С.В. Киселёв

Древняя история Южной Сибири

// МИА № 9. М.-Л. 1949, 364 с.

Часть третья. Сложение государств.

Глава IX. Енисейские кыргызы (хакасы).

1. Введение

В различных источниках по истории алтайских племён мы встречали указания на значительную их близость по происхождению и по культурному развитию к населению Минусинской котловины. Наоборот, горно-таёжные области к востоку от енисейских степей отличались большей обособленностью. Основываясь на сообщениях китайских летописей, здесь можно выделить три района.

Первый, наиболее восточный, приурочивается к области, лежащей к западу от Селенги. Его население не знало ни лошадей, ни овец. Домашним скотом были олени. Ими, повидимому, питались, на них ездили в одноколках, шкуры их употребляли на одежду. Охота на соболей была одним из важных промыслов. Жили большими семейными общинами » деревянных низких юртах. [1]

Северо-западнее Косогола в восточносаянской тайге Тувинской автономной области и юга Карагассии обитало население, отличавшееся иным, охотничье-рыболовческим бытом. Оно питалось рыбой, зверем и птицей, а также дикорастущей сараной, приготовляя из её кореньев кашу. Лишь у немногих имелись олени и лошади, жилищем служили шалаши. Весь строй жизни отличался большой перво-

(314/315)

бытностью. Здесь не знали «ни наказаний, ни пеней» и даже кражу личного имущества карали простой двойной отплатой. [2]

Более высоким был уровень культуры племён, живших севернее на территории современного Черемховского, Зиминского, Нижнеудинского и Канского районов.

По сообщению китайцев, там, как и на Енисее, занимались скотоводством, а местами и пашенным земледелием. Жилища здесь более совершенны — деревянные срубы, крытые берёстой. Общественной организацией были общины, независимые друг от друга, возглавлявшиеся старейшинами. Однако и эти племена были чужды кыргызам (хакасам). Они не только «часто дрались с хягасами... но говорили другим языком». [3] Очевидно, их следует отнести к палеазийской группе. Её последних представителей в лице аринов и кóтов ещё застали там русские в XVII в.

Такая обособленность восточносаянских районов ещё раз указывает направление разысканий о происхождении кыргызов (хакасов).

Язык кыргызских надписей, обнаруженных на Енисее, родственен орхонскому (алтайскому, в своей основе). На ту же близость к Алтаю указывает и разобранная выше легенда о происхождении алтайских тюрок и енисейских кыргыз от одного предка Нишиду из рода Со. Рассмотрение таштыкских памятников на Енисее и пазырыкских) на Алтае позволяет говорить о большой близости древней культурной основы, на которой формировались алтайские и кыргызские племена. Эта близость прослеживается и в более раннюю эпоху. Уже в карасукское время она отражала культурное единство многих южносибирских племён, называвшихся китайцами общим именем дин-лин.

Рассматривая таштыкские материалы, мы нашли в них ряд форм, сохранившихся и позднее, среди кыргызских древностей. Эта преемственность подтверждается и собственно кыргызскими вещами.

Однако, наряду с такими данными о значении местной енисейской традиции в кыргызской культуре, таштыкские памятники указали на неоднородность, на смешанность состава енисейских племён около начала н.э. Наиболее ярко эту неоднородность продемонстрировали таштыкские погребальные маски. Они доказали распространение в таштыкское время монголоидности и сложение благодаря этому нового типа енисейского населения, сохранившегося затем вплоть до современности. При рассмотрении таштыкских масок были привлечены все письменные свидетельства о смешанном типе енисейских кыргызов, сохранивших в известной мере вплоть до XI в. древние европеоидные черты. При этом было Обращено внимание и на прямое указание китайской летописи на происхождение хягас (енисейских кыргызов) в результате смешения дин-линов с алтайскими тюрками и гянь-гунями.

Сближение с алтайцами подтверждается родством кыргызов и тюрок в легенде о сыновьях Нишиду.

Что касается гянь-гунь, то большинство исследователей видит в них племена, издавна носившие название «кыргыз», сохраненное лишь в искажённом виде китайской транскрипцией «Истории старших Хань». Смешиваясь с енисейскими дин-линами в таштыкское время, они передали на Енисей и свое имя «кыргыз». Однако было бы неправильно считать, что гянь-гуни издавна обитали, наряду с дин-линами, на Енисее. [4] Это опровергается, прежде всего, той областью их распространения, которая дана в «Истории старших Хань». Там сказано, что известный Чжи-чжи-шаньюй в своем движении на Запад «покорив гянь-гунь, утвердил здесь свое пребывание, в 7000 ли от орды восточного Шаньюя на запад, в 5000 от Чешы на север...». [5] Если принять эти координаты, то при размерах ли I века до н.э. примерно в ¹/₃ версты, отсчитывая, с одной стороны, от бассейна Толы на запад, а с другой, от Турфана на север, мы не достигнем даже верхнего Енисея. Зато скрещение обеих линий произойдёт в интереснейшей области северо-западной Монголии, центром которой является озеро Киргиз-нур. Очевидно, к юго-востоку от Алтая и к югу от Енисея — районов тогда дин-линских, и следует разместить кочевья гянь-гуней. Возможно, что и наименование озера Киргиз относится к этому древнейшему периоду. [6]

Обитатели южных районов, лежавших па пути завоевательных походов хуннов, гяньгуни, могли раньше воспринять монголоидную примесь. Впоследствии они передали ее своим северным соседям — енисейским дин-линам. Возникает, однако, вопрос о причинах смешения. В этой связи нельзя не отметить одного совпадения. Судя по таштыкским маскам, монголоидные черты начали распространяться среди енисейского населения около начала нашей эры. Между тем в это же время — в сороковые годы до нашей эры — Чжи-чжи-шаньюй покорил гянь-гунь и там утвердился.

Легко представить себе, что означало для гянь-гуней покорение их хуннами и длительное пребывание Чжи-чжи в их стране. Хунны пришли в немалом числе. Достаточно вспомнить,

(315/316)

что, двигаясь к гянь-гунь, Чжи-чжи присоединил к своему войску 50 тыс. воинов разбитого им Илиму-шаньюя. [7] Нашествие многотысячной орды, вероятно, вызвало значительное вытеснение гянь-гуней из их кочевий в районе оз. Киргиз. Они покинули свою страну и, прикрываясь горами, перешли на Енисей, где смешались с таштыкскими дин-линами. Это смешение и зафиксировали таштыкские маски. С тех пор китайские источники связывали гянь-гуней (позднее хягасов), т.е. кыргызов, уже с Енисеем. То же размещение кыргызов на Енисее в начале VIII в. дают и местные центральноазиатские источники — надписи орхонских тюрок. Однако ни в одной «рунической» надписи, найденной на Енисее, в области расселения самих кыргызов ни разу не встречено это их имя. В енисейских надписях господствуют местные наименования племён, позволяющие нанести на карту некоторые из кыргызских племенных объединений. Так, на территории современной Тувинской автономной области, в бассейне Улукема и Бейкема, в VII-VIII вв. обитали племена тюльбари, а в долине Кемчика — кешдимы. На территории Минусинской котловины, в степях между Абаканом и Енисеем, надписи размещают «превосходный народ большар». Что же касается более северных районов, то там на обширном пространстве от Уйбата до Белого Июса, на запад от Енисея, жили «народы» ач и белиг.

Такое господство местных наименований при отсутствии общего — «кыргыз» (в то же время хорошо известного политикам Центральной Азии и Китая), очевидно, указывает на два обстоятельства. Во-первых, на превосходство исконно енисейских элементов, для которых очень долго имя «кыргыз» было чуждым. Во-вторых, на известную слабость политического единства енисейских племён в VII в.. когда была создана основная масса надписей тувинских и минусинских степей.

Последнее подтверждается тем, что в VII в. союз енисейских племён ещё не рассматривался как первостепенная величина на политической арене Центральной Азии. Это можно заключить хотя бы из того, что в период своего недолговременного господства над хягясами дом Сеяньто (орх. — Тардуши) «имел там своего гелифу для верховного надзора». [8] Слово «гелифа» или «сылифа» соответствует титулу «эльтебер» орхонских памятников. В этих надписях чётко различаются два вида народов («budun»), наиболее значительные каганства («qaγanlyγ budun») и второстепенные эльтеберства («älteberlig budun»). Таким образом, если Сеяньто держали на Енисее гелифу — эльтебера, это не говорит о большой силе подчинённых ему племён в начале VII в. Сказанное подтверждается и тем, что китайское правительство, овладев землями туг-ю в 630 г. и распространив свою власть на соседние области, в том числе и на Енисей, поставило над енисейскими племенами «главноначальствующего» с тем же титулом «сылифа». Даже тогда, когда енисейский «сылифа», наиболее значительный хягасский старейшина Шибокюй-Ачжань, в 648 г. впервые в истории сношений с Китаем, прибыл ко двору императора, он был пожалован всякими наградами, ему оказали торжественный приём, но сохранили его старый скромный титул. [9]

Усиление енисейских племён совпадает с эпохой борьбы восточных тюрок с Китаем за восстановление независимости в 679-682 гг. К сожалению, источники не сохранили сведений о позиции енисейцев в этой борьбе. Известно лишь, что в результате успеха тюрок власть китайцев пала и на Енисее. Однако есть основания видеть в этом далеко не простое отражение событий орхонского юга. Повидимому, енисейские племена сами сплотились для активной борьбы с иноземцами. Об этом позволяет заключить тот факт, что в орхонских надписях начала VIII в. на севере выступают объединённые кыргызы, возглавляемые сильным каганом. Тюркский каган Мочжо (692-716) очень считался с каганом кыргызов Барс-бегом. Он выдал за него дочь своего предшественника — кагана-освободителя Гудулу (орх. — Ильтерес). Впоследствии хягасский каган стал главным врагом Мочжо, и его уничтожение ставилось последнему в главную заслугу. Это видно из того, что, согласно тюркскому обычаю ставить изображения убитых врагов у могил ханов и бегов, на первом месте у могилы Мочжо было поставлено изображение Барс-бега — кагана кыргызов. [10]

Из надписи советника орхонских ханов — «мудрого Тоньюкука», открытой Д. Клеменцом близ Улан-Батора, видно, что кыргызы при кагане Барс-беге действительно представляли внушительную силу и являлись полноправными членами противоорхонской тройственной коалиции, в которую помимо них входил Китай и западные тюрки, возглавляемые тогда тюргешами. [11] Сам «мудрый Тоньюкук» руководил походом на кыргызов зимой 710-711 гг. Только благодаря предательству соседних азов тюрки, «проложив дорогу через снег глубиною в копьё и поднявшись в Когменскую чернь (Саяны), разбили и обратили в бегство кыргызский народ. С их каганом мы сразились в черте Сунга... Кыргызского кагана мы убили и эль его покорили». [12] Однако и после убий-

(316/317)

ства их энергичного кагана Барс-бега кыргызы не потеряли полностью самостоятельность. Это видно хотя бы из того, что их посольства и после поражения 711 г. при императоре Сюань-цзуне (713-755 гг.) четыре раза приходили в Китай. [13]

Как известно, господство орхонских тюрок в Монголии продержалось до 745 г., когда они были разбиты уйгурами. Но только в 758 г. решились уйгуры выступить против кыргызов. Судя то изданной Рамстедтом селенгинской надписи, в 50-х годах VIII в. у кыргызов опять был каган. Его-то и постигла неудача — «в 758 году уйгуры завоевали сие государство». На этот раз удар был более сильным, чем при Тоньюкуке: «Хягасские посольства уже не могли проникнуть в Срединное государство». [14] Ослабление енисейских кыргыз видно и из того, что новый «хягасский владетель» получил от уйгурского хана титул «Пицьсе Тунге Гинь» без прибавления слова «каган».

Однако это же известие показывает, что подчинённые уйгурам кыргызы не утратили известной самостоятельности. И они использовали её в борьбе за освобождение. При уйгурском хане Бао-и (808-821 гг.) «были войны между уйгурами и царством гянь-гунь», т.е. кыргызами, в то время уже очень сильными. У них было 400 тыс. воинов, вооружённых луками. Эта цифра явно преувеличена, как преувеличена и победа уйгур над кыргызами, приведшая будто бы к прекращению самого существования кыргызского государства. [15] Между тем, с 820 г. новый кыргызский владетель Яглакар в течение двадцати лет вновь воевал с уйгурами. На этот раз он добился в 840 г. полной победы над уйгурским ханом Чжан-синем. [16]

Еще во время этой победоносной войны Яглакар восстановил свой ханский титул, а после победы и разгрома столицы уйгуров на Орхоне (совр. развалины Харабалгас) он перенёс собственную ставку с берегов Енисея на южные склоны Ду-мань (по мнению Иакинфа, к югу от Танну-Ола). [17] Этим было положено начало господствующему положению в Центральной Азии енисейских кыргызов. Оно не было длительным. Новые претенденты на господство в Срединной Азии — кидане или кытаи, очевидно, принудили кыргызов отказаться от завоеваний в Монголии (это «отступление» связывают с походом киданей на запад, в частности, на Орхон в 924 г.). Однако и после этого кыргызы сохраняли своё государство на Енисее, отличавшееся независимостью и силой. Непоправимый удар кыргызам был нанесён лишь завоеванием Чингиз-хана. О силе их сопротивления свидетельствует то, что поход против кыргызов был начат тотчас же после курултая 1206 г. и длился целых два года. Только к 1209 г. сопротивление кыргызов было сломлено. Однако они оставались опасными. Об этом свидетельствует тот факт, что кыргызские отряды не были включены в армию Чингиз-хана. И они оправдали недоверие — в 1218 г., в самый разгар западного похода Чингиз-хана против Хорезма, кыргызы восстали в тылу монгольских армий, к этому времени уже далеко ушедших на восток и на запад от собственно монгольских кочевий. Восстание подавила специальная карательная армия под командой опытнейшего Джучи. Жестоко наказанные кыргызы были причислены к уделу младшего сына Чингиз-хана, Тулуя.

Однако они не теряли надежды на освобождение. Новое восстание было поднято кыргызами в 1254 г. во время избрания на престол Чингиза Мункэ-хана. События вновь приняли настолько широкие размеры, что монголы вынуждены были двинуть на Енисей 20 тыс. воинов.

Несмотря на военную силу, волнения у кыргызов не прекращались. Лишь с 1270 г. снова утвердилась на Енисее власть монгольских ханов, и кыргызы подчинились ханскому наместнику. Но и усмирённые кыргызы представляли, очевидно, большую опасность. Поэтому Хубилай-хан распорядился в 1293 г. вывести часть кыргызов в Маньчжурию, в область На-Янь.

Разумеется, все эти события XIII в. — неоднократный военный погром и вывоз в чужие земли — гибельно отразились на кыргызах и их оригинальной культуре, служившей сотни лет основой их силы и самостоятельности.

Происхождение и особенности этой культуры, различные её стороны и её связи с окружающим миром должны быть рассмотрены на возможно большем материале.

[1] Иакинф. Собрание сведений..., ч. 1, стр. 441-442.

[2] Иакинф. Собрание сведений..., ч. I, стр. 419.

[3] Там же, стр. 442.

[4] Такое мнение высказал акад. В.В. Бартольд. См. Киргизы, стр. 7. Близко к этому представляет себе события и А.Н. Бернштам (Историч. прошлое киргизск. народа, Фрунзе, 1941, стр. 5).

[5] Иакинф. Собрание сведений..., ч. 1, стр. 443.

[6] Бартольд В. Киргизы, стр. 7.

[7] Иакинф. Собрание сведений..., ч. I. стр. 76.

[8] Там же, стр. 448.

[9] Иакинф. Собрание сведений..., стр. 448.

[10] Мелиоpанский П.И. Памятник в честь Кюль-Тегина, ЗВОРАО, т. XII, СПб., 1899, стр. 70.

[11] Die Alttürkischen Inschriften der Mongolei. Neue Folge, СПб., 1899, стр. 21.

[12] Tам же, стр. 29.

[13] Иакинф. Собрание сведений..., ч. 1, стр. 449.

[14] Там же, стр. 449.

[15] Бартольд В. Киргизы. Фрунзе, 1927, стр. 15.

[16] Беpнштам А. Историческое прошлое киргизского народа. Фрунзе, 1942, стр. 11-13.

[17] Иакинф. Собрание сведений..., ч. 1, стр. 450.