А.В. Давыдова
О классификации и хронологии
археологических памятников сюнну.
Первая классификация могильников сюнну создана их первооткрывателем, кяхтинским врачом и антропологом Ю.Д. Талько-Гринцевичем, который раскопал в конце XIX — начале XX вв. большинство известных сейчас в Забайкалье могил сюнну.
Основываясь на характере внутримогильного сооружения, он разделил их на погребения в лиственничных срубах и погребения в лиственничных гробах (Талько-Гринцевич, 1928, с. 47). В категорию погребений в срубах попало подавляющее большинство таких могил, для
(109/110)
которых характерным внешним признаком было наличие курганной насыпи (Ильмовая Падь, Бурдун и др.). Погребения же в гробах были обнаружены Ю.Д. Талько-Гринцевичем главным образом в Дэрестуйском могильнике, где внешние признаки у могил либо вообще отсутствовали, либо были выражены небольшими каменными набросками.
Основа этого деления впоследствии была принята Г.П. Сосновским, который назвал выделенные Ю.Д. Талько-Гринцевичем группы по-иному: Суджинский и Дэрестуйский тип. Он дополнил их характеристику, отметив существенную разницу в топографии местоположения этих групп могильников, а также различие их внешних признаков.
Г.П. Сосновский подробно остановился на вопросе о культурном единстве обоих типов и, подтвердив факт принадлежности их к одной культуре, попытался выяснить причину возникновения разных погребальных обрядов у представителей одной культуры. Причину он видел в хронологическом различии между двумя типами, датируя суджинский тип первой половиной I в. н.э. (Сосновский, 1946, с. 65), a дэрестуйский — второй половиной I в. до н.э. (Сосновский, 1935, с. 169).
Обе попытки классификации как Ю.Д. Талько-Гринцевича, так и Г.П. Сосновского основывались на анализе только могильных памятников сюнну, поселения же оказались неучтёнными, хотя Иволгинское городище Г.П. Сосновскому было не только известно, но он являлся даже первым его исследователем (Сосновский, 1934).
Этот пробел был восполнен Л.Р. Кызласовым. В 1969 г. он предложил свою классификацию памятников сюнну, разделив их на два этапа: «...дэрестуйский (II-I вв. до н.э., памятники — Иволгинское городище и его могильник, Дэрестуйский могильник, дом Ли Лина и др.) и суджинский (I в. до н.э. — I в. н.э., могильники — Ноин-Ула, Суджинский в Ильмовой Пади, Бурдун, Наймаа-Толгой и др.» (Кызласов, 1969, с. 118).
К сожалению, данное мнение не было развёрнуто (оно помещено в подстрочном примечании), но смысл его ясен, а названные Л.Р. Кызласовым памятники являются основными, известными как на территории Монголии, так и в Забайкалье, и это несомненно говорит о том, что автор, производя деление их на два этапа, имел в виду всю культуру сюнну.
Положительным моментом этого определения, как уже сказано, является учёт всей совокупности известных к тому времени памятников сюнну, а также снижение ранних дат памятников: Дэрестуйского могильника — до II в. до н.э., а Суджинского — до I в. до н.э.
Поскольку все попытки классификации памятников сюнну основывались на их хронологии, следует, видимо, прежде всего остановиться на вопросах датировки.
(110/111)
Время существования общества сюнну устанавливается письменными источниками с III в. до н.э. до конца I в. н.э. Опубликованные археологические материалы заполняют этот временнóй промежуток и, таким образом, можно считать установленными крайние границы культуры сюнну, но необходимо иметь в виду, что археологический материал в пределах этого периода распределяется неравномерно: его основные, ведущие категории датируются II-I вв. до н.э. — рубежом н.э., а к крайним точкам общей даты относятся лишь отдельные предметы.
Совершенно не случайно поэтому, что как Г.П. Сосновский, так и Л.Р. Кызласов при попытке классифицировать памятники сюнну использовали эти особенности их хронологии. Крайние даты известных науке археологических материалов распределены так, что дают формальные возможности для выделения двух археологических этапов. В самом деле, наиболее ранние материалы (зеркала конца III в. до н.э.) найдены на Иволгинском городище, а наиболее поздние предметы I в. н.э., тем более его конца, там пока не обнаружены. Соответственно в Суджинских памятниках нет вещей III в. до н.э., но есть материалы I в н.э., и, таким образом, появляется соблазнительная возможность аргументировать хронологическую разницу между двумя типами археологических памятников.
Выделив же два хронологических этапа, получаем такое деление, при котором памятники, относящиеся к осёдлым сюнну (Иволгинское городище и его могильник, Дэрестуйский могильник, дом Ли Лина и др.), оказываются более ранними (на целое столетие), чем памятники сюнну-кочевников (Ноин-Ула, Ильмовая Падь, Бурдун, Наймаа-Толгой и др.).
Тем самым создается парадоксальное положение; общество кочевое (кочевой характер сюнну никем не оспаривается — ни источниками, ни исследователями), а памятники кочевников (Ноин-Ула и другие курганные могильники) появляются позднее тех, которые связаны с осёдлым населением, что, безусловно, противоречит всему ходу исторического развития сюнну.
Это соображение не позволяет согласиться с выделением в культуре сюнну двух хронологических этапов (Кызласов, 1969, с. 118).
Несомненно, что нельзя пренебрегать логикой развития общества сюнну, необходимо принять во внимание то обстоятельство, что осёдлая часть вызревает в недрах кочевого общества как «ответ» на ряд его экономических потребностей и особенностей, она не может появиться раньше своей основы, в лучшем случае она будет одновременна или почти одновременна с ней.
Очевидно также, что при установлении хронологии памятников сюнну следует учитывать ряд обстоятельств.
(111/112)
1. Бытующая в науке дата курганных могильников I в. до н.э. — I в. н.э. установлена на основании раскопок лишь отдельных курганов, и она является датой лишь этих раскопанных курганов, ошибочно переносить её на целые могильники. [1]
2. Нельзя забывать о там, что основные (массовые) категории археологического материала во всех памятниках сюнну исключительно однородны и это, скорее, говорит об их синхронности, чем разновременности. В связи с этим, видимо, снижение даты Суджинских памятников до II в. до н.э. вполне допустимо — железные ножи с кольчатым навершием встречаются во всех без исключения памятниках сюнну, а эти предметы во II-I вв. до н.э. были распространены на обширной территории от прохоровских курганов на западе до Ордоса на востоке.
3. Следует также обратить внимание на географию исследованных памятников сюнну. Те памятники, датой которых оперировал Л.Р. Кызласов, выделяя два этапа в культуре сюнну, в основном расположены в Забайкалье (Бурятская АССР) — Иволгинское городище и его могильник, Дэрестуйский могильник, Ильмовая Падь, Бурдун и др. Это периферия земель сюнну и дата этих периферийных памятников будет, видимо, отражать не столько общую хронологию культуры сюнну, сколь время и причины освоения земель Забайкалья отрядами сюнну (не исключено, что именно с этим будет связана и ранняя дата Иволгинского комплекса).
4. Для решения общей проблемы хронологии всей культуры сюнну нужен прежде всего исчерпывающий археологический материал из монографически полно исследованных памятников различного типа с исконных мест обитания сюнну. Таким материалом наука пока не располагает.
Из сказанного ясно, что хронология памятников сюнну — проблема, ещё очень далёкая от решения. И только увеличение археологических материалов, полученных из методически правильно раскопанных памятников, даст возможность привести археологические даты в соответствие с письменными данными, но это дело будущего.
А на современном уровне знаний хронология сама по себе, взятая изолированно, не может быть исходным основанием для классификации памятников сюнну.
Основное их деление, возможное на данном уровне представлений о них, должно основываться на форме хозяйства, на факте разделения общества сюнну, в связи с этим, на осёдлую и кочевую части.
И именно это деление отвечает на давний вопрос Г.П. Соснов-
(112/113)
ского о причине появления у одного народа двух видов могильных памятников — грунтовых и курганных. Некрополи сюнну получают, таким образом, своё место в системе памятников в зависимости от их принадлежности к одной из этих двух частей общества: у оседлого населения — грунтовые могильники, у кочевого — курганные.
Это деление объективно, поскольку отвечает ходу исторического развития общества сюнну (Давыдова, 1965), и оно, на наш взгляд, останется основным и в дальнейшем, когда развитие науки потребует иных группировок.
Совершенно очевидно также, что существует острая необходимость в разграничении археологического материала сюнну по хронологическому признаку, в установлении не только крайних дат, но и в выработке микрохронологии, чего пока сделать не удаётся. Но, бесспорно, что при любых решениях проблемы хронология памятников должна являться обязательным элементом осмысления их исторического места.
Литература. ^
Давыдова А.В. 1965. Иволгинское городище — памятник хунну в Забайкалье. Автореф. канд. дис. Л. 19 с.
Кызласов Л.Р. 1969. О памятниках ранних гуннов. — В кн.: Древности Восточной Европы. М., с. 115-124.
Сосновский Г.П. 1934. Нижне-Иволгинское городище. — ПИДО, №7-8, с. 150-156.
Сосновский Г.П. 1935. Дэрестуйский могильник. — ПИДО, №1-2, с. 168-176.
Сосновский Г.П. 1946. Раскопки Ильмовой Пади. — СА, №VIII, с. 51-68.
Талько-Гринцевич Ю.Д. 1928. Население древних могил и кладбищ забайкальских. Верхнеудинск. 13 с.
[1] В этой связи весьма знаменательно, что монгольские археологи, начав раскопки не только княжеских, но и малых курганов в Ноин-Уле, снизили дату этого могильника до II в. до н.э. (Сэр-Оджав, 1971).
|