А.Д. Грач

Древние кочевники в центре Азии.

// М.: ГРВЛ. 1980. 256 с., вкладки.

Глава II. История исследований.

Первые сведения об археологических памятниках Центральной Азии стали известны в Европе около 700 лет тому назад — в XIII в., когда из некоторых европейских стран, потрясённых известием об ужасах монгольского нашествия, были отправлены в далёкий и опасный путь путешественники-разведчики.

Пионером путешествий в Центральную Азию явился Плано Карпини. Он не оставил потомкам ни слова о встреченных им памятниках, однако проложил маршрут, по которому вскоре двинулись люди более разносторонние и наблюдательные. Одним из этих людей был посол французского короля Людовика IX, монах-францисканец Вильгельм (Гийом) Рубрук — энергичный, выносливый и любознательный человек, не только воочию увидевший центральноазиатские курганные памятники-херексуры, но и давший их суммарное описание, опубликованное в его знаменитом отчёте. Об этих памятниках В. Рубрук писал: «Я видел другие погребения в направлении к востоку (т.е. на восток от кыпчакских степей, в пределах Центральной Азии. — А. Г.), именно большие площади, вымощенные камнем, одни круглые, другие четырёхугольные, а затем четыре длинных камня, выдвинутых с четырёх сторон мира по эту сторону площади» [Рубрук, 1957, с. 102-103]. Это описание Рубрука впервые сопоставил с памятниками типа херексуров В.В. Бартольд [Бартольд, 1966, с. 381-382]. Можно уверенно утверждать, что В. Рубрук сообщает здесь именно о херексурах, а не о могильниках кочевников в европейских или среднеазиатских пределах пояса степей [Плетнёва, 1962, с. 136; ср.: Фёдоров-Давыдов, 1966, с. 159]. Речь идёт и не о тагарских курганах: маршрут Рубрука проходил значительно южнее Минусинской Котловины, на Среднем Енисее он не был, и следовательно, тагарские курганы видеть не мог (к тому же курганы эти — земляные в каменных оградах, а в тексте идет речь о сооружениях целиком каменных). Итак, в источнике говорится о двух основных и часто сосуществующих типах херексуров. По нашей классификации это курганы монгун-тайгинского типа, относящиеся к варианту MT-IVa, б, — херексуры, у которых между центральным сооружением и внешней оградой имеется сплошная выкладка из валунов или обломков горных пород [Грач, 1971, с. 95].

Со времени путешествия В. Рубрука прошли столетия, прежде чем были получены новые сведения об археологических памятниках Центральной Азии. На этот раз сообщения исходили от русских землепроходцев XVII-XVIII вв. В 1716 г. в опасный путь вверх по Саянскому каньону Енисея прошла экспедиция во главе с детьми боярскими А. Еремеевым и И. Нашивошниковым, которая вышла к устью р. Чаа-Холь и достигла урочища Каравей и буддийского святилища Чурумал-Бурханныг-Хая. В 1726 г. по распоряжению государственного деятеля и дипломата графа С.В. Рагузинского сюда же двинулась экспедиция во главе с Я. Терским. Она снова достигла урочища Каравей, а два землепроходца, казак И. Пойлов и хакас-качинец Т. Сторгулин, были отряжены для «осмотра и проведывания» святилища. В «доезде» (отчёте) о проведённом путешествии, вошедшем в донесение на имя С.В. Рагузинского, читаем: «... против этой пещеры ниже камени (скалы, в которой выдолблена ниша. — А. Г.) в самой близости на степи татарское кладбище и многое число могил, и они де Пойлов и Сторгулин взяв из одной пещеры несколько татарского писма целых листов и приехали они с теми писмами к... товарищам своим и поехали они де возврат до Красноярска... И против доезду выше означенного Терского с товарищи о помянутой пещере и в ней седящему и стоящим болванам

(9/10)

при указательстве означенного Пойлова и Сторгулина в Красноярской канцелярии сочинён рисунок» [Радлов, 1894, с. 77].

Документы экспедиции 1726 г. разыскал в архивах Красноярской канцелярии Г.Ф. Миллер, который и опубликовал их в 1747 г. Затем они были изданы В.В. Радловым, а первым современным исследователем, по достоинству оценившим работу И. Пойлова и Т. Сторгулина, явился Л.Р. Кызласов [Кызласов, 1965, с. 53-54).

Рисунок, выполненный после возвращения экспедиции Я. Терского, представляет исключительный интерес. На нём обозначен Енисей (с направлением течения) и впадающая в него р. Чаа-Холь. Скала с буддийской нишей повёрнута «к зрителю» — на 45° от действительного положения. Сама буддийская ниша изображена, конечно, более чем условно, однако сохранившаяся доселе тропка в скале, ведущая к святилищу, показана совершенно правильно. На левобережье Енисея чётко обозначены каменные курганы со стелами по углам ограждения (у двух курганов число стел по 4, у одного — 6). Рядом с курганами видны задернованные бугры. Просмотр рисунка не оставляет сомнения в том, что на нем изображены курганы монгун-тайгинского типа могильника Урбюн I, действительно находящиеся «ниже камня» (по течению Чаа-Холя), в степи и совсем рядом со святилищем-могильником, раскапывавшимся Саяно-Тувинской археологической экспедицией ИА АН СССР в 1965 г., т.е. спустя 248 лет после того, как их впервые обследовали два отважных землепроходца (неподалеку находится и исследовавшийся в том же году могильник скифского времени Урбюн III). И. Пойлов и Т. Сторгулин были, таким образом, первыми путешественниками, зафиксировавшими курганные памятники Тувы.

Экспедиции в Туву русских землепроходцев первой половины XVIII в. проходили в исключительно трудных условиях, и каждая из них была подвигом, требовавшим максимальных физических и нравственных усилий. Нелегко даже представить себе, что перенесли эти люди, преодолевавшие могучее течение Енисея в Саянском каньоне великой реки, ведь передвижение бечевою там невозможно, и путешественники шли на шестах.

Очевидно, что в XVIII в. интерес к древностям Центральной Азии был стимулирован находками из сопредельных территорий Сибири, и в особенности составлением знаменитой золотой коллекции Петра I, которая поступила в первый русский музей — Кунсткамеру, а ныне находятся среди сокровищ Особой кладовой Эрмитажа [Спицын, 1906; Руденко, 1962б; Галанина, Грач, Торнеус, 1967; Завитухина, 1977, с. 41-51].

Первым исследователем XIX в., которому довелось обследовать и зафиксировать археологические памятники Центральной Азии, расположенные на территории Монголии, был Г.Н. Потанин. В 1876-1877 гг. экспедиция Г.Н. Потанина посетила Северо-Западную Монголию — районы Кобдо, Баркуля, Улясутая, бассейн оз. Убса-Нур, отроги Танну-Ола; в 1879-1880 гг. Г.Н. Потанин работал в зоне Танну-Ола (экспедиция побывала и в Туве). Г.Н. Потанин поместил в своих трудах описание археологических памятников, среди которых были и памятники скифского времени, в частности оленные камни. Дата этих памятников Г.Н. Потаниным определена не была, однако вопросами семантики оленных камней он занимался [Потанин, 1881, с. 47-76, табл. I-XVIII].

Новым стимулом к исследованию археологических памятников Центральной Азии явился монгольский маршрут Н.М. Ядринцева и открытие им в 1889 г. в долине р. Орхон стел с древнетюркскими и китайскими текстами [Ядринцев, 1892, с. 377]. Уже в 1890 г. в Монголию отправилась экспедиция В.В. Радлова, участники которой зафиксировали помимо тюркских памятников объекты скифского времени — плиточные могилы и оленные камни [Радлов, 1892, 1896].

Первые широкие археологические разведки на территории Тувы были предприняты в 1881 г. А.В. Адриановым — видным дореволюционным археологом-сибиреведом. В результате проделанных им маршрутов был собран значительный материал, характеризовавший различные категории археологических памятников [Адрианов, 1886]. Много позднее, в 1915-1916 гг., А.В. Адрианов провёл в Туве и раскопки на территории Пий-Хемского района (материалы раскопок хранятся в Томском государственном университете).

В 1906-1909 гг. в пределах Северо-Западной Монголии побывал финский исследователь И.Г. Грэно, нашедший у подножия Хангайского хребта херексуры монгун-тайгинского типа и оленные камни [Grano, 1910].

В 1910-1911 гг. путешествие в Туву и Северо-Западную Монголию совершил английский исследователь Д. Каррутерс [Каррутерс, 1914]. Главную цель экспедиции Каррутерса составляли географические обследования, однако по ходу путешествия им были собраны некоторые сведения о встреченных археологических памятниках. Д. Каррутерс увидел, в частности, археологические памятники Саглынской долины и отметил отличие курганов Тувы от тех, которые он встречал в Минусинской кот-

(10/11)

ловине. Однако его сообщения носили дилетантский характер, он не привёл никаких данных о локализации и группировке встреченных им памятников, и Саглынская долина ещё полстолетия оставалась, по существу, белым пятном на археологической карте.

В 1914 г. Туву посетил представитель Переселенческого управления С.Р. Минцлов. В числе прочих памятников им были обследованы и камеры-срубы скифского времени. Не указывая, как правило, местонахождения раскопанных им объектов, С.Р. Минцлов дал их краткое описание: «Глубина могил от 6 до 9 аршин. На дне во всех находились закрытые плахами с неснятой корой, квадратные (от 2 на два аршина) срубы из совершенно размякшей и сгнившей лиственницы, а в них, головами на юг, лежали на боку и в согнутом положении скелеты; в некоторых могилах, лицом друг к другу, лежало по два скелета; медные вещи, наконечники стрел, кинжалы и проч. находились у черепов и притом настолько близко от них, что челюсти оказывались окрашены зеленой окисью». В одном из погребений (на сей раз местонахождение указано раскопщиком — окрестности д. Знаменка) был найден амулет — клык кабарги с проделанным в нём отверстием для подвешивания [Минцлов, 1916, с. 294-295].

Первой археологической экспедицией, исследовавшей памятники Тувы после победы народной революции, явилась экспедиция выдающегося советского археолога С.А. Теплоухова, работавшего на территории республики в течение трёх полевых сезонов (1926, 1927, 1929 гг.). [1] Среди раскопанных экспедицией С.А. Теплоухова 160 объектов видное место заняли памятники скифского времени: было исследовано 18 погребений с камерами-срубами (саглынская культура), а также 7 впускных погребений улуг-хемской культуры, относящихся к начальному этапу гунно-сарматского времени. С.А. Теплоухов был первым, кто сделал вывод первостепенного исторического значения о родстве тувинских объектов с алтайскими и монгольскими и отличии их от минусинских.

Почти одновременно развернулись и новые исследования памятников древних кочевников в Монголии. В 1925 г. здесь провёл изыскания видный исследователь скифской культуры Г.И. Боровка. Его маршрут прошёл по долине р. Тола, где наряду с другими памятниками были зафиксированы скопления плиточных могил и оленные камни, впервые определены петроглифы скифского времени [Боровка, 1927, с. 43-88, табл. I-Х].

Зоолог А.Н. Формозов, совершивший экспедиционную поездку в Монгольскую Народную Республику в 1926 г., обнаружил херексуры с кольцевым и квадратным ограждением на окраинах Северной Гоби. В книге А.Н. Формозова, снабжённой автором превосходными рисунками, воспроизводится курган монгун-тайгинского типа, подквадратной в плане формы, с наземным сооружением из камней и земли и со стелами по углам (вариант MT-III) [Формозов А. Н., 1928, с. 45].

Археологические памятники центральноазиатских типов нашли прямое отражение в живописных произведениях русского художника, путешественника и философа Н.К. Рериха (1874-1947). Так, на широко известной картине «Меч Гэсэра» [2] на камне показаны изображения, характерные для оленных камней Монголии, Забайкалья и Тувы. На картине «Скалы Лахула» [3] центральное место на переднем плане занимает скала, испещрённая петроглифами, изображающими горных козлов, и рядами человеческих фигур в ритуальных позах, здесь же — сцены охоты. Ещё на одной картине — «Гуннская могила» [4] — изображено характерное погребение — плиточная могила.

На картине «Страж пустыни» изображено древнетюркское каменное изваяние VII-VIII вв. н.э. с сосудом в правой руке, левая рука — на рукояти подвешенного к поясу кинжала, изображены камни-балбалы [Рерих, 1970, репродукция 33].

В начале 40-х годов нашего столетия работу по учёту и охране археологических памятников Тувы начал проводить Тувинский республиканский музей. Первым руководителем организованной музеем специальной экспедиции стал командированный из Москвы научный сотрудник Н.М. Богатырёв. В 1941 г. экспедиция работала в Пий-Хемском хошуне, в 1942 г. —

(11/12)

в Барун-Хемчикском хошуне [Богатырёв, 1942, с. 97-104; Богатырёв, 1959]. В 1943-1945 гг. обследование памятников возглавил Д.Б. Данзын-оол. В составе тогдашней экспедиции музея не было ни одного специалиста-археолога, поэтому не были выделены хронологические группы обследованных памятников, в том числе и курганных могильников скифского времени, проводилось только их описание. Однако первая экспедиция Тувинского музея сделала большое и доброе дело, в высокой степени способствуя привлечению внимания аратов и хошунных организаций к охране памятников истории Тувы. Об этом свидетельствуют экспонаты, доставленные в музей аратами, об этом говорят их письма, в которых сообщались сведения о памятниках, об этом же свидетельствует, например, постановление, принятое в 1942 г. Барун-Хемчикским хошунным комитетом Тувинской Народно-Революционной партии (ТНРП) и Президиумом хошунного хурала депутатов трудящихся, в котором, в частности, говорилось о необходимости «взять под особое наблюдение курганы, старинные могилы, пещеры, каменные изваяния, каменные стелы, наскальные изображения, старые места металлообработок, остатки хуре и других построек» (документ, с небольшими уточнениями перевода, касающимися археологических терминов, воспроизводится по Н. Богатырёву [Богатырёв, 1959]).

В 40-50-е годы к проблемам Центральной Азии обратился С.В. Киселёв. Хотя главное внимание С.В. Киселёва привлекла проблема древней городской цивилизации, он уделил внимание и вопросам центральноазиатской археологии раннего железного века, а также эпохи бронзы [Киселёв, 1947б, с. 306-361]. Экспедицией С.В. Киселёва были проведены раскопки плиточных могил в районе аржана Худжирт.

Исключительно важный вклад в дело археологического изучения Центральной Азии был внесён А.П. Окладниковым и археологами его школы — советскими и монгольскими. А.П. Окладников и его ученики активно исследовали не только памятники древнейшей истории человечества, но и объекты позднейших исторических эпох, в том числе эпохи древних кочевников. Многое сделано советскими и монгольскими археологами для исследования культуры плиточных могил, носители которой расселялись на территории Монголии и Забайкалья — восточнее ареала алды-бельской и саглынской культур Тувы и Северо-Западной Монголии.

Первая сводная работа, посвящённая археологии Монголии эпохи бронзы и раннего железного века, принадлежит советскому исследователю В.В. Волкову, который в течение многих полевых сезонов изучал плиточные могилы и оленные камни Монголии и систематизировал материалы, собранные в Центральном Государственном музее в Улан-Баторе, в аймачных и сумонных музеях. В.В. Волков раскопал аналогичные тувинским погребения монгун-тайгинского типа в Убса-Нурском и Кобдосском аймаках [Волков, 1967]. Совместно с монгольскими археологами В.В. Волков провёл раскопки могильника в Улангоме, содержавшего первые в Северо-Западной Монголии погребения саглынской и улуг-хемской культур [Волков, Новгородова, 1973, с. 498-499; Волков, Новгородова, 1974, с. 535-536; Волков, Новгородова, 1975, с. 557-558; Цэвэндорж, 1974, с. 26-27].

В 1968 г. по приглашению Академии наук МНР автор этой книги совершил поездку в Монголию и вместе с В.А. Рановым и Д. Навааном проводил обследование археологических памятников и позднейших объектов на территории Ара-Хангайского, Увэр-Хангайского и Центрального аймаков МНР. В 1957, 1958 и 1961 гг. мне довелось ознакомиться с памятниками Увс-Норского аймака.

Большое значение в деле археологического изучения Тувы, и в частности памятников скифского времени, имело маршрутное исследование, проведенное в 1947 г. Саяно-Алтайской экспедицией ИИМК и ГИМ под руководством Л.А. Евтюховой и С.В. Киселёва [Евтюхова, Киселёв, 1949, с. 120-127; Мошинская, Смирнов, 1949, с. 138]. Основываясь только на материалах разведок, Л.А. Евтюхова и С.В. Киселёв пришли к выводам принципиального характера, согласующимся с заключением С.А. Теплоухова: «В результате исследований в Тувинской автономной области уже теперь, до раскопок, стало очевидным, что по своему внешнему виду надмогильные сооружения Тувы резко отличны от таких же памятников Минусинской котловины. В то же время все виды надмогильных сооружений Тувы чрезвычайно сходны с алтайскими. Это большие каменные курганы пазырыкского типа и четырёхугольные оградки с вереницами камней и каменными изваяниями». Далее Л.А. Евтюхова и С.В. Киселёв указали на сходство оленных камней Монголии и Забайкалья с аналогичными памятниками Тувы и заключили, что «для углубления исследования древней истории Тувы и для выяснения взаимосвязей между сопредельными территориями необходимы планомерные археологические раскопки, до сих пор там ещё не проводившиеся» [Евтюхова, Киселёв, 1949, с. 126].

Памятники скифского времени Тувы активно исследовались археологическими экспедици-

(12/13)

ями Тувинского научно-исследовательского института языка, литературы и истории. С 1953 г. начал свои работы в этой области археологии С.И. Вайнштейн, руководивший сначала экспедицией Тувинского республиканского музея им. 60-ти богатырей, а затем возглавлявший в течение ряда полевых сезонов экспедицию ТНИИЯЛИ [Вайнштейн, 1955, с. 78-102; Вайнштейн, 1956, с. 33-35; Вайнштейн, 1958, с. 217-218, 222-223, 230-232]. В 1960-1974 и 1976-1978 гг. во главе различных археологических экспедиций ТНИИЯЛИ стоял М.X. Маннай-оол. Эти работы, проводившиеся в разных районах Тувы — в Сут-Холе, Дзун-Хемчике, Улуг-Хеме, Пий-Хеме, Танды, Овюре, — доставили весьма ценные материалы [Маннай-оол, 1964в, с. 278-284; Маннай-оол, 1968а, с. 322-324; Маннай-оол, 1968б, с. 144-145; Маннай-оол, 1969, с. 200-203].

В 1951 и 1955 гг. С.И. Вайнштейном было начато археологическое и этнографическое обследование Тоджинского района, в ходе которого были найдены и памятники древних кочевников [Вайнштейн, 1956, с. 33-35, рис. 1; Вайнштейн, 1961, с. 12-15, рис. 6]. В 1969 г. работы на северо-востоке Тувы были продолжены Тоджинским отрядом ИА АН СССР, причём обследовались и памятники скифского времени [Дэвлет, Ельцов, 1970, с. 193-194; Дэвлет, 1970, с. 249; Дэвлет, Студзицкая, 1971, с. 188-189; Дэвлет, 1971, с. 255-262, рис. 5-8; Дэвлет, 1972, с. 290; Дэвлет, 1973а, с. 211-212; Дэвлет, 1973б, с. 212, 215, рис. 3; Дэвлет, 1974, с. 202; Дэвлет, 1975а, с. 122-123; Дэвлет, 1975б, с. 119-127].

Заслуженное внимание советской и мировой исторической науки привлекли раскопки царского кургана Аржан, проведённые экспедицией ТНИИЯЛИ в 1971-1974 гг. под руководством М.П. Грязнова и М.X. Маннай-оола. Уникальный комплекс Аржана дал материал для новой постановки ряда узловых вопросов скифской археологии [Грязнов, Маннай-оол, 1972а, с. 243-246; Грязнов, Маннай-оол, 1972б, с. 5-6; Грязнов, Маннай-оол, 1972в, с. 420-421; Грязнов, Маннай-оол, 1973, с. 207-208; Грязнов, Маннай-оол, 1974а, с. 191-206; Грязнов, Маннай-оол, 1974б, с. 192-195; Грязнов, Маннай-оол, 1975а, с. 185-198; Грязнов, Маннай-оол, 1975б, с. 196-198].

Интенсивные работы на территории Тувы в 1955-1960 и 1962 гг. провела археологическая экспедиция МГУ под руководством Л.Р. Кызласова. Много было сделано для изучения древних горных выработок Тувы Я.И. Сунчугашевым [Сунчугашев, 1969].

В 1953 и 1955 гг. нами в составе Тувинского отряда Института этнографии АН СССР были проведены разведывательные археолого-этнографические маршруты на территории западных районов Тувы: Монгун-Тайга, Бай-Тайга, Овюр, Барун-Хемчик, Дзун-Хемчик. Многие из этих территорий представляли собою к тому времени белые пятна на археологической карте. Эти работы, в результате которых были зафиксированы могильники, наскальные изображения разных исторических эпох, оленные камни и древнетюркские изваяния, позволили создать должную базу для планирования работ комплексной стационарной экспедиции [Грач, 1954, с. 155-156; Грач, 1955а, с. 19-33; Грач, 1955б, с. 401-431; Грач, 1956, с. 385-428; Грач, 1957, с. 339-384; Грач, 1958а; Грач, 1958б, с. 151-158].

В 1957 г. начала полевые исследования Тувинская комплексная археолого-этнографическая экспедиция ИЭ АН СССР (ТКЭАН, начальник экспедиции и руководитель этнографического отряда проф. Л.П. Потапов, зам. начальника экспедиции по научной части и руководитель археологического отряда А.Д. Грач). Наряду с памятниками гунно-сарматского и древнетюркского времени, а также погребениями XVIII-XX вв. ТКЭАН интенсивно исследовала могильники скифского времени и погребения монгун-тайгинского типа. Эти памятники изучались в Западной Туве — в Монгун-Тайге (1957-1958, А.Д. Грач), Кара-Холе (1958, А.Д. Грач), Бай-Тайге (1959, С.И. Вайнштейн, А.Д. Грач), Сут-Холе (1959, С.И. Вайнштейн, А.Д. Грач), Овюре (1960- 1962, А.Д. Грач). Ценные комплексы были раскопаны С.И. Вайнштейном в пределах могильника Кок-Эль (раннесаглынские погребения) и могильника Озен-Ала-Белиг, материалы которого дали С.И. Вайнштейну основу для выделения впоследствии озен-ала-белигского этапа. (Об археологических исследованиях памятников древней истории, проведённых ТКЭАН, см.: [Потапов, Грач, 1958, с. 6-9; Потапов, 1966, с. 8-12; Потапов, 1970, с. 3-6; Грач, 1958а, с. 153-158; Грач, 1958в, с. 18-34; Грач, 1960а, с. 7-72; Грач, 19606, с. 73-150; Грач, 1961; Грач, 1966а, с. 81-107; Грач, Нечаева, 1960, с. 185-192; Вайнштейн, Дьяконова, 1960, с. 192-203; Вайнштейн, Дьяконова, 1966, с. 185-291; Вайнштейн, 1966а, с. 143-184; Вайнштейн, 1966б, с. 292-347; Вайнштейн, 1970а, с. 8-79; Вайнштейн, 19706, с. 210-283; Нечаева, 1966, с. 108-142; Дьяконова, 1970а, с. 80-209; Дьяконова, 1970б, с. 210-238].

Особое значение имели проведенные ТКЭАН раскопки могильника Саглы-Бажи II в высокогорной Саглынской долине — на границе котловины Больших озер Монголии [Грач, 1963, с. 41-43; Грач, 1967г, с. 215-233]. Этот могильник содержал совершенно непотревожен-

(13/14)

ные погребения в камерах-срубах, ряд из которых оказался скован подкурганной мерзлотой. Могильник Саглы-Бажи II явился первым целиком непотревоженным могильником среди всех известных к тому времени памятников Саяно-Алтайской зоны. Это обусловило эталонный характер могильника Саглы-Бажи II — сопоставление комплексов этого могильника с объектами, разграбленными в древности, позволило расшифровать до тех пор неясные черты многочисленных находок скифского времени.

Результаты исследования могильника Саглы-Бажи II получили отклик в специальной литературе [Потапов, 1970, с. 4; Маннай-оол, 1964, с. 16; Артамонов, 1973, с. 83; Вайнштейн, 1974, с. 20-21, 23-26; Яценко, 1977, с. 103]. Экспонаты из курганов Саглы-Бажи II заняли достойное место в экспозиции Эрмитажа [Баркова, Завитухина, 1974, с. 77-78; Баркова, 1976, стр. 64-67], они неоднократно экспонировались на международных выставках — в США, Японии, Франции, Болгарии, Венгрии, Польше, Чехословакии, Югославии, Италии, Англии (см., например: [From the Lands of the Scythians, 1975, рис. 26, в каталоге — с. 124, рис. 159; Or de Scythes, 1975, рис. 181, в каталоге — с. 192-193, рис. 179-182; Galanina, Barkova, 1976, с. 46-47; Скитско изкусство, 1976, рис. 129; Злато скита, 1977, рис. 125; L'Oro degli sciti, 1977, рис. 60; Frozen Tombs..., 1978, с. 77-78, рис. 101-102]). Памятники культуры из всех других исследованных нами могильников скифского времени поступили в Тувинский республиканский музей им. 60-ти богатырей.

Новый этап в археологических исследованиях Тувы открыла Саяно-Тувинская экспедиция ИА АН СССР (СТЭАН), созданная в 1965 г. под руководством автора этой книги для всестороннего исследования памятников древней истории Центральной Азии, расположенных в зоне будущего водохранилища Саяно-Шушенской ГЭС в Центральной Туве и Саянском каньоне Енисея (о зоне см.: [Матвеев, Коробченков, 1976, с. 64-66]). Развёртыванию работ СТЭАН предшествовали проведенные нами в 1962 г. рекогносцировочные работы, целью которых было составление археологической карты зоны водохранилища в Центральной Туве и составление программы и плана работ экспедиции. В основу единого перспективного плана работ СТЭАН нами был положен принцип пропорционального и комплексного изучения всех основных эпох истории Центральной Азии — каменного века, эпохи бронзы, скифского времени, гунно-сарматского времени, древнетюркского времени, памятников II тысячелетия н.э. — вплоть до памятников позднейших тувинцев. Принцип этот неуклонно соблюдался наряду с сосредоточением исследовательских усилий СТЭАН на преодолении имеющихся лакун и нерешенных проблем.

Памятники скифского времени интенсивно исследовались несколькими полевыми отрядами СТЭАН. 1-й отряд (руководитель А.Д. Грач) наряду с другими исследованиями вёл раскопки памятников алды-бельской культуры на могильниках Алды-Бель I (1967- 1968), Куйлуг-Хем I (1966-1968), Хемчик-Бом III и V (1970-1971) и курганов саглынской культуры на могильниках Улуг-Оймак I и II (1965), Куйлуг-Хем I и III (1966-1968), Хемчик-Бом I и IV (1969-1970), Саглы-Бажи IV и VI (1968-1969). Отряд изучил петроглифы на Куйлуг-Хеме, Чинге и Мугур-Сарголе и провел широкую разведку Саянского каньона Енисея, где в числе прочих памятников были открыты могильники алды-бельской культуры. В Саглынской долине был исследован огромный курган Улуг-Хорум — храм солнца древних кочевников [Грач, 1966б, с. 6-10; Грач, 1966 г., с. 22-23; Грач, 1966д, с. 30-31; Грач, 1967а, с. 124-125; Грач, 1967б, с. 131-133; Грач, 1967в, с. 78-80; Грач, 1968а, с. 30-32; Грач, 1968б, с. 170-173; Грач, 1969а, с. 186-187; Грач, 1970, с. 170-180; Грач, Трифонов, Длужневская, Самбу, 1971, с. 180-182; Грач, 1971, с. 96-99; Грач, Длужневская, 1972, с. 237-238; Грач, 1972в, с. 13-15; Грач, 1973а, с. 199-201].

2-й отряд (руководитель А.М. Мандельштам) в течение ряда лет проводил работы на могильнике Аймырлыг (с 1968 г.) [Мандельштам, 1970, с. 183-184; Мандельштам, 1971а, с. 264-268; Мандельштам, 1971б, с. 217; Мандельштам, 1972, с. 280-281; Мандельштам, 1973, с. 228; Мандельштам, 1974, с. 219-220; Мандельштам, 1975, с. 211].

3-й отряд (руководитель С.Н. Астахов) принимал участие в исследовании отдельных памятников скифского времени.

4-й отряд (руководители Д.Г. Савинов, И.У. Самбу) в 1965 г. вёл раскопки на могильнике Урбюн III [Савинов, 1966, с. 27- 28], а затем на могильниках Орта-Хем I-III (1967-1969), Темир-Суг I и II (1970), Чинге I и II (1971-1975) [Самбу, 1968, с. 173; Самбу, 1969, с. 191; Самбу, 1970, с. 182-183; Грач, Трифонов, Длужневская, Самбу, 1971, с. 182; Самбу, Шевенко, 1972, с. 241-242; Самбу, 1973, с. 237; Самбу, 1975, с. 231].

5-й отряд (руководитель Ю.И. Трифонов) в 1967 г. работал на могильнике Аргалыкты VIII [Трифонов, 1968, с. 174].

6-й отряд (руководитель М.X. Маннай-оол) провёл в 1965 г. раскопки могильника Ховужук [Маннай-оол, 1966, с. 31-32].

(14/15)

Все эти работы дали большой и во многом принципиально новый материал по археологии Тувы скифского времени.

В 1975 г. работы в Саглы были продолжены археологической экспедицией ТНИИЯЛИ и увенчались открытием новых неграбленых курганов на могильниках Дужерлиг-Ховузу I, Саглы-Бажи I, Даган-Тэли I [Грач, 1976, с. 228-230].

В 1975-1976 гг. нами было продолжено исследование петроглифов Улуг-Хемского района Тувы (Енисейская экспедиция ТНИИЯЛИ) [Грач, 1977, с. 196-197].

В 1977-1978 гг. Балгазынская археологическая экспедиция ТНИИЯЛИ развернула свои исследования в зоне строительства крупной оросительной системы в Тандинском районе Тувы — в степи Мажалык-Ховузу. Была раскопана новая серия курганов с камерами-срубами саглынской культуры V-III вв. до н.э. [Грач, 1978, с. 220-221; Грач, 1979а; Грач, 1979д, с. 218]. [5]

Важное значение для разработки сложных проблем археологии скифского времени Тувы и Алтая имеют исследования памятников древних кочевников, проведённые Саяно-Алтайским отрядом ЛГУ под руководством Д.Г. Савинова, которому удалось обнаружить не только непотревоженные курганы пазырыкского типа, но и первые неграбленые памятники саглынской культуры на Алтае [Савинов, 1972а, с. 286-287; Савинов, 1972б, с. 46; Савинов, 1973, с. 235-236; Савинов, 1974, с. 220-221].

Краткий обзор экспедиционных исследований памятников древних кочевников Центральной Азии показывает, что усилиями ряда поколений учёных был получен огромный материал, требующий разработки и осмысления. В то же время очевидно, что на археологической карте Центральной Азии ещё очень много белых пятен и наблюдается явная неравномерность в изучении отдельных территорий. Следует пожелать, чтобы в недалёком будущем поток материала (в особенности материала из слабо изученных районов) начал заполнять имеющиеся лакуны.

[1] Коллекции из этих раскопок хранятся в Отделе истории первобытной культуры Государственного Эрмитажа (колл. 4566, 4548, 4576, 4610, 4660, 4661, 4991, 5127, 5130, 5131), отчёты и дневниковые записи — в архиве Государственного музея этнографии народов СССР (Ленинград). Материалы из раскопанных С.А. Теплоуховым курганов скифского времени опубликованы (см.: [В.Н. Полторацкая, 1966, с. 76-102]). Коллекции из раскопок С.А. Теплоухова неоднократно прорабатывались исследователями, занимавшимися археологией Тувы, — Г.П. Сосновским, Л.Р. Кызласовым, М.X. Маннай-оолом, С.И. Вайнштейном, Н.Л. Членовой и автором этой книги.

[2] Собрание Государственной Третьяковской галереи (1932, темпера, холст). Памятник обнаружен экспедицией Н.К. Рериха в урочище Карга в Тибете (см.: [Рерих, 1970, репродукция 27]).

[3] Собрание Государственного Русского музея (1935-1936, темпера, холст, инв. № Ж-7106).

[4] Собрание Государственного Русского музея (1935-1936, темпера, картон, инв. № Ж-7152).

[5] Материалы Балгазынской экспедиции были получены уже после сдачи этой книги в издательство и не могли быть представлены в публикационной части. Однако по мере возможности они учтены в соответствующих разделах.

наверх