Б.И. Маршак, В.И. Распопова

Война глазами согдийских художников.

// Военная археология. Оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе. СПб: 1998. С. 278-281.

О военных действиях, которые велись на территории Согда в VI-VIII вв., известно по самым разнообразным письменным источникам: китайским династийным историям, тюркским руническим

(278/279)

надписям, арабским хроникам Табари и Белазури. Особое значение имеют краткие сообщения согдийцев о современных им событиях в документах с горы Муг. Все эти источники, в основном, отражают подлинные факты, хотя рассказы Табари основываются на устном предании, восходящем ко времени арабского завоевания Средней Азии, или для более раннего периода — на персидской исторической традиции, включавшей легендарные эпизоды. Гораздо сильнее момент художественной переработки сказывается на изложении событий у Фирдоуси. Хотя в его «Шахнаме» событиям, происходившим в Согде, уделено сравнительно мало внимания, но общее восприятие боевых действий в легендарной и исторической частях этой эпопеи глубоко родственно тому, которое открылось в согдийском изобразительном искусстве VI-VIII вв. Эту параллель хорошо показал А.М. Беленицкий в работе «Древнее изобразительное искусство и „Шахнаме”» (М., 1960).

Изображение воинов и военных действий в живописи, скульптуре и художественном металле Согда было бы неправильно понимать как зеркально точное отражение действительности. Хотя художники несомненно опирались на непосредственное наблюдение окружавшего их мира, они при этом создавали художественный образ, следуя эстетическим и культурным концепциям своей эпохи. То, что мы видим в искусстве, обусловлено тремя факторами: реалиями жизни, идеалами общества и профессиональными традициями художников. Задача исследователя заключается в том, чтобы научиться различать эти факторы при анализе конкретных произведений.

Воинская тематика воплощена в разных жанрах и в разных материалах. Изображение божественных или полубожественных воинов есть в согдийской терракоте VI в., в резьбе по дереву рубежа VII-VIII вв. (Пенджикент) и в настенных росписях VII-VIII вв. (Пенджикент, Шахристан). Сцены мифологических сражений с участием богов известны в росписях Пенджикента и Шахристана VII-VIII вв. Подвиги эпических героев, засвидетельствованные в пенджикентской живописи, встречались и на художественном серебре (Кулагышское блюдо). Реальная война в недавнем прошлом, возможно, осада Самарканда арабами, воспроизведена в живописи пенджикентского дворца. Батальные эпизоды изредка встречаются в росписях Пенджикента, иллюстрирующих сказки. Наконец, просто поединки каких-то всадников, не идентифицированные с какими-либо эпическими, литературными или историческими событиями, известны в резьбе по дереву Шахристана и Пенджикента.

Вооружение и снаряжение воинов обычно передавали с документальной точностью. По оружию, доспехам, конской упряжи можно

(279/280)

датировать изображения. Такой веризм восходит к очень древней переднеазиатской традиции, особенно ярко проявившейся в искусстве Ассирии. Однако в мифических и эпических сценах встречаются анахронизмы. Например, в росписях VIII в. намеренно появляются мечи предыдущего столетия, что создаёт дистанцию между современностью и изображённым прошлым. Колесницы из мифов и эпоса появляются в росписях неоднократно, хотя мастера раннего средневековья не только никогда не видели их, но даже плохо представляли себе их устройство.

Согдийские художники с особым пристрастием показывали подвиги тяжеловооружённых воинов-аристократов и, прежде всего, поединки предводителей. В искусстве ряда иранских народов считалось возможным изображать только воображаемые поединки царя, или царя и наследника престола, со своими врагами вместо показа реальных действий войск на протяжении целой войны. Характерный пример такого подхода — сасанидские рельефы с так называемыми турнирами. Согдийские сцены поединков имеют ряд отличий от сасанидских. Во-первых, если в Иране демонстрировали быструю и лёгкую победу царя, что имело прокламативное значение, то в Согде такая быстрая победа встречается очень редко, а поединок обычно представлен в виде нескольких эпизодов в соответствии с традициями евразийского эпоса («Шахнаме», былины, эпические поэмы тюркских и монгольских народов и т.д.). На росписях воины используют весь набор имеющегося у них вооружения: лук, аркан, копьё, булаву, боевой топор, меч и кинжал. Они начинают бой на коне, но продолжают сражаться пешими, лишившись своих лошадей. В соответствии с эпическим каноном поединок иногда завершался борьбой. Во-вторых, согдийцы обычно показывали поединок как часть общего сражения, основной вид которого — это схватка отрядов тяжеловооружённых всадников, наносящих друг другу таранные удары копьями. Иногда на росписях в разгаре боя тяжеловооружённые воины сражаются спешенными. Лёгкая пехота без доспехов, но с луком и стрелами, видимо, участвовала в сражении. Обычно она не интересовала художников, но один такой стрелок с пучком стрел, заткнутых за пояс, показан стреляющим в сражающегося всадника. На росписях рубежа VII-VIII вв. на северной стене внешнего двора храма II, открытых в 1994-1997 гг., дважды показаны пары лёгких конных стрелков без шлемов и доспехов, но с луком и стрелами, мечом и булавой (?). В одной сцене два таких воина прикрывают отступление тяжеловооружённого всадника, которого преследует другой тяжеловооружённый — с копьём в руках. При этом они, тоже отступая, стреляют назад, при

(280/281)

меняя приём так называемых «парфянских стрел». Легкая и тяжелая конница у арабов, по Табари, имела разных командиров, но живопись показывает, что в Согде они сражались бок о бок.

Осада крепостей была тем видом боевых действий, который гораздо чаще, чем полевые сражения, решал исход войн. Но в нем с обеих сторон действовали не тяжеловооружённые всадники, а пешие воины. По сообщениям достоверных источников мы знаем о метательных машинах и подкопах, применявшихся осаждающими. Общественное сознание, однако, плохо мирилось с «низкой» действительностью. У Табари яркими красками описан эпизод разгрома арабами аристократического отряда из 300 всадников, шедших на помощь осаждённому Самарканду, хотя в осаде участвовали тысячи людей и такой небольшой отряд едва ли мог существенно повлиять на результат войны. Согдийские художники постоянно изображали у стен крепостей стычки тяжеловооружённых всадников. При этом они не игнорировали и подлинные обстоятельства. Осадные лестницы, верёвки, по которым штурмующие лезут на стены, метательные машины-манджаники, сколоченные из тонких досок осадные щиты, целиком закрывающие наступающих, с большим знанием дела изображены в сцене осады на росписях из пенджикентского дворца (ок. 720 г.), которая, по-видимому, отражает реальное событие. Однако в мифических батальных сценах из храма II также есть реальные элементы, в частности, со стены крепости стреляют лучники, не имеющие шлемов и доспехов. Есть там и изображения осадных щитов, один из которых, с загибающимся назад верхом, предназначался для защиты от летевших сверху стрел и камней.

Хотя согдийские художники стремились к героической идеализации, их огромные композиции представляли, наряду со стилизованными в духе эпоса сражениями, повседневные реалии военной жизни: всадники показаны не только в бою, но и едущими шеренгой до и после сражения; герой-предводитель, стоя на коленях, докладывает о своей победе сидящему на коне высшему начальнику; раненые и убитые, ограбленные победителями, снявшими с них доспехи; пленные со связанными за спиной руками, процессии воинов с трофеями и т.д.

Согдийское изобразительное искусство, наряду с письменными памятниками и предметами вооружения, найденными при раскопках, является важнейшим источником по истории военного дела. Специфика этого источника состоит в том, что он отражает не только факты, но и героические идеалы раннего средневековья.

наверх