Л.К. Галанина
Скифские древности Северного Кавказа
в собрании Эрмитажа.
Келермесские курганы.
// СПб: Изд-во Гос. Эрмитажа. 2006. 80 с. (Коллекции Эрмитажа)
ISBN 5-93572-185-6
Немного истории.
Скифское племя всегда считалось самым древним,
хотя между скифами и египтянами долго был спор о древности происхождения.
Помпей Трог. Филипповские истории, II, 5.
Скифы — самая западная группа воинственных кочевых племён, населявших в первом тысячелетии до н.э. обширные степные пространства Евразии, протянувшиеся на многие тысячи километров от Дуная на западе до границ Китая на востоке (ил. 2).
В этот период кочевое скотоводство стало главным занятием большинства обитателей региона. С наступлением весны, когда степи превращались в бескрайнее море сочной травы, душистых цветов и серебристого ковыля, кочевники покидали свои зимние стойбища и вместе с семьями, конскими табунами и стадами скота переселялись на пастбища. Как только кончался корм для животных, люди переходили на новое место. В хороших пастбищах и большом поголовье скота нуждались все, и отстоять право на них можно было только силой оружия. Война стала обыденным явлением жизни. Огромный вес приобрели племенная знать и военные вожди. Потеря жизненного пространства или просто жажда лучшей доли нередко вынуждали те или иные группы номадов совершать миграции в далекие, мало известные им края.
Так обстояло дело и со скифами, жившими сначала в окружении массагетов, саков и других родственных им кочевых племён к востоку от Волги, а затем переместившимися к западу от неё — на территорию Северного Кавказа и Северного Причерноморья.
О том, что собой представляли скифы, позволяют судить как оставленные ими вещественные следы, главным образом в виде погребальных памятников, которые изучает археологическая наука, так и письменные источники. Судя по дошедшим до нас именам скифских царей, богов и другим данным, скифы говорили на одном из индоевропейских языков иранской группы. И хотя сами они не знали письменности, благодаря ассирийцам, грекам и иным цивилизованным народам нам известны не только скифские мифологические предания, но и отдельные вехи их по меньшей мере тысячелетней истории, а также некоторые конкретные события и исторические лица.
Самые первые сведения об ираноязычных номадах, которых ассирийские хронографы называли «шкуда» (ашкуза, ишкуза), а греческие авторы — скифами, появились на страницах мировой истории в 670-х годах до н.э., т.е. около 2700 лет тому назад.
Ассирийские документы представляют собой глиняные таблички с клинописными текстами (названными так из-за клинообразной формы знаков). Впервые эти памятники обнаружили в 1840-х годах европейские
(7/8)
Ил. 2. Скифские памятники 7-4 вв. до н.э.
археологи, проводившие раскопки городов древней Ассирии. Сегодня известны десятки тысяч ассирийских текстов. Среди них есть царские анналы, переписка царей, запросы оракулам, литературные произведения. Ценность ассирийских документов, касающихся скифов, заключается в том, что они оставлены современниками этих кочевых племён. Однако их сведения крайне отрывочны и тенденциозны. Они освещают в основном военно-политические взаимоотношения переднеазиатских правителей с вторгнувшимися в пределы их владений скифами.
Если говорить об эллинах, то сначала у них были весьма смутные представления о северопонтийских кочевниках. Так, в «Илиаде» Гомера (Илиада, XIII, 5-6) упоминаются «бедные и справедливейшие люди», «дивные» млекоеды — доители кобылиц. Некоторые исследователи считают, что легендарный древнегреческий поэт и мудрец подразумевал под млекоедами именно скифов. То же определение, по данным Страбона, употребил по отношению к скифам в своей поэме «Окружность земли» и Гесиод, живший около 7 века до н.э.
Значительно более информативна позднейшая античная письменная традиция, основанная на тесных культурных и экономических контактах с северопонтийскими номадами. Уже в 7 веке до н.э. длительный и опасный по тем временам морской путь в Скифию был хорошо знаком эллинским купцам. Рассказы смельчаков, вернувшихся на родину, о природных богатствах этого края, о плодородии его земель, дававших обильные урожаи хлеба, которого не хватало в Греции, привлекли туда жителей древней Эллады.
(8/9)
Ил. 3. Бюст Геродота.
В 6-5 веках до н.э. переселенцы из Милета, Теоса и Гераклеи основали на северном побережье Чёрного моря, или Понта Евксинского, как называли его греки, ряд городов-колоний. Важнейшими были Ольвия в устье Буго-Днестровского лимана, Херсонес близ современного Севастополя, а также Пантикапей на месте нынешней Керчи в Крыму, ставший впоследствии столицей античного Боспорского царства. Так варварский мир столкнулся самым непосредственным образом с миром античной цивилизации.
Своеобразные обычаи и экзотический уклад жизни обитателей приднепровских и крымских степей вызвали живейший интерес многих греческих историков, географов, писателей. Совершенно особое место среди них занимает Геродот, за которым благодаря удивительно точному определению Цицерона, навечно закрепился почётный титул «отца истории» (ил. 3). Уроженец малоазийского города Галикарнаса, Геродот много путешествовал по свету, собирая материалы для задуманного им труда по истории греко-персидских войн.
Приблизительно около 450 года до н.э. он посетил Ольвию в Северном Причерноморье, стремясь больше узнать о скифах, соприкасавшихся как с греческой, так и с ближневосточными цивилизациями. Результаты личных наблюдений и рассказы местных жителей Геродот подробно изложил в четвёртой книге своего девятитомного сочинения. Этот так называемый Скифский логос (рассказ) не только достоверен как исторический источник, но и обладает определёнными литературными достоинствами, в чём легко сможет убедиться читатель по цитируемым ниже отрывкам.
Предоставим слово великому галикарнасцу: «Среди всех известных нам народов только скифы обладают одним, но зато самым важным для человеческой жизни искусством. Оно состоит в том, что ни одному врагу, напавшему на их страну, они не дают спастись; и никто не может их настичь... Ведь у скифов нет ни городов, ни укреплений, и свои жилища они возят с собой. Все они конные лучники и промышляют не земледелием, а скотоводством, их жилища в кибитках. Как же такому народу не быть неодолимым и неприступным?»
Геродот проявил интерес также к истории скифов, пытаясь выяснить происхождение этого народа. Но оказалось, что уже в то время, т.е. в середине 5 века до н.э., существовали разные версии преимущественно легендарного характера. Так, одна из легенд рассказывала, что в скифской земле, бывшей когда-то безлюдной пустыней, родился первый человек по имени Таргитай. А родителями его, как отмечает Геродот, скифы неверно называют Зевса и дочь реки Борисфена (современный Днепр на Украине). У Таргитая родились три сына: Липоксай, Арпоксай и Колаксай. Однажды с неба упали на землю золотые предметы: плуг с ярмом, обоюдоострая секира и чаша. При приближении двух старших братьев к чудесному золоту оно загоралось и не давалось им в руки. И только самому младшему брату Колаксаю удалось получить этот дар и вместе с ним власть над Скифией (Геродот, IV, 5).
По другой версии, скифы считали своими прародителями обитавшую в Приднепровье полудеву-полуехидну, имевшую верхнюю часть тела женскую, а нижнюю змеиную, и случайно оказавшегося в этих краях древнегреческого героя Геракла.
Однако сам Геродот отдавал предпочтение сообщению греческого поэта Аристея о том, что скифы — азиаты, которые после поражения в войне с массагетами переселились в Северное Причерноморье.
(9/10)
Ил. 4.
Фрагмент золотой диадемы с изображением птичьих головок и фигурок пантер, выполненных в традициях скифского звериного стиля.
Найден близ селения Зивие в Иранском Курдистане.
И современная наука подтверждает азиатское происхождение скифов. Судя по археологическим материалам, это важнейшее в истории скифов событие произошло на рубеже 8-7 веков до н.э. С тех пор имя скифов становится синонимом грозной разрушительной силы. Хорошо вооружённые отряды скифских всадников сумели в короткий срок подчинить себе многие северокавказские и северопонтийские племена и вскоре устремились с завоевательными целями на Ближний Восток. В походы отправилась наиболее боеспособная и предприимчивая молодёжь, не отягощённая семьями и стадами. Во главе дружин стал верховный вождь Ишпакай. Обосновались скифы в стране Мана близ озера Урмия.
Неожиданное появление чужеземцев у северо-восточных границ Ассирии вызвало беспокойство царя Асархаддона, пытавшегося через своих разведчиков и шпионов разузнать, что собой представляют новые соседи. Не единожды обращался он также с вопросом к оракулу бога солнца Шамаша о том, собираются ли скифы вместе с недружественными к нему маннеями напасть на его владения, и если да, то достанется ли им большая добыча.
Вовремя правления этого грозного ассирийского царя (681-669 годы до н.э.) скифы, бывшие сначала его врагами, превратились затем в союзников. Асархаддон даже намеревался выдать свою дочь за Партатуа, преемника скифского вождя Ишпакая, по-видимому погибшего в войне с ассирийцами. Осуществилась ли эта столь важная для обеих сторон дипломатическая акция или нет — история умалчивает. Однако сам по себе факт свидетельствует о достаточно высоком социальном статусе Партатуа. Недаром также в ассирийских документах его именуют царём «страны Ишкуза» (Скифского царства).
Активное участие скифов в политической борьбе ближневосточных государств потребовало от них объединения всех сил, следствием чего явилось усиление царской власти и создание примитивного государственного образования. Находилось оно, вероятнее всего, в северо-западной части Ирана на землях маннеев. О присутствии скифов в этом районе говорят не только письменные, но и археологические источники. В 1946 году молодой курд, пасший овец на высоком холме близ селения Зивие около города Саккыза, заметил золотой фрагмент, торчавший из руин древних строений и фортификаций. Вслед за этой находкой последовали другие. Так совсем случайно было открыто выдающееся скифское погребение 7 века до н.э., совершённое в бронзовой ванне или саркофаге и сопровождавшееся вещами ассирийской и урартской работы, а также драгоценными изделиями, выполненными в скифском зверином стиле. Для нас особенно интересно, что на некоторых предметах отдельные зооморфные мотивы и приёмы их передачи очень похожи на келермесские изображения (ил. 4). К сожалению, раскопки носили массовый грабительский характер. Золотые предметы делились между местными жителями, иногда даже варварски разрубались на куски и затем были проданы разным лицам. В дальнейшем этот замечательный комплекс, который из-за отсутствия о нём достоверных данных нередко именуют Саккызским кладом или кладом из Зивие, оказался рассеянным по разным частным и музейным коллекциям. Вещи из Зивие имеются во многих музеях — в Цинциннати, Чикаго, Нью-Йорке, Тегеране, Париже, Лондоне и в других городах мира. Многие исследователи рассматривают эти находки в качестве сокровища, которое могло принадлежать Партатуа или его сыну Мадию, а некоторые учёные связывают город Саккыз со столицей упоминаемого в ассирийских документах Скифского царства.
(10/11)
Ил. 5. Урартская крепость Тейшебаини. Реконструкция.
В конце 7 века до н.э. скифы всё же изменили ассирийцам. Примкнув к мидийско-вавилонской антиассирийской коалиции, они участвовали в штурме Ниневии, падение которой ознаменовало крах могущественной Ассирийской державы, в течение ряда веков угнетавшей многие переднеазиатские народы и поделом заслужившей нелестную славу «логовища львов». С помощью скифов было уничтожено и другое древневосточное государство — Урарту, или Ванское царство.
Очень интересная картина открылась взору археологов при раскопках Кармир-Блура близ Еревана, где некогда находился город Тейшебаини — последний оплот урартского владычества в Закавказье (ил. 5). В развалах оборонительных стен города застряли бронзовые наконечники стрел, принадлежавшие скифам и мидийцам. По наблюдению известного российского исследователя Б.Б. Пиотровского, руководившего раскопками, скифы проникли в крепость не через главные, хорошо укреплённые ворота, а через боковые калитки, находившиеся на берегу реки Занги. Штурм был ночным, внезапным, и, судя по пучку сохранившихся засохших цветов, произошёл он в первых числах августа в середине 7 или начале 6 века до н.э. — в этом вопросе у учёных нет единого мнения. При штурме крепости загорелся дворец урартского наместника. Встревоженные домашние животные метались по объятым огнём улицам и погибали от удушья. Одна из погибших верховых лошадей была взнуздана по-скифски. Люди в панике покидали свои жилища, оставляя в них свои вещи, мечи и другое оружие. На полу в «комнате привратника» лежала вместе с заготовками из оленьего рога костяная головка грифо-барана — скифского фантастического образа (ил. 6). Этот и другие предметы скифского происхождения, найденные археологами, не оставляли сомнения в том, что ещё задолго до падения Тейшебаини его обитатели находились в мирных отношениях со скифами.
О том, как вели себя скифы в Передней Азии, нам рассказывает и Геродот. По его словам, они не только взимали дань с населения, но и совершали грабительские набеги, буквально опустошая всё «своим
(11/12)
Ил. 6. Костяной наконечник псалия -головка грифо-барана. Тейшебаини.
буйством и излишествами». Ещё более драматично описывает скифскую экспансию библейский пророк Иеремия. Это, говорил он, обращаясь к израильтянам, «народ сильный, народ древний, народ — языка которого ты не знаешь и не будешь понимать... Колчан его — как открытый гроб, все они — люди храбрые. И съедят они жатву твою и хлеб твой; съедят сыновей твоих и дочерей...» (Иеремия, 5, 15-16).
Однако около 660-650-х годов до н.э. по неизвестным нам причинам отдельные скифские дружины начали покидать Ближний Восток и возвращаться на исходные позиции — в Предкавказье и Причерноморье. Но вскоре на смену им пришли новые воинские пополнения, возглавляемые Мадием, по-видимому сыном царя Партатуа, или, как называет его Геродот, Прототия. Последним завершающим аккордом в героической переднеазиатской эпопее скифов явился «кровавый пир Киаксара». Возвысившийся после падения Ассирийской державы царь Мидии Киаксар решил вернуть себе захваченные скифами земли. Осуществил он это, если верить Геродоту, прибегнув к чисто восточной хитрости. Пригласив на пиршество наиболее влиятельных скифских вождей, он изрядно напоил своих гостей и затем вероломно перебил их. На этом завершилась гегемония евразийских кочевников в Передней Азии.
Двигались скифы на Ближний Восток и возвращались в Евразию через перевалы Кавказа — «царя всех гор» (по образному выражению знаменитого древнегреческого трагика Эсхила), превратившегося в скифскую дорогу. Одни дружины двигались через Дербентский и Дарьяльский проходы, другие предпочитали горные тропы, проторённые жителями и пастухами Северо-Западного Кавказа. Этот регион, охватывающий нижнее и среднее течение реки Кубани, уже с 9 века до н.э. был густо заселён многочисленными племенами землепашцев, скотоводов и рыболовов, фигурирующих в античных письменных источниках под общим именем меотов.
В эпоху переднеазиатских походов скифов и особенно после их завершения на плодородных кубанских землях осели отдельные группы ираноязычных номадов. В ряде мест воинственные пришельцы установили политическое господство над коренным населением. С этой поры бассейн реки Кубани становится одним из мощнейших очагов раннескифской культуры, в формировании которой далеко не последнюю роль сыграли местные племена, обладавшие огромным экономическим потенциалом, особенно в области металлургии и металлообработки. Но об этом нам рассказывают уже не письменные, а археологические источники, среди которых наибольшей известностью пользуются Келермесские курганы.
|