 Б.А. Литвинский
Кангюйско-сарматский фарн
(к историко-культурным связям племён южной России и Средней Азии).
// Душанбе: «Дониш». 1968. 120 с. + 6 табл.
IV. Фарн в верованиях сарматов и осетин.
Ддя нашей темы особое значение имеет ономастика Северного Причерноморья. В.Ф. Миллер, а затем М. Фасмер, В.И. Абаев и Л. Згуста выявили наличие слова farn в полутора десятках имён, зафиксированных в греческих надписях Северного Причерноморья. [1] Имена эти встречаются в виде отдельного слова, без суффикса (в составных словах — именах), с суффиксами — ak, -аg, а в Армазской билингве — с суффиксом -ug. Известно имя Χόφαρνος (вариант Κοφαρνος), др.-иран. hu-farnah- «носитель хорошего фарна»; существовали также «носитель лунного фарна», «носитель отцовского фарна», «носитель фарна племени сайев» и даже «носитель арийского фарна». [2]
Наиболее раннее — Саитаферн. Саи — имя племён, живших в окрестностях Ольвии в III в. до н.э.; по мнению В.В. Ла-
(59/60)
тышева, оно было скифским или сарматским; [3] сейчас склоняются к тому, что оно было именно скифским. [4]
Как явствует из декрета в честь Протогена, во главе этого племени стоял Саитаферн (Σαιταφάρνης). [5] Сам декрет на основании исторического и эпиграфического анализа В.В. Латышев датировал III в. до н.э. [6] Более детальное эпиграфическое исследование Т.Н. Книпович привело к заключению, что этот декрет следует отнести к последним десятилетиям III или первым десятилетиям II в. до н.э. [7]
(60/61)
Не исключено, что в верованиях скифов фарн занимал значительное место. Геродот (IV, 5-6) сообщает легенду о происхождении скифов от трёх братьев — сыновей Таргитая. Упавшие с неба золотые предметы при приближении двух старших братьев воспламенились, и братья не могли их взять. Младшему брату это удалось, так как золото потухло, и он отнёс предметы к себе домой. Поэтому, пишет Геродот, старшие братья согласились уступить всё царство младшему. «Горящее золото» в рассказе Геродота, как не без основания подметил Г. Ломмель, [8] может быть сиянием фарна и овладение им ведёт за собой получение царской власти.
В последующие столетия имена с «фарном» встречаются довольно часто. Мы составили таблицу по материалам «Корпуса боспорских надписей». По местностям интересующие нас имена в этих надписях распределяются следующим образом:
Горгиппия — 78
Пантикапей — 36
Танаис — 25
Западное Прикубанье — 12
Фанагория — 2
Мирмекий — 1
Феодосия — 2
Нимфей — 1
Район Тебечикского озера — 1
(61/62)
При всей условности этих подсчётов (число упоминаний зависит, в частности, от наличия надписей и их характера) общая тенденция ясна: резкое увеличение количества имён с «фарном» во II-III вв. н.э., причём особенно иного их в Горгиппии, а также в Пантикапее и Танаисе.
Для полноты картины отметим также, что в Ольвии имён такого рода очень немного — судя по В.В. Латышеву [9] всего пять, [10] очень мало их и в Херсонесе. [11] Можно также указать на надпись 181 г. н.э. из Тиры, где фигурирует Пидан, сын Питфарнака. [12] Судя по сводке Г. Михайлова, [13] имя Фарнак есть в надписи II в. н.э. из Одесса (совр. Варна).
Среди носителей этих имён были как рядовые граждане, так и представители привилегированных слоёв общества. Как известно, в 63-47 гг. до н.э. правил Боспорским царством «царь царей, великий Фарнах» — сын Митридата Евпато-
(62/63)
pa. [14] Прадедом боспорского царя Фарнака был понтийский царь Фарнак I (190/189 — 170/169), который был тесно связан с городами Северного Причерноморья. [15]
Понтийское божество Мен носило эпитет, связанный с фарном. Страбон (ХII, 3, 31) называет его Μήν Φαρνάκον и пишет, что в святилище этого божества цари «произносили так называемую царскую клятву: “Клянусь счастьем царя и Меном Фарнака”». [16] Имена с «фарном» были распространены также в понтийской ономастике и топонимике. [17] Можно предположить, что воцарение на Боспоре Митридата Евпатора и его сына Фарнака стимулировало распространение среди боспорской знати имён такого рода.
(63/64)
В надписи 110 г. н.э. из Горгиппии Фарнакион, сын Пофа, назван «наместником Горгиппии». [18] Судя под надписи 70-х гг. III в. из Пантикапея одним из представителей знати был «жрец Юлий Хофарн, сын Афродисия, бывший лохаг». [19] В надписи III в. из Танаиса сообщается о бывшем архонте Хофарне, сыне Сандарзия. [20] В Ольвии некий Майфарн был стратегом [21] и т.д. Имена с «фарном» начиная с I в. до н.э. иногда передавались от отца к сыну. Примером этого может быть надпись конца I в. н.э. из Пантикапея. Она гласит: Φαρνάκ Φαρνάκον χαϊρε («Фарнак, сын Фарнака, прощай»). [22] Мы встречаемся также с «Фарнаком, сыном Фарнакиона», «Хофарном, сыном Хофарна» и т.д.
Были и семьи, где один брат носил греческое, другой — сарматское имя. Так, у некоего Апатурия старшего сына звали Фарнаком, младшего — Аполлонидом. [23] Известны случаи, когда в имени одного лица совмещались элементы разного происхождения — таково, например, имя Юлий Элитта Фарнак. [24]
(64/65)
Итак, в городах Северного Причерноморья обитало множество Фарнаков и Фарнакионов (производное от Фарнака), имелись также Хофарны («носители хорошего фарна»), Фарнохшадры (от др.-ир. farnah-xšaθra- «чья доблесть полна фарна»), Питофарнаки («носители отцовского фарна») [25] и, наконец, просто Фарны.
Для полуразрушенного имени на одной из пантикапейских надписей Латышев предложил восстановление [Άρτα?] φερ[ν]ης. [26] Если принять это восстановление (или Άρδαφέρνης), то в скифском языке существовало имя, состоящее из комбинации двух религиозных понятий — arta- и farn. [27]
Имена с «фарном» имеют бесспорные иранские этимологии. Однако в оценке происхождения этих имён и причин их большой популярности в ономастике городов Северного Причерноморья единого мнения не существует.
Уже в 1866 г. Мюлленхоф высказал мнение, что личные имена из причерноморских надписей, включающие «фарн», долж-
(65/66)
вы быть сарматскими. [28] Говоря о «варварских» именах в надписях городов Причерноморья, М. Фасмер включил Φαρνάκης в ту группу имён, которые, по его мнению, должны рассматриваться не как сарматские, а как персидские. [29] Уже ранее на такую возможность указывал В.Ф. Миллер, считавший, что имена древнеперсидского типа могли перейти, под влиянием Понтийского царства, с южного берега Понта на северный, а также проникать другими путями. [30]
Л. Згуста полагает, что распространение имён с «фарном» в Северном Причерноморье обязано персидскому культурному влиянию, причём на первом этапе имена распространяются в скифо-сарматском языке, на втором — в северо-причерноморских городах. [31]
(66/67)
В.И. Абаев в своих работах, напротив, не считает farn заимствованным в скифо-сарматский, он полагает, что это слово — общеиранское. [32] Важно также учесть мнение Э. Бенвениста. Он не отрицает возможности заимствования этого слова в осетинский, но оно, по мнению этого исследователя, «...включается в основной словарный фонд и датируется, может быть, со времён “скифского единства”. Это же, собственно, вопрос не только осетинского языка: существование Farnakas, Farnaxsartos в греческой ономастике Чёрного моря только показывает, что эти имена были там широко распространены, как и в Иране». [33]
Хронологические соображения и весь исторический фон свидетельствуют в пользу гипотезы В.И. Абаева и Э. Бенвениста. Разумеется, влияние Понтийского царства в данном случае могло иметь место. Но бесспорным остаётся тот факт, что первое появление имён с «фарном» связано с царём приольвийского племени саев в конце III — нач. II в. до н.э., для которого трудно, при всём желании, предположить персидское влияние. Вместе с тем характерно, что массовое распростра-
(67/68)
нение имён с «фарном» в северо-причерноморских надписях падает на II — нач. III вв., на которые приходится 2/3 всех имён такого рода. Следовательно, широкое проникновение таких имён в ономастику городов Северного Причерноморья происходит не во времена Митридата Бвпатора или его ближайших наследников, как следовало бы ожидать в случае, если бы они действительно были связаны с персидским или понтийских влиянием, а значительно позже — во II — нач. III вв. н.э. Объяснение следует искать в общей исторической ситуации. Как указывает В.Ф. Гайдукевич, связи городов Боспорского царства с варварской средой особенно усилились к концу I в. н.э. [34] это положение относится и к Херсонесу [35] и к Ольвии. [36]
Исследователи считают, что в первые века н.э. происходит интенсивная инфильтрация сарматов в города и поселения Боспорского царства, приток идёт, преимущественно, со стороны Прикубанья. «Попадая сюда, сарматы ассимилировались боспорским населением, подвергались в какой-то мере эллинизации, особенно в городах, где они уже становились “боспорянами”. Хотя, вливаясь в состав боспорского населения, сар-
(68/69)
маты и подвергались эллинизации, т.е. усваивали греческий язык и присущие боспорцам культурные навыки, тем не менее, всё более увеличивавшаяся прослойка таких жителей, которые генетически были связаны с сарматскими племенами, не могли не оказывать со своей стороны влияния на характер культуры Боспора». [37]
Хронологическая картина, которая вытекает из вышеприведённой таблицы, соответствует, таким образом, общеисторической ситуации. [38] Что же касается обилия имён с «фарном» именно в Горгиппии, то это объясняется положением этого города на окраине Боспорского царства, вблизи северокавказских степей, которые Страбон (XI, 2, 15) именовал «Сарматскими равнинами», в непосредственном окружении полностью сарматизованных меотских племен Прикубанья.
Отражение в ономастике, сарматской инфильтрации и сарматского влияния на население городов Причерноморья показывает, сколь широко и разнообразно «фарн» был представлен в именах собственных и, соответственно, в верованиях сарматов. Но мы располагаем и более непосредственным свиде-
(69/70)
тельством почитания фарна сарматами. [39]
На Кубани был найден золотой амулет с надписью, говорящей о боге Уатофарне. [40] Этой надписи посвятил специальное исследование В.Ф. Миллер. Сама надпись: θεω ουαταφαρνο т.е. «богу Ўатафарну», как и амулет, датируется II-I вв. до н.э. (по палеографическим данным). В.Ф. Миллер считает, что первая часть этого имени должна рассматриваться, как отражение слова, близкого осетинскому wat — «внутренняя часть жилища», «спальня», причём первоначально это слово могло обозначать жилище вообще, «...бог ўатафарн был божеством мира жилища, покровителем домашнего счастья, и посвящённый ему амулет обеспечивал носителю счастье в домашней жизни». [41]
В.И. Абаев не согласился с этой этимологией и предложил иную: vāča-farnah, где vāč- «слово» (в религиозном смысле), компонент, часто входящий в имена святых или героев. Возражения против этимологии В.Ф. Миллера состоят в том, что древность осетинского слова wat не может быть доказана и «по семантическим соображениям». [42] Не берясь су-
(70/71)
дить о древности этого слова, мы не видим никаких оснований для признания семантической невозможности миллеровской этимологии. Оно могло в древности обозначать не комнату, а жилище кочевника.
Весьма существенным нам представляется и соображение В.Ф. Миллера о том, что в обрядах осетин сохранялось обращение к «властителю спальни» (ўatv хīцау) с просьбой наградить новобрачных «долголетними мальчиками», т.е. в быту осетин существовало божество — покровитель жилища. [43] В этой связи нам хотелось бы ещё указать на осетинскую пословицу: «отцовский фарн не уходит в царство мёртвых», [44] которая, как представляется, косвенно может указывать на связь у осетин фарна с жилищем (см. в этой связи среднеазиатские этнографические материалы и текст зороастрийского Риваята); прямо об этом говорит и осетинское выражение: «тише, не забывай о фарне дома». [45]
Что же касается ўatv хīцау, его функциональным двойником в некоторых отношениях является «святой барана».
(71/72)
При брачном обряде к нему обращаются с просьбой, чтобы «рождались здоровые мальчики, тучные как бараны». Имелись истуканы, изображающие его в виде барана; желающие иметь детей женщины изготовляли с этой целью и посвящали ему грубые глиняные изображения баранов. [46]
Трудно ожидать большего: вероятно, это осколки древних верований в божество — покровителя дома, которое было связано с фарном и изображалось в виде барана.
Интересно, что у осетин существовало представление о прямой евязи барана с домашний очагом. При принесении барана в жертву, его подводят к домашнему очагу. «Подходит старик, берет животное за левый рог и произносит молитву... По окончании молитвы старик горящим поленом делает барану крестообразную метку на шее за правым ухом и на морде, когда кверху идёт дым от опаляемой шерсти, говорит: да пойдёт наше приношение Богу. После дополнительных церемоний происходит заклание.» [47]
У осетин сохранялось верование, что «...счастье всей семьи сосредоточено на жизни одного из членов или даже одного из домашних животных». [48]
(72/73)
Если кто-либо из осетин смертельно заболел, «берут козлёнка или барашка и несколько времени держат его над головою больного, полагая, что болезнь от него, больного, перейдёт к животному и затем больной выздоровеет». [49]
Ещё В.Ф. Миллер в связи с именами, содержащими «фарн» в греческих надписях Причерноморья, привёл осетинские материалы. «В осетинском языке фарн значит: мир, счастье, обилие, фарнаг осä — приносящая счастье жена; имя Фарнуг встречается в осетинских обрядовых текстах, а сложное имя Бўpäфäpнvг ccӯ — стань Бурафарынгом, т.е. будь богат и счастлив». [50]
Вообще же, как указывает В.И. Абаев, осетины понимают «фарн» как «высшее благо мирного времени», именно «мир, тишина, благополучие, преуспеяние», причем это понятие имеет религиозный оттенок. [51]
По представлениям осетин, у каждого человека есть свой фарн, времена года и суток имеют свой фарн, существуют фарн дома и фарн народа. В охотничьем языке осетин farna означает «солнце». [52]
(73/74)
Большой объём представлений, связанных с фарном у осетин, не случаен. В скифо-сарматско-аланской среде, с которой связан этногенез осетин, фарн был исконным, незаимствованным божеством.
[1] В.Ф. Миллер. Эпиграфические следы иранства на юге России. ЖМНП, 1886, октябрь, стр. 248, 257-260; он же. Осетинские этюды, ч. III. М., 1887, стр. 81; M. Vasmer. Untersuchungen über die ältesten Wohnsitze der Slaven. I. Die Iranier in Südrussland. Leipzig, 1923, S. 55; В.И. Абаев. Осетинский язык и фольклор, I. М.-Л., 1949, стр.196; L. Zgustа. Die Personennamen..., S. 157-161.
[2] В.И. Абаев. Осетинский язык и фольклор, I, стр. 164.
[3] В.В. Латышев. Исследования об истории и государственном строе города Ольвии. СПб., 1887, стр. 17. См. также стр. 35-36, 87, 89-91.
[4] Б.Н. Граков и А.И. Мелюкова. Об этнических и культурных различиях в степных и лесостепных областях Европейской части СССР в скифское время. [В сб.:] «Вопросы скифо-сарматской археологии». М., 1954, стр. 41.
[5] Разбор этого документа — см. В.В. Латышев. Исследования..., 1887, стр. 92-101. Текст декрета — B. Latysсhev. Inscriptions antiquae orae septentrionalis Ponti Euxini graecae et latianae, I. Petropoli, 1916, pp. 43-56.
[6] B.B. Латышев. Исследования..., стр. 66-86.
[7] Т.Н. Книпович. Греческое лапидарное письмо в памятниках Ольвии. В сб.: «Нумизматика и эпиграфика», VI. М., 1966, стр. 24-26; она же. К вопросу о датировке ольвийского декрета в честь Протогена. ВДИ, 1966, №2, стр. 142-149.
[8] H. Lommel, op. cit., S. 170-171.
[9] В. Latyschev. Inscriptiones..., I, 1916.
[10] Хотя уже В.Ф. Миллер (Эпиграфические следы..., 1886, стр. 266-267) насчитал среди имён в ольвийских надписях свыше 100 «варварских», причём около половины из них, по его заключение, могли объясняться из иранских языков.
[11] См. В. Latyschev. Inacripriones..., I, 1916, №358, p. 317-319.
[12] B. Latyschev. Inscriptiones..., I, p. 8.
[13] Г. Миxайлов. Гръцките надписи намерини в България, T. I. Надписи от Черноморското крайбрежие. София, 1956.
[14] В. Diehl. Pharnakes, 2. RЕ, XXXVIII. Hlbd., Stuttgart, 1938, Sp. 1851-1852; B.B. Латышев. ΠΟΝΤΙΚΑ. СПб., 1909, стр. 94-99, III; В.Ф. Гайдукевич. Боспорское царство. М.-Л., 1948, стр. 310-313.
[15] E. Diehl. Pharnaces, I. RЕ, XXXVIII. Hlbd., Stuttgart, 1938, Sp.1849-1850; K.M. Колобова. Фарнак I Понтийский. ВДИ, 1949, №3, стр. 27-35.
[16] См. Н. Oppermann. Pharnakn. RE XXXVIII, Hldb. Stuttgart, 1938, Sp. 1853-1855; ср. также A. Gutschmid. Kleine Schriften, Bd.III. Leipzig, 1892, S. 496-497.
[17] A. Herrmann. Pharnakeia. RE XXXVIII, Hlbd. Stuttgart, 1938, Sp. 1848; М.И. Максимова. Античные города юго-восточного Причерноморья. М.-Л., 1956, стр. 191-197, 240-242, 346, 351, 395; L. Zgustа. Die Personennamen..., S. 159.
[18] Корпус боспорских надписей. М.-Л., 1965, №1115.
[19] Корпус боспорских надписей, №36.
[20] Корпус боспорских надписей, №1251.
[21] B. Latyschev. Inscriptiones.., I, 1916, №148, р. 171.
[22] Корпус боспорских надписей, №293. См. также надпись из Херсонеса — В. Latyschev. Inscriptiones..., I, 1916, №358, p. 317-318.
[23] Корпус боспорских надписей, №652.
[24] Корпус боспорских надписей, №434, 641.
[25] М. Vasmer. Untersuchungen..., S. 48, 55; В.И. Абаев. Осетинский язык и фольклор, I, стр. 164, 177, 189.
[26] Корпус боспорских надписей, стр. 446, №785.
[27] См. об этом имени В.И. Абаев. Осетинский язык и фольклор, I, стр. 70-72, 155-156.
[28] Müllenhoff. Uber die Herkunft und Spraehe der pontischen Scythen und Sarmaten. «Monatsberichte d.k. Preussischen Akademie der Wissenschaften zu Berlin». (1866). Berlin, 1867, S. 561.
[29] М. Vasmer. Skythen. Sprache. «Reallexicon der Vorgeschichte», hrsgb. М. Ebert. Bd. XIII. Berlin, 1928, s. 242. О персидских именах с «фарном» — см. В.Φ. Миллер. Эпиграфические следы..., стр. 248.
[30] В.Ф. Миллер. Эпиграфические следы..., стр. 276-278.
[31] L. Ζgusta. Die Personennaaen..., s. 160, 161, 330.
[32] См., например, В.И. Абаев. Историко-этимологический словарь осетинского языка, т. 1. М.-Л., 1958, стр. 421-422.
[33] Э. Бенвенист. Очерки по осетинскому языку. М., 1965, стр. 136. По мнению И.М. Дьяконова, понятие «фарна» попало к скифам от мидян во время пребывания их в Мидии — И.М. Дьяконов. История Мидии от древнейших времён до конца IV века до н.э. М.-Л., 1956, стр. 374.
[34] В.Ф. Гайдукевич. Боспорское царство, стр. 24-325.
[35] Г.Д. Белов. Херсонес Таврический. Историко-археологический очерк. Л., 1948, стр. 117-118.
[36] Д.П. Каллистов. Северное Причерноморье в античную эпоху. М., 1952, стр. 177-178.
[37] В.Ф. Гайдукевич. История античных городов Северного Причерноморья. В кн.: «Античные города Северного Причерноморья. Очерки истории и культуры», I. М.-Л., 1955, стр. 139.
[38] См. также И.Т. Кругликова. Боспор в позднеантичное время (очерки экономической истории). М., 1966, стр. 52-53.
[39] Понятие «фарн» было знакомо и аланам — В.И.Абаев. Осетинский язык и фольклор, I, стр. 258.
[40] И.И. Толстой и Н.П. Кондаков. Русские древности в памятниках искусства, в. II. СПб, 1889, стр. 45, рис. 33.
[41] В.Ф. Миллер. О сарматском боге Уатафарне. М., 1900 (отд. отт. из «Древности Восточные», т. I, в. II), стр. 3-7.
[42] В.И. Абаев. Осетинский язык и фольклор, I, стр. 185-186.
[43] В.(Ф.) Миллер. Осетинские этюды, ч. II. М., 1882, стр. 29З-294; В.Ф. Миллер. О сарматском боге..., 1891, стр. 8.
[44] В.Ф. Миллер. Осетинско-русско-немецкий словарь. Под ред. и с дополн. А.А. Фреймана, т. III. Л., 1934, стр. 1340.
[45] В.И. Абаев. Историко-эгимологический словарь осетинского языка, т. 1, стр. 421. Правда, собственно «домовой» в настоящее время носит у осетин другое название — см. о нём В.(Ф.) Миллер. Осетинские этюды, II, стр. 253.
[46] Б. Гатиев. Суеверия и предрассудки у осетин. Сб. сведений о кавказских горцах, вып. IX. Тифлис, 1876, стр. 21; В.(Ф.) Миллер. Осетинские этюды, II, стр. 252.
[47] В.(Ф.) Миллер. Осетинские этюды, II, стр. 264. О принесении барана в жертву домовому — там же, стр. 269-270.
[48] В.(Ф.) Миллер, ук. соч., стр. 265.
[49] Б. Гатиев. Суеверия..., стр. 82.
[50] В.Ф. Миллер. Эпиграфические следы..., 1886, стр. 248.
[51] В.И. Абаев. Осетинский язык и фольклор, I, стр. 71; V.J. Abaev. The pre-christian religion of the Alane. Moscow, 1960 (XXV International Congres of orientaliste), pp. 16-17.
[52] В.И. Абаев. Историко-этимологический словарь осетинского языка, I, стр. 421-422.
|