 Л.Р. Кызласов
Таштыкская эпоха
в истории Хакасско-Минусинской котловины
(I в. до н.э. — V в. н.э.).
// М.: МГУ, 1960. 198 с.
Глава IV. Последующие этапы таштыкской эпохи.
——————————
——————————
Таштыкские каменные изваяния с изображениями людей. — 157
Таштыкские каменные изваяния с изображениями людей.
Выше уже при изучении памятников таштыкского искусства показано, что, наряду со скульптурными реалистическими изображениями животных из дерева, в это время достигло небывалого расцвета и искусство объёмной, не менее реалистической скульптуры из камня (изваяния лежащих баранов, статуи лошадей и быков). Вместе с тем нам известны и высокохудожественные скульптурные изображения человека. Это, во-первых, появляющиеся в раннеташтыкское время деревянные статуэтки, позднее, на Сырском этапе, нередко составные, части которых изготовлялись из различных материалов (кость и дерево). Во-вторых, это лицевые портретные погребальные маски, сделанные из гипсовидной терракоты.
И, наконец, таштыкские скульпторы с не меньшим искусством использовали для этих целей камень. Доказывается это наличием каменных изваяний с изображениями людей. [1]
В 1948 г. в Хакасский областной музей краеведения была доставлена четырёхгранная каменная стела, высеченная из девонского песчаника. Высота её в настоящее время составляет 1,37 м, но первоначально стела имела несколько большую высоту. [2] Грани этого каменного столба имеют среднюю ширину 30х18,5 см. В самом низу столба, на одной из его узких граней, имеется замечательное изображение передней половины головы человека с ушами и намеченной грудью. Высота лица от верха лба до подбородка 23 см, ширина скул 15 см. Изображение лица объёмно, но оно не выдаётся над плоскостями камня, а выступает благодаря углублению поверхности камня вокруг него (рис. 61—1). Никаких других изображений на этом столбе нет.
Найден он был на р. Малая Есь у улуса Кызласова. [3] Первоначально столб стоял в ряду других вертикально вкопанных камней, причём врыт был вверх ногами, отчего изображённое лицо оказалось в перевёрнутом виде вверху столба. Ряд вертикально вкопанных камней тянулся на юго-восток от небольшой прямоугольной оградки типа тюркских поминальных, так широко распространённых на Алтае, в Туве, Монголии и Казахстане. Оградки эти сооружались тюркскими племенами, входящими в состав каганата VI-VIII вв. До сих пор на территории Хакасско-Минусинской котловины они обнаружены не были, ибо древние хакасы не имели обычая сооружать их. Тюркские ли это оградки — покажет их детальное обследование, которое необходимо произвести, но ничего неожиданного в нахождении таковых нет, так как тюркские изваяния, прежде всего тувинского типа, в небольшом количестве в этой местности известны. [4]
Вхождение этого столба в поминальный комплекс VI-VIII вв. в перевёрнутом виде само по себе свидетельствует о его создании в более раннее время. Но важнее всего для датировки то необычайное сходство упомянутого изображения лица человека с таштыкскими масками, которое бросается в глаза с первого взгляда. В самом деле, и по стилю и по характеру изображения это типично таштыкская маска-бюст (IV тип масок по С.В. Киселёву), но изваянная из камня. Та же манера изображения только передней половины головы, с такими же плохо детализированными ушами, те же сощуренные глаза со щелевидным разрезом век и, наконец, тот же общий монголоидный тип лица, который имеют большинство бюстовых масок, найденных в таштыкских склепах. [5]
Все это определило, что уже при осмотре изваяния в 1950 г. оно было датировано нами таштыкским временем. Значение этой находки очень велико. Во-первых, она доказывает, что таштыкские скульпторы достигли подлинных вершин в создании реалистического портрета, с равным успехом подчиняя своему замыслу любой материал (дерево, керамическая масса, камень). Эта «каменная маска» изваяна с не меньшим искусством, чем маски из гипсовидной терракоты, а ведь при этом, конечно, не участвовали никакие формы, заранее снятые с лица умершего человека. Этот факт подтверждает справедливость нашего сомнения в том, что таштыкские маски изготовлялись механическим способом и не являются произведениями искусства. Ведь то, что можно было воплотить в камень, гораздо легче создать с помощью пластического материала.
Во-вторых, очень любопытно назначение этого изваяния. Оно, несомненно, вытекает из назначения погребальных масок из склепов, установленного нами выше, и в то же время подтверждает его. Ясно, что такое изваяние создано не для того, чтобы сопровождать прах покойного в могилу. Оно, как и маски, первоначально предназначено было для совершения перед ним необходимого ритуала почитания умершего и, вероятно, стояло в каком-либо святилище, но не у склепа, в котором погребался прах большого количества людей. И если маски, в конечном итоге, погребались вместе с прахом, то изваяния такого рода, очевидно, предназначались для более длительного почитания каких-то особо
(157/158)
Рис. 61. Таштыкские каменные изваяния с изображением людей (Камешковский этап):
1 — из улуса Кызласова на р. М. Есь (а — фас, б — в три четверти);
2 — с р. Нени (а — левая плоскость, б — фас).
Оба высечены из девонского песчаника.
(158/159)
знаменитых, наиболее отличившихся и памятных предков. Таким образом, это несомненно портретное изображение реального лица, но не живого, а скончавшегося. Нет никакого сомнения в том, что это изваяние обязано своим происхождением таштыкским маскам. Оно совершенно определённо является переходным памятником от масок к каменным изваяниям и, с этой точки зрения, представляет интересное соединительное звено в генезисе каменных изваяний с изображениями человека, прежде всего покойного. Предшествующим звеном были маски-бюсты, которые предназначались для установления в вертикальном положении, для чего многие из них имеют снизу расширения, образующие подставку. Маски-бюсты, появляясь впервые в склепах Изыхского этапа, встречаются затем в склепах Сырского и Уйбатского этапов, т.е. существуют в пределах от I в. до н.э. до IV в. Правильнее, вероятно, считать, что такого рода изваяния пришли на смену терракотовым маскам, отслужившим к тому времени свою службу, т.е. они появились, может быть, в конце III в. или же уже в начале Камешковского этапа (IV в.). Такая точка зрения подтверждается и более поздними типами таштыкских каменных изваяний, открытых ещё в конце XVIII в., но получающих свое хронологическое определение окончательно лишь благодаря находке описанного памятника с р. М. Есь. Мы имеем в виду прежде всего изваяния, известные в литературе под хакасскими названиями «Кижи-таш» (правильнее — «Кизи-тас», т.е. «каменный человек») и «Улу-Кыс-Таш» (правильнее — «Улух-Хыс-тас», т. е. «большая каменная девушка»), найденные ещё П.С. Палласом в 1772 г. на левом берегу р. Абакана, между селами Аскыз и Усть-Есь, в так называемой Могильной степи. [6] До нашего времени они не сохранились и известны по несовершенным рисункам Г.И. Спасского (1818 г.) и И.Р. Аспелина (1887 г.), недавно переизданным М.П. Грязновым, [7] да по описаниям Палласа и других авторов.
Это также столбообразные четырёхгранные плиты, но с изображениями на трёх гранях. Наверху средней широкой грани имеется погрудное изображение человека (лицо, грудь, руки), в одном случае (Кизи-тас) держащего в левой руке сосуд. На боковых узких гранях помещены различные мелкие рисунки. Кизи-тас на правой грани имеет сложный лук в налучье, а ниже всадника — на коне с копьём в руках, на конце которого висит трёхлопастный флаг. На левой грани вверху такое же копье с флагом, а ниже были изображения какого-то животного и фигурка ребёнка. [8] Улух-Хыс-тас имеет на левой грани ряд из шести идущих друг за другом верблюдов, на правой же сверху вниз изображены: тамгообразный знак, животное, фигурка ребёнка и верблюд. [9]
Все фигуры этих памятников плоские и силуэтные, высеченные, несомненно, одновременно определённым техническим приёмом, когда изображение выделялось на обшей плоской поверхности камня с помощью углубления фона вокруг него, т.е. совершенно так же, как и у изваяния с реки М. Есь. Последнее, таким образом, сближается с изваяниями Кизи-тас и Улух-Хыс-тас, во-первых, единством техники нанесения изображений, во-вторых, бюстовыми изображениями основных человеческих фигур. Таким образом, не остаётся никаких сомнений в таштыкском возрасте и этих, открытых Палласом, каменных изваяний, тем более, что, по справедливому указанию М.П. Грязнова, в течение многих лет изучавшего известные каменные изваяния Хакасско-Минусинской котловины, такой техникой изготовлены лишь эти два изваяния (третье, открытое в 1948 г. на р. М. Есь, М.П. Грязнову известно не было). [10] М.П. Грязнов высказал в основном правильное предположение, что «они относятся ко времени около нашей эры, или несколько позднее», причем предложил «считать их ранними формами каменных баб тюркского типа». [11] При этом он справедливо опирается в качестве ближайшей аналогии на одно изваяние, по его данным привезённое Адриановым из Тувы и хранящееся ныне в Минусинском музее. Данные М.П. Грязнова о происхождении изваяния ошибочны. Оно было найдено в Хакассии, в пещере на левом берегу р. Нени против заимки Колпаковых, и без сомнения является таштыкским. [12] Факт нахождения его в пещере подтверждает мысль о том, что изваяния ставились в святилищах. Ввиду того что рисунок этого изваяния, приведённый в работе Грязнова, неточен, так как сделан не с оригинала, а по фотографии Адрианова, [13] помещаем рисунок, сделанный непосредственно с самого изваяния (рис. 61—2). Это — обломок четырёхгранной плиты девонского песчаника высотой 0,7 м, шириной и толщиной, соответственно, около 0,3 и 0,13 м. Техника изображения та же, что и у других изваяний, близки также сюжет и композиция. На средней грани — крупная основная фигура человека (к сожалению, верх отбит и не сохранился) с сосудом в руках, сидящего сложив ноги «калачиком». Ниже его изображены два сосуда: кубок и, очевидно, котёл гуннского типа. Ещё ниже размещена сцена охоты: человек с луком в руках и марал, поражённый стрелой в спину, на последнего спереди нападает охотничья собака. На левой грани, сильно повреждённой, сверху вниз расположены следующие изображения: хищная птица с трёхпа-
(159/160)
лой лапой, под нею непонятный предмет вроде булавы, затем лук и рядом с ним колчан, в самом низу — полустёртая, еле заметная фигурка человека.
Все изображения предварительно вычерчивались металлическим остриём, а затем фон углублялся с помощью пробивки поверхности камня железным шпунтом, следы которого сохранились в виде многочисленных ямок.
Рассмотренные три изваяния (Кизи-тас, Улух-Хыс-тас и с р. Нени) несомненно входят в одну группу и относятся к одному времени. Они определённо позднее мало-есинской «каменной маски» и уже предшествуют тюркским. Образуется любопытный генетический ряд: таштыкские погребальные маски лица — стоящие маски-бюсты — каменные бюстовые изображения (типа мало-есинского) — погрудные изображения с руками и сосудом (типа Кизи-тас) — тюркские каменные изваяния в виде круглой скульптуры человека с сосудом в руках. [14] Таким образом, не подлежит сомнению, что тюркские каменные изваяния VI-VIII и последующих веков зарождаются ещё в предтюркское, таштыкское время. Любопытно, что центром их зарождения было Алтае-Саянское нагорье (Хакасско-Минусинская котловина и, вероятно, Алтай, на котором, правда, ранние изваяния ещё не найдены).
Изваяния Кизи-тас, Улух-Хыс-тас и с р. Нени относятся ко времени Камешковского этапа таштыкской эпохи, т.е. к IV-V вв. Такой датировке не противоречат не только высказанные соображения о их генезисе, но и другие данные. Так, копья с лопастными флагами (Кизи-тас) широко представлены уже на писаницах VI-X вв., например Сулекской; [15] сосуды в руках (Кизи-тас и изваяние с р. Нени) и положение ног «калачиком» имеются у тюркских изваяний; кубковидные сосуды (изваяние с р. Нени) доживают, как показано выше, до конца таштыкской эпохи и даже встречаются в раннехакасских курганах, а котлы гуннского типа (изваяние с р. Нени) также характерны для IV-V вв. и, кроме того, несомненно, от них происходят железные клёпаные котлы на таких же прорезных поддонах, встречающиеся в тюркских могилах VII в. на Алтае. [16] И по технике нанесения самих изображений эти изваяния также нельзя отдалять от тюркских, так как у последних эта же техника (пусть пережиточная, вспомогательная, редкая и т.д.) всё же встречается. Примером может служить изваяние из Тувы с р. Торгалыка (уроч. Таарбол близ Арыг-Бажи), изданное Л.А. Евтюховой под № 34. Его руки, сосуд, наборный пояс и меч изображены ещё именно этой техникой, т.е. благодаря углублению фона вокруг них, хотя голова изваяна объёмно. [17]
Все эти факты, взятые вместе, определяют датировку этих изваяний в пределах IV-V вв.
Остаётся остановиться ещё на одном каменном изваянии, вероятно, также относящемся к таштыкской эпохе. Изваяние это известно по фотографии Адрианова, обнаруженной мною в материалах бывшего архива Археологической комиссии. [18] Стояло оно на одном из курганов Уйбатского чаа-таса и сфотографировано Адриановым в июне 1893 г. [19] Ввиду того что ни один из более поздних исследователей Уйбатского чаа-таса ничего о нем не сообщает, может быть, оно уже не существует. Изваяние это — единственное в своём роде. Это нетолстая и невысокая плита, резко расширяющаяся кверху, на верхнем поперечном крае которой выбит профиль лица человека, смотрящего вверх. [20] Других изображений на плите нет, кроме двух поперечных линий внизу на узкой грани. Это изваяние ничего общего не имеет ни с андроновско-карасукскими, ни с тюркскими скульптурами. Других, кроме выделенных нами, таштыкских изваяний в Хакасско-Минусинской котловине нет. С таштыкскими это изваяние сближает, во-первых, техника исполнения, ибо все выступающие части профиля (лоб, нос, губы и подбородок) выделены благодаря углублению фона; во-вторых, то обстоятельство, что лицо обязательно должно было быть лежащим, иначе его ведь можно было выбить и на боковой узкой грани. Последнее легко объясняется, так как в данном случае, очевидно, нужно было получить также своего рода каменную «маску», но не типа масок-бюстов, которые могли стоять, а простую маску одного лишь лица по образцу аналогичных погребальных терракотовых масок, употреблявшихся только в лежащем положении. Поэтому изображение и было выбито на верхней узкой грани низкой плиты, на которой можно было лишь условно наметить черты лица. Таким образом, и эта плита подтверждает, что таштыкские каменные изваяния с изображениями людей произошли от погребальных масок. Это изваяние является наиболее ранним из всех описанных выше.
[1] Л.Р. Кызласов. Таштыкские каменные изваяния людей. КСИИМК, вып. 60. М.-Л., 1955.
[2] Доставлена А.Н. Липским (см. КСИИМК, вып. 59).
[3] См. карту, приложенную к работе М.П. Грязнова и Е.Р. Шнейдер. Древние изваяния Минусинских степей. МЭ, т. IV. вып. 2. Л., 1929, стр. 89.
[4] Л.А. Евтюхова. Каменные изваяния Южной Сибири и Монголии. МИА СССР, № 24. М., 1952, стр. 94-96, рис. 42-43.
[6] П.С. Паллас. Путешествие по разным провинциям Российского государства, ч. III, половина I, 1772 и 1773 гг. Перевёл В. Зуев. СПб., 1788, стр. 501.
[7] М.П. Грязнов. Минусинские каменные бабы в связи с некоторыми новыми материалами. СА, т. XII. М.-Л., 1950, стр. 146-147, рис. 15-16, здесь же см. историю изучения н библиографию.
[8] М.П. Грязнов. Ук. соч., рис. 15.
[9] Там же, рис. 16.
[10] Там же, стр. 146.
[11] Там же, стр. 148.
[12] Минусинский музей, № 11; в инвентарной книге № 7 за 1934 г., кроме вышеуказанных сведений, оказано, что это изваяние привезено в музей миссионером Суховским (с. Синявино).
[13] М.П. Грязнов. Минусинские каменные бабы в связи с некоторыми новыми материалами, стр. 148, рис. 17.
[14] Л.А. Евтюхова. Каменные изваяния Южной Сибири и Монголии; см также Л.Р. Кызласов. Памятники поздних кочевников Центрального Казахстана. Изв. АН Казахской ССР, № 108, сер. археологическая, вып. 3. Алма-Ата, 1950.
[15] Л.А. Евтюхова. Археологические памятники енисейских кыргызов (хакасов), рис. 187 и 193.
[17] Л.А. Евтюхова. Каменные изваяния Южной Сибири и Монголии, стр. 82, рис. 18.
[18] Архив ИИМК, д. № 43, 1897, л. 27, фото 1.
[19] Это изваяние также видел Аспелин и рисунок его воспроизведен в издании материалов его экспедиции — Н. Appelgren-Kivalo. Altaltaische Kunstdenkmäler. Helsingfors, 1931, рис. 183.
[20] Л.Р. Кызласов. Таштыкские каменные изваяния людей, стр. 143, рис. 59—2.
|