Л.К. Галанина

Скифские древности Северного Кавказа
в собрании Эрмитажа.

Келермесские курганы.

// СПб: Изд-во Гос. Эрмитажа. 2006. 80 с. (Коллекции Эрмитажа)
ISBN 5-93572-185-6

О чём говорят Келермесские курганы.

Археология — одна из областей исторической науки. Но для того, чтобы древний памятник поведал нам свою историю, необходимо прежде всего установить его принадлежность к определённой эпохе и, по возможности точно, его конкретный возраст.

Долгое время считалось, что Келермесские курганы восходят к началу ахеменидской эпохи, к 6 веку до н.э. Причём датировка всей этой группы фактически основывалась только на стилистическом анализе двух предметов из раскопок Д.Г. Шульца — серебряного зеркала и ритона, ранее датировавшихся 580-570 годами до н.э.

В последние годы всё чаще и чаще стали приводиться отдельные аргументы в пользу удревнения этих комплексов до рубежа 7-6 веков до н.э. Однако уточнение хронологии Келермесских могил стало возможным только после тщательной проработки всей совокупности материалов.

Ил. 38-40.

Бронзовые уздечные бляшки и золотая обкладка бляшки с геометрическим орнаментом.

(Открыть Илл. 38-40 в новом окне)

Чтобы не утомлять читателя излишними, сугубо научными, подробностями о проделанной нами работе, отметим, что сооружение Келермесских курганов происходило в основном на протяжении второй половины 7 века до н.э. Именно на этот период падает изготовление меча в золотых ножнах (ил. 10), колчанных застёжек (ил. 12), золотой ассирийской чаши (ил. 22, 91) и других как парадных, так и более будничных вещей. Но только массовые находки, главным образом предметы конского снаряжения, представленные во всех келермесских погребениях, позволили установить, что возникли курганы отнюдь не одновременно.

Древнейшими являются два кургана, исследованные Н.И. Веселовским, поскольку в снаряжении погребённых там коней встречается немало элементов предскифской поры, доходящей почти до середины 7 века до н.э. К таким ранним формам относятся бронзовые бляхи-розетки, манера украшения уздечных деталей треугольниками, четырёхлучевыми ромбами и другими геометрическими орнаментами, не свойственными скифской художественной традиции (ил. 38-40). По этим и другим признакам курганы Н.И. Веселовского можно отнести приблизительно к 660-650 годам до н.э., в то время как шульцевские — ко второй половине того же столетия.

Современные раскопки Келермесских курганов кардинальнейшим образом изменили представление об истории этого большого могильника в целом. Выяснилось, что возник он ещё в эпоху бронзы, в третьем — втором тысячелетиях до н.э., а несколько сотен лет спустя там появился новый некрополь, на котором использовались разные способы захоронений.

(35/36)

Ил. 41.

Серебряные нащёчные фалары со вставками белого и чёрного полевого шпата.

(Открыть Илл. 41 в новом окне)

В зависимости от социального статуса и этнической принадлежности умерших хоронили либо под специально возведёнными курганами, либо погребали в могилах, устроенных в насыпи древних курганных холмов или же в простых земляных ямах без курганных холмов над ними.

Самые богатые аристократические усыпальницы находились на северном конце старого могильника (ил. 8). К ним относятся оба кургана Н.И. Веселовского (№27 и 31 на плане), а также третий и четвёртый курганы Д.Г. Шульца (один из них соответствует №24 на том же плане). Нельзя не заметить, что в этом перечне отсутствует богатейший первый курган, раскопанный Шульцем. К сожалению, до сих пор не удалось установить его местонахождение.

Среди погребальных памятников раннескифской поры богатые Келермесские курганы выделялись и своими большими насыпями, достигавшими в высоту 4-5 м, и обширными совершенно стандартными по форме и размерам могилами, на сооружение которых было затрачено много труда и времени.

Квадратные погребальные ямы располагались под центром земляных насыпей. Они прорезали почвенный слой и углублялись в твёрдую материковую породу на 2 м. Из выброшенной на поверхность материковой глины вокруг могилы возводился высокий, до 1,5 м, кольцевидный вал, имевший не только конструктивное, но и охранное назначение, так как всякого рода кольца, по древним суевериям, обладали магической защитной силой. В результате доисследования кургана №2 Н.И. Веселовского, которое было произведено в 1990 году А.Ю. Алексеевым (Эрмитаж) и Т.М. Кузнецовой (Институт археологии Российской академии наук), удалось установить, что там поверх материкового вала шёл тонкий травянистый слой, представляющий собой остатки перекрытия могилы. Слой этот плавно опускался ко дну могилы, покрытому деревянным настилом и обрамлённому со всех сторон толстыми деревянными досками.

Из-за того, что в могилах не один раз побывали грабители, неизвестно ни количество лиц, погребённых под одной насыпью, ни их позы. Исключение составляет только курган №3, в котором Д.Г. Шульц, по словам Н.И. Веселовского, обнаружил парное, т.е. разнополое захоронение. Хотя на рисунке Шульца показан только один скелет, судя по диадеме и другим вещам, принадлежащий женщине, состав остальных находок, таких как наконечники стрел, ритоны, верховые кони, говорит о возможности существования там и мужского погребения, по-видимому разрушенного грабителями.

Одной из самых впечатляющих особенностей погребального обряда четырёх самых больших келермесских курганов являются массовые конские жертвоприношения. По числу принесённых жертв на первом месте стоит курган №1, раскопанный Н.И. Веселовским, — он содержал останки 24 лошадей, а в последнем кургане №4 Д.Г. Шульца их было, повидимому, не менее 14.

Неукоснительно соблюдаемый в Келермесских могильниках принцип размещения лошадей на дне могилы и у верхнего её края, т.е. на разных уровнях, основан, вероятно, на определённых понятиях о предназначении лошади в культе мёртвых. Известно, что у многих индоиранских и индоевропейских народов, в том числе и у скифов, бытовали дуалистические представления о коне, связанные, с одной стороны, с культом солнца, а с другой стороны, с хтоническими (подземными) культами. Конь воспринимался в качестве спутника человеческой души, отправляющейся

(36/37)

Ил. 42. Костяные зооморфные уздечные бляшки-пронизи.

(Открыть Илл. 42 в новом окне)

в загробный мир, мир предков, на колеснице. Остатки колесниц иногда встречаются в скифских курганах.

В тщательно разработанном ритуале конских жертвоприношений важная роль отводилась декоративному оформлению уздечек.

По видам уздечного убранства выделяется пять групп жертвенных коней, являвшихся, по-видимому, погребальными дарами почившим вождям от разных покорённых ими предводителей отдельных дружин и воинских подразделений.

Любопытная картина открылась Н.И. Веселовскому в первом из раскопанных им курганов. Среди дюжины лошадей, лежавших у западной стенки могилы, десять не имели никакого снаряжения, это были свободные кони. Их ряд замыкали два коня в уздечках с серебряными нащёчными фаларами (ил. 41). В верхней цепочке (№13-18) шести коням принадлежали золотые уздечки и шести — уздечки из резной кости (ил. 42). Но самое интересное заключается в том, что и внутри этих групп наблюдалась определённая субординация, выражавшаяся в разных количествах уздечных аксессуаров для разных лошадей.

Наиболее полным снаряжением отличался конь №13 — первый, головной, в «золотой» шестёрке. Его морду почти полностью закрывал крупный гладкий налобник. Нащёчные ремни были облицованы пластинками со спиралями, четырьмя малыми гладкими круглыми бляхами-фаларами и двумя большими, с розетками и спиралями (ил. 43, 44). Этот конь управлялся с помощью нагайки, рукоять которой была обвита золотой лентой.

У следующего за ним коня на нащёчных фаларах было отсечено по сегменту и отсутствовала золотая плеть. Уздечные украшения последней пары коней (№17, 18) ограничивались только двумя гладкими золотыми кружками. Такое же неравенство прослеживалось среди коней, уздечки которых были украшены костяными головками баранов, грифонов, козлов и другими зооморфными изображениями.

(37/38)

Вполне вероятно, что богато экипированные «верхние» кони были жертвенными приношениями умершему от его личной дружины и наиболее приближённых к нему лиц. В таком случае «неравенство» коней отражает ту социальную иерархию, которая существовала среди воинской аристократии, непосредственно окружавшей вождя. Не исключено также, что убитые кони могли символизировать и добровольную смерть их владельцев, желавших последовать за своим господином в загробный мир.

Деление коней в захоронении на две группы и разнородный художественный облик уздечек наводят на мысль о смешанном этническом составе царского окружения, где кроме самих скифов могли быть выходцы из местных племён. В этом отношении интересен курган №24, ранее раскопанный Д.Г. Шульцем. Из двух групп коней, обнаруженных при его доисследовании в 1983 году, одна была снабжена уздечными наборами с костяными зооморфными бляшками-пронизями, выполненными в традициях скифского искусства (ил. 36), а другая — наборами с железными перстневидными бляшками местного, меотского, типа (ил. 46).

Украшались не только уздечки, но и нагрудные ремни, расшивавшиеся бисером из пасты (непрозрачного стекла) и раковинами каури (ил. 45).

(38/39)

Специально для погребальных целей из этих хрупких заморских предметов сделаны также браслеты, обвивавшие одну из передних ног лошади на уровне первой фаланги.

Около южных верхних конских захоронений было принято помещать от пяти до пятнадцати культовых наверший с шумящими шариками-звонами внутри (ил. 48).

С погребальным обрядом связаны два железных наконечника копья, вонзённых остриём в землю у южной стенки могилы в кургане №4 Д.Г. Шульца. В центре двух погребальных ям (курган №1 Н.И. Веселовского и №3 Д.Г. Шульца) размещались каменные жертвенники. Они представляли собой известняковые плиты с отверстием посередине на одной и четырёхугольным углублением — на другой. Предполагается, что на плитах первого типа совершались возлияния подземным богам.

И обряд погребения, и то немногое, что уцелело в могилах, не оставляют сомнений в принадлежности умерших к верхушке местного общества. Их хоронили в одеждах, украшенных золотыми нашивными бляшками, бусами из золота, сердолика, египетского фаянса и непрозрачного стекла. Убранство костюма дополняли золотые диадемы, гривны и другие

(39/40)

атрибуты лиц знатного происхождения. Во всех могилах сохранились те или иные предметы вооружения — наконечники стрел и копий, обкладка горита (футляра для лука и стрел), колчанные застёжки, части наборных панцирей и шлемы. Среди погребальных приношений важное место занимала глиняная и металлическая посуда для питья и пищи. Из других категорий предметов упомянем зеркала, железные ножи и астрагалы для игры в кости (ил. 49).

Досадно, что дефекты полевой документации не позволяют составить чёткое представление о погребальном обряде в кургане №1 Д.Г. Шульца. Вместе с тем бросаются в глаза черты сходства этого комплекса с одним из впускных погребений, обнаруженных в кургане №19, расположенном в средней части могильника. Их объединяет локализация могил в северо-западной части земляной насыпи, южная ориентировка тел покойных и малочисленность конских жертвоприношений. Но даже в значительно более скромной по погребальному реквизиту грунтовой могиле, содержавшей останки юноши-воина, находился не один конь, а два. Кроме того, там были обнаружены также два уздечных набора и конский череп с уздечками, которые символизировали ещё три конских захоронения (ил. 47).

Особенности обряда погребения молодого человека не оставляют сомнения в том, что он был представителем местного меотского населения, оставившего грунтовой могильник, где хоронили рядовых воинов, небогатых мужчин, женщин и детей. В соответствии с меотской погребальной традицией умершего укладывали в небольшой и неглубокой мо-

(40/41)

Ил. 50.

Глиняный черпак бронзовые зеркала, обломок каменной жертвенной плиты, глиняное пряслице железные наконечник копья и секира.

(Открыть Илл. 50 в новом окне)

гиле в скорченной позе или в вытянутом положении на спине, но обязательно так, чтобы затылок был ориентирован в южном направлении. Бедняков погребали без какого-либо заупокойного имущества. Людей среднего достатка снабжали набором скромной глиняной посуды, кусками каменных жертвенных плит, женщин — пряслицами для прядения пряжи, бронзовыми зеркалами, каменными зернотёрками, мужчин — копьями и железными ножами (ил. 50). Среди рядовых общинников выделялось сословие воинов-всадников, которых отправляли в загробный мир вместе с верховым конём, с оружием — железными боевыми топорами, копьями и луком со стрелами. В одной из могил обнаружены останки молодой «амазонки», владевшей, видимо, искусством метания копья и верховой езды. Во всех воинских захоронениях найдены фрагменты каменных плиточных жертвенников и костные остатки мясной пищи, далеко не всегда встречающейся в других погребениях Келермесского грунтового могильника.

Несомненно, возвышался над своими сородичами молодой человек, удостоенный погребения в насыпи древнего кургана. Судя по довольно значительным размерам его могилы, количеству конских жертвоприношений, наличию не только наступательного оружия, но и защитного панцирного доспеха, юноша принадлежал к тому воинскому клану, из членов которого формировалась царская дружина.

На вершине этой сословной пирамиды находилась скифская правящая элита, представители которой нашли своё последнее земное пристанище в больших усыпальницах Келермесских курганов.

наверх