Н.В. Дьяконова

Терракотовая фигурка Захака.

// Тр. Отдела Востока [Государственного Эрмитажа]. Т. III. Л.: 1939. С. 195-208.

Терракотовая статуэтка неизвестного происхождения, хранящаяся в Отделении Центральной Азии Отдела Востока Государственного Эрмитажа, вышиной в 61 см, представляет собой мужскую фигуру, сидящую, опустив ноги на землю, на полуцилиндрическом троне, с низкой зубчатой спинкой. Непропорционально большая голова фигурки украшена коническим шлемом или шапкой, покрытой рядами налепных бугорков, изображающих, повидимому, драгоценные каменья (табл. I).

Лицо статуэтки с выдающимися скулами, косо поставленными миндалевидными глазами, крупным, с горбинкой носом, и огромным разверстым, зубастым ртом, открывающим полое нутро фигурки. Рот окаймлён большой бородой и усами; сросшиеся густые брови занимают весь лоб.

Правая рука, повидимому, подносила ко рту какой-то предмет, часть которого, в виде орнаментированной косыми бороздками палочки, осталась зажата в кулаке, левая рука прижата ладонью к груди в жесте боли или удовлетворённости.

Одежду статуэтки составляет облегающий тело халат, схваченный в талии поясом с большой пряжкой, на ногах мягкие сапоги.

Но что наиболее примечательно в нашей фигурке — это две змеи. растущие из её плеч, обвивающиеся вокруг лица, затылка и, опускаясь с больших торчащих ушей статуэтки, тянущиеся к её рту.

Всякому иранисту этот мифологический образ хорошо известен по Шах-намэ и едва ли могут возникнуть какие либо сомнения относительно того, кого изображает эта статуэтка — перед нами Захак. Но, безусловно, образ этот древнее того круга зороастрийско-сасанидских мифов, из которых Фердауси черпал материал для своего творения.

(195/196)

История Захака по Фердауси:

„В те поры был некий человек

„Из мечущих копьё степных наездников.

„Он был богачем, царём и доблестным мужем.

„И пребывал в страхе божием.

„Имя вельможи было Мардас.

..................................................

„У этого чистого сердцем человека был один сын,

„К которому он питал немалую любовь и нежность.

„Имя храбреца было — Захак.

„Он был мужествен, ловок и беспечен

„Называли его так же Бивараспом.

„Днём и ночью пребывал в седле

„Для молодецких подвигов, но не ради жестоких дел.

„И случись так: однажды Иблис (дьявол)

„Явился прикинувшись доброжелателем,

„Чистое сердце его (Захака) сбил с пути.

„Юноша к речам его склонил ухо”.

Дьявол наталкивает Захака на различные злодеяния, в результате которых Захак становится царём арабов и тогда бес замышляет окончательно погубить свою жертву —

„Придав себе образ юноши

„Красноречивого, благомыслящего и чистого телом

„Направился он к Захаку,

...........................................

„Сказал ему: Да удостоит меня шах своей милости,

„Я честный прославленный повар.

„Когда Захак это услышал, то обласкал его

„Дал ему место при себе.

„В те времена не было разнообразных кушаний.

„Ибо не готовили пищи из убоины,

„Не ели ничего, кроме растительной пищи.

..........................................................................

„Тогда замыслил Ариман злодейство.

„Посягнул он умертвлять животных.

„Из разного рода птицы и четвероногих

„Изготовил кушания и тотчас подал.

Зохаку стряпня дьявола очень понравилась, в награду за неё царь разрешает ему поцеловать свои плечи.

„Лишь только поцеловал, исчез под землёй

„ — Никто не видывал в мире таких дивных дел,

„Из плеч его (Захака) выросло две чёрных змеи.

„Испугался Захак и всюду стал искать исцеления

„Срезал начисто обеих змей с плеч,

„Но словно ветви деревьев, две чёрных змеи

(196/197)

„Снова появились на плечах шаха.

........................................................

„Тогда Иблис обернувшись лекарем

„С лукавством явился пред Захака,

„Сказал ему: Беда эта неизбывная.

„Оставь, то что пребывает не следует искоренять

„Приготовь им пищу и пищей их смири

....................................................................

„Но не давай им иной еды кроме человечьего мозга”.

Чтобы правильно раскрыть и понять этот образ, и тем самым нащупать среду, где могло быть сделано подобное изображение, следует обратиться к древним мифологическим представлениям Ирана и Центральной Азии.

В иранских письменных памятниках Захак — Ажи-Дахак — Биварасп выступает в круге мифов, связанных с Йимой (Дхемшидом) и историей золотого века.

Остановимся на этом круге мифов.

Веды — древнейший литературный памятник, упоминающий имя Йимы — в индийской его форме «Яма». Так Ригведа ¹ [1] называет Яму и сестру его, близнеца Ями детьми Вивасванта; небесного божества, по Яджурведе ² [2] — именем Вивасванта называют Aditya — бесконечность, а в после-ведийской литературе — Солнце.

Вивасвант ниспослал людям огонь — Агни, ставший посланником и другом Ямы ³. [3]

Яма на ряду с Агни и Матаришьваном называется божеством огня. Некоторые тексты позволяют рассматривать Яму как божество солнца дневного и ночного (?) или луны ⁴. [4]

Так толкуется некоторыми исследователями образ его как «смертного бога». Смертным он называется в ряде мест. Яма, u ряду с Варуной, является князем загробного мира. Стезя Ямы — смерть. Сам Яма отождествляется со смертью. Посланники Ямы, как царя мертвых, — голубь, сова, а также Две собаки «Пёстрая» и «Тёмная», которых он посылает отыскивать души людей, и которые стерегут их в загробном мире ⁵. [5]

Иранская литература (хронологически я стадиально более поздняя, чем Веды) никогда не упоминает Йиму, сына Вивахванта, как бога, но лишь только как человека (или сверхчеловека, героя).

(197/198)

«Йима единственный из легендарных царей, имя которого упоминается в древнейшей части Авесты — Гатах», говорит Кристенсен, «причём в одном лишь и притом довольно туманном месте», а именно: Ясна 32,8 ¹, [6] которая в переводе Бартоломе ² [7] звучит следующим образом: «В числе этих преступников был, как известно Йима сын Вивахванта, который, дабы удовлетворить людей, дал нам подобным в пищу куски мяса».

В пехлевийском переводе это место звучит так. «Среди тех девов был злобный грешник, известный как знаменитый Джим сын Виванхвана, который так приказал людям „Вкушайте куски мяса нам подобных тварей”» (т.е. животных) ³. [8]

В младшей Авесте Йима Хвайшта упоминается многократно, в обращениях к различным божествам, как первый человек, свершивший им жертвенное возлияние ⁴. [9] Здесь, а также в ряде позднейших парсийских источников мы находим довольно пространные сведения о нём и его роли в истории человечества.

Йима царь золотого века, когда на земле не было старости, смерти и нужды. «Под властью славного Йимы не было ни холода, ни зноя, не было ни смерти, ни старости, ни зависти, созданных бесами. В обличии молодых людей двадцати лет шествовали отец и сын, и тот и другой, пока на земле царствовал Йима сын Вивахванта» ⁵. [10]

Йима учитель человечества во всех ремёслах и навыках, вообще им установлен весь уклад человеческой жизни, а также религиозный ритуал ⁶. [11]

По иранской канонической версии золотой век кончается по вине Йимы же, вследствие некоего грехопадения его, «обращению ко лжи», за что его покидает божественная благодать (фарр-хварена) и он оказывается во власти враждебной, тёмной силы, олицетворенной Ажи-Дахакой — Захаком.

«(32) (Йима) который отнял у демонов могущество и богатство, тук и паству, удовлетворённость и почёт, в царствие которого были неистощимы оба вида пропитания, скоты и люди

(198/199)

бессмертны, вода и растения избавлены от засухи, — (33) в царстве которого не было ни холода, ни зноя, ни старости, ни смерти, ни зависти, созданных демонами, до того как он солгал, до того как он начал думать о словах лживых и противных истине. (34) Но когда он начал думать о словах лживых и противных истине хварена удалился от него, видимый в образе птицы. Увидя хварена бежавшим (от него), Йима Хвайшта с доброй паствой стал грустно блуждать и, будучи не в силах переносить враждебность, он влачился по земле. (35) Первый хварена бежал, хварена бежал от Йима Хвайшта, хварена покинул Йима Внвангхуша в виде птицы Варэгна. Этого хварена схватил Митра с обширными пастбищами, с тонким слухом, с тысячью талантов. Мы приносим жертву Митре, господину всех стран, которые создал Ахура Мазда, более славному чем небесные язаты. (36) Когда второй хварена отлетел, хварена отлетел от Йима Хвайшта, хварена покинул Йима Вивангхуша, в виде птицы Варэгна. Фрайтана сын дома Асвия, дома могучего, его схватил ибо он был самым победоносным из мужей победоносных, за исключением Заратуштры. (37) Тот, кто победил Ажи Дахака с тремя пастями, с тремя головами, с шестью глазами, с тысячью способностей, весьма сильного, друдж дьявольский, того, кто зол к живому, злодея, которого Ангра Майнью создал как самый могущественный друдж против телесного мира, дабы обречь смерти мир Ашьа. (38) Когда третий хвареиа бежал, хварена бежал от Йима Хвайшта, хварена покинул Йима Вивангхуша в виде птицы Варэгна, Керешаспа смелый схватил её, ибо он был из всех мужей сильнейшим мужественной силой кроме Заратуштры» ¹. [12] Так излагает эти события «Младшая Авеста» и этот отрывок её является так же древнейшим в иранской письменной литературе упоминающим имя Ажи-Дахака.

По некоторым текстам падение Йимы связано некоим образом с введением мясной пищи и убоя животных. Соображение вполне логичное и неизбежное: если в золотой век не было смерти, то не было возможным и потребление мяса. Смерть впервые является в мир, как смерть животного.

Иные (более поздние) источники приписывают введение мясной пищи Захаку — так, например, рассказывает об этом Шах-Намэ. У Фердауси Захак первоначально не злодей, хотя и представляет в известной мере злую силу, враждебную Ирану — как царь-араб; злодейство совершается им лишь по наущению дьявола и сам он становится жертвой своего падения.

(199/200)

С другой стороны в ранних источниках, как в выше приведенном месте из Гат и соответствующем пассаже Денкарда, пересказывающем эти ранние версии, Йима сын Вивахванта, давший в пишу людям мясо быка, называется «злодеем и девом».

По Бундахишну ¹ [13] Йима из страха перед тёмной силой вступает в родственную связь с ней, женившись на сестре Захака и отдав ему в жёны сестру свою Йимак (быть может в этом заключается первое его падение «обращение ко лжи»).

Грехоподение и гибель Йима влекут за собой пришествие в мир смерти и гибели блаженного мира, созданного и управляемого Йимой, от страшной зимы Маркусан ², [14] когда губительный дождь, холод и град истребляют большую часть животного, растительного мира и человеческого населения земли. Свергнутый с престола Йима (с сестрой Йимак) бежит и скрывается в течение ста лет в недрах океана, но в конце концов Захак настигает его и распиливает пилой с 1000 зубцов. По некоторым вариантам легенды Йима, спасаясь от Захака, прячется в дерево и Захак распиливает дерево вместе со спрятавшимся в нем Йимой ³. [15] Согласно некоторым версиям Йима распиливает брат его Спитур ⁴. [16] В более ранних источниках этим именем называется некий бес.

Утраченная Йимой благодать — фарр (хварена) трижды покидает его в виде птицы Варегна. Первый раз она передаётся Митре-Солнцу — небесному отцу Йимы, во второй — Феридуну, прямому потомку Йимы по мужской линии, который свергает узурпатора Захака и заковывает его в цепи в горе Демавенд, в третий раз — Керешеспу, завершителю борьбы солнечного начала с мраком, будущему победителю Захака, который по эсхатологическим верованиям зороастризма в «последние времена» вырвется из своего заточения и вступит в борьбу с добрым началом ⁵. [17]

Таким образом в канонической зороастрийской литературе миф о Йиме — это в почти классической форме миф умирающего и воскресающего божества растительности (сравни с мифом об Осирисе и Горе, Таммузе, наконец, Христе, причём в иран-

(200/вклейка)

(вклейка/201)

ской версии учитель — просветитель — Йима, воскресший бог — мститель — Феридун, а Керешасп — «паки грядущий со славою»).

Какова же здесь роль Захака и какова его природа?

Имя Захака в форме Ажи-Дахака в письменных памятниках впервые упоминается в вышеприведённом месте Младшей Авесты, как «самый сильный друдж созданный Ангра Майнью на пагубу миру Ашья», причём здесь образ его аморфен. Это символ злого начала, не больше. В более поздних памятниках он одевается плотью и приобретает образ беса, похищающего престол падшего Йимы и, наконец, в новоперсидской литературе становится вполне реален — это человек, это арабский князь — узурпатор иранского престола. Во всяком случае во всех иранских версиях легенды Захак выступает как антагонист Йима.

В индийском мифе о Яме мы не встречаем фигуры аналогичной Захаку, но и образ самого Ямы (как уже говорилось, засвидетельствованный памятниками хронологически и стадиально более ранними, чем Авеста) существенно отличается от образа Йимы.

Прежде всего он значительно более расплывчат и сливается с рядом божеств; то он тождественен Агни, то он является двойником Варуны ¹. [18] Связь его с последним для нас особенно интересна.

Варуна, божество поныне существующее в индуистском и буддийском пантеоне, как владыка вод, олицетворение водной стихии, генетически восходит к древнейшим космическим божествам.

Варуна — это бог небес, солнце — один его глаз, другой его глаз — луна ², [19] Солнце — «златокрылый посланник» его ³. [20] Он бог неба дневного и ночного ⁴, [21] бог небесных просторов и небесных вод ⁵. [22] «Он охватил ночи, и его мудростью брезжат утренние зори». Он «Тот, который расстилается подобно покрову (одежде) над мирами со всеми их существами и обиталищами, тесно их обхватывая». В сердце своём Варуна заключил три мира, т.е. небо, воздух и землю. В ряде мест Атарва Веды тело, сердце или уста Варуны являются вместилищем трех миров ⁶. [23]

Тело Варуны — космос, сверкающая одежда его — день ⁷. [24] Жилище Варуны — воды небесного океана ⁸. [25]

(201/202)

В послеведийских источниках Варуна появляется преимущественно, как божество ночного неба и темных сил природы, в то время как черты божества дневного неба и солнца присваиваются Митре ¹. [26]

Варуна — творец всего сущего, но он на ряду с Ямой царь мёртвых, владыка подземного мира.

Варуна владыка вод небесных и земных, он управляет сменой времён года, им ниспосылается плодородие растениям и всем земным тварям.

В современном индуистском и буддийском пантеоне Варуна существует как повелитель вод и изображается в виде царя, едущего на белом водяном змее и держащего в руках змею.

Этот, сохранённый иконографическим каноном, образ бога чрезвычайно интересен для нас и знаменательны его аттрибуты.

Этот бог (один из величайших богов Риг Веды на ряду с Митрой и Ариманом), бог света и мрака, податель жизни и владыка мёртвых, ниспосылающий и добро и зло, равнодушный, безразличный бог, из поколения старших богов, брат Хроноса, Сатурна и Зрвана Акарана, из племени титанов, — великих змей древних тотемических верований.

Змей — повелитель вод земных и небесных, змей, как олицетворение космоса, засвидетельствован в верованиях многих народов мира. Как культовое представление — в источниках глубокой древности, как суеверие — в позднейших памятниках литературы и в фольклоре. Так, по китайским верованиям процветание земли зависит от небесного дракона. В Индии змеи «Наги» — божества хранители вод и растительности, от них зависит урожай. В одной из индийских сказок, обработанных и изданных академиком С.Ф. Ольденбургом, рассказывается, например, что процветание некоего царства обусловливается тем, что в озере, находящемся в его пределах, живёт семейство драконов, ниспосылающее этой земле всегда обильный урожай.

Связь божества — змеи или рыбы с небесными, земными водами и плодородием в древних верованиях народов Кавказа может быть прослежена с необычайной ясностью во всех стадиях их развития, с глубокой древности где рыба или змей-вишап является хранителем вод и подателем плодородия, до легенд позднейшего времени о драконах и демонах вишапах, замыкающих воды и похищающих сокровища и красавиц, за освобождение которых выступает герой — змееборец ². [27]

(202/203)

Но вернёмся к Яме. Двойственность и противоречивость древних космических божеств, свойственные в высшей мере Варуне, присущи также и Яме, являющемуся, повидимому, божеством аналогичным Варуне, но в позднейшем его осмыслении, на более поздней стадии развития религиозного мышления. В нём, так же как и Варуне, соединены черты мрака и света. Это божество то солнце, то луны, он творец существующего мира и князь мёртвых.

Развитие логического мышления отделяет свет от мрака древних верований. Носителями положительных и отрицательных черт одного и того же образа становятся различные мифические персонажи. Как было указано выше, ещё в Ведах начинается отнесение к Варуне тёмных, ночных проявлении небосвода, а черт света к двойнику его, некогда равноправному с ним — Митре. (Возможно, что в древности это разные имена одного и того же божеств). Яма в отношении Варуны — младший бог, он уже одет плотью, но он сохраняет черты своего древнего предка — это бог светил, луны скорее чем солнца, это князь преисподней. В облике ведийского Ямы есть уже черты современных ламайских верований о страшном князе ада — Яме.

Как уже указывалось, Яма всё же сохраняет в ведийской традиции двойственность и противоречивость древнейших религиозных представлений.

Иная судьба была у этого божества на иранской, зороастрийской почве. Возникающая здесь догматическая религия не может потерпеть такой двойственности, она требует окончательного отделения тьмы от света, образ Ямы раздваивается на Йиму — мудрого, праведного устроителя жизни на земле и антагониста его Ажи-Дахака, несущего все грехи, все тёмные или неприемлемые для вновь создающейся морали зороастризма черты древнего бога. И быть может его странный облик чудовища с тремя головами есть не что иное, как древний образ некоего трёхглавого божества (б.м. божества — змея и во всяком случае связанного с тотемом — змея), три головы которого — три мира, вмещающиеся в теле великого Варуны, три мира древних индо-иранских представлений — небо, воздух и земля.

Приведённый выше отрывок из младшей Авесты — древнейший из письменных источников — упоминающий Ажи-Дахака, говорит о его внешности лишь, что он был: «с тремя пастями, тремя головами, шестью глазами», что в известной мере

(203/204)

перекликается с описанием Варуны, у которого правда не три пасти, но три языка ¹. [28]

Я не могу в настоящий момент привести текст, где Варуна или Яма упоминались бы как трёхглавые, но четырёхглавым Варуна называется ², [29] причём четыре головы его истолковываются, как четыре стороны света, которыми владеет этот всеобъемлющий бог. Как известно, символические изображении многоглавых, как и многоруких божеств, свойственны индийским мифологическим представлениям, как никаким другим.

Во всяком случае мы имеем все основания предполагать, что на территории Ирана, Центральной Азии и Индии в глубокой древности существовало представление о трёхглавом космическом божестве Варуне, быть может в различных районах этих стран носившим ещё разные другие, не дошедшие до нас, имена, среди которых могло быть и имя Ажи-дахака, связанном с тотемом змеи, как источника плодородия и хранителя вод небесных и земных. Известным подтверждением этого предположения служат луристанские бронзовые статуэтки изданные Филлис Аккерманн ³. [30]

Когда Йима — бог света и покровитель земли, превращается в героя — царя, устроителя земли, черты божества, неприемлемые для новой формы мышления, относятся к Ажидахаку, антагонисту — двойнику Йимы, восходящему к тому же мифическому образу, что и Йима, но лишь в более древней его форме. В наиболее старых источниках Ажи-дахак сохраняет бесформенность и противоречивость древнего космического божества в более поздних источниках история Йима и Захака, одетых уже плотью и состоящих в родственных отношениях, отражает м.б. борьбу фратрий и должна служить подтверждением прав наследования престола и имущества прямым мужским потомком рода; наконец в позднейший, послеарабский, период Захак должен воплотить враждебную сасанидскому Ирану силу — покорителя-араба.

Я полагаю, что приведённая у Фердауси версия о появлении двух змей из плеч Захака, есть не что иное, как позднейшее осмысление непонятного, чуждого собственно Ирану, изображения трёхглавого божества.

Так внешняя форма часто сохраняет нам образ давно умерших и забытых представлений.

Анализируя изображения и аттрибуты современных божеств: Варуны, сидящего на змее и держащего в руках змею

(204/205)

и стоящего на спине быка Ямы, мы должны связать их с древними космическими божествами, мы можем предположить родство с ними змея Захака и сблизить их с чудовищами вишапами Закавказья (называемыми также «Аждахаками») — хранителями вод — братьями-двойниками нашего Захака. Так же как Варуна и Яма связаны они с другим символом плодородия — быком.

Все эти древние боги, свергнутые и заключённые в оковы богами младшего поколения, лишившими их былой славы.

И только древние символы, ставшие их аттрибутами, только случайные намёки народного суеверия, уводят нас к их истокам. Так два верных пса Чёрный и Белый, лижущие цепи скованного Бивараспа, не псы ли то Ямы «Тёмный» и «Пестрый», служившие ему некогда посланниками?

Итак Захак иранского мифа явление вполне аналогичное вишапам Закавказья — древнее божество плодородия и воды, связанное с тотемистическим образом змеи или рыбы, с развитием мышления раздвоившийся на носителя добрых начал первоначального образа — Йима и злых — Ажи-дахака (первый развивается по семантическому ряду: змея — вода — небесная вода и небо, дождь — плодородие; второй: змея — подземные воды — преисподняя — смерть).

В дальнейшем развитии образ Захака наделяется теми чертами, которые в каждую данную эпоху связываются со злым началом.

Иконография Захака, как трёхглавого чудовища, восходит к образам индийского или центрально-азиатского пантеона и впоследствии переосмысляется на иранской почве, так миф о змеях, выростающих из плеч, создан, повидимому, в позднесасанидское или послесасанидское время, когда Захак уже не бес, а человек (арабский царь).

В таком антропоморфном виде представлен Захак нашей статуэткой. Это не трёхглавое чудовище. Этот человек, из плеч которого растут змеи. Вообще эта фигурка вполне совпадает с тем образом Захака, который приводится в Шах-намэ, и я позволяю себе предположить, что данное изображение возникло в той же среде северовосточного Ирана и Средней Азии, что и приводимая Фердоуси версия легенды о Джемшиде.

Впрочем и место и время изготовления нашей фигурки крайне загадочны, так же совершенно неизвестны её назначение и обстоятельства поступления в Эрмитаж.

Рассматриваемый нами памятник не имеет полных аналогий ни по форме, ни по размерам, ни по отдельным деталям декоровки, ни, наконец, по сюжету, хотя у всякого смотрящего на эту вещь, знакомого со средне — и центрально-азиатскими терракотами, возникает ряд ассоциаций: прежде всего с извест-

(205/206)

ными головами на оссуариях из собрания Веселовского, но нужно сказать, что сходство это, повидимому, очень общее, ибо при ближайшем сличении и техника выполнения и передача отдельных черт лица совершенно различны. [добавлено: см. табл. II, 1] Сходен здесь, пожалуй, лишь антропологический тип изображённого человека, лицо со слегка выдающимися скулами, крупным носом, миндалевидными глазами и чрезвычайно обильной растительностью. Это обличие, так же точно как одежда нашего Захака, облегающий халат с узкими рукавами, опоясанный в талии, коническая шапка и высокие мягкие сапоги вроде современных ичигов засвидетельствованы рядом памятников центральной, Средней Азии и Индии в изображениях иранцев и согдийцев. Я хотела бы сопоставить нашего Захака с лёссовой фигуркой «Согдийского купца» (Эрмитаж, №КУ-260) из Кучерского оазиса и некоторыми изображениями в стенописи Безеклика и Аджанты ¹ [31] (следует, разумеется, всегда делать поправку на технику выполнения каждого из вышеупомянутых памятников и средства, которыми она располагала для передачи тех или иных деталей лица или костюма).

Передача усов бороды и бровей нашего изображения напоминает головы среднеазиатских оссуариев из собрания Эрмитажа. Приём, которым даны глаза, встречается на терракоттах из Афрасиаба (маска, см. табл. II, 2) и на вещах из Хотана, хотя у последних обычно бывает обозначен зрачек.

Интересна передача волос на затылке в виде зигзагообразно идущих бороздок. Полной аналогии такой разделки волос мне не удалось нигде найти (тут может быть играют роль необычайные размеры статуэтки), однако близка к ней передача волос на мужской голове и голове обезьяны из Хотана, (см. табл. II, 3).

При сравнении с вещами из Средней Азии и Китайского Туркестана наша фигурка кажется стоящей ближе к последним большей сухостью и законченностью форм, заглаженностью поверхности и более тщательной проработкой деталей.

Совершенно особый интерес представляет орнамент, покрывающий халат фигурки: на рукавах ряды нанесённых пунцоном кружков — этот способ декоровки поверхности глиняных изделий достаточно обычен для всей Средней и Центральной Азии и засвидетельствован на памятниках различных времён. На груди и спине орнамент состоит из ряда вертикальных бороздок с вписанными меж ними зигзагообразными. По свидетельству Г.В. Григорьева и О.А. Сухаревой, специально работавших над среднеазиатским орнаментом, эти рисунки бытуют по сей

(206/207)

день в качестве украшений, оттискиваемых на глиняных дувалах, а также в вышивках (на постельном убранстве новобрачных). Причем первый мотив — кружки — называется то «солнцем», то «звёздами», а второй — зигзагообразные и прямые линии — «громовой стрелой» или «радугой». Назначение обеих — отвращать дурной глаз.

Для нас наличие изображения светил и эмблем дождя и грома на фигурке Захака крайне интересно и знаменательно, так как опять приводит нас к кругу древнейших космических представлений, с которыми связан змей — Захак.

Таким образом я позволяю себе высказать предположение что фигурка Захака, хранящаяся в отделении Центральной Азии Отдела Востока Государственного Эрмитажа, происходит из центральной Азии, быть может Согда, вернее однако из северозападных оазисов Восточного Туркестана, антропологический тип жителей которых она отражает, с древнейшими верованиями которых она связана, к изделиям которых она близка по технике выполнения и орнаментальным мотивам её украшающим.

Относительно времени изготовления её я позволила себе уже вскользь высказаться, условно назвав её позднесасанидской или послесасанидской. Под этим я разумею VII-VIII вв. Это время, когда зороастризм, перестав быть господствующей религией, уступает место исламу, и живущие ещё в народе мифы смешиваются с неканоническими верованиями и суевериями.

Особенно вероятно возрождение таких верований на восточных окраинах Ирана, где они скрещивались с верованиями Индии и где может быть змей — Захак, как неканоническое божество, как демон — хранитель источников, продолжал жить в народных суевериях. Последнее предположение подтверждается в известной мере тем обстоятельством, что основание фигурки, особенно задняя его половина, повреждены сыростью как если-бы фигура эта была врыта во влажную почву, быть может у какого-либо источника или арыка.

Итак на основании всего вышеизложенного я предполагаю, что рассматриваемый нами памятник происходит с территории восточного Согда или из западных оазисов Китайского Туркестана и датируется VII-VIII вв. х.э.

UNE FIGURINE EN TERRE-CUITE REPRESENTANT ZAHAK   ^

La figurine en terre-cuite d’origine inconnue qui se trouve dans le Département Oriental de l’Ermitage représente Zahak-Ajidahak. L’image mythologique du dieu-serpent, qui remonte

(207/208)

aux croyances les plus anciennes des peuples de l’Asie Centrale, des Indes et de l’Iran, est analogue au «vichapes» de la Transcaucasie. Les traits de ce personnage sur la figurine ont la plus grande ressemblance avec les images traditionnelles sassanides et post-sassanides, ce qui nous autorise а dater cette figurine du VII-VIII siècle de l’ère chrétienne.

Quant а sa technologie et son ornement, cette figurine se rattache au Soghd Oriental et aux oasis occidentales du Turkestan Chinois.

Il est possible que le culte du dieu-serpent Ajidahak a existe dans ces parties de l’Asie Centrale sous forme des superstitions populaires jusqu’а l’époque Islamique, et cette figurine pouvait être un gardien des sources et des réservoirs d’eau.

V. Diakonova

[1] ¹ Риг-Веда X, 17, 1-2.

[2] ² Macdonell, Vedic Mythology. Grundriss der Indo-Arischen Philologie. Том III, вып. I, а. стр. 43.

[3] ³ P. B.X. 21, 5.

[4] ⁴ Macdonell, Ved. Myth. стр. 173.

[5] ⁵ Muir, Yama and the doctrine of a Futurelife J.R.A.S. 1865 I.

[6] ¹ Art. Christensen. Le premier homme et le premier roi dans l’histoire legehdaire des iraniens II. стр. 18.

[7] ² Сh. Вarthоlоmае. Die Gathats des Awesta, Strassburg 1905 стр. 29. Дармстетер переводит это моего так: «Однако эти грешники послушались Йимы сына Вивахванта, который указал людям дать нам часть мяса, которое они ели».

[8] ³ Sanjana Memorial volume, стр. 183-189.

[9] ⁴ Ясна, 9, 3-5. Avesta, перевод F. Wolff. Strassb. 1910. стр. 31. 2 шт. 15, 15-17, там же, стр. 269.

[10] ⁵ Ясна, 9, 3-15. По некоторым версиям последнее приписывается отцу его Вивахванту. Там же, стр. 31 и сл.

[11] ⁶ Там же, стр. 288.

[12] ¹ Яшт 19, 32-28, Avesta, пер. Fritz’a. Wolff. Strassb., 1910, стр. 289.

[13] ¹ Бундехишн, перевод этого места Дарместеттером Z.А. II, стр. 19.

[14] ² Там же.

[15] ³ Риваят — Пахлави. Этот миф см. West, том II Pahlavis texts, стр. 415. и Сидра Рабба (Z. fur Assyrlologie. стр. 74).

[16] ⁴ Бундахишн.

West. Pahl. texts т. I, стр. 38.

Art. Christenson. Le premier homme et le premier roi dans l’histoire légendaire des Iraniens t. II, стр. 75.

[17] ⁵ Там же, стр. 51.

[18] ¹ Muir. J.R.A.S. 1865, I, стр. 291.

[19] ² R.V. 8, 41, 9. 16 / A.V. 17, I, 25.

[20] ³ R.V. I, 115; 6, 51; 7, 61, 63; I, 50; 841.

[21] ⁴ A.V. 7, 83, I.

[22] ⁵ R.V. 8, 41, 3 и 7.

[23] ⁶ A.A. V. 10, 22, и 28.

[24] ⁷ A.V. 13, 3; I, 25, 13.

[25] ⁸ A.V. 7, 83, I.

[26] ¹ Hillebrandt, «Varuna», стр. 23, 28-31. и Macdonell, Ved. Myth. стр. 25.

[27] ² О «Вишапах» Закавказья существует ряд работ, разносторонне освещающих как материальные памятники так и литературный материал связанный с этими представлениями. См. Н.Я. Марр и Я.Н. Смирнов,
(202/203)
Вишапы — труды ГАИМК I 1931. Б.Б. Пиотровский. Вишапы, 1939 г. И.И. Mещанинов. Каменные статуи рыбы... ЗКВ I 1926 и др.

[28] ¹ А.V. 10, 10, 22 и 28.

[29] ² R.V. 5, 48, 5.

[30] ³ Phillis Ackerman, The Oriental Origins of Janus and Hermes. Bull. of the Am. Inst. for. Iran. Art. June 1938 стр. 219.

[31] ¹ См. J. Griffitns, The Paintings in the Buddist Cave-tempels of Ajanta. Vol. 11 pl. 99-95 и A. Von le Coq, Chotcho. 22 и др.

наверх