У.Ю. Кочкаров

Кинжалы Северо-Западного Предкавказья VIII-X вв.

// РА. 2010. №1. С. 157-160.

Одним из малоизученных предметов вооружения средневековых северо-кавказских воинов являются кинжалы — обоюдоострое короткоклинковое прямое или изогнутое оружие ближнего боя. По этнографическим данным, кинжалы у народов Северного Кавказа были не только боевым оружием, но несли эстетическую и информационную нагрузку, определяя статус владельца (принадлежность к князьям и дворянам, состоятельность и т.д.).

В связи с малочисленностью находок кинжалов в средневековых памятниках о них писали мало. В работе А.Н. Кирпичникова лишь упоминается их существование на территории Древней Руси. Кинжалы, по его мнению, в составе снаряжения «русского рыцаря» распространяются в XIII в. Исследователь считает, что они появляются лишь в «эпоху утяжеления вооружения как средство поражения бронированного противника в тесном бою» (Кирпичников, 1966. С. 72, 73). Кинжалам посвящены небольшие разделы в работах многих оружиеведов (см. например: Горбунов, 2006. С. 74-83). Одна из самых значительных — статья А.К. Амброза (1986), посвящённая так называемым кинжалам VI-VIII вв. с двумя выступами на ножнах, которые встречаются по всей Восточной Европе и Азии.

(157/158)

Рис. 1. Карта распространения кинжалов в памятниках VIII-X вв.
1 — Дюрсо; 2 — Борисовский; 3 — Молдовановка; 4 — Казазово; 5 — Ново-Вочепший.

(Открыть Рис. 1 в новом окне)

С территории Северо-Западного Предкавказья мною учтено всего 10 находок, датирующихся VIII — первой половиной XIII в. [1] Но в этой статье я не буду рассматривать кинжалы, датирующиеся позднее X в.

Кинжалов, датирующихся VIII-X вв., с территории Краснодарского края мне известно восемь, и все они происходят из погребений по обряду кремации (рис. 1), в комплексах с саблями, боевыми топорами, наконечниками копий, наконечниками стрел, в одном случае (Молдовановка) в погребении лежал кистень.

По форме рассматриваемые кинжалы разделены на два типа: с обоюдоострым окончанием лезвия и с односторонней заточкой лезвия.

Тип I, обоюдоострые (рис. 2A). К этому типу отнесены пять экземпляров. У них спинка клинка слегка выпуклая, линия лезвия вогнута на протяжении от 4 до 9.5 см, конец лезвия обоюдоострый. Стержень рукояти имеет заметный наклон в сторону лезвия. Длина кинжалов (таблица) не превышает 20 см, колеблясь от 15.5 (рис. 2А, 1) до 19.3 см (рис. 2A, 3), ширина клинка — от 1.7 (рис. 2A, 1, 3) до 2 см (рис. 2A, 4).

Тип II, с односторонней заточкой лезвия. К нему отнесены три экземпляра (рис. 2Б). Они также имеют слабовыраженный изгиб спинки клинка (изгиб меньше, чем у предыдущего типа), который придается ему за счёт наклона рукояти и немного опущенного конца клинка. Линия лезвия почти прямая, клинок на всем протяжении однолезвийный. На кинжале из Казазово II (рис. 2Б, 6) клинок с одной стороны имеет два узких параллельных дола. Общая длина — 17, длина лезвия — 12.5, ширина клинка — 1.8 см. Общая длина кинжала из Ново-Вочепшийского могильника — 22, длина лезвия — 17.5, ширина клинка — 0.2 см (рис. 2Б, 8).

Параметры клинка из Борисовского могильника, к сожалению, мне не известны, но, судя по рисункам в публикациях, он не имеет каких-либо существенных отличий от кинжалов этого типа. Рукоять также расположена под наклоном по отношению к лезвию, перекрестие напускное.

Кинжалы носились в деревянных ножнах, обтянутых кожей. В погребении 2 могильника Молдовановка ниже перекрестия кинжала лежала железная скоба (рис. 2A, 1) для крепления ножен к портупее. Изображения подобных скоб мы видим на древнетюркских каменных изваяниях (Худяков, 1986. Рис. 68, 48-58). В двух случаях (рис. 2А, 2, 5) на рукояти кинжалов были надеты навершия-колпачки уплощённо-цилиндрической формы, а в одном (рис. 2A, 1) — ножны были снабжены железным наконечником уплощённо-цилиндрической формы с гвоздиком посередине для крепления. Рукоять кинжала обычно с двух сторон обхватывалась двумя деревянными дощечками, которые крепились одним (рис. 2А, 2, 4; Б, 6, 7) или двумя (рис. 2A, 1, 3, 5; Б, 8) гвоздиками-заклёпками и поверх обтягивались кожей, а затем на неё надевался колпачок-навершие, крепившийся также гвоздиком.

У семи из учтённых кинжалов под рукоять было надето перекрестие. Все перекрестия прямые, напускные, железные. По форме их можно разделить на два типа. Тип I — прямые брусковидные (рис. 2В, 1). Тип II — прямые брусковидные с ромбическим утолщением в центре (рис. 2В, 2) и на концах (рис. 2В, 3).

Со стороны лезвия перекрестия крепились с помощью обоймочек (рис. 2А, 1-5; Б, 6). В отличие от сабельных, эти обоймы не имеют тяжа — язычка, который выходил на острый конец лезвия. Вероятно, он был не нужен на кинжалах: менее массивные, они не могли так «портить» ножны, как это делали тяжёлые клинки сабель.

Отмечу, что перекрестия кинжалов короче своих аналогов на саблях. Аналогии им известны на многих памятниках того же времени в Подонье (Михеев, 1985. Рис. 17, 17). Подобное (тип II) перекрестие изображено на росписях Афрасиаба (Амброз, 1986. Рис. 1, 23).

Идентичные кинжалы происходят из Уйбатского чаатаса на Среднем Енисее (Кызласов, 1983. С. 46-52. Рис. 27, 28). Один из изображённых кинжалов также имеет два дола. На территории Южной Сибири такие находки датируются VI-VII вв. Как уже упоминалось, аналогии интересующим нас кинжалам, по всей вероятности, можно видеть на древнетюркских каменных изваяниях (Евтюхова, 1941). Типологически близкие клинки — в росписях Афрасиаба, которые датируются немного более ранним временем, чем наши кинжалы, — VI-VIII вв. (Амброз, 1986. С. 54). Аналогичные вещи известны из могильника VIII-IX вв. у с. Тополи на Украине (Кухаренко, 1951. Рис. 30, 3; Крыганов, 1989. Рис. 2, 17).

Исходя из приведённых аналогий, мы можем, по всей видимости, датировать рассматриваемые кинжалы на территории Северо-Западного Кавказа VIII-IX вв. Правомерно, по-моему, будет предположение о том, что народ, оставивший эти памятники, пришел на Северный Кавказ и в Подонье в VIII-IX вв. откуда-то с востока. Откуда конкретно — с уверенностью сказать пока нельзя.

Кинжалы изучаемого времени ещё меньше той длины, которой они достигают в XVII-XVIII вв. До сих пор в публикациях не всегда можно понять, что имеет в виду автор, называя вещь боевым ножом или кинжалом. Видимо, при определении кинжалов нужно учитывать и функциональное назначение этого колющего (проникающего) оружия ближнего (контактного) боя. И потому при отнесении клинка к «кинжалам» не столь важно — односторонняя у него заточка или двусторонняя. Нередко ножи достигают в длину 40-45 см (иногда и больше). Но они не имеют перекрестий для упора при сильном прони-

(158/159)

кающем колющем ударе. Ножи на рассматриваемой территории, по всей видимости, отличаются от кинжалов отсутствием перекрестий и отверстий для крепления деревянных частей рукояти, которые при постоянных нагрузках без должной фиксации не могли надежно и долго служить владельцу. Безусловно, боевые ножи присутствуют в материалах IX в. могильника Дюрсо и других синхронных могильников (Дмитриев, 2003. С. 257). Но без чёткого определения, какие клинки считать боевыми, а какие — орудиями, использовавшимися в быту, давать им более подробную характеристику, на мой взгляд, преждевременно, поэтому ограничимся констатацией их распространения в изучаемый период (Носкова, 1990. Рис. 45; Пьянков, 1990. Рис. 48 и др.).

В VIII-IX вв. на территории Северо-Западного Предкавказья появляются могильники с новым для этого региона погребальным обрядом — кремацией на стороне (Дюрсо, Молдовановка, Казазово, Псекупс I и др.). Погребения совершались в небольших ямках, в редких случаях — в сосудах-корчагах. Ближайшие аналогии инвентарю этих могильников известны в кремационных погребениях того же времени в Подонье, где такие памятники открываются до сих пор. С большей или меньшей степенью вероятности можно предположить, что и на изучаемой территории открытие новых подобных объектов ждёт своего исследователя. Как для Прикубанья, так и для Подонья могильники с погребениями по обряду кремации — новые, не типичные для этих регионов. Характеристику им дали А.В. Пьянков и В.А. Тарабанов (2008), разделившие их на две условные группы. В научной литературе уже предлагалось решение проблем, связанных с происхождением и этнической атрибуцией рассматриваемых могильников. Заметим лишь, что взгляды исследователей существенно расходятся (Плетнёва, 1986. С. 43; Михеев, 1985. С. 52; Афанасьев, 1987. С. 150-155; Аксёнов, 1999. С. 139). Все гипотезы, высказанные по поводу этнической принадлежности этих памятников, собраны и проанализированы А.В. Пьянковым и В.А. Тарабановым (2008).

На данном этапе изучения очевидно значительное сходство не только погребального обряда, но и инвентаря памятников на левом берегу р. Кубань и в Причерноморье, с одной сторо-

Рис. 2. Кинжалы:
тип I (А); тип II (Б); перекрестия (В): 1 — тип I; 2, 3 — тип II.

(Открыть Рис. 2 в новом окне)

ны, и в Подонье — с другой. Важнейшим примером отмеченного культурного единства служит и однотипность комплекса вооружения: не только кинжалов, но и сабель, наконечников стрел, наконечников копий и боевых топоров (Кочкаров, 2006).

Как бы то ни было, оставившее эти памятники население является одним из этносов — носителей материальной культуры Хазарского государства. Известно, что пограничные отряды любого государства всегда были хорошо вооружены для эффективной охраны границы от внешнего врага. Возможно, они также контролировали местное население. В пользу того, что носители кремационного погребального обряда были хорошо вооружены, говорит большое количество предметов вооружения в их захоронениях.

Кинжалы

(159/160)

Каждое государство в меру своих возможностей старается снабжать свои военные силы передовыми видами вооружения. В том, что в Хазарском государстве было развито кузнечное дело, сомневаться не приходится (Михеев, 1985). Однако в материалах могильников, содержащих погребениях по обряду кремации, встречаются типы оружия, которые в других памятниках салтово-маяцкой культуры не известны. Можно предположить, что некоторые из них (кинжалы, несколько разновидностей наконечников стрел, копий) ковали кузнецы этого «пришлого» воинственного этноса, чтобы обеспечить более эффективную борьбу с внешними и внутренними врагами.

[1] В связи с тем, что несколько кинжалов ещё не опубликованы, рисунки вещей даны схематично.

Список литературы.   ^

Аксёнов B.C. К вопросу об этнической принадлежности погребений по обряду кремации салтовской культуры // Матер. Мiждунар. археолог, конф. «Етнiчна iсторia та культура населения степу та лiсостепу Евразiï (вiд кам’яного вiку по ранне середньовiччя)». Днiпропетровськ, 1999.

Амброз А.К. Кинжалы VI-VIII вв. с двумя выступами на ножнах // СА. 1986. № 4.

Афанасьев Г.Е. Население лесостепной зоны бассейна Среднего Дона в VIII-X вв. (аланский вариант салтово-маяцкой культуры) // Археологические открытия на новостройках. Вып. 2. М., 1987.

Горбунов В.В. Военное дело населения Алтая в III-XIV вв. Ч. II. Наступательное вооружение (оружие). Барнаул, 2006.

Дмитриев А.В. Могильник Дюрсо — эталонный памятник древностей V-IX вв. // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья: IV-XIII века. М., 2003 (Археология).

Евтюхова Л.А. Каменные изваяния Северного Алтая // Тр. ГИМ. 1941. Вып. XVI.

Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие. Мечи и сабли IX-XIII вв. М.; Л., 1966 (САИ; Е1-36).

Кочкаров У.Ю. Боевые топоры Северо-Западного Предкавказья VIII-XIV вв. // Средневековая археология евразийских степей. Сб. статей к юбилею профессора С.А. Плетнёвой. М.; Йошкар-Ола, 2006.

Крыганов А.В. Вооружение и войско населения салтово-маяцкой культуры (по материалам могильников с обрядом трупосожжения) // Проблемы археологии Поднепровья. Днепропетровск, 1989.

Кухаренко Е.И. О некоторых археологических находках на Харьковщине // КСИИМК. 1951. Вып. 41.

Кызласов И.Л. Аскизская культура в Южной Сибири X-XIV вв. М., 1983 (САИ; Е3-18).

Михеев В.К. Подонье в составе Хазарского каганата. Харьков, 1985.

Могильников В.А. Кочевники Северо-Западных предгорий Алтая в IX-XI вв. М., 2001.

Носкова Л.М. Средневековые погребения Ново-Вочепшийского могильника // Древние памятники Кубани. Краснодар, 1990.

Носкова Л.М. К вопросу об этническом составе Закубанья в эпоху раннего средневековья // Материальная культура Востока. Вып. 3. М., 2002.

Плетнёва С.А. Хазары. М., 1986.

Пьянков А.В. Новый средневековый могильник у аула Казазово // Древние памятники Кубани. Краснодар, 1990.

Пьянков А.В., Тарабанов В.А. Кремационные погребения Кубани и Подонья Салтовского времени: опыт сопоставления // Древности Юга России. М., 2008.

Саханев В.В. Раскопки на Северном Кавказе в 1911-1912 гг.// ИАК. Вып. 56. Пг, 1914.

Тарабанов В.А. Отчёт об исследованиях археологических памятников в районе Гатлукаевского городища № 2 в Теучежском районе Адыгейской автономной области Краснодарского края (зона Краснодарского водохранилища) в 1986 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 11610 а-г.

Тарабанов В.А. Отчёт о раскопках грунтового могильника в селе Молдованское Крымского района Краснодарского края в 1989 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 14147-14150.

Худяков Ю.С. Вооружение средневековых кочевников Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1986.

наверх