С.Г. Кляшторный
Древнетюркские племенные союзы
и государства Великой Степи.
// С.Г. Кляшторный, Д.Г. Савинов. Степные империи Евразии.
СПб: Фарн. 1994. С. 8-91.
Карлуки. Караханидский каганат.
С главенством карлуков связано возрождение государственности западнотюркских племён на новом витке истории тюркской Центральной Азии. Крупное племенное объединение, неоднократно упоминаемое в рунических надписях под именем уч карлук («три карлука»), появляется в китайских источниках уже в связи с событиями первой половины VII в. Кочевья в Джунгарии, Восточном Казахстане и на Алтае (включая Монгольский Алтай) в течение нескольких столетии оставались главной территорией карлукских племён.
В середине VII в. карлуки активно проявляли себя в политической жизни Западнотюркского каганата, где они, кроме Джунгаро-Алтайского региона, контролировали Тохаристан. Согласно арабским источникам, владетель Тохаристана именовался то «ябгу тохаров», то «ябгу карлуков». В 710 г. арабский завоеватель Средней Азии Кутейба ибн Муслим арестовал карлукского ябгу Тохаристана, и тот провёл долгие годы в Дамаске, что не помешало его сыну занять отцовский престол.
Восстание джунгарских карлуков на Чёрном Иртыше в 630 г. стало одной из причин гибели Западнотюркского Тон ябгу-кагана. Известна также попытка подчинить эту группу карлуков, предпринятая в 647-650 гг. восточнотюркским Чабыш-каганом, поднявшим восстание против Танской империи и обосновавшимся на Северном Алтае.
Общий глава карлуков впервые упоминается орхонскими надписями под титулом эльтебер, который носили вожди крупных племенных объединений. Китайский источник отмечает, что обычаи карлуков такие же, как у других западных тюрков, а язык мало отличается от языков большинства из них. Характерной чертой языка карлуков было «джекание»: они произносили, например, «джабгу», вместо обычного для соседних тюркских племен «ябгу».
Оставаясь в сфере политического влияния восточнотюркских каганов с конца VII в., карлуки не смирились с утратой независимости. Только в первой четверти VIII в. Бильге-каган и Кюль-тегин трижды участвовали в боях с мятежными карлуками, а в надписи полководца Кули-чора Тардушского рассказано о поражении тюрков в жестокой битве на р. Тез (в Северо-Западной Монголии).
Участвуя в коалиции с басмылами и уйгурами, а затем враждуя со своими бывшими союзниками, глава карлуков принял титул ябгу, который носили правители западного «крыла» тюркских каганатов. Потерпев поражение, карлуки, согласно надписи уйгурского Элетмиш Бильге-кагана, «в год Собаки (746 г.), замыслив измену, бежали, на запад, в страну Десяти стрел они пришли». (Кляшторный, 1980, с. 94). Элетмиш правильно оценил обстановку. Уже в следующем году карлуки, в союзе с токуз-татарами, вновь сражались с
(35/36)
уйгурами. Однако, быстрое изменение военно-политической ситуации между Сыр-Дарьёй и Алтаем заставило карлуков на время забыть о соперниках на востоке и противостоять новому врагу.
Воспользовавшись фактическим распадом Тюргешского каганата после гибели Сулука, танская администрация Западного края постепенно подчинила своей власти Семиречье, а имперская армия продвинулась на рубеж Сыр-Дарьи. В 740 г. китайскими войсками был захвачен и разграблен Тараз; правившая там тюргешская династия Кара-чоров физически истреблена. В Семиречье появляется китайский ставленник, «хан десяти стрел» Ашина Сянь, но в 742 г. он был убит в Кулане. В 748 г. китайский экспедиционный корпус захватил и разрушил столицу западнотюркских каганов Суяб, а в 749 г. китайская армия взяла Чач (Ташкент). Местный владетель был казнён. Танский губернатор в Куче, Гао Сяньчжи, казалось мог считать завершённым полное подчинение ещё недавно грозных соперников империи в Западном крае.
Между тем, успехи Китая серьёзно обеспокоили наместника аббасидских халифов в Хорасане, Абу Муслима, и вызвали всё нарастающее противодействие карлуков. Арабский отряд Салиха ибн Хумейда взял Тараз, но был осаждён превосходящей китайской армией. Просьбы о помощи сына казнённого владетеля Чача и опасения за судьбу своего отряда в Таразе заставили Абу Муслима отправить на выручку осаждённым ещё один отряд под командованием Зияда ибн Салиха.
Противодействующие армии сошлись на р. Талас в июле 751 г., несколько дней не решаясь вступать в битву. На пятый день противостояния в тыл китайцам внезапно ударили карлуки, и тогда атаку с фронта начали арабы. Танская армия, неся большие потери, дрогнула и обратилась в бегство. Конвой Гао Сяньчжи с трудом проложил ему дорогу среди охваченных паникой бегущих воинов.
Мусульмане и карлуки овладели огромной добычей, а обнаруженные среди пленных китайские ремесленники были доставлены в Самарканд и в Ирак, где занялись изготовлением бумаги и шелкоткачеством. Таласское сражение «положило конец попыткам танского Китая вмешиваться в среднеазиатские дела» (Большаков, с. 132).
Своим участием в Таласской битве карлуки не испортили отношений с танским двором. Уже в 752 г., после шестилетнего перерыва, в имперскую столицу Чанань прибыло посольство карлукского ябгу. Причиной столь быстрого восстановления связей стало тревожившее обе стороны усиление уйгуров. В том же году карлуки возобновили войну с уйгурами. Ябгу всё ещё рассчитывал занять каганский престол в Отюкенской черни, захваченной Яглакарами традиционной ставке повелителей кочевых народов Центральной Азии. Надежды ябгу были небезосновательны — его союзниками стали енисейские кыргызы, басмылы и тюргеши, а оставшиеся в Хангайских горах после 744 г. карлукские племена были особенно опасны для Элетмиша.
Война с переменным успехом длилась более двух лет и велась в центре уйгурских земель. С огромным трудом уйгурскому кагану удалось одолеть своих противников, действовавших слишком разобщённо, чтобы победить.
(36/37)
Последствия войны имели немалое значение для будущего карлуков. Отюкенские карлуки подчинились Элетмишу и приняли поставленного тутука (управителя). Карлукский ябгу окончательно оставил надежды на каганат и прекратил войну за тюркское наследство. Отныне все его устремления были направлены на овладение Семиречьем и закрепление в Джунгарии и в городах Таримского бассейна. Впрочем, и здесь он потерпел неудачу — в 756 г. уйгуры принудили к подчинению джунгарскую группу карлукских племён.
О западном походе двух полководцев Элетмиша известно из Терхинской надписи кагана. Охваченный восстанием Ань Лушаня Китай уже не мог оказать поддержку отдалённым западным гарнизонам. Под контроль Уйгурского каганата попали не только основные городские центры Таримского бассейна, но и тюркские племена Восточного Туркестана. Среди них впервые упомянуто племя или племенной союз ягма.
О ягма было известно прежде всего по двум персидским географическим сочинениям — «Худуд ал-алам» («Граница мира», X в.) и «Зайн ал-ахбар» («Украшение известий») Гардизи (XI в.). Согласно этим сочинениям, ягма объединяли многочисленные племена, обитающие между уйгурами на востоке, кочевьями карлуков на западе, притоками Тарима на юге, т.е. на большей части Восточного Тянь-Шаня. Па западе ягма контролировали округ и город Кашгар. В X в. правящий род ягма происходил из токуз-огузов. Гарднзн, чьи источники восходят к VIII в., называет ягма «богатыми людьми, владеющими большими табунами лошадей, живущими в стране протяжённостью в один месяц пути» (Бартольд, VIII, с. 45-46). Оба сочинения сообщают о непрерывных стычках ягма с карлуками и кимаками, об их зависимости от западнотюркских каганов.
Между тем, в Семиречье карлуки встретили ожесточённое сопротивление не мелких тюргешских княжеств, ставших союзниками и вассалами ябгу, а огузских племён, обитавших там со времен первого Тюркского каганата и обособившихся за несколько столетий от их восточной ветви (токуз-огузов). Общий ход борьбы между карлуками и огузами плохо освещён источниками. Известно только, что во второй половине VIII в. огузы покинули Семиречье и ушли в низовья Сыр-Дарьи. Их глава также принял титул ябгу, претендуя тем самым на главенство над западнотюркскими племенами; вскоре в Приаралье сложилось государство огузов (мусульманские источники называли их гуззами) со столицей в Янгикенте, городе по Сыр-Дарье.
История государства огузов стала предысторией Сельджукской державы, владевшей в XI-XII вв. всем Средним и Ближним Востоком, от Туркмении до Малой Азии. История государства Сельджуков и его связи с сопредельными государствами и народами подробно изучены и сделаны достоянием самого широкого круга читателей (Агаджанов, 1991).
Власть карлуков окончательно утвердилась в Семиречье в 766 г., когда они заняли Тараз и Суяб. С той поры в соперничестве с уйгурами карлуки начали борьбу за Восточный Туркестан, не принёсшую, впрочем, успехов.
Несмотря на неудачи в войнах начала IX в. положение Карлукского
(37/38)
государства, опиравшегося на богатые семиреченские города, оставалось прочным. Обогащению ябгу способствовала выгодная торговля тюркскими рабами для гвардии аббасидских халифов на сыр-дарьинских невольничьих рынках и контроль за транзитом в Китай на участке от Тараза до Иссык-Куля. Укрепились позиции карлуков и в Фергане, несмотря на несколько попыток арабов вытеснить их оттуда. Самым опасным для ябгу оказался поход знаменитого сподвижника халифа ал-Мамуна (813-833), Фадла ибн Сахла, известного под титулом Зу-р-рийасатайн («Обладатель двух знамён»). Арабы предприняли поход между 812-817 гг. в район Отрара. Там был убит начальник карлукской пограничной охраны, а затем будто бы была захвачена в плен семья ябгу, а сам ябгу бежал к кимакам. Успех нападавших явно преувеличен в донесениях Фадла, однако поражение пограничного отряда карлуков действительно могло создать для ябгу напряжённую ситуацию на западной границе.
Прошло четверть века, и крах последних каганов Отюкена, прежде доминировавших на протяжении трёх веков, создал во всей тюркской Центральной Азии совершенно новую политическую ситуацию — впервые за триста лет окончательно исчез мощный центр власти, определявший возможности экспансии или даже существования любого государства в Туркестане. Отныне тюркские племена признавали лишь высокий статус рода, унаследовавшего каганский титул, но уже никогда его державную власть.
По свидетельству нескольких мусульманских историков, после утраты уйгурами их могущества, верховный авторитет среди тюркских племён переходит к вождям карлуков. Происхождение из рода Ашина, правящего рода Тюркского каганата, позволило карлукской династии облечь эту власть в легитимное одеяние и, отбросив старый титул ябгу, принять новый — каган. «Ябгу, — пишет автор “Худуд ал-алем” в X в. — это прежний титул царей карлуков».
Вряд ли можно говорить о реальной власти карлуков над тюркскими племенами в IX в. — старая традиция имела скорее морально-идеологическое значение. И все же ясна основная тенденция этих сообщений, лучше других отражённая у ал-Масуди: из среды карлуков происходит «каган каганов», он имеет власть над всеми тюркскими племенами, а его предками были Афрасиаб и Шана (т.е. Ашина!).
Так было положено начало новой тюркской империи в Средней Азии и Кашгарии, названной в русской науке государством Караханидов. Политические амбиции караханидского дома предельно ясно отражены в сообщении ал-Масуди.
Караханидское государство не оставило собственной историографической традиции, и все сведения о нём содержатся в трудах арабских и персидских авторов, писавших за пределами каганата. Труд единственного караханидского историка, имя которого сохранилось, — имама Абу-л-Футуха ал-Гафира ал-Алмаи, — «Тарих Кашгар» известен лишь в небольших отрывках у Джамала Карши (XIV в.). Отсутствие своей историографии было отмечено уже поздними современниками Караханидов, один из которых, блестящий персидский литератор
(38/39)
Низами Арузи, писал в 1156 г.: «Имена царей из дома хакана (т.е. Караханидов — С.К.) сохранилось только благодаря поэтам» (Бертельс, 1960, с.458).
Известно семь гипотез о происхождении Караханидов. В.В. Бартольд ограничил круг поисков тремя племенами (карлуки, ягма, чигили). Теперь ясно, что чигили и ягма, а также одно из тюргешских племён, тухси, и остатки орхонских тюрков, вошли в карлукский племенной союз и история этих племён, во всяком случае с IX в., неразрывна.
Собственно караханидское предание (кашгарская традиция у Джамала Карши) называет первым государем караханидской династии Бильге Кюль Кадыр-кагана, с которым вёл войну один из саманидских эмиров, владетелей Самарканда и Бухары. Удалось установить, что этим эмиром был Нух ибн Асад, в 840 г. совершивший поход против семиреченских тюрков и завоевавший Исфиджаб. Именно в этом году, по сообщению Гардизи, ябгу карлуков принял титул кагана. Круг источников замкнулся — единственным каганом в 840 г. был родоначальник караханидской династии и прежний ябгу карлуков Бильге Кюль Кадыр-каган.
Власть в Караханидском государстве была поделена между знатью двух племенных группировок, составивших в IX в. ядро карлукского племенного союза — чигилей и ягма. Внешне это выражалось в разделении каганата на две части — восточную и западную со своими каганами во главе. Верховным считался восточный каган, имевший ставку в Кашгаре и Баласагуне (городище Бурана, близ г. Токмак в Кыргызстане). Он был из чигилей и носил титул Арслан Кара-каган. Западный, младший каган, из ягма, носил титул Богра Кара-каган и имел ставку в Таразе, а позднее — в Самарканде. Существовала сложная иерархия правителей, своя в обоих каганатах: Арслан-илек и Богра-илек, Арслен-тегин и Богра-тегин и другие. Впервые дуальная система власти была реализована при сыновьях первого кагана, Базыр Арслан-хане и Огулчак Кадыр-хане, но окончательный распад державы относится к середине XI в. При Огулчаке, успешным походом саманидского эмира Исмаила ибн Ахмада на Тараз в 893 г. начались длительные и жестокие войны между Караханидами и Саманидами за власть над всей Средней Азией. Войны длились более века и завершились полным крахом Саманидов и распространением власти их противников до Аму-Дарьи. На территории Средней Азии возникло множество караханидских владений, зависимость которых от каганов в Баласагуне была минимальной, а отношения друг с другом — далеки от дружественных.
Крупнейшим событием времени ранних Караханидов было принятие династией и зависимыми от неё племенами ислама. «Ещё арабские географы X в. описывают турок как народ, совершенно чуждый исламу и находящийся во вражде с мусульманами» замечает В.В. Бартольд (Бартольд, V, с. 59). Однако именно в X в. произошли решительные изменения. Один из арабских географов того времени Ибн Хаукаль сообщает о принятии ислама тысячью семей тюрок, кочевавших в местах между Исфиджабом и Шашем, т.е. в горно-степном районе, прилегающем к среднему течению Сыр-Дарьи. Однако самое крупное событие такого рода произошло в 960 г., когда
(39/40)
где-то во внутренних областях Караханидского государства, скорее всего в Семиречье, ислам приняли 200 тыс. шатров (т.е. семей) тюрков.
Этот факт связывается с именем караханидского кагана, сына Базыра и племянника Огулчака, Сатук Богра-хана, который сам, ещё до массовой исламизации тюрок, принял новую веру и новое имя — Абд ал-Керим. Именно сын Сатука, Муса, унаследовавший престол в 955 г., объявил ислам государственной религией. Возможно, решение Мусы связано с деятельностью мусульманского богослова, нишапурца Абу-л-Хасана Мухаммеда ибн Суфьяна Келимати, жившего при дворе Сатука и Мусы, однако достоверно о его роли в событиях ничего неизвестно (Бартольд, II, ч. 1, с. 245-246). Несомненно одно — исламизация караханидских тюрок не была следствием кратковременных усилий какого-либо миссионера, а, напротив, процессом постепенного проникновения ислама в тюркскую среду в силу тех экономических и политических выгод, которые проистекали из этого обращения. Уже Сатук, ведший длительную войну против своего дяди, великого кагана, использовал свой переход в новую веру для того, чтобы заручиться весьма существенной для него поддержкой Саманидов. Сын Сатука, Муса, под лозунгом борьбы с неверными и защиты ислама успешно осуществлял военную экспансию в направлении Хотана и в сторону Исфиджаба.
Оказавшись в зоне мощного воздействия осёдлой цивилизации, тюркские племена были втянуты в новую систему экономических и социальных отношений, стали частью этой системы и нашли приемлемые пути вхождения в уже давно сложившиеся хозяйственно-культурные регионы Средней и Передней Азии. Внешним выражением такой интеграции, по крайней мере в её идеологическом аспекте, была сравнительно быстрая исламизация тюрков в государствах Караханидов и Сельджуков, создавшая предпосылки для политического приятия новых династий в мире абсолютного господства мусульманской религии.
Государства Караханидов и Сельджуков, на первых порах продолжая традиции тюркских каганатов, не стали их повторением ни в экономическом, ни в социальном планах. Здесь возникла и оформилась иная чем в Центральной Азии политическая система, с иной чем прежде культурной ориентацией. Сложилась раннефеодальная военно-ленная структура (икта), породившая новую знать и получившая быстрое и полное развитие в тюркских империях Средней и Передней Азии.
Нашествие кара-китаев (киданей) — дальневосточных монгольских племён — и создание ими своего государства в Семиречье (1130-1210 гг.) надолго превратило часть караханидских владетелей в вассалов гурхана, главы киданей. Кара-китаи, впрочем, ограничились лишь верховным сюзеренитетом и взиманием налогов, не затрагивая ни устроения, ни религии, ни культуры своих подданных. Даже небольшое карлукское княжество в Алмалыке — реликт докараханидского государства карлукских ябгу — не было уничтожено ими. Тем не менее, кара-китайское владычество стало началом политической гибели Караханидов.
В 1210 г. в борьбе с найманами пресеклась восточнокараханидская династия. В 1212 г. в Самарканде был казнён хорезмшахом Мухаммадом
(40/41)
последний представитель западнокараханидской династии. А вскоре исчезла и ферганская ветвь Караханидов.
К этому времени Средняя Азия, Семиречье, Кашгария приобрели новое этническое лицо, новую социальную и экономическую структуру, новый тип духовной культуры. По мере сложения здесь феодальной государственности и включения тюркских племён в сферу осёдлой, прежде всего городской цивилизации, ясно определилось оформление надплеменной этнической общности, с одним общеупотребительным языком и письменной культурой. Лишь потрясения монгольского завоевания прервали естественный процесс наметившегося развития.
|