 Р.Ф. Итс
Шёпот Земли и молчание Неба.
Этнографические этюды о традиционных народных верованиях.
// М.: Политиздат, 1990. 318 с. ISBN 5-250-00778-3
Скачать скан: .pdf, 11,05 Мб
Содержание
Вступление. Когда молчат небеса и шепчет земля. — 5
Мы одной крови, одной веры.
Этюд о первобытных верованиях, о племенных религиях. — 13
Серая Рысь из племени духа Чёрного камня. — 18
Живой камень, плачущее дерево.
Этюды о первобытном анимизме. — 51
Быль и небыль. — 54
Люхар, жаба и камень. — 70
Человек приходит медведем.
Этюды о первобытной вере человека в предков-животных и предков-растения, о тотемизме. — 87
Тыква-горлянка и человечество. — 95
Пятицветная собака Паньху и лебедь. — 107
Чуринга — моё второе «Я».
Этюды о первобытных фетишах. — 127
Там, где хранятся тени живых. — 130
Одеяние для деревянного человечка. — 149
Пронзённый стрелой, заговорённый словом.
Этюд о первобытной магии. — 161
Давно не было дождя в Шуэр. — 172
Духи и боги Поднебесной и их земные служители.
Этюды о культе местности и неба, о шаманах и жрецах. — 191
Чэнхуан не изгоняет бесов. — 194
Панцирь черепахи и баранья лопатка. — 206
Песня навстречу весне. — 209
Шаманский «дар» и плащ со «змеями». — 215
От духа Неба и «небожителей» к высшим божествам.
Этюды о преобразовании народных верований в религии классового общества. — 227
Битва в долине Жёлтой реки. — 230
Семь божеств и один бог. — 239
Наказанные духи, низвергнутые боги.
Этюды о народных знаниях и народном атеизме. — 263
Надо наказать духа-хозяина. — 264
Без часов время, без измерений расстояния. — 281
(/307)
Заключение. ^
(307/308)
В своём развитии человечество прошло путь в 2-3 миллиона лет. Возникнув однажды и, видимо, в одном месте, наши далёкие предки разделились на племена, которые обладали своей территорией, языком, культурой. Именно тогда родилась идея уникальности на земле каждого племени.
Первая встреча с себе подобными — но явно не с «нами» — сразу отделила «нас» от «них», появились «мы» и «они».
Чем дольше жили люди, чем больше поколений землян сменяло друг друга, тем активнее природа и её стихии вторгались в сознание людей. Люди же «очеловечивали», «одушевляли» их.
Не осознавая тайну рождения новой жизни, человек искал своего предка в живой и неживой природе, называя его тотемом. Не понимая природы самого мироздания, жизни и смерти, процветания и упадка своего сообщества, люди искали связи случившегося там, где их не могло быть, принимая следствие за причину, а причину — за следствие. Из ошибочных посылок рождена была уверенность, что можно и напасть, и защититься, используя магические приёмы, умилостивляя специальные предметы — фетиши.
(308/309)
История человечества набирала темп, и наступила эпоха, породившая разные социальные роли людей. Разделённость, различность судеб в людских коллективах отразилась и на формировании новых структур в системе верований и представлений, требовавших новых ипостасей в сонме духов, определения их разнозначности. Появились духи-хранители, духи-покровители, духи-хозяева местности, племени, самой природы и её стихий, даже элементов Вселенной.
Пришла пора. Сложилось и утвердило себя классовое общество, включившее в свой духовный багаж всё многообразие и всю многоликость верований и духотворений. Появились религии со своей иерархией богов и духов, миров живых и мёртвых.
Верования и последующие религии были классическим примером идеалистического «пустоцвета» на древе познания, на реалиях материального мира, истолкованных неверно, ложно, а иногда и просто фантастично. Следует подчеркнуть, что вряд ли в те далёкие времена при несовершенстве производства и отношений, возникающих между людьми, можно было надеяться на всегда верное истолкование происходившего в природе и обществе и отражающегося на жизни отдельного человека или всего человеческого коллектива! Такое было невозможно, хотя интуитивно и как очевидный опыт поколений приходило правильное знание, обеспечивавшее существование наряду с ложными объяснениями природных и общественных явлений верных наблюдений в сфере народной медицины, астрономии, геодезии, агротехники, зоотехники и многих других положительных знаний, а значит, и ростков народного атеизма, допускавшего хотя бы такое же бессилие богов перед волей стихий природы, какое было свойственно человеку.
(309/310)
Опыт тысячелетий показал, что всех богов и духов человек создавал по своему образу и подобию или по образу и подобию элементов окружающего его мира. Неуловимые, неочерченные, непонятные и невидимые абстракции духа — явление относительно новое, как ступень в развитии философского мышления людей, а не как выражение черт, присущих природе и первобытному человеку.
Именно объективная реальность, положительные знания при отсутствии понимания связей причин и следствий породили целый спектр представлений, создававших самим верованиям ореол фантастической, но всё же реальности. И в то же время подобные реальности питали практику жизнедеятельности людей, воспитывали их рационализм как некую преграду безудержному мистицизму и духотворчеству.
Сапиентация человека завершилась в сложной борьбе знания с незнанием, истины с фантазией, атеизма с религией. И все же на пороге XXI века в самых разумных сообществах продолжают жить и невежество, и знахарство, и просто богостроительство.
Сознавая сказанное, мы не можем не быть благодарными праотцам и пращурам — ведь это они в постоянном напряжении всех физических и умственных сил закладывали основы нашей цивилизации, включая и те этические нормы, которые позволили нам жить в коллективе и для коллектива. Они совершили свой подвиг, надо и нам совершить свой. Тем более что в современном мире, где наряду с существованием и мировых религий, и пережитков прежних — племенных, или полисных, типа иудаизма, синтоизма, индуизма, — возрождаются и даже расцветают давнишние, прежние традиционные верования — анимизм, тотемизм, фетишизм и магия. Ныне вера в подобные «чудеса» — не продукт «дикарской» невежественности, а безус-
(310/311)
ловной псевдонаучности. Примеры этому можно найти в странах «третьего мира», да и в развитых странах тоже.
Всего несколько примеров.
Каждый год 31 декабря (так же было 31 декабря 1988 года) в Рио-де-Жанейро на пляже Конакабана [Копакабана] проводится праздник в честь богини Йеманжи (пришедшей из «языческого» прошлого чернокожих поселенцев), во время которого кариокас — жители Рио — отправляют в океан лодки с жертвоприношениями: пищей, драгоценностями, благовониями и горящими свечами.
При многих главах правительств современной Африки существуют религиозные советники — представители исламских сект, но чаще всего прежних колдунов и знахарей, способных связываться с воду — духом, хозяином судьбы людей.
В Бенине есть титул великого колдуна — дьяви. В 1962 году в сан дьяви был возведён католик по вероисповеданию Валентин Джабоде Аплоган, он тогда же был президентом Национальной ассамблеи. Став дьяви, он собрал 1832 главных колдуна, представлявших все анимистические культы Нижней и Средней Дагомеи. Этот съезд чародеев должен был помочь сокрушить оппозицию Аомагдебе, опиравшуюся на великих магов Абомеи. И четверть века спустя после 1962 года в республиках Мали, Сенегал и многих других африканских странах роль колдунов и магов сохраняет своё политическое значение. Такому положению можно найти объяснение: национальные религии воспринимались как антагонисты религии колонизаторов, как средства сохранения своего «национального духа». Но чем можно объяснить потерю разума в рядах молодёжи и взрослых такой страны, как Великобритания? Как писала ленинградская молодёжная газета «Смена» от 29 июля 1986 года, «вовлечение англичан, в особенности
(З11/312)
молодёжи, в разного рода полуподпольные секты «служителей дьявола» и «чёрного культа» приобретает характер настоящей эпидемии»...
Технология «приобщения» проста и эффективна. Желающего вступить в секту опаивают наркотиками и без особого труда добиваются от него «клятвы верности», которая сопровождается отвратительными ритуалами. Нарушить клятву нельзя, если не желаешь подвергнуться «физическому воздействию».
На Британских островах, как сообщала газета, открыто действовали в середине 1986 года восемь крупных сект «служителей дьявола» и ещё 27 более мелких «братств». Они объединяли в общей сложности 30 тысяч членов, что немало, тем более что реальная численность «империи зла» сокрыта таинством самих этих «братств». В создании подобных мистических сообществ скорее всего существенную роль играет сложность современных социальных процессов в странах капитала, когда происходит резкое обнищание значительных групп трудящихся, увеличение числа безработных среди молодёжи, существует неравноправное положение в бывшей метрополии выходцев из прежних колоний.
А чем объяснить, что на воскресные проповеди в США перед телевизорами и на огромных стадионах собираются сотни тысяч вполне респектабельных обывателей? Они внимают призывам проповедников «возмолить бога» и «изгнать сатану» смиренно, с просветлёнными лицами! Чем объяснить такой всеобщий религиозный экстаз в самой могущественной стране капитализма и самой мощной в индустриальном развитии?
Как-то выдающийся советский кинорежиссёр С. Ростоцкий обронил примерно такую фразу: «В конце XX века не составляет большого труда доказать бессмысленность
(312/313)
самой жизни человека, гораздо сложнее убедить в том, что жить стоит».
Он не раскрывал тех причин, которые составляют основу подобных заключений, но, услышав их с экрана телевидения, я невольно сопоставил первую часть данного рассуждения с идеей, пришедшей как-то в той более чем двух с половиной тысячелетней дали будущему Будде. Идея неприятия самой жизни основателя первой мировой религии не призывала просто покончить с ней счёты, а выдвигала систему освобождения от той оболочки физического существования, которая и подвержена страданиям. Таким образом, ставилась определённая цель — достижение высшей гармонии путем освобождения от физического существования — и устанавливалась религиозная система. И в конце XX века никто не проповедует простое прекращение любого вида существования, проповедует лишь прекращение жизни физического тела при сохранении бессмертия духа.
В пределы жизни тела — физического существования — и бессмертия духа — продолжения моего существования после обыденной смерти — вторгаются современные религии и верования, активно реставрируется весь набор традиционных иррациональных представлений далёкого и близкого прошлого, а также богостроительные концепции мировых и полисных религий.
Если наш дикарский предок был бессилен перед мощью непонятной природной стихии и он ради защиты самой жизни своей и своего рода создавал иллюзию связей человека с могущественными духами — хозяевами окружающего мира, то наш современник, напуганный всесилием науки уничтожения и непредсказуемостью, с его точки зрения, социальных конфликтов, также мечется в поисках лёгкого выхода из кажущегося ему тупика, в иллюзиях религиозного чуда.
(313/314)
Путь к знанию всегда был трудным путём, путь к вере — простым и несложным. Легче было верить во что-то, в кого-то, чем знать и познавать окружающий мир природы и общества.
Так зачем человеку разум?
Затем, конечно, чтобы познавать истину, которая гласит, что если человек смертен, то всё человечество бессмертно. И каждому появившемуся на Земле достаёт оптимизма, чтобы жить, бороться за жизнь, делать жизнь достойной человека разумного — Гомо сапиенс.
|