах с округлой каменной кладкой небольшого диаметра (Ильмовая падь, курганы 54а, 55а, 41; Черёмуховая падь, курганы 37, 50, 58). Категории инвентаря, представленные в различных вариантах погребений, также не имеют признаков для хронологического деления. В сюннуских могилах, относимых как к одному, так и к другому этапам, встречены однотипные наконечники стрел (металлические и роговые), однотипные накладки на лук, железные ножи и кинжалы, пластины панциря, удила и псалии из различных материалов, перекрестия для сбруи, однотипная по форме и орнаментации керамика, бронзовые котлы.
Различные варианты конструкций соседствует в одном могильнике и чередуется друг с другом, что ещё раз подчёркивает отсутствие существенной временной разницы между ними, а также исключает попытки объяснить разницу в конструкциях какими-либо локальными особенностями. Ряд фактов подчёркивает противоречия и в датировке этапов.
Варианты погребальных конструкций сюнну не связаны и с половозрастной структурой населения. В однотипных сооружениях хоронили как мужчин, так и женщин различных возрастов; напротив, для лиц одного пола и возраста сооружались различные по степени сложности и трудовым затратам могилы — от простой ямы без намогильного сооружения до двойной камеры к намогильной кладки площадью в несколько десятков квадратных метров.
Таким образом, имеющиеся материалы показывают, что различные группы погребальных конструкций у сюнну не связаны с половозрастными различиями, локальными вариантами или относительной хронологией. В пределах общей датировки сюннуских памятников II-I вв. до н.э. эти группы практически синхронны.
При этом сюннуские погребения значительно различается по составу
(75/76)
инвентаря. Так, в погребениях на уровне древней дневной поверхности (как у мужчин, так и у женщин) отсутствует оружие, представленное в других вариантах конструкций; могилы с двойной или тройной камерой и каменной кладкой содержат миниатюрные сосуды, лакированные чашечки, нефритовые поделки, бронзовую посуду и другие предметы, не встреченные в погребениях остальных групп. Отмеченное обстоятельство нельзя объяснять только ограбленностью могил. Различные категории вещей явно группируются в определённые наборы, отразившие разницу в имущественном положении погребённых, их реальное прижизненное богатство. Степень этого богатства можно выразить с помощью как количественных критериев (одни из наборов по числу предметов превосходят другие в несколько раз), так и качественных (среди наборов с большим числом предметов нередки изделия из драгоценных металлов и минералов, а также редкие импортные изделия). Ряд предметов в богатых наборах представлен уникальными экземплярами: цилиндрической печатью, нефритовой пластиной с изображением мифических животных, серебряными пластинами с изображением быков.
Различные по составу наборы инвентаря хорошо коррелируют с вариантами погребальных конструкций: с увеличением размеров ямы и сложности сооружений увеличивается количественный и становится разнообразнее качественный состав инвентаря. Эта тенденция прослеживается как при анализе отдельных памятников (Иволгинский могильник), так, очевидно, и при изучении всех известных сейчас погребений сюнну. Можно предположить, таким образом, что различные варианты погребальных конструкций и соответствующие им наборы инвентаря отразили наличие в сюннуском обществе групп населения, различных по имущественному положению. При этом более богатые лица, погребённые в больших курганах со сложными внутримогильными и намогильными сооружениями, имели, видимо, и более высокий социальный ранг. Ряд фактов свидетельствует, что наиболее сложные по конструкции курганы с квадратной каменной кладкой, дромосом и тройной погребальной камерой сооружались для высшей сюннуской знати — шаньюев и их приближённых. Соответственно, можно предположить, что менее сложные сооружения с более бедным инвентарём принадлежат группам населения, уступавшим в имущественном отнесении лицам более высокого ранга и стоявшим на более низких социальных ступенях.
Таким образом, по мнению автора, различные группы сюннуских погребений, отличавшиеся степенью сложности внутримогильных и намогильных сооружений и степенью богатства инвентаря, отразили социальную дифференциацию внутри сюннуского общества II-I вв. до н.э. О разде-
(76/77)
лении сюнну в это время на ряд социальных группировок свидетельствуют и письменные источники. Отражение социальной градации в погребениях сюнну позволяет наметить путь к выделению памятников «ранних» сюнну (до сложения племенного союза).
Усложнение социальной структуры, выделение «знатных фамилий» и привилегированной военной прослойки связано с усилением сюнну на рубеже III-II вв. до н.э., когда они возглавили мощный союз скотоводческих племён. В погребальной практике это явление отразилось появлением больших курганов со сложными намогильными и внутримогильными сооружениями и богатым инвентарём, где и хоронили сюннускую знать. Такие памятники, очевидно, не возводились до усиления сюнну (т.е. до рубежа III-II вв. до н.э.), когда социальное расслоение в сюннуской среде либо не имело отражения в погребальном обряде, либо было слабо развито. Не случайно, видимо, «царские» погребения скифской эпохи, подобные Аржану в Туве, Салбыку в Южной Сибири или пазырыкским курганам Алтая, неизвестны в это время на предполагаемой территории формирования сюннуского племенного союза (северо-восток МНР и Ордоса). Такие погребения появляются здесь лишь в памятниках сюнну, однако они не могут считаться характерными для сюннуской погребальной практики в целом, отразив лишь обособление знати и привилегированных слоёв и усложнение социальной структуры в период сюннуского могущества. Существование богатых могил со сложными конструкциями ограничено у сюнну рамками именно этого периода (т.е. рубежом III-II вв. до н.э. — началом I в. н.э.), поэтому они не могут привлекаться для сравнительного анализа сюннуских погребений и погребений скифского времени.
Наряду с «богатыми» погребениями в сюннуских памятниках II-I вв. до н.э. значительную часть составляют «рядовые» могилы, оставленные, очевидно, населением, которого не коснулись или мало коснулись имущественные и социальные перемены в сюннуском обществе на рубеже III-II вв. до н.э. Вероятно, именно такие погребения могли сохранить традиции, свойственные погребальной практике «ранних» сюнну («протосюнну»). Основными элементами таких «ранних» конструкций, судя по рядовым погребениям II-I вв. до н.э. должна быть яма, внутримогильное сооружение в виде гроба, в ряде случаев обкладка стенок ямы камнями; у племён с подвижным образом жизни намогильное сооружение в виде небольшой каменной кладки. Выделение и конкретный анализ памятников «протосюнну» — тема отдельной работы. Подчеркну здесь, что уже сейчас в скифских памятниках Центральной Азии можно видеть ряд комплексов, сочетающих перечисленные выше признаки — Сяцзядянь,
(77/78)
Наньшаньгэн, Дуннаньгоу и др. Погребённые здесь лежат вытянуто на спине, в яме, обложенной внутри камнями, в яме в ряде случаев зафиксированы остатки деревянного гроба; в некоторых могильниках погребения имеет намогильное сооружение в виде округлой каменной кладки. Эта группа погребений надёжно датируется скифским временем, в то же время по комплексу основных признаков и по некоторым категориям инвентаря она аналогична «рядовым» сюннуским могилам II-I вв. до н. э. (Иволгинский могильник, Дырестуйский могильник). Отмечу, что перечисленные выше предполагаемые «протосюннуские» памятники тяготеют к северо-восточной части Ордоса и к бассейну верхнего течения Амура.
Ослабление и распад возглавляемого сюнну союза в I в. н.э. привели, очевидно, к определённой «социальной нивелировке» в сюннуском обществе. На погребальной практике этот процесс отразился, видимо, постепенным исчезновением богатых погребений, отражавших наличие привилегированных социальных групп во II-I вв. до н.э. Однако, традиции «рядового» населения, составлявшего ядро сюннуского союза, могли сохраниться и после его распада, поэтому не исключено, что перечисленные выше особенности «рядовых» памятников II-I вв. до н.э. будут характерны и для памятников «поздних» спину (первые века н.э.). Предварительно к таким комплексам можно отнести могилы у оз. Чжалай-нор, где погребённые лежат вытянуто на спине, в деревянных гробах, а ряд категорий инвентаря аналогичен инвентарю сюннуских памятников II-I вв. до н.э.
|