М.П. Грязнов
Саяно-алтайский олень
(этюд на тему скифо-сибирского звериного стиля).
Не о зоологической разновидности северного оленя — саянского оленя — пойдёт речь в настоящей статье, а о своеобразном саяно-алтайском варианте «скифского оленя» в изобразительном искусстве ранних кочевников скифского времени. И всё же начать надо с выяснения некоторых зоологических понятий.
В русском литературном языке (также и в английском) словом олень называют два разных животных — благородного оленя (Cervus elaphus) и северного оленя, которые принадлежат не только разным зоологическим видам и родам, но и разным подсемействам. Первый относится к подсемейству настоящих оленей (Cervinae), второй — к подсемейству американских оленей (Neocervinae). Зоологически они различны в той же мере, как, например, козёл и бык. Для нас важна, однако, не зоологическая их принадлежность, а экологические различия. Благородный олень, это дикий красивый лесной зверь, объект охоты, нигде не одомашненный. Северный же олень — домашнее животное, обитатель тундр и высокогорных лесов. В диком виде кочует большими стадами, иногда насчитывающими многие тысячи голов, объект массовой охоты. Это настолько разные животные, что у всех сибирских народов и у большинства европейских они называются по-разному (cerf и renne по-французски, Hirsch и Renntier по-немецки, cervo и renna по-итальянски, hirvi и peura по-фински). Общего понятия «олень» у сибирских народов нет. Не могло его быть и в древности. Не мог древний художник изображать «оленя вообще», как это допускал С.И. Руденко по отношению к ранним кочевникам скифского времени на Алтае (Руденко, 1953, с. 269).
В горных лесах Саяно-Алтая повсеместно распространён марал — южносибирский подвид благородного оленя, и в ряде высокогорных районов разводят относительно небольшие стада северного оленя.
По северным склонам Восточного Саяна живут в верховьях рек Бирюсы, Уды и Ини оленеводы-охотники тофалары (карагасы), рядом с ними в верховьях Кана и Маны совсем недавно ещё занимались верховым оленеводством камасинцы (калмажи). Более многочисленны оленеводы и их стада в высокогорных котловинах по южную сторону Восточного Саяна. Это северные тувинцы Тоджинской котловины и не освещённые ещё в этнографической литературе цатаны Дархатской котловины в Северо-Западной Монголии. Наконец, по сообщению русского посла Василия Тюменца, в 1616 г. в верховьях р. Абакана бродили оленеводы табынцы (Вайнштейн, Долгих, 1963, с. 94).
(222/223)
Теперь здесь по Абаканскому и Шапшальскому хребтам встречаются лишь небольшие стада дикого северного оленя (Дмитриев, 1938, с. 243-245). Возможно, что оленеводство в высокогорных районах Саяно-Алтая было распространено и в скифское время. Во всяком случае, ранние кочевники Алтая широко использовали шерсть северного оленя. Подушки всех 10 сёдел Первого Пазырыкского кургана и большей части сёдел остальных курганов набиты шерстью северного оленя (Грязнов, 1950, с. 55; Руденко, 1953, с. 161). Вероятно, с древнейших времён в Восточной Сибири кочуют на верховых оленях охотничье-рыболовческие племена эвенков (тунгусов), орочен и др. Они рассеяны по огромным пространствам горных лесов от Оби в районе рек Кети и Чулыма до Охотского моря, включая Забайкалье, Амур и Северный Китай (пров. Хэйлу-цзян).
Значит, можно было ожидать, что в искусстве древних племён Саяно-Алтая и всей восточной половины скифо-сибирского ареала вообще могут встретиться изображения как марала (благородного оленя), так и северного оленя. Между тем мне не известно ни одного достоверного изображения северного оленя скифского времени. Везде и всюду — в рисунке, скульптуре и силуэте — всегда представлен марал — благородный олень. Но в археологической литературе неоднократно встречаются указания на северного оленя в искусстве скифского времени, иногда с далеко идущими историческими выводами. Так, В.Н. Скалон написал целое исследование по проблеме происхождения оленеводства. Исходя из ложной посылки, будто бы на так называемых оленных камнях изображены северные олени, он предполагает, что оленеводство первоначально зародилось в Северной Монголии и лишь затем постепенно распространилось на север Сибири и Европы (Скалон, 1956). Вслед за ним и совместно с ним П.П. Хороших почти все рисунки животных с ветвистыми рогами на скалах и оленных камнях объявляет изображениями северного оленя (Скалон и Хороших, 1951, с. 53 и сл.; Хороших, 1962, с. 292 и др.). Н.Л. Членова правильно указывает на подобного же рода ошибку, допущенную Э. Миннзом, который считал родиной скифских изображений оленя Сибирь, где степные кочевники близко соприкасались с оленеводством (Членова, 1962, с. 190).
Видит северных оленей на оленных камнях Монголии и Э.А. Новгородова — она предполагает, что родиной и центром распространения оленных камней был горнолесной район Северо-Западной и Западной Монголии, где и сейчас пасутся стада северных оленей и процветает оленеводство (Новгородова, 1975, с. 288). На известной Боярской писанице в Хакассии М.А. Дэвлет отмечает стадо северных оленей и делает вывод отсюда о развитом оленеводстве у степных позднетагарских племён на р. Енисее во II-I вв. до н.э. (Дэвлет, 1965,
(223/224)
с. 134). С этим согласен и С.И. Вайнштейн, но он предполагает, что оленеводство тагарских племён было более примитивным — не верховым, а только вьючным (Вайнштейн, 1972, с. 104). Видовой состав животных на Боярской писанице для М.А. Дэвлет определили известные зоологи Н.К. Верещагин, К.К. Флёров и В.И. Цалкин. Тем не менее согласиться с их мнением, что в нижнем ряду рисунков на писанице изображены северные олени, не представляется возможным.
Есть ли объективные критерии для правильного определения — марал или северный олень изображён на изучаемом памятнике искусства ранних кочевников Саяно-Алтая? Конечно, есть. Их можно получить, если мы хорошо изучим иконографию рассматриваемых сюжетов. В нашем случае следует отметить, что на вcex изображениях оленей древний художник раннескифского времени отчётливо показывал, часто утрируя, стройную фигуру зверя с высоко поднятой на длинной шее головой (рис. 1, 1-13). Это — признаки, отличающие марала от северного оленя. В искусстве современных северных народов Сибири олень изображается с низко расположенной головой, не отделённой от туловища, что характерно для северного оленя. Особенно же типичны рога. В скифо-сибирском зверином спиле рога оленя часто изображены как бы составленными из S-образных члеников и из круглых колечек (Членова, 1962, табл. II, 1, 13, 16, 28 и 4, 29) или имеют вид изогнутого стержня с отростками, направленными вверх и вперёд от него (Членова, 1962, табл. I, 15, 20, 21). Это стилизация рога марала, отростки рогов которого как бы вырастают один из другого, благодаря чему стержень рога разбит по числу отростков на ряд криволинейных участков, и все отростки направлены вперёд-вверх от стержня, что свойственно всем скифо-сибирским изображениям оленя. У северного оленя как в натуре, так и в искусстве современных народов Сибири стержень рога образует дугу, направленную своей выпуклостью назад, и все отростки, кроме первых двух, отходят назад от стержня. В упрощённых или схематических скифо-сибирских изображениях оленя нередко стержень рога представлен в виде прямой или изогнутой линии (рис. 1, 10, 12, 13). Во всех этих случаях отростки рога направлены вперёд-вверх от стержня, что характерно для марала и не свойственно северному оленю.
Из сказанного следует, что в искусстве ранних кочевников Саяно-Алтая изображали благородного оленя, марала, а северного оленя — никогда. Значит, изображения оленя скифо-сибирского стиля никакого отношения к северному оленю не имеют и для решения вопросов о распространении, происхождении и т.д. оленеводства решительно ничего не дают. Даже в самых упрощённых схематических рисунках древний художник умел показать характерные особенности марала. Так, на упомянутой уже Боярской писанице изображены стройные с высоко
(224/225)
Рис. 1. Изображения оленя.
1, 2 — Аржан, Тува (ТуМ); 3 — вершина р. Абакана, Хакасская авт. обл. (ГЭ); 4 — Ю-лин-фу, Сев. Китай, пров. Шэнь-си (Толмачев, 1929); 5 — р. Бухтарма. Алтай (ГЭ), 6 — Ордос (Salmony, 1933. pl. Y, 1); 7 — Туранский р-н. Тува (ГЭ); 8 — Уюк-аржан, Тува (ММ); 9 — Орзаксы, Тува (ТуМ); 10 — «степь Енисея реки» (ГЭ); 11 — Ордос (?) (ГЭ); 12, 13 — Туранский камень (ТуМ). 1, 2, 8, 9, 12, 13 — рисунки на камне; 3, 4, 6, 7, 10, 11 — бронза; 5 — рисунок на зеркале.
(225/226)
поднятой головой маралы (Дэвлет, 1965, рис. 5). Если бы художник предполагал показать северных оленей, он, несомненно, изобразил бы их как коров и баранов на той же писанице — приземистыми, с короткой шеей и неотделённой от тела головой.
В дальнейшем изложении под словом олень будет пониматься благородный олень. В Саяно-Алтае могли изображать марала, в других районах, — вероятно, другие расы благородного оленя — изюбра в Восточной Сибири, бухарского оленя в Средней Азии, кавказского, крымского и среднеевропейского в степях Причерноморья.
Известные в Саяно-Алтае изображения оленей скифо-сибирского стиля можно разделить стилистически на две группы — сравнительно малочисленную, раннюю, до V в. до н.э., и более многочисленную, позднюю, V в. и позже. Наиболее интересна и своеобразна первая группа, представленная тремя основными вариантами изображений, и все они отличаются некоторыми специфическими чертами от общеизвестных форм скифского оленя.
Характерна фигура стоящего оленя, как часто теперь говорят, «на цыпочках», — ноги животного прямые, как бы свисают с туловища, концы копыт направлены вниз (рис. 1, 1, 5). Своеобразна не только поза животного, но и во всех случаях большой круглый глаз, иногда со сквозным отверстием, иногда пририсованный снаружи к голове животного, и тогда рога животного и уши «вырастают» из глаза (рис. 1, 5, 12). В раннескифских изображениях оленя и других зверей довольно часто представлен круглый глаз, например, в известных золотых бляхах Костромской и Келермеса, но для ранних памятников VII-VI вв. до н.э., связанных с Ираном или иранской художественной традицией, таких, как известные изображения оленей на пластине из Зивие, на ножнах в Келермесе и Литой могиле и на бляхах в Чиликте, характерны глаза, изображённые более реально, не круглые. Особенно же своеобразны рога. Они составлены из полуколец, острый конец которых направлен назад-верх, а широкое основание сливается с соседним полукольцом (рис. 1, 1, 3, 5, 7), что не свойственно изображениям скифского оленя западных районов. В ряде случаев рога менее стилизованы, и тогда ясно показан стержень рога в виде слабо волнистой линии, каждый изгиб которой служит основанием для соответствующего отростка или изображён прямым, и тогда отростки рога расположены в ряд, под углом к нему, и во всех случаях без исключения острием своим направлены назад (рис. 1, 2, 8-13). На западе, в отличие от Саяно-Алтая, рога оленя изображали преимущественно с S-образно изогнутым отростком, и только в одном случае, в кургане Синявка, на золотых бляшках-оленях греческой работы рога оленя переданы, как на нашем рис. 1, 7 (Бобринский, 1901, табл. XVIII, 2).
В такой же позе с повисшими вниз ногами и в сходном стиле
(226/227)
изображали и других животных, прежде всего кабана, а также козла, барана, лошадь. Кроме Саяно-Алтая сходные фигуры оленя известны в Монголии (Волков, 1967, рис. 22, 23), Ордосе (рис. 1, 6, 11) [1] и Северном Китае (рис. 1, 4). На запад от Саяно-Алтая представлена только одна находка — Уйгарак в низовьях Сыр-Дарьи (Артамонов, 1973, рис. 24).
Второй вариант изображений отличается от первого лишь позой — подогнутые под брюхо ноги, голова вытянута вперёд, рога закинуты на спину, в остальном, как предыдущие (рис. 1, 13; 2, 4, 5). Одни исследователи считают, что это лежащий олень, другие — скачущий или в летучем галопе. Правы, вероятно, вторые. Произведения эти известны в относительно небольшом количестве в Туве и Монголии на оленных камнях. К этому же варианту следует причислить некоторые бронзовые бляшки из Ордоса (рис. 2, 1, 3). На одном из оленных камней Алтая так выполнен конь (Савинов, 1972, с. 286).
Совершенно своеобразен третий вариант. Это тоже олень в стремительном беге. Даже больше — он как бы летит вверх (рис. 2, 9-11). Исполнялось обычно несколько оленей, расположенных ритмично рядами один над другим. Рога у них также закинуты на спину, голова вытянута вперёд, а ног нет или они укорочены и даны в виде каких-то рудиментов. Это изображения на оленных камнях юго-восточного Алтая и Тувы. Особенно же их много в Монголии. Чаще всего они силуэтны, редко контурные. Для них характерна пока совершенно непонятная длинная клювовидная вытянутая морда (но это не клюв птицы). Своеобразны они и стилистически. Отведённую для них площадь они заполняют всю без остатка. Исполняли их последовательно по частям — сначала туловище, затем отдельно рог. Рог чёрточкой соединяли с головой и к этой соединительной чёрточке пририсовывали спереди пару передних нижних отростков рога, а сзади ухо. В зависимости от наличия места ухо пририсовывали к этой черточке или прямо к голове, или совсем не передавали. Наиболее отчётливо все это можно видеть на рис. 2, 10.
Слово «пририсовали» употреблено здесь не случайно. Оленей на оленных камнях, по-видимому, рисовали краской, а затем произво-
(227/228)
Рис. 2. Изображения оленя.
1, 3 — Ордос (Salmony, 1933, pl. IX); 2 — Сушь, Тува (ТуМ); 4 — Уюк-Аржан, Тува (ММ); 5 — Орзак-ахсы, Тува (ТуМ); 6 — Кезек-Терек, Тува (ТуМ); 7 — Туранский камень II, Тува; 8 — Чинге-тах, на р. Уюк, Тува; 9 — Большой Ажик, Тува; 10 — р. Хуни, Монголия (Zivot, 1974 г, №61, с. 11), 11 — Ушкийн-Увер, Монголия (реконструкция по Волкову, Новгородовой, 1975, рис. 3). 1, 3 — бронза, остальные рисунки на камне.
(228/229)
дили выбивку нарисованного силуэта зверя. Фигуры оленей на оленных камнях выполнены в манере живописного рисунка кистью. Можно предполагать, что первоначально «оленными камнями» служили круглые деревянные столбы-брёвна с нарисованными на них краской деталями антропоморфного образа и фигурами оленей и других зверей. Затем как форма стелл, так и расположение на них изображений и их стиль были перенесены на камень. Однако это уже тема особого исследования, которое заслуживает специального освещения в отдельной статье.
Три варианта саяно-алтайского оленя или три группы его изображений — это не обособленные категории, вполне чётко выраженные варианты, но взаимно связанные многими переходными формами. Художник часто комбинировал разные приёмы. Оленя второй группы (лежачий или в летучем галопе) изображали, например, с клювовидной мордой. Или на одном камне помещали рядом оленей первого и второго вариантов (например, на первом туранском камне). М.А. Дэвлет в Туве, в Саянском каньоне, нашла недавно (изображения оленей на скалах (Мозола, Хомужалыг), где в сложной композиции олени даны в стиле третьего варианта, но бегущие, стоящие и скачущие и т.д. Морды их почти клювообразные, линия спины с острым переломом.
Рассмотренные три варианта изображений оленя, хотя и широко распространены, но всё же ограничены во времени и пространстве. Они относятся к аржанскому и алды-бельскому этапам ранних кочевников в Туве, майэмирскому этапу на Алтае, т.е. к периоду времени с VIII по VI в. до н.э. В рамках периодизации памятников Северного Причерноморья — к предскифскому или киммерийскому периоду (VIII-VII вв.) и к раннескифскому времени (конец VII-VI в.). В Саяно-Алтае начиная с V в. до н.э. они сменяются различными вариантами фигур оленя, в основных чертах общими по стилю с изображением оленей в Скифии — обычными «скифскими оленями» во всём их единообразии и своеобразии. Различные варианты обычных общеизвестных «скифских оленей» на Западе мы знаем с ранне-скифского времени, а в Саяно-Алтае они появляются с V в. до н.э. Западная граница саяно-алтайского образа оленя проходила где-то по Иртышу. Золотые олени Чиликтов (Черников, 1965, табл. XI) и роговой из Павлодара (Грязнов, Кляшторный, 1966, рис. 1, 2) находились уже за пределами ареала саяно-алтайского оленя и принадлежали обычному типу скифских оленей.
Восточная граница саяно-алтайского оленя доходит до Ордоса и Северного Китая. Хотя ордосские изображения и несколько своеобразны, но они полностью соответствуют данной выше характеристике первых двух вариантов саяно-алтайского оленя (рис. 1, 4, 6, 11; 2, 1, 3). В Монголии множество изображений оленя более чем на 500 олен-
(229/230)
ных камнях открыто в последние годы В.В. Волковым (Волков, Новгородова, 1975, с. 78). Они принадлежат преимущественно третьему варианту саяно-алтайского оленя и частично первому.
Особого внимания заслуживает то обстоятельство, что в восточной половине скифо-сибирского мира до V в. до н.э. нет фигур обычных «скифских оленей», а представлен только саяно-алтайский тип. И замечательно, что некоторые характерные стилистические черты саяно-алтайских изображений оленя были свойственны более ранним изображениям зверей в Саяно-Алтае, Монголии и Ордосе. Это круглый глаз со сквозным отверстием и такой же кружок на конце морды (рис. 1, 10), обычные для звериных голов на рукояти карасукских ножей и кинжалов на р. Енисее (Martin, 1893, рис. 12, 1), в Монголии (Волков, 1967, рис. 2, 1 и 5, 1), в Бурятии (Грязнов, 1929, рис. 1), в Ордосе и Северном Китае (Каогу, 1962, №12, табл. V). На оленных камнях Монголии часто изображаются подвешенные у пояса кинжалы карасукских типов в памятниках Саяно-Алтай скифского времени уже не встречающиеся (Новгородова, 1975, с. 290). Это кинжалы с рукоятью, завершающейся головой зверя и ножны с треугольно расширенным нижним концом (рис. 2, 11; Волков, 1967, рис. 24, 1; 25, 1; Волков, Новгородова, 1975, рис. 2; Наваан, 1975, с. 194), подобные бронзовым ножнам карасукского могильника Кюргеннер в Хакассии (Грязнов, Комарова, 1966, с. 13).
Отсюда следует, что в изобразительном искусстве скифо-сибирского звериного стиля в Саяно-Алтае продолжаются и развиваются некоторые традиции искусства ещё карасукской культуры. «Скифский олень» Саяно-Алтая не заимствован откуда-то с Запада. Его образ создавался в восточной половине скифо-сибирского ареала вполне самостоятельно на основе местных давних художественных традиций, и только около V в. до н.э. в Саяно-Алтае получает распространение каном [канон] оленя «общескифского» типа. Особенно много их открыто в степях Минусинской котловины в курганах сарагашенского этапа тагарской культуры. И среди множества минусинских бронзовых блях, изображающих оленя в летучем галопе, нередко можно видеть пережитки старого — круглый глаз, направленные назад концы полукруглых отростков рога, уши и нижние отростки рога, «вырастающие» из глаза, угловатый перешиб профиля спины. Последняя деталь связана своим происхождением с практикой изготовления оленных камней. При исполнении тесных рядов оленей на камне художник, выводя линию спины каждого последующего оленя, упирался этой линией в грудь предыдущего и невольно должен был делать резкий перегиб в линии спины (рис. 2, 10, 11). Так для художника стало привычным рисовать спину оленя с резким перегибом, подгоняя иногда этот перегиб к рисунку рогов (рис. 2, 9), делая его иногда и там, где в этом не было
(230/231)
необходимости (рис. 1, 1, 2, 5). В таком виде он сохранился и в более позднее время, нередко встречаясь на тагарских бляшках-оленях из курганов сарагашенского типа (Артамонов, 1973, рис. 142 [м.б., имелся в виду рис. 141?]).
Рассмотрение саяно-алтайских вариантов скифского оленя приводит к заключению, что образ оленя в скифском искусстве происходит не из какого-то единого культурного центра или одной области, а создавался он по крайней мере в двух районах самостоятельно. Во всяком случае, образ этот на восток пришёл не с запада, из Ирана или Причерноморья, а возник и развился там самостоятельно, параллельно и, возможно, в каком-то взаимодействии с развитием образа оленя на западе, в собственно Скифии. На востоке (Саяно-Алтай и дальше) он возник даже раньше и вскоре же получил весьма широкое pаспространение.
Да и вообще историю сложения и развития скифо-сибирского изобразительного искусства надо, по-видимому, представлять не как продукт творчества какой-то одной культурно-исторической области, одного племени или народа, затем постепенно распространившийся по обширным пространствам степей, а как единый процесс развития искусства на широких просторах степей во взаимодействии, т.е. при постоянном тесном культурном межплеменном обмене.
Литература. ^
Бобринский А.А. 1901. Курганы и случайные находки близ местечка Смелы, т. III. СПб. 116 с.
Вайнштейн С.И., Долгих Б.О. 1963. К этнической истории хакасов (бельтирский шаманский бубен с изображением оленей). — СЭ, №2, с. 93-97.
Волков В.В. 1967. Бронзовый и ранний железный век Северной Монголии. Улан-Батор. 148 с.
Волков В.В., Новгородова Э.А. 1975. Оленные камни Ушкийн-Увера (Монголия). — В кн.: Первобытная археология Сибири. Л., с. 78-84.
Грязнов М.П. 1929. Бронзовый кинжал с оз. Кото-кёль. — «Бурятиеведение», №1-2, Верхнеудинск, с. 136-141.
Грязнов М. П., Кляшторный С.Г. 1966. Надпись или олень? — «Народы Азии и Африки», №2. М., с. 131-133.
Дмитриев В.В. 1938. Копытные звери Алтайского заповедника и прилежащих мест. — Труды Алтайского гос. заповедника, вып. I. М., с. 171-262.
Дэвлет М. А. 1965. Большая Боярская писаница. — СА, №3, с. 124-142.
Каогу. 1962, № 12. Пекин, с. 601-664.
Наваан Д. 1975. Дорнод Монголын хурлийн уе. Улаанбаатар (на монгольском яз., резюме на русском). 200 с.
Новгородова Э.А. 1975. Карасукские традиции в раннескифском монументальном искусстве Монголии. — «Древний Восток», вып. I. М., с. 288-291.
(231/232)
Савинов Д.Г. 1972. Археологические памятники в районе хребта Чихачёва — АО 1971 г., с. 286-287.
Скалон В.Н. 1956. Оленные камни Монголии и проблема происхождения оленеводства. — СА, №XXV, с. 87-105.
Скалон В.Н. и Хороших П.П. 1951. Об оленных писаницах Северной Азии.— КСИИМК, вып. 39, с. 53-62.
Толмачев Д.Г. 1929. Следы скифо-сибирской культуры в Маньчжурии. — Вестн. Маньчжурии, №6.
Хороших П.П. 1962. Оленный камень из Забайкалья. — СА, №3, с. 291-293.
Членова Н.Л. 1962. Скифский олень. — МИА, №115, с. 167-205.
Martin F.R. 1893. L’âge du bronze au Musée de Minoussinsk. Stockholm. 66 p.
Salmony A. 1933. Sino-Siberian Art in the Collection C.T. Loo. Paris.
[1] Великолепная скульптурная фигура оленя из собрания И.Ф. Паскевича (рис. 1, 11) записана в инвентаре Эрмитажа как минусинская. Так она вошла и в литературу. Однако сведений о её происхождении никаких нет. Археологическая коллекция И.Ф. Паскевича состоит из большого числа вещей, собранных им в Закавказье и в Польше в бытность его управляющим Кавказским краем (1827-1830) и наместником Царства Польского (1831-1846). В Азии он никогда не был, но две вещи в его собрании явно азиатского происхождения — фигура оленя и китайская бронзовая секирка. Они, вероятно, кем-то ему подарены. Стилистически фигура оленя принадлежит ордосским бронзам и выпадает из серии минусинских бронз. Эту фигуру оленя надо включить в группу рассматриваемых нами изображений оленя.
|