В.М. Массон
Экономика и социальный строй древних обществ
(в свете данных археологии).
// Л.: 1976. 192 с., вкл.
Оглавление
Введение. — 3
Советская археология и задачи изучения хозяйства и общественных отношений древних обществ.
Глава 1. Социологические исследования в археологии. — 5
Предмет и объект археологической науки. Неопозитивистские влияния в современной буржуазной археологии. Концепция «доистории» И. Рауза. Взгляды «группы Бинфорда». Место социологических исследований в структуре археологии.
Глава 2. Добыча и производство продуктов питания. — 21
Системный подход к изучению хозяйства древних обществ. Зарождение охотничьей деятельности. Охота ашельской эпохи. Верхнепалеолитические охотники Восточной Европы. Вопрос о величине охотничьей территории. Древнейшие скотоводы Ближнего Востока и формирование типов скотоводческого хозяйства. Сложение кочевого хозяйства. Методика изучения древних земледельческих систем. Значение пахотных орудий.
Глава 3. Древние промыслы и ремёсла. — 58
Критерии ремесленных и домашних производств и методика их изучения по данным археологии. Домашние производства доземледельческих обществ. Ранние земледельцы и формирование общинного ремесла. Технологические предпосылки и отделение ремесла от земледелия. Территориальное обособление ремёсел, развитие торговли.
Глава 4. Обмен, торговля, первобытные деньги. — 73
Предпосылки развития обмена. Сырьевой обмен и обмен украшениями. Обсидиан на Ближнем Востоке. Формы развития обмена в древнейших обществах. Обмен у раннеземледельческих племён. Первобытные деньги и их политэкономическая характеристика. Перерастание обмена в торговлю, роль металлургии и социальных факторов. Торговля раннеклассовых обществ.
Глава 5. Вопросы палеодемографии и палеоэкономики. — 95
Системный подход к изучению экономики древних обществ. Палеодемографические оценки на основе данных археологии. Опыт восстановления экономики неолитических земледельцев по материалам Джейтуна. Ирригационные сооружения и трудовые затраты. Монументальная архитектура и производственные возможности древних обществ.
Глава 6. Планировка жилищ и вопросы общественной эволюции. — 110
Жилище, его функции и социальная обусловленность. Древнейшие жилища нижнего палеолита. Жилища верхнепалеолитических охотников. Древнейшие земледельцы и появление сырцовой архитектуры. Эволюция домов и ее связь с общественным развитием у ранних земледельцев Южного Туркменистана. Дифференциация общества и ее отражение в типах жилищ. Жилища ранних земледельцев Европы.
Глава 7. От охотничьих стоянок к древним городам. — 125
Поселение как система и отражение в нем социальной информации. Понятие «поселение» в археологических материалах. Верхнепалеолитические поселения Восточной Европы. Поселки мезолитических и неолитических охотников. Раннеземледельческие памятники и сложение иерархической структуры поселений. Общинные святилища и первобытная фортификация. Формирование городов. Структурные изменения города как поселения на примере Алтын-Депе.
Глава 8. Погребальные обряды и социальная стратификация древних обществ. — 149
Погребальные памятники и информация об общественных отношениях оставивших их обществ. Погребения и могильники и данные об общественных единицах. Кладбища, коллективные захоронения, парные могилы. Погребальный обряд и вопросы социальной дифференциации древних обществ. Погребения и могильники каменного века. Погребения знати по данным древнекавказских могильников. Вопрос об иерархических рангах в среде знати. Погребения с повозкой как показатель социального ранга. Вопрос о царских захоронениях и их признаках. Социальная структура раннекочевнических обществ и её отражение в погребальных памятниках.
Заключение. — 177
Археологическая и историческая периодизации. Система Энгельса — Моргана как образец исторической периодизации. Изучение древних хозяйственных и социальных систем по материалам археологии. Процессы, ведущие к формированию раннеклассового общества.
Введение. ^
Замечательные археологические открытия второй трети XX столетия обнаружили новые, ранее неизвестные очаги древних культур и цивилизаций, почти вдвое увеличили продолжительность человеческого общества, привели к пересмотру традиционных представлений о примитивности духовной и материальной культуры первобытного человека. Благодаря развитию массовых средств информации эти открытия стали широко известными, а археологическая наука приобрела большую популярность, как бы уравновешивая элементами романтики рассудочный стиль эпохи научно-технической революции.
Вместе с тем прогрессирующая цепная реакция новых открытий имела огромное значение и для самой археологии. Её фактологическая база увеличилась в несколько раз, а сложность и «непонятность» многих феноменов, не укладывающихся в рамки традиционных и привычных представлений, порождали недоверие и скептицизм. Достаточно вспомнить первую реакцию на сенсационные раскопки Л. Лики в Восточной Африке. В других случаях простое количественное увеличение добытых материалов ставило совершенно новые исторические задачи, нагромождая перед исследователями горы объектов. Привлечение методов естественных и точных наук существенно расширяло познавательные возможности археологии и фундированность выводов и заключений, предлагаемых на основе археологических данных. [1] В этих новых условиях значительно усложнились вопросы исторических реконструкций, базирующихся на материалах археологии. Некоторые исследователи стали попросту обходить различные аспекты таких реконструкций, ограничиваясь публикацией материала, определением его хронологии, этнокультурных или историко-культурных связей. Появились и теоретические разработки, ограничивающие задачи археологии такой первичной классификацией и публикацией добываемых объектов. С другой стороны, конкретное исследование археологических материалов как источника по вопросам истории хозяйства и общественных отношений начало подме-
(3/4)
няться трафаретными рассуждениями, традиционными штампами, механически присоединяемыми к археологическим публикациям. Об этом справедливо писал видный советский археолог-первобытник С.Н. Замятнин: «Данные археологии часто привлекаются только как иллюстрации тех или иных положений, априорно принимаемых... Возможности, заложенные в археологических источниках, используются далеко не полностью и подчас заменяются приведением ставших уже привычными, неоднократно повторяемых традиционных выводов и немногих поверхностных этнографических сопоставлений». [2]
Между тем огромный новый археологический материал и новые приёмы его анализа открывают широчайшие возможности в изучении экономических и общественных структур древности. Именно эти данные позволяют характеризовать законы-тенденции, а иногда и конкретные ситуации в экономике и общественных отношениях в первую очередь в эпоху первобытнообщинного строя. Задача заключается не в привнесении социологии в археологию, а в выработке методики, позволяющей делать социологические выводы и заключения на массовых археологических материалах. Советские археологи были зачинателями этого важнейшего направления в изучении памятников древности ещё в конце 20-х — начале 30-х гг. XX в. Определённые методические разработки осуществлялись и в более позднее время. Большие возможности здесь открывает применение методов системного и структурного анализа в их методологической соподчинённости марксистско-ленинской теоретической основе всего комплекса гуманитарных наук, в том числе и археологии.
В настоящей работе автор попытался систематизированно изложить накопленный опыт реконструкций экономики и социальных структур древних обществ. Естественно, значительное внимание уделено тем областям, с которыми его связывала исследовательская работа, в первую очередь Средней Азии и Ближнему Востоку. Надо надеяться, что подобная систематизация усилит внимание исследователей к тому важнейшему направлению археологической науки, актуальность которого сейчас становится особенно ощутимой.
[1] Рыбаков Б.А. Археология в эпоху научно-технической революции. — Наука и жизнь, 1972, №3.
[2] Замятнин С.Н. Некоторые вопросы изучения хозяйства в эпоху палеолита. — ТИЭ, н.с., 1960, т. XIV, с, 80.
|