В.М. Массон, В.И. Сарианиди

Среднеазиатская терракота эпохи бронзы.
Опыт классификации и интерпретации.

// М.: ГРВЛ. 1973. 208 с. + вклейка. («Культура народов Востока»)

[ аннотация: ]

В книге В.М. Массона и В.И. Сарианиди «Среднеазиатская терракота эпохи бронзы» даётся анализ многочисленных женских статуэток, обнаруженных при раскопках в Южном Туркменистане, и проводится сравнение их с подобными памятниками искусства Месопотамии, Ирана, Афганистана, Белуджистана, Хараппы и Анатолии. В книге приводится большой мифологический материал.

Оглавление

Введение. — 5

Глава I. Энеолитическая скульптура. — 9

Глава II. Коропластика периода ранней бронзы. — 19

Глава III. Коропластика периода развитой бронзы. — 27

Женские фигурки. — 28

Мужские фигурки. — 43

Антропоморфные статуэтки. — 44

Глава IV. Среднеазиатская терракота и её ближневосточные параллели. — 45

Месопотамия. — 45

Анатолия. — 53

Иран. — 56

Афганистан. — 64

Белуджистан. — 66

Цивилизация Хараппы. — 72

Глава V. Семантика терракот. — 83

Назначение глиняных статуэток. — 83

Иконографические типы женских терракот периода развитой бронзы. — 87

Женский пантеон. — 97

Аграрные культы и их обрядность. — 122

Глава VI. Искусство изысканной символики. — 131

Два стиля первобытной скульптуры. — 131

К вопросу о каноне красоты. — 139

Заключение. — 145

Каталог южнотуркменистанских терракот эпохи бронзы. — 148

Дополнение к каталогу. — 179

Список сокращений. — 196

Библиография. — 196

Список иллюстраций и таблиц. — 203

Summary. — 205

Таблицы [I-XLIV]. Южнотуркменистанские терракоты эпохи бронзы. — 209

Введение.   ^

Переход к земледельческо-скотоводческому хозяйству был важнейшим событием в истории человеческого общества. «Период овладения методами увеличения производства продуктов природы с помощью человеческой деятельности» — так характеризовал наступившую эпоху Ф. Энгельс [77, стр. 33]. Переход от присваивающего хозяйства к производящей экономике — так характеризуют это событие и социологи; неолитической революцией назвал этот переход один из крупнейших археологов XX в. Г. Чайлд, имея в виду качественный скачок в развитии производства наподобие промышленной революции конца XVIII — начала XIX в. Действительно, после этого переворота резко повысилось благосостояние общества, открылись огромные возможности для его социального и культурного прогресса.

Если экономические аспекты неолитической революции, её роль в изменении материальной культуры изучены сравнительно подробно, то отражение происшедших перемен в таких надстроечных явлениях, как идеология и искусство, исследовано недостаточно. Между тем в настоящее время имеется довольно обширный материал, позволяющий вполне обоснованно рассмотреть соответствующие вопросы и проблемы. Появился этот материал прежде всего в результате успешных археологических работ на Ближнем Востоке.

Раскопки последних двух десятилетий со всей очевидностью установили, что именно области Ближнего Востока были древнейшим в мире очагом земледельческо-скотоводческой культуры. Уже в X-VIII тысячелетиях до н.э. здесь намечается переход к новым формам экономики, а с VII-VI тысячелетия до н.э. появляется большое число осёдлоземледельческих племён, следы посёлков которых обнаруживаются на обширном пространстве от берегов Средиземного моря до южной кромки Каракумских песков. Памятники этих племён представляют первостепенный интерес для изучения идеологии и искусства эпохи, предшествующей сложению первых классовых обществ.

Настоящая работа посвящена одной из категорий таких памятников — мелкой терракотовой скульптуре. Повсюду на древнеземледельческих поселениях археологи находят обломки глиняных или — реже — каменных фигурок, изображающих преимущественно женщин и выполненных с разной степенью художественного мастерства. Нередко невзрачные и неказистые, эти статуэтки давно относятся археологами к осёдлоземледельческим

(5/6)

культурам и рассматриваются обычно как идольчики, персонифицирующие великую богиню земли, всеобщую прародительницу [см., например, 129 сводка]. Нам представляется, что специальное рассмотрение этой мелкой скульптуры позволит прийти к более развёрнутым выводам и обобщениям.

Так, широко известна первостепенная роль женских божеств, начиная с таких классических, как Артемида, Деметра и Афина в религиях раннеклассовых обществ. Материалы шумерской мифологии ясно показывают множественность божеств женского пола, обладающих, правда, различной степенью популярности, в пантеоне Южного Двуречья III тысячелетия до н.э. Несомненно, многие из этих богинь восходят к ещё более ранней эпохе, не освещённой письменными документами, но ярко представленной памятниками культуры. Идеология осёдлоземледельческой эпохи образует тот пласт, на основе которого формировались религии раннеклассовых обществ, имеющих при всех локальных и этнических различиях общие черты и закономерности. В равной мере это касается различных культов и ритуалов. Канонизированные и измененные в интересах жреческой корпорации, а затем всё решительнее утверждающей себя царской власти, они в ряде случаев весьма явственно восходят к обрядам раннеземледельческих общин.

Большое значение имеет архаическая терракотовая скульптура и для изучения истории искусства. Исследование её позволяет приблизиться к пониманию смены канонов и формирования новых эстетических принципов, которыми характеризуется искусство эпохи земледельческих общин. Изысканный орнаментализм, преднамеренная символизация и схематизация отнюдь не были шагом назад по сравнению с первобытным реализмом эпохи палеолита. Броская выразительность, совершенство отточенных пропорций, взаимосвязь идейного содержания и объёмного воплощения свидетельствуют о значительных достижениях художественного мастерства эпохи, стоящей накануне создания мировых шедевров искусства древней Месопотамии и Египта.

В основу настоящей работы положен конкретный материал — достаточно обширная коллекция терракотовой скульптуры, собранной в результате раскопок советских археологов на юго-западе Средней Азии. Здесь, на сравнительно узкой полоске прикопетдагской равнины, весьма рано произошла неолитическая революция и уже в VI тысячелетии до н.э. создавались посёлки осёдлоземледельческих племён. Древнеземледельческая культура Южного Туркменистана медленно эволюционирует на протяжении V-III тысячелетий до н.э., причем наблюдается тесная взаимосвязь с одновременными культурами Ближнего Востока. Лишь к концу III — началу II тысячелетия до н.э. южнотуркменистанские племена достигают той стадии развития, которая не-

(6/7)

посредственно предшествует раннеклассовому обществу, а возможно, уже представляет собой первый этап его становления. В это время — по принятой археологической периодизации это период Намазга V — в Южном Туркменистане существуют крупные населенные центры — Алтын-депе и Намазга-депе, площадь которых достигает нескольких десятков гектаров. Развитое ремесло широко использует бронзу и гончарный круг, а распространение серебряных и бронзовых печатей свидетельствует о становлении собственности. Торговые и культурные связи распространяются далеко за пределы страны, достигая областей древнеиндийской цивилизации Хараппы. По не вполне ещё ясным причинам этот период расцвета завершается эпохой регресса — во второй половине II тысячелетия до н.э. в Южном Туркменистане существует упадочная культура поздней бронзы (период Намазга VI).

Естественно, что терракотовая скульптура среднеазиатских земледельцев рассматривается на широком фоне аналогий и параллелей для выяснения закономерностей, имеющих общий характер. Отсутствие специальных сводов по терракотовой скульптуре Ближнего и Среднего Востока привело к необходимости включить в работу краткий обзор соответствующих материалов. Наибольшее значение имеют в этой связи материалы шумерской мифологии, ставшие известными лишь в последнее время и ещё недостаточно использованные историками религии.

Стадиально, по уровню общественного и культурного развития Южный Туркменистан периода развитой бронзы как бы предшествует Шумеру III тысячелетия до н.э. Это позволяет ретроспективно использовать месопотамские материалы для изучения среднеазиатских терракот.

Рассматриваемые в работе материалы приводят авторов к выводу о многообразии божеств и духов женского пола. Нами выделяется шесть иконографических типов женских терракот по коллекции Алтын-депе и седьмой по материалам Намазга-депе, но вполне вероятно, что реальное разнообразие было ещё более значительным.

Образцы терракотовой скульптуры, опубликованные в настоящей книге, происходят из раскопок, осуществленных рядом исследователей. Основу составляют коллекции, собранные в ходе работ Южно-Туркменистанской археологической комплексной экспедиции АН Туркменской ССР и Института археологии АН СССР до 1968 г. Раскопки на Ак-депе проводились А.А. Марущенко, на Намазга-депе — Б.А. Литвинским, Б.А. Куфтиным, А.Ф. Ганялиным и И.Н. Хлопиным, на Алтын-депе — А.Ф. Ганялиным, В.М. Массоном и В.И. Сарианиди, на Хапуз-депе и Улуг-депе — В.И. Сарианиди, на Тайчанак-депе — А.Я. Щетенко. В процессе работы большую помощь оказали консультации

(7/8)

И.М. Дьяконова, И.Т. Каневой, В.К. Афанасьевой, А.А. Ваймана, А.Г. Кифишина, которым авторы выражают искреннюю благодарность. В работе над составлением каталога особенно важна была помощь Г.Н. Лисициной. По возможности, авторы стремились познакомить читателей с фотографиями терракот, рисунки предлагаются лишь для уточнения деталей или в тех случаях, когда подлинники оказались недоступными или утраченными.

Заключение.   ^

Предварительная характеристика южнотуркменистанских терракот позволила поставить ряд важных проблем истории, идеологии и искусства. Теперь уже можно достаточно чётко выделить среднеазиатский центр древневосточной коропластики и показать его эволюционное развитие от эпохи неолита до периода развитой бронзы. Не вполне ясны дальнейшие судьбы терракотовой скульптуры. Традиция её изготовления отнюдь не прервалась в период запустения и упадка, который наступает в середине и второй половине II тысячелетия до н.э. Мы знаем несколько терракот этого времени, происходящих как из опустевшей древней столицы Намазга-депе, так и из ряда других памятников. Сохраняется и условно-плоскостной стиль более ранней скульптуры и некоторые её характерные черты: пояс на талии, тяжёлая налепная коса на затылке, треугольник с точками в нижней части фигурки. Более того, такие детали, как S-образные завитки волос или подвески, обрамляющие лицо, как бы возвращают нас к глубинным традициям поры энеолита. По имеющимся незначительным материалам пока трудно судить о специфических чертах коропластики поры поздней бронзы, так же как неясны причины и характер бедствий, постигших в это время древнейшие центры осёдлой культуры на юго-западе Средней Азии.

С бо́льшим успехом мы можем делать выводы в отношении терракот предшествующего периода. Анализ мелкой пластики эпохи развитой бронзы свидетельствует о расцвете местного общества, который мы явственно ощущаем в других областях культуры. Протогородские центры Южного Туркменистана, подобно урукской Месопотамии, существовали в эпоху, отделявшую первобытнообщинный строй от первых классовых формаций. В сфере идеологии это была эпоха общинных земледельческих культов, перераставших в кодифицированную систему религиозных воззрений. Классификация женских статуэток того времени ясно показывает множественность типов женского божества, воплощаемого в терракотовых идольчиках. С одной стороны, это были, видимо, местные богини-покровительницы таких крупных центров, как Алтын-депе и Намазга-депе, статуэтки которых в пределах общего канона мы почти безошибочно различаем по характерным иконографическим чертам и деталям, с другой стороны, есть основания полагать, что в южнотуркменистанский пантеон входила в это время не одна недифференцированная богиня-мать, а целый ряд различных женских божеств. Вполне ве-

(145/146)

роятно, что анализ магических символов на терракотовых фигурках — это один из путей, который позволит провести это расчленение и в мелкой пластике. В статуарном облике древних богинь прежде всего подчёркивалось их женское начало, столь отчётливо выступающее в иконографической символике наших фигурок. Немалое место в складывающейся религии занимали аграрно-оргаистические обряды и культы.

Рассмотрение среднеазиатской терракоты, охватывающей период большого хронологического диапазона — от VI до II тысячелетия до н.э., позволяет поставить и ряд вопросов общего характера. Раннеземледельческая эпоха — от неолитической революции до становления раннеклассовых обществ — была временем, когда на основе первобытных обрядов и культов, верований и предрассудков создавались системы древнейших религий. Наивная вера в духов сменялась разработанными представлениями о богах как сверхъестественных существах; магическая обрядность, рассматривавшаяся ранее лишь как необходимая часть трудовых процессов, становится на службу религии как идеологической системы и жречества как выразителя этой системы. Все эти явления зародились в раннеземледельческую эпоху как одно из следствий неолитической революции. Широчайшее распространение получил культ плодородия в его аграрном аспекте с соответствующим набором богов и богинь. Это явление лишь наиболее бросающееся в глаза своей прямолинейностью. Перестройка всей экономики общества после перехода к земледельческо-скотоводческому хозяйству в конечном счёте привела и к перестройке самого общества, когда элемент организации, системы и даже планирования стал играть всё бо́льшую роль в жизни людей, объединяемых в численно всё более значительные коллективы. Отражением происходящих перемен явилось не только усложнение общественной организации, но и внесение элементов систематизации в сферу идеологии. Само интеллектуальное развитие эпохи с её развитием положительных знаний, происходящим познанием природы как суммы закономерностей, обращением к познанию самого человека как сложного соединения различных духовных и материальных начал представляло собой во много раз более сложную картину по сравнению с наивным миром непосредственных восприятий палеолитического охотника. Постепенно складываются не только представления о богах, но и целый божественный пантеон, в пределах которого распределяются «функции управления» отдельными группами явлений и сил природы и общества, что отражает коренные перемены, происходящие в идеологии. Этот процесс завершается в религиях раннеклассовых обществ, где общие закономерности достаточно ярко проявляются в локальных пантеонах Шумера и Мексики, Греции и Египта.

(146/147)

Достаточно выразительные перемены происходят и в мире искусства. Характерная для этого времени массовость произведений искусства отражает, в частности, возросшие эстетические запросы общества в связи с ростом благосостояния. Искусствоведы обычно больше обращают внимание на ритмизированный, несколько монотонный орнаментализм и изысканную символику, характеризующие памятники прикладного искусства раннеземледельческих племён. Не менее интересны процессы, происходящие в мелкой пластике, которая, оставаясь в основном культовой, носит яркий отпечаток религиозных воззрений. Первое время в скульптуре раннеземледельческих обществ сохраняется объёмно-реалистическая манера исполнения, связанная с эстетическими концепциями верхнего палеолита. Затем коренные сдвиги, выразившиеся в создании сложной системы воззрений на соотношение материального и духовного начал, приводят к появлению условно-плоскостной скульптуры.

Меняется отношение и к самому факту статуарного воспроизведения чьего-либо образа. Верхнепалеолитический охотник обычно уклонялся от передачи черт лица, опасаясь оживления идольчика. Скульптор земледельческого общества нередко даже нарочито подчёркнуто передаёт отдельные из этих черт, например глаза как символ духовной силы и божественной сущности. В дальнейшем эта линия получает особое развитие. С разложением первобытнообщинного строя, с возрастанием роли вождей-военачальников и жрецов и администраторов, регулирующих экономику крупных сельскохозяйственных объединений, возрастает интерес к человеку как к личности, в памятниках искусства проступают портретные черты человека, внутренний мир которого художник пытается раскрыть в меру своих возможностей и дарования. Естественно, этот путь как бы минует культовую терракоту, в которой, по идеологическим канонам, традиционность и неиндивидуалистичность были наиболее характерными признаками.

Представляется, что намечаемые пути изучения мелкой пластики как источника, проливающего свет на культуру и духовный мир древних людей, являются весьма перспективными и многообещающими.

[ С клапана суперобложки: ]

наверх