А.И. Mелюкова
Скифия и фракийский мир.
// М.: 1979. 256 с.
[ аннотация: ]
Исследование посвящено взаимоотношениям Скифии и Фракии. На основе археологических и письменных источников даётся характеристика фракийских культур Карпато-Балканского района в предскифский период, фракийских элементов в предскифских культурах и лесостепи Северного Причерноморья, памятников скифского времени в Днестро-Дунайском междуречье. Автор прослеживает элементы сходства скифской и фракийской культур в обрядах и вещах, отмечает связи скифов с фракийцами.
Содержание
Введение. — 3
Общая характеристика фракийских культур Карпато-Балканского района в предскифский период. — 14
Фракийские элементы в предскифских культурах степи и лесостепи Северного Причерноморья. — 37
Степное Северное Причерноморье. — 37
Белозерский этап. — 37
Позднейший предскифский период. — 62
Правобережная лесостепь. Чернолесская культура. — 72
Археологические памятники VI-III вв. до н.э. в Карпато-Балканском районе и Днестро-Дунайском междуречье. — 89
Памятники Румынии и северной Болгарии VI-V вв. до н.э. — 89
Памятники Румынии и северной Болгарии конца V — начала III вв. до н.э. — 120
Гетские и скифские памятники юго-запада СССР VI-III вв. до н.э. — 141
Элементы сходства в скифской и фракийской культурах. — 164
Погребальные сооружения и обряд. — 164
Материальная культура. — 180
Керамика и металлическая посуда. — 180
Вооружение и конское снаряжение. — 196
Предметы туалета и украшения. — 225
Сопоставление данных письменных и археологических источников о взаимодействиях скифских и фракийских племён. — 235
О скифах в Добрудже. — 238
Связи скифов с фракийцами. — 244
Заключение. ^
Два соседних этнических массива, скифский и фракийский, близких друг другу по общему уровню развития, представлены двумя разными культурами, каждая из которых имела независимое от другой происхождение и самостоятельное развитие. Здесь достаточно ярко выражен случай, когда понятие «этнос» и «культура» совпадают. Постулируемое некоторыми исследователями присутствие группы фракийцев в степной зоне Северного Причерноморья в предскифский период и затем в скифское время не подтверждается на археологических материалах. Основное население западных районов степи, вплоть до низовий Дуная, по погребальному обряду и материальной культуре в целом не отличалось от жителей более восточных районов, особенно Днепро-Бугского междуречья. Так и здесь наблюдается одинаковая последовательность смены комплексов как в эпоху поздней бронзы, так и в скифское время. Вместе с тем в Днестро-Дунайском междуречье больше, чем в Днепро-Бугском, ощущаются связи с фракийским миром, и это совершенно естественно, поскольку этот район был пограничным с фракийскими землями, примыкавшими к нему как с юго-запада, так и с северо-запада. Однако фракийский вклад и здесь не имел решающего значения в сложении культуры местного населения — западных групп киммерийцев, а затем скифов.
Несколько бо́льшую роль, видимо, сыграли фракийцы в развитии племён лесостепного правобережья. Сложение чернолесской культуры происходило под воздействием южных фракийцев — носителей культурных традиций типа Бабадаг — Инсула Банулуй, представленных на Среднем Поднестровье памятниками типа Сахарна — Солончены. На жиботинском [жаботинском] этапе ощущается некоторое влияние культуры Басараби, скорее всего идущее от племён лесостепной Молдавии, которым принадлежат памятники Шолданештской группы.
Признавая присутствие на Правобережье лесостепи фракийского этнического элемента, без которого вряд ли могло произойти формирование лощёной посуды чернолесской культуры, а возможно, также обряда трупосожжения с захоронением в урнах и каркасно-глинобитного способа домостроительства, нельзя вместе с тем отрицать местной этнической основы, ведущей своё происхождение от носителей комаровской культуры. Во всяком случае, принимая во внимание то обстоятельство, что чернолесская культура и её дальнейшее развитие не имеет точных параллелей ни в одном из вариантов культур фракийского гальштата, следует поддержать мнение А.И. Тереножкина о нефракийской, возможно
(250/251)
славянской, принадлежности основной массы населения правобережной лесостепи.
Если сравнивать по значению внешние связи степного населения в VIII-VII вв. до н.э., то можно отметить, что они с фракийским миром стояли на первом месте только у племён Днестро-Дунайского междуречья, к которым проникала посуда сахарнянско-солонченского и шолданештского типов из лесостепной Молдавии. В Днепро-Днестровском районе на первом месте, очевидно, были связи с носителями чернолесской культуры. Вместе с тем и на Нижнем Днепре и Ингульце есть погребения с типично фракийской керамикой, а золотые вещи из Высокой могилы на Нижнем Днепре и костяные украшения конского убора из Симферопольского кургана в Крыму по стилистическим особенностям близки к фракийским. Участвуя в создании так называемых фрако-киммерийских древностей Центральной Европы, ранние кочевники степного Северного Причерноморья восприняли и распространили вплоть до Северного Кавказа отдельные элементы фракийской культуры. Существенно заметить, что если пребывание фракийцев никак не фиксируется по погребальным памятникам Северного Причерноморья, то на Севере Балканского п-ва с присутствием киммерийцев или ранних скифов в VII в. до н.э. можно связать погребения в курганах у Енджи и Белоградца. В VIII-VII вв. до н.э. во всём Карпато-Балканском районе распространяются бронзовые наконечники стрел типа Малой Цимбалки и, видимо, небольшие сложные луки, характерные для воинов-всадников, а также железные кинжалы кабардино-пятигорского, или киммерийского, типа, существовавшие наряду с гальштатскими мечами. Этим было положено начало восприятия фракийцами оружия, типичного для кочевников. Находки раннескифских наконечников стрел, хотя и немногочисленные, на памятниках VII-VI вв. в Румынии и Болгарии и формочки для отливки двулопастных наконечников стрел в районе Коларовграда ясно свидетельствуют о непрерывности проникновения за Дунай форм оружия, которыми были вооружены степняки-кочевники в предскифское и раннескифское время.
От скифов уже в VI в. до н.э. фракийцами был воспринят типичный скифский меч-акинак, а в IV в. до н.э. щиты и, возможно, панцири с металлическим чешуйчатым покрытием. Однако, помимо скифских типов оружия, у фракийцев всегда существовали виды и формы, не свойственные скифам. К сожалению, установить соотношение и выяснить преобладание одних над другими невозможно.
Вопреки распространённому в настоящее время в болгарской и румынской литературе мнению о независимом от скифского происхождении и развитии искусства звериного стиля у фракийцев, я прихожу к иному выводу: распространение предметов, украшенных в зверином стиле, не могли произойти без участия скифских образцов. Последние появились в VI в. до н.э., но местные мастера сразу же, и особенно в V-IV вв. до н.э., стали вносить свои изменения в схемы и стилизацию образов, что привело к изготовлению произведений, отличавшихся от скифских оригиналов. От скифов была воспринята и система уздечных украшений в зверином стиле для верховных коней фракийской аристо-
(251/252)
кратии, получившая наиболее законченное оформление в IV в. до н.э. Интересно, что она применялась фракийцами при уздечном устройстве, резко отличавшемся от скифского.
Кроме явных заимствований из скифского комплекса, можно отметить некоторые общие черты, которые по всей вероятности были обусловлены близостью социального строя и некоторых религиозных представлений у скифов и фракийцев, а также тесными связями тех и других с античной цивилизацией. Это касается прежде всего особенностей культуры скифской и фракийской аристократии, проявившихся более всего в одинаковой пышности погребальной обстановки, снабжении богатых и знатных покойников одинаковыми или близкими дорогими металлическими сосудами и художественной керамикой античного производства, а также золотыми украшениями и другими изделиями из драгоценных металлов как греческого, так и местного происхождения. Во Фракии богатые аристократические погребения появились как будто несколько раньше, чем в Скифии, в конце VI в. до н.э. Однако вряд ли можно думать, что скифская знать усвоила такой способ захоронения от фракийцев. Скорее всего он развился независимо, сопровождая процесс накопления богатств в руках скифской аристократии.
В IV в. до н.э. в богатых фракийских курганах появляются захоронения верховых и упряжных лошадей, последние иногда вместе с повозкой. Возможно, что какую-то роль в этом сыграл распространённый у скифов обряд, хотя полной уверенности в этом нет, поскольку такой же обряд существовал у многих народов в древности на сходной ступени общественного развития.
Таким образом, не меняя основ фракийской культуры, скифские элементы как бы дополнили и обогатили её. В целом скифский «вклад» в материальную культуру фракийцев имел немалое значение. Однако его нельзя объяснять этническим родством скифов и фракийцев или общностью их культур, как представляется некоторым болгарским исследователям. Это было скифское воздействие на соседний, но другой по своей этнической принадлежности народ с особой культурой. Усвоению скифских элементов способствовало пребывание скифов на фракийских землях, засвидетельствованное письменными источниками с конца VI в. до н.э. и подтверждаемое рядом археологических данных. Однако весь рассмотренный нами археологический материал не позволяет принять вывод некоторых историков древнего мира о значительной скифской экспансии и широком распространении скифов на фракийских землях. Даже при Атее в Добрудже не происходило предполагаемого вытеснения гетов и сколько-нибудь большого по численности вторжения скифов. Поэтому, мне представляется, что значительную, а может быть, и главную роль в передаче некоторых черт скифской культуры играли мирные связи — этнические, экономические и культурные, существовавшие прежде всего между правящей верхушкой скифов и фракийцев, отмеченные и в письменных источниках.
Что касается скифской культуры, то фракийское влияние в ней ощущается в целом слабее, чем скифское во фракийской. Но оно имело место во многих категориях скифского вещевого комплекса IV в. до н.э.,
(252/253)
в том числе в оружии, принадлежностях конского снаряжения, конструкции повозок, но особенно сильно ощущалось в искусстве, главным образом на произведениях из серебра и золота, предназначенных для украшения конских уздечек верховых коней скифской знати. Здесь имелись отдельные изделия и целые комплексы украшений, явно вывезенные из Фракии, но большинство выполнено на месте, хотя и под сильным влиянием фракийских. Местные особенности, характерные в это время для скифо-античных произведений звериного стиля, выступают на них достаточно отчётливо и не позволяют относить эти произведения к числу фракийских.
Импортные фракийские вещи известны и среди других категорий инвентаря из богатых степных скифских курганов, а также из лесостепи. К ним относятся некоторые серебряные и бронзовые сосуды, фибулы, некоторые височные кольца или подвески. Но количество таких явно фракийских вещей в Скифии невелико. Произведения торевтики, в которых имеются сочетания греческих элементов и мотивов с негреческими формами, которые, по мнению А.П. Манцевич, изготовлялись во фракийских или фрако-македонских мастерских, не имеют прямых параллелей среди найденных на фракийских землях. Показательным в этом отношении является то обстоятельство, что в скифских памятниках пока нет сосудов и парадного защитного вооружения, выполненных в манере чисто фракийского или фрако-персидского искусства, чуждой скифским или скифо-античным произведениям. Не подтверждается и мысль А.П. Манцевич о том, что на шедеврах торевтики из царских курганов изображены не скифы, а варвары вообще, и в первую очередь фракийцы. Сравнение изображений людей на вещах из Скифии и Фракии достаточно ясно показывает различия в общем облике тех и других, в особенности их костюмов, и в этнографическом типе в целом. Поэтому есть все основания считать, что на произведениях из Фракии изображены фракийцы и сделаны они для фракийцев, а на скифских переданы скифы и сделаны они для скифов. Какие мастера делали высокохудожественные произведения для скифов и в каких мастерских — пока решать невозможно. Следует отметить, однако, что фракийское воздействие коснулось и некоторых традиционных для скифов форм, делавшихся в IV в. до н.э. первоклассными торевтами. Я имею в виду серебряные ритуальные сосуды с шаровидным туловом куль-обского типа. Воронковидное горло их можно объяснить только из фракийских прототипов. Во всяком случае мастера, изготовлявшие такие серебряные сосуды, должны были знать серебряные, бронзовые или глиняные сосуды, появившиеся во Фракии в V в. до н.э., для которых такое горло было характерным. Эта черта, а также фракийские элементы на скифоантичных произведениях звериного стиля из драгоценных металлов позволяют, как мне кажется, ставить вопрос о присутствии в мастерских, где эти вещи изготовлялись, каких-то фракийских торевтов и художников. Слияние античного, скифского и фракийского, которое мы видим на многих произведениях из серебра и золота из скифских курганов, скорее всего могло происходить на Боспоре, где зарегистрировано больше всего фракийских имён среди известных в Северном Причерноморье, где для эллинской и скифской знати строи-
(253/254)
лись каменные склепы, имевшие наиболее близкие параллели среди фракийских.
Как и во Фракии, в Скифии заимствованные элементы выступают в культуре и быту аристократии, что вполне естественно, так как в любом обществе именно социальная верхушка более подвержена внешним воздействиям в силу того, что она неизменно вступает в контакты с верхами других обществ. Социальные низы живут более замкнуто и поэтому гораздо меньше испытывают внешние влияния. Это и получило отражение в скифском обществе, с одной стороны, и во фракийском — с другой. Оценивая значение скифского воздействия на фракийцев, а фракийское — на скифов, нужно отметить, что ни то, ни другое не было главным среди внешних факторов, действующих на культуру, искусство и другие проявления жизни двух соседних обществ. На первом месте там и здесь стояло влияние античной цивилизации, видимо, особенно сильное и глубокое у фракийцев, игравшее также большую роль и в жизни скифских племён.
Список сокращений. ^
АДЖ — Ростовцев М.И. Античная декоративная живопись. СПб.
АДНУ — Археологічні дослідження на Україні в 1969 г. Київ
АИКСП — Античная история и культура Средиземноморья и Причерноморья
АИМ — Археологические исследования в Молдавии. Кишинёв
АИНУ — Археологические исследования на Украине. Киев
АО — Археологические открытия
АП — Археологічні пам’ятки УРСР. Київ
АСГЭ — Археологический сборник Государственного Эрмитажа
БАН — Болгарская академия наук
ГКИМ — Государственный Киевский исторический музей
ГНАМ — Годишник на народния музей. София
ГНАМП — Годишник на народния музей Пловдив
ГМПО — Годишник на музеите Пловдивски окръг
ГСУФИФ — Годишник на Софийския Университет. Философско-исторический факультет
ДБК — Древности Босфора Киммерийского. СПб., 1854
ДГС — Древности Геродотовой Скифии
ДП —Ханенко В.И. и Б.Н. Древности Приднепровья
ДФСП — Древние фракийцы Северного Причерноморья
ЗОАО — Записки Одесского археологического общества
ИАИ — Известия на археологическия институт при БАН
ИАК — Известия археологической комиссии. СПб.
ИБАД — Известия на Българското археологическо дружество. София
ИВАД — Известия на Варненското археологическо дружество. Варна
ИМФ АН СССР — Известия Молдавского филиала АН СССР. Кишинёв
ИИМВ — Известия на народния музей в Варна. Варна
ИИМК — Известия на народния музей в Коларовград. Коларовград
КСИА — Краткие сообщения Института археологии АН СССР
КСИА АН УССР — Краткие сообщения института археологии АН УССР
КСИИМК — Краткие сообщения Института истории материальной культуры
КСОГАМ — Краткие сообщения Одесского Государственного археологического музея
(254/255)
КСОГУ и ОГАМ — Краткие сообщения Одесского Государственного университета и Одесского Государственного археологического музея
МАР — Материалы по археологии России. СПб.
МАСП — Материалы по археологии Северного Причерноморья. Одесса
МДАПВ — Матеріали і дослідження з археології Прикарпаття і Волині
МИА — Материалы и исследования по археологии СССР
МИА ЮЗ СССР и PHP — Материалы и исследования по археологии юго-запада СССР и Румынской Народной Республики. Кишинёв
НЭ — Нумизматика и эпиграфика
ОАК — Отчёт археологической комиссии
ПСА — Проблемы скифской археологии
РП — Розкопки и проучвания на Народния археологически музей в София
СА — Советская археология
САИ — Свод археологических источников
Смела — Бобринский А.А. Курганы и случайные находки близ местечка Смелы
СЭ — Советская этнография
УІЖ — Український історичний журнал
ХКИААМ — Художественная культура и археология античного мира. М., 1976
АА — Archäologische Anzeiger
AAC — Acta Archaeologica Carpatica
AAH — Acta Archaeologica Academiae scientiarum Hungarica. Budapest
AM — Arheologia Molgovei [Moldovei]. Academia Republicii Socialiste România. Filiala Yasi. Bucureşti
AP — Archeologia Polski
AR — Archeologicke rozhledy. Praha
BRGK — Berichte der Romisch-Germanischen Komission
Carpica — Carpica. Muzeul de istorie Bacău. Bacău
Dacia — Dacia. Revue d’archeologie et d’histoire ancienne. Bucureşti
Dacia, N.S. — Dacia. Revue d’archéologie et d’histoire ancienne. Nouvelle serie. Bucareşti
ESA — Eurasia septentrionalis antiqua. Helsinki
IAR — Inventaria Archaeologia Roumanie. Bucarest
MA — Memoria antiquitatis. Acta musei Petrodavensis
MCA — Materiale şi cercetări arheologice. Academiei republici populare Romine
PZ — Prähistorische Zeitschrift
SCIV — Studii şi cercetări de istorie veche. Bucureşti
SCIVA — Studii şi cercetări de istorie veche şi arheologice. Bucureşti
WPZ — Wiener Prähistorische Zeitschrift
Thraco-Dacica — Thraco-Dacica. Recueil d’etudes á l’ocasion du II-e Congres International de Thracologie. Bucureşti, 1976
|