главная страница / библиотека / обновления библиотеки
|
|
|
Рис. 1. КМ Луговское-1, курган № 1. Вещи с грабительского отвала. 1 — железо, 2-7 — бронза.(Открыть Рис. 1 в новом окне) |
Рис. 2. KM Кайгородка-V, курган № 2. Гарнитура оголовья верхового коня. Бронза, серебро (?), позолота, кожа.(Открыть Рис. 2 в новом окне) |
отметить, что подобный способ захоронения отличается от «классических» погребений в сопровождении целой туши коня (тюркская традиция) или шкуры коня (кыпчакская традиция) и представляет собой их смешение. Такая ситуация могла иметь место на территории Лесостепного Алтая на шадринцевском этапе сросткинской культуры во втор. пол. X — перв. пол. XI вв. н.э., когда в составе местных некрополей появляются отдельные курганы или погребения кыпчаков (ингумация со шкурой коня) переселившихся сюда из Барабы и Среднего Прииртышья, после ослабления Кимакского каганата (Там же, с. 179).
Набор вещей, найденный среди костей лошади, составляет почти полную гарнитуру для оголовья. В него входят: железные удила с 8-видными внешними звеньями, стержневыми псалиями S-видной формы и кольцами для повода, наносный султанчик (рис. 2. 2), налобная бляха (рис. 1. 1), бляхи-накладки (рис. 2. 3, 4, 8), наконечники ремней (рис. 2. 5-8; рис. 3. 1-5), тренчики (рис. 3. 6-9) и пряжки (рис. 3. 10-14). Часть украшений изготовлена из бронзы (рис. 3. 4, 5, 9, 13, 14), лицевая часть других, вероятно, из серебра покрытого позолотой (рис. 2; 3. 1-3, 6-8, 10-12). Состав данного набора позволяет довольно уверенно реконструировать количество ремней узды. Она включала: налобный, наносный, нащёчные, подбородочный, подгубный и затылочный ремни. Налобный ремень был украшен соответствующей бляхой (рис. 2. 1), к наносному ремню крепился султанчик (рис. 2. 2), посередине нащёчных ремней располагались бляхи-накладки (рис. 2. 3, 4). Застёгивание затылочного, подбородочного и подгубного ремней производилось при помощи трёх наконечников, тренчиков (один из них утрачен) и пряжек (рис. 3. 3-5, 8, 9, 12-14). Нащёчные ремни крепились к скобам псалий двумя комплектами наконечников, тренчиков и пряжек (рис. 3. 1, 2, 6, 7, 10, 11). Помимо этого, в местах перекрещивания нащёчных ремней с налобным и наносным подвешивались четыре декоративных ремешка украшенные наконечниками и бляхами-накладками (рис. 2. 5-8). Последних должно было быть не менее 12 штук, по три на каждый ремень, но сохранилась только одна. На всех видимых деталях оголовья лицевая сторона сделана из серебра (?) покрытого позолотой и только комплекты подбородочного и подгубного ремней изготовлены целиком из бронзы. Данная узда, по своему составу и типам изделий, наиболее близка оголовьям из сросткинских памятников втор. пол. X — перв. пол. XI вв. н.э. Шадринцево-1 и Филин-I (Неверов C.B., Горбунов В.В., 1996, рис. 6. 1-4; Горбунов В.В., Тишкин A.A., 1999, рис. 1), хотя и отличается от них использованием деталей для застёгивания ремней.
Сходство инвентаря усиливается и близостью погребального обряда, отмеченному выше, Кайгородки-V и Шадринцево-1, а также и с Филином-I. В последнем, рядом с могилой (на УДГ) было положено два целых костяка коней (с юга и севера), один из которых имел полный комплект уздечной гарнитуры (Горбунов В.В., Тишкин A.A., 1999, с. 140, 141). На основании приведённых аналогий курганную группу Кайгородка-V следует датировать втор. пол. X — перв. пол. XI вв. н.э. и отнести к шадринцевскому этапу сросткинской культуры Лесостепного Алтая.
Важно отметить одинаковый характер разрушений на памятниках Кайгородка-V и Филин-I. Оба объекта повреждены в результате систематической распашки насыпей при сельхозработах, что привело к нивелировке поверхности курганов и выходу на около могильные захоронения и надмогильные конструкции. В случае на Филине-I это открыло дорогу современным грабителям (Там же, с. 137, 140). Кайгородка-V избежала подобной участи чисто случайно.
В заключение необходимо сказать о тревожном положении, которое складывается в последние годы вокруг сохранения древних памятников Алтая. Отсутствие системы вывода из землепользования курганных могильников ведёт к более широким масштабам их разрушения. Число аварийных ситуаций, в связи с этим, неуклонно возрастает и археологам трудно без соответствующих полномочий воздействовать на данный процесс. Хотелось бы обратить внимание Комитета культуры Алтайского края на бездействие органа государственной охраны — НПЦ «Наследие» в этой области. Обеспечить эффективную работу по охране и изучению памятников археологии могло бы создание специальной археологической службы при АГУ, который располагает достаточным количеством специалистов и большим опытом проведения охранных мероприятий.