В.Д. Кубарев
Изваяние с реки Хара-Яма.
Исполнилось десять лет после сводной публикации древнетюркских изваяний Алтая (Кубарев, 1984). За это время появился ряд новых статей и сообщений, посвящённых как самим каменным изваяниям (Мамадаков, 1985; Кубарев, Кочеев, 1989; Ларин, Суразаков, 1992; Худяков, Бородовский, 1993 и др.), так и поминальным сооружениям (Васютин, Илюшин, Елин, 1985; Суразаков, 1985, 1988, 1990, 1992, 1993; Илюшин, 1985, 1992; Ермоленко, 1991; Могильников, 1992; Соёнов В., Соёнов М., 1992). Несколько работ посвящено также каменным изваяниям и древнетюркским оградкам Тувы и Монголии (Овчинникова, 1992; Фёдорова, 1991; Войтов, 1986, 1989; Баяр, 1991).
Несмотря на то, что значительная часть каменных изваяний Центральной и Средней Азии уже опубликована, каждый новый полевой сезон приносит открытия. Так, к примеру, недавно найдены типично тюркские погребально-поминальные комплексы на Южном Урале (Костюков, 1994), в Киргизии (Табалдиев, Солтобаев, 1992), и поминальные сооружения в лесном Обь-Иртышье (Адамов, 1992). Новые материалы заставляют исследователей вновь возвращаться к
(158/159)
дискуссионным вопросам о назначении каменных изваяний и поминальных сооружений.
Как известно, большинство учёных-тюркологов на основании письменных, археологических и этнографических источников давно пришло к выводу о поминальном характере рассматриваемых памятников. Предположение других учёных о назначении древнетюркских оградок в качестве захоронений по обряду трупосожжения не выдерживает критики. И не только потому, что оно не подтверждается археологическими исследованиями, но и слабой аргументацией авторов. После Л.П. Потапова и Л.Н. Гумилёва прямым последователем этой концепции стал А.С. Суразаков. Раскопав несколько древнетюркских оград с малочисленным инвентарём, он делает заключение, что: «В центре каменной оградки, под каменным заполнением обнаружена неглубокая ямка для деревянного столба, к которому, возможно, привязывали остатки трупосожжений. Скорее всего это одна из разновидностей «воздушных» погребений древнетюркской эпохи» (Суразаков, 1985, с. 203). Приведём «аргументы» из другой работы этого же автора: «В одной из айрыдашинских оградок в верхней части были найдены бронзовый наконечник ремня и кальцинированные кости (к сожалению мелкие неопределимые фрагменты), т.е. в данном случае мы имеем вертикальный столб, к которому ремнём, по-видимому в мешочке, были привязаны остатки сожжения» (Суразаков, 1983, с. 165). И ещё одна цитата в пользу теперь уже не предположения, а «гипотезы»: «Если принять выдвинутую ранее автором гипотезу о древнетюркских оградках, как о погребениях по обряду трупосожжения с привязыванием кремированных остатков к столбу — мировому дереву (Суразаков, 1983), то следует заключить, что мир усопших у древнетюркских племён помещался на небосводе» (Суразаков, 1987, с. 41). Другой исследователь, В.А. Могильников, критикуя «особое мнение» Л.Н. Гумилёва по поводу остатков кремированного праха в оградках, справедливо указывал, что оно не подтверждается археологическими материалами (1981, с. 31). Но затем уже, в другой работе, он все же допускает возможность «использования какой-то небольшой части оградок для погребений...» (Могильников, 1991, с. 193), в конце концов констатируя, что: «По своему назначению они остаются в большой мере загадкой для науки» (там же, с. 175).
Конечно, в настоящее время нельзя однозначно утверждать, что все древнетюркские оградки служили местами поминовения, имитируя мемориальные храмы или символические жилища древних тюрков. Однако только с появлением
(159/160)
новых фактических данных можно пересмотреть или опровергнуть это предположение. Более того, появляются новые сведения в поддержку нашей версии о назначении древнетюркских оградок. В прошедший полевой сезон при обследовании археологических памятников монгольского Алтая, мы обнаружили уникальное древнетюркское изваяние. Оно находится почти на границе с русским Алтаем, на левом берегу р. Хара-Яма, берущей начало в отрогах Сайлюгемского хребта.
Изваяние (130x45x14 см) изготовлено из серой сланцевой плиты. Верхняя, правая часть головы сколота. Детали лица, руки, аксессуары выполнены глубокой гравировкой и слаборельефны. Ориентация восточная. Установлено у оградки (4,4x4,6 м), сооружённой из 13 массивных плит, поставленных на ребро. Внутри оградка заполнена мелкими камнями, среди которых много белых кварцитовых галек. Снаружи оградка окружена валом и рвом, почти квадратными в плане (18х19 м). На восток от изваяния ряд балбалов (более 30 камней на расстоянии 160 м), в конце поворачивающий на север.
 Комплекс на р. Хара-Яма по устройству и конструкции, несомненно, относится к поминальным сооружениям древнетюркской знати. Несколько необычно только изваяние. В его иконографии заметен отход от канона, принятого в древнетюркской скульптуре. Прежде всего, нарушена традиция в изображении рук, поддерживающих сосуд и лежащих на рукояти сабли или кинжала. На изваянии из Хара-Яма левая рука показана держащей нож или кинжал, перед грудью, правая, с сосудом, опущена почти до пояса. В редкой манере показана и борода — глубокими бороздами. В Туве и на Алтае только несколько изваяний имеют такую детализацию. Также необычен узкий пояс с шестью бляхами ромбовидной формы, к которому подвешен палаш. Он направлен рукоятью в противоположную сторону, в отличие от многих древнетюркских изваяний, на которых сабля и кинжал изображены на левом боку. Форму сумочки-каптарги, подвешенной слева к поясу, также можно назвать редкой. Но самое интересное — сцена, выгравированная в нижней части изваяния. На ней запечатлены две преклоненных фигурки людей, держащих за повод лошадей. Верхняя фигура, при этом ещё держит лук и колчан. Сцена явно напоминает рисунки на валуне из Кудырге (Руденко, Глухов, 1927), на изваяниях Мугур-Саргола (Длужневская, 1979) и р. Каргы (Грач, 1961). Композиционное построение сравниваемых сцен, сходные персонажи и атрибуты, техника исполнения рисунков — всё это, вместе взятое, свидетельствует о семантической близости мемориальных памятников, найденных в разных регионах
(160/161)
(161/162)
Центральной Азии. Причём все сцены связаны с древнетюркскими каменными изваяниями и отображают, на наш взгляд, ритуальный момент «поминовения». Иначе говоря, в них следует видеть иллюстрацию действий, связанных с древнетюркским поминальным обрядом.
|