Б.И. Маршак

Скань XIII века на Ближнем Востоке.

// СГЭ. [Вып.] XLVII. Л.: 1982. С. 63-66.

Значительные перемены в торевтике Византии, приходящиеся на конец XIII-XIV в., были исследованы А.В. Банк, которая показала, как после изгнания из Константинополя крестоносцев обновилось всё прикладное искусство. [1] Причём в произведениях художественного металла прерывается старая традиция и проявляются воздействия традиций исламских стран и Западной Европы. В сканях Византии к XIV в. также прослеживаются изменения, появляется новый принцип композиции: заполнение поля спиралями, от которых отходят многочисленные одинаковые проволочные завитки, причём на таком фоне нередко выделяли резервом с помощью поставленных на ребро пластинок металла различные плетения, арабески, розетки и другие декоративные элементы.

Предшественником сканей XIV в. считают сканый серебряный ларец, хранящийся в сокровищнице собора в Трире (рис. 1). [2] Так представлен этот ларец, восточное происхождение которого было общепринятым, в трудах А.Н. Грабара [3] и А.В. Банк. [4] Ларец издавался, однако, как правило, без воспроизведения его богато декорированного чеканного дна (рис. 2), [5] на которое специально обратил внимание как будто только А.А. Спицын. [6] Он рассматривал ларец в широком евразийском контексте, считая его скани родственными не только византийским, но и золотоордынским, среднеазиатским, дальневосточным. Орнамент на дне, сопоставленный с декором медресе Каратая (1252) в Малой Азии, позволил А.А. Спицыну датировать ларец XIII в. и определить его как сирийское изделие.

(63/64)

Задача этой статьи — исследовать истоки сканей XIII-XIV вв. в Византии и на Востоке, опираясь на такой ключевой памятник, как трирский ларец. Однако придётся изучать не технику сканей, поскольку большинство предметов известно мне только по фотографиям, а композиции и мотивы узоров.

Попробуем сначала, не обращаясь пока к самим сканям, определить дату и родину ларца по всем остальным признакам. Его форма с усечённо-пирамидальной крышкой хорошо известна по византийской слоновой кости, но к XIII в. она получила широчайшее распространение. Львиные ножки — западный, но не датирующий мотив. Застёжки с изображением льва и драконов — готические, но они могут быть и несколько более поздними, чем сам ларец. Стенки и крышка состоят из панно со сканью и рамок с узором из крестовидных цветов, который Н. Ирш находил возможным отнести к среднеевропейской готике. [7] Этот несложный узор известен и на христианском Востоке. Надо отметить, что дно с его, на первый взгляд, исламским декором и рамки с отнюдь не исламскими крестовидными цветами выполнены вместе.

Общая композиция дна с переплетёнными лентой медальонами, включающими в себя розетки, находит аналогии в архитектурном убранстве X-XI вв. на территории от Византии [8] до Средней Азии, [9] но сами розетки там другие. Самые маленькие розетки трирского ларца близки к двум розеткам, оплетённым лентой, которые украшают заднюю сторону серебряного ларца XIII в. из сокровищницы Сан-Марко в Венеции, причём на трирском ларце в розетках

(64/65)

Рис. 3. Серьги из Хунани (увеличено).

(Открыть Рис. 3 в новом окне)

имеется канфаренный фон, который лишь частично сохранён на венецианском. [10]

Эти розетки, в середине которых помещён пересечённый крест-накрест четырёхугольник, восходят, видимо, к ранневизантийский ювелирным изделиям (Египет, VI в.). [11] Развитие подобных розеток трудно проследить из-за фрагментарности материала по исламскому орнаменту, но особенно популярными они становятся к XIII в., когда сходные розетки и составленные из них композиции появляются и на заставках армянских рукописей. [12] На Западе в подобных розетках X-XIII вв. строго сохраняли форму срединного квадрата, тогда как на Востоке (в частности, на обоих серебряных ларцах) квадрат обычно превращали в четырёхугольник с прогнутыми сторонами. Звездообразные средние части других розеток с овальными «перевязками» там, где от лучей звезды расходятся полупальметты арабесок, весьма близки к сходным узорам изразцов медресе Каратая. [13] И в этом случае можно назвать армянские параллели. [14] Однако, хотя все розетки дна по построению и по канфаренному фону восходят к восточным прототипам, [15] в некоторых розетках (в частности, в центральном медальоне) сам характер плетения из ровных и широких «ремней» существенно отличается от арабески с её тонкими стеблями и расширениями полупальметт. Такое плетение чуждо и византийскому орнаменту, напоминая, скорее, о западноевропейских романских инициалах.

Пространство между розетками и бордюром (кроме углов) занято фигурами зверей и чудовищ на традиционном иранском фоне из витков спиральной ленты с небольшими выступами. В XIII в. и такой фон, и такие фигуры (парные львы с одной головой, сфинксы в коронах с драконьими головами на хвостах, грифоны, три зайца с как бы сросшимися ушами, образующие розетку) были весьма обычны и в странах к западу от Ирана. Не ранее второй половины XIII в. распространяются частые дужки из коротких штрихов, передающие шерсть животных и фактуру листьев. [16] В сочетании с канфарением фона этот приём особенно характерен для серебра эпохи монгольского владычества. [17] Однако короны сфинксов — чисто западные с тремя лилиями, причём тип их лиц также безусловно западный, не находящий никаких аналогов на Востоке. Этот северный тип короны в XIII в. становится обычным в христианских странах Средиземноморья. [18]

За исключением лиц и корон сфинксов, все элементы декора дна имеют восточное происхождение, но они видоизменены мастером западной выучки. Скань трирского ларца отличается от сканей XIV в., с которыми её обычно сопоставляли, участками с заполнением из однообразных прямых рядов коротких завитков. Каждый из этих рядов похож на меандр. Этот приём типичен для Сицилии конца XII — первой половины XIII в. [19] Поскольку, однако, орнамент дна и общая композиция скани не сицилийские и вообще не западные, можно думать, что мастер сканей трирского ларца, скорее всего, был сицилийцем или уроженцем юга Италии, но работал он не в Сицилии, а на Ближнем Востоке. Если принять сирийскую атрибуцию А.А. Спицына, то речь должна идти о тех городах, которые во второй половине XIII в. ещё принадлежали крестоносцам.

Один из элементов скани ларца — вписанная в круг плетёнка — находит аналогию в скани XII в., украшающей скипетр венгерских королей, где этот мотив, возможно, имеет византийское происхождение, [20] но основной круг аналогий относится уже к монгольскому времени. При этом известная «шапка Мономаха» и по спиралям, и по фигурным просветам в скани, и по шестилепестковым розеткам, и по скоплениям зерни в глазке спирали очень близка к скани ларца, но её лотосы и плетение внизу — уже определённо восточные, а не византийские мотивы. К «шапке Мономаха», как показал тот же А.А. Спицын, очень близка сканая пектораль из шахрисябзского клада, известная под именем «бухарской бляхи», в которой дальневосточные элементы гораздо отчётливей. Наконец, в самом Китае, в провинции Хунань, были найдены серьги, не имеющие твёрдой даты, но, судя по их дужкам в виде вопросительного знака, не намного более древние, чем «шапка Мономаха». [21] Эти серьги имеют и спирали с короткими завитками, и фигурный просвет, и розетки из зерни в глазке спирали (рис. 3). Таким образом, при всей изощрённости их выделки хунаньские серьги по композиции тоже родственны сканям ларца. Однако в более раннее время ни в Византии, ни на Ближнем Востоке, ни в Китае, насколько можно судить по имеющимся изделиям, не было таких чётких спиралей с короткими завитками, отходящими от основной спирали.

Зато в Западной Европе в 1220-1230-х гг. спиральные композиции сканей достигли своего полного развития. [22] Причём на Западе, прежде всего в долинах Мааса и Рейна, но также и в других странах прослеживается сложение таких композиций (в частности, появление розеток из зерни в глазке спирали) уже в конце XII в.

Было ли развитие спиральных композиций в Европе и в обширных монгольских владениях — от Малой Азии и северной Сирии до Поволжья на севере и до Китая на востоке — единым процессом или в обоих случаях развитие шло самостоятельно, а результаты совпали случайно? Учитывая историческую обстановку эпохи монгольского нашествия, следует считать более вероятным, что имел место прямой контакт. В Каракоруме работал Гийом Буше — парижский ювелир и придворный мастер Великого хана. В его распоряжении было 50 местных помощников. Гийом

(65/66)

Буше послал Людовику IX пояс с магическим камнем монголов, скорее всего изготовленный им самим или в его мастерской. [23] Вообще при монголах вкусы чужеземцев оказали огромное влияние на китайское художественное ремесло, которое под их влиянием перешло от изысканной сдержанности к нравившейся новым владыкам и иностранцам пышности убранства. [24]

Возвращаясь к трирскому ларцу, надо отметить, что его скани сходны не непосредственно с европейскими спиральными сканями, а с родственными им, по-видимому, восточными сканями монгольского времени, сохраняя по другому признаку сходство и с сицилийскими образцами, для которых как раз не были характерны спиральные композиции.

Скорее всего, скани трирского ларца отражают слияние двух традиций: сицилийской и ближневосточной монгольского времени — возможно, через посредство продукции мастеров ханской ставки времени Гийома Буше, отразившей всё-таки тоже западное (но не сицилийское) влияние и в свою очередь повлиявшей на мастеров всей монгольской империи XIII в.

Трирский ларец — не единственный образец восточной скани на христианском памятнике второй половины XIII — начала XIV в. Из других предметов этого круга можно назвать также опубликованный А.В. Банк серебряный крест, [25] который, как она отмечает, близок к трирскому ларцу по ряду деталей. [26] В сканях этого креста уже определённо чувствуются дальневосточные элементы.

Вопрос о контактах европейских и восточных традиций, изучению которого посвятила ряд работ А.В. Банк, на материале сканей сейчас ещё только ставится. Решить его (и это характерно для изучаемой эпохи великих контактов) можно будет только с привлечением более обширного материала из всех стран, лежащих между Атлантикой и Тихим океаном.

[1] Банк А.В. Прикладное искусство Византии IX-XII веков. М., 1978, гл. 7; Она же. Новые черты в византийском прикладном искусстве XIV-XV веков. — В кн.: Моравска школа и њено доба. Београд, 1972; Eadem. Quelques problèmes des arts mineurs Byzantine au XIV^e siècle. L’argenterie. — Actes du XIV^e Congrès international des études byzantins. Bucarest. 6-12 septembre 1971. Tirage à part. 2, 1975.

[2] Приношу глубокую благодарность д-ру Д. Кетче за присылку фотографий трирского ларца.

[3] Grabar A. Les revêtements en or et en argent des icônes byzantines du moyen âge. Venise, 1975, pl. LIX.

[4] Банк A.В. Прикладное искусство..., с. 156-157, рис. 130.

[5] Irsch N. Der Dom zu Trier. Düsseldorf, 1931, S. 324-326, Fig. 212, 213.

[6] Спицын А.А. К вопросу о Мономаховой шапке. — Записки отделения русской и славянской археологии Русского археологического общества. Спб., 1906, т. 8, вып. 1, с. 182-184, рис. 72-74.

[7] Irsch N. Op.cit., S. 326.

[8] Grabar A. Sculptures byzantines du moyen âge, t. 2, (XI-XIV siècle). Paris, 1976. [Киев, св. София, мраморная плита].

[9] Ахраров И., Ремпель Л. Резной штук Афрасиаба. Ташкент, 1971, рис. 16.

[10] Il tesoro di San Marco, Vol. 2: Il tesoro e il Museo. Opera diretta da H. Hahnloser. Firenze, 1971, N 131, p. 119-121. В этом каталоге К. Эрдман и Р. Эттингаузен показали, что венецианский ларец — не памятник исламской культуры, а изделие западного мастера, воспроизводившего восточный образец.

[11] Kent J.Р.С., Painter К.S. [ed.]. Wealth of the Roman World AD 300-700. London, 1977, p. 98-99, No 163.

[12] Мнацаканян А.Ш. Армянское орнаментальное искусство. Ереван, 1955, рис. 284 (1288 г.), 251 (1231 г.), 841; Дрампян И.Р., Корхмазян Э.М. Художественные сокровища Матенадарана. Ереван, 1976, с. 58 (1201 г.); [Дурново Л.А.] Орнаменты армянских рукописей. Ереван, 1978, табл. 54 (1286 г., Киликия).

[13] Sarre F. Der Kiosk von Konia. Berlin, 1936, Abb 14.

[14] Напр.: [Дурново Л. А.] Орнаменты.. ., табл. 54. Византийские розетки ближе к домонгольским хорасанским. См.: Банк А.В. Новые черты..., с. 55-57, рис. 5-14.

[15] На щитке серебряного перстня домонгольского клада из Гургана (Эрмитаж, ОКОВ, 2892-44) розетки близки к малым медальонам ларца.

[16] См., например, небесный глобус 1278 г. из Ирана (SPA, vol. 6, Pl. 1403).

[17] Генинг В.Ф., Крамаровский М.Г. Ивдельская находка. Л., 1973.

[18] Bologna F. I Pittori alla corte angioina di Napoli. Roma, 1969, p. 49, ill. 49; Buchthal H. Miniature Painting in the latin Kingdom of Jerusalem. Oxford, 1957, pl. 86, с 95, 103, 105, 114, 122, 126 c.

[19] Lipinsky A. Sizilianische Goldschmiedekunst im Zeitalter der Normannen und Staufer. — Das Münster, 1957, Abb. 2, 6, 7/8, 9/10, 30, 31, 32 usw.

[20] Deér J. Die Heilige krone Ungarns. Wien, 1966, S. 180-181, Abb. 362; Kovàcs É. Romanesque Goldsmiths. — Art in Hungary. Budapest, 1974, p. 17, fig. 15, 16.

[21] Singer P. Early Chinese Gold and Silver. New York, 1972, No 88E, p. 63.

[22] Напр.: Die Zeit der Staufer. Geschichte-Kunst-Kultur. Katalog der Ausstellung. Stuttgart, 1977, Bd. 1-4, Kat. Nr. 564.

[23] Джиованни дель Плано Карпини. История монголов. Гильом де Рубрук. Путешествие в восточные страны. М., 1957, с. 153, 183. — В Каракоруме Рубрук видел серебряный потир европейской (или похожей на европейскую) выделки.

[24] Речь идёт о новых композициях, поскольку техника скани ни для кого не была новостью.

[25] Банк А.В. Серебряный крест из Музея Штиглица. — СГЭ, 1974, [вып.] 38.

[26] Цветок с чередующимися узкими и широкими трёхлопастными лепестками находит аналогии в керамике Ирана конца XIII-XIV в. (SRA, vd. 5, Pl. 727v) и в декоре армянских рукописей XIV в. ([Дурново Л.А.], Орнаменты..., табл. 80; 1339 г.). Очертания трёхлопастных лепестков на кресте близки к китайскому облачному орнаменту.

наверх