Ю.Г. Белокобыльский
Бронзовый и ранний железный век Южной Сибири.
История идей и исследований (XVIII — первая треть XX в.).
// Новосибирск: 1986. 168 с.
Введение
Южная Сибирь (Алтай, Минусинская котловина) занимает значительную часть территории Северной Азии. Благоприятные природные условия региона способствовали тому, что, начиная с верхнего палеолита, эта зона интенсивно использовалась человеком. Пожалуй, ни один район Сибири не обладает таким изобилием разнообразных археологических памятников бронзового и железного веков. Поселения, могильники, наскальные рисунки и памятники письма, каменные стелы и изваяния, изделия из бронзы, железа, серебра и золота, оригинальнейшие образцы скифо-сибирского звериного стиля — вот лишь краткий перечень богатейшего исторического материала, изучение которого позволило выявить ключевые моменты древнейшей и древней истории не только Южной Сибири, но и сопредельных районов Азии.
Поразительная оригинальность и самобытность памятников, их сравнительно лёгкая доступность способствовали тому, что южносибирские древности гораздо лучше изучены по сравнению с памятниками других районов Сибири. Это объяснялось тем обстоятельством, что ко второй половине XIX в. об археологических памятниках данного региона сложилось мнение, что они имеют совершенно исключительное значение в познании древней истории многих районов Азии. Они воспринимались как своеобразный ключ к пониманию прошлого населявших её народов.
История изучения памятников Южной Сибири богата интересными научными открытиями. Собраны и хранятся в музеях колоссальные коллекции, разработаны методы полевой и камеральной их обработки и приёмы теоретического обобщения археологических фактов. Исследователи, стремясь наиболее полно восстановить древнюю историю народов Сибири, в ходе обобщающей работы высказали разнообразные, порой взаимоисключающие идеи. Страстная борьба мнений обусловливается разноплановым пониманием археологического материала. Археология Южной Сибири достигла такого уровня развития, когда стало необходимым обращение к её истории, которая уже имеет определённый опыт по анализу деятельности отдельных исследователей и экспедиций, обобщению опыта предшественников.
Попытка подобного рода обзора археологических работ в Южной Сибири была предпринята Н.И. Поповым в 70-е гг. XIX в.
(3/4)
Первые опыты научного изучения памятников древности он связывал с указами Петра I. Отмечая «любознательность и потребности Петра знать средства своей страны» [1], Н.И. Попов высоко оценил деятельность академических экспедиций XVIII в. и экспедиции М.А. Кастрена. Вместе с тем он критически отнёсся к сделанным описаниям памятников и предложенным интерпретациям и признал их неудовлетворительными. Объяснялось это, как он считал, ограниченными возможностями экспедиций и их участников, а также невысоким уровнем развития науки о древностях, которая делала первые шаги. Подводя итоги развитию археологических исследований в XVIII — первой половине XIX в., Н.И. Попов отметил недостаточность их научного потенциала, который не позволял делать широких исторических обобщений [2]. Поэтому основной задачей археологов того времени он считает накопление научных фактов, добывать которые следовало бы в ходе систематических раскопок.
В 80-е гг. XIX в. В.В. Радлов, обратившись к научному наследию Д.Г. Мессершмидта, впервые по достоинству оценил археологическую деятельность этого исследователя, указав на то, что тот первым обратил серьёзное внимание на сбор древностей и заставил заняться их изучением целую плеяду ученых-путешественников XVIII в. [3]
В конце XIX — начале XX в. появились статьи, посвящённые Ф.И. Страленбергу. В них рассматривались история его пребывания в Сибири и результаты его путешествия с Д.Г. Мессершмидтом [4]. В это же время И.Т. Савенков в монографии о писаницах среднего Енисея проследил историю изучения наскальных рисунков и пришёл к выводу о необходимости их серьёзного изучения. Поверхностность при раскрытии содержания этих памятников он объяснял тем, что ученым-путешественникам мешал христианский обскурантизм, который не позволял «проникнуть в душу язычника». Предпринятые в XIX в. Г.И. Спасским и Н.И. Поповым попытки разгадать смысл наскальных рисунков И.Т. Савенков считал неудачными и не заслуживающими серьезного внимания уже потому, что исследования их были основаны на недоброкачественных копиях с памятников, выполненных Л.Ф. Титовым [5].
Высокую оценку научной деятельности И.Т. Савенкова дал Л.Я. Штернберг. Рассматривая его работу о наскальных рисунках Енисея, Л.Я. Штернберг указал на спорность высказанных идей, на их односторонность, отмечая, однако, и особую ценность исследования, которая заключалась, по его мнению, в широком применении сравнительно-исторического метода, которым Савенков владел в совершенстве [6].
В послеоктябрьский период, в 30-е гг., С.В. Бахрушин, одним из первых обратившись к анализу опыта исторического изучения Сибири, высоко оценил многогранную деятельность Г.Ф. Миллера, который первым увидел в археологических объектах важный исторический источник, способный рассказать о многих сторонах жизни человеческого общества [7].
(4/5)
Значительный вклад в разработку проблем историографии был сделан А.П. Окладниковым [8]. Он указал, что дореволюционные исследования заложили основу для разработки научной классификации древностей и культурно-исторической периодизации древней истории народов Сибири. Подводя итоги развития дореволюционной сибирской археологии, А.П. Окладников отметил значительное её отставание от общерусской. В Сибири работы велись в основном любителями на очень ограниченной территории. И тем не менее во второй половине XIX в. именно сибирские археологи сделали ряд открытий (И.Д. Черский и И.Т. Савенков открыли палеолит), на долгое время определивших направление научных поисков не только в русской, но и в европейской науке [9].
Начальный этап сибирской археологии подверг специальному анализу Л.Р. Кызласов. Он высоко оценил указы Петра I, запрещавшие хищнические раскопки памятников и предписывавшие их охрану. Касаясь деятельности Д.Г. Мессершмидта, Л.Р. Кызласов особо подчеркнул открытие путешественником древней енисейской письменности VII-XIII вв. [10]
Деятельность Д.А. Клеменца как археолога всесторонне рассматривается М.А. Дэвлет [11].
В начале 60-х гг. обобщающий обзор экспедиционного изучения сибирских древностей, и в частности Южной Сибири, был сделан А.И. Мартыновым. Бесспорной заслугой автора обзора является то, что он разработал основополагающую периодизацию истории изучения археологических памятников Сибири [12].
Во всех приведенных обзорах история изучения археологических памятников Южной Сибири выступала как часть общего научного процесса. Специальному исследованию она подверглась Э.В. Вадецкой, которая, проследив историю всех экспедиций, побывавших в Минусинской котловине, выявила памятники, подвергавшиеся изучению. Этапы, выделенные А.И. Мартыновым, были конкретизированы Э.Б. Вадецкой применительно к истории изучения района среднего Енисея: I этап — XVIII в.; II — первая половина XIX в.; III — вторая половина XIX в. — первые два десятилетия XX в.; IV этап — от Великой Октябрьской социалистической революции до наших дней. Каждый из перечисленных этапов характеризуется, как показывает Э.Б. Вадецкая, своеобразным подходом к изучению памятников, своей методикой раскопок, задачами, которые решали исследователи [13].
Небольшой очерк истории изучения петроглифов Енисея в дореволюционное время написали Т.Н. Николаева и Б.Н. Пяткин. Они довольно подробно описывают открытие различных писаниц среднего Енисея, уделяют внимание формированию методики копирования рисунков [14].
Таким образом, ясен пока только самый общий ход изучения древнейшего прошлого Сибири и последовательного накопления материала в ходе раскопок. Но история археологии предусматривает в большей мере не столько обзоры экспедиционных исследований, сколько рассмотрение эволюции концепций, теорий,
(5/6)
гипотез, определяющих общее направление исследовательского поиска. Поэтому так важно обращение к историческому анализу теоретического наследия научных исследований по археологии Сибири. Оно необходимо для дальнейшего развития исследований.
Южная Сибирь — наиболее изученный в археологическом отношении район. Интенсивность исследований с каждым годом возрастает, увеличивается число публикаций, дающих в руки исследователей всё новый и новый материал для изучения. Наряду с этим интерпретации и набор идей зачастую остаются строго традиционными. Наибольшее число работ, посвящённых древностям среднего Енисея и Алтая, приходится на памятники эпохи бронзы и раннего железного века. Именно они вызывают повышенный интерес учёных, и это не удивительно, так как археология Южной Сибири остаётся краеугольным камнем при решении многочисленных её проблем. В такой ситуации рассмотрение старых и новых концепций в их историческом развитии и взаимоотношениях представляет значительный научный интерес. Крайне важным для понимания закономерностей становления научной мысли является анализ начальных периодов археологических исследований в Южной Сибири, когда основная проблематика археологии этого района обретала реальные черты, а многие из идей становились основополагающими .
Значительный объём материалов не позволяет охватить весь двухсотшестидесятилетний период истории изучения археологических памятников. Поэтому в работе анализируется лишь начальный его этап от первых научных экспедиций (20-е гг. XVIII в.) до выработки научно-достоверной культурно-исторической классификации памятников среднего Енисея (20-е гг. XX в.), которая надолго стала универсальной для всей Южной Сибири. Основное внимание в работе уделяется рассмотрению историографических материалов по археологии Минусинской котловины в указанный период. В основу исследования положена периодизация А.И. Мартынова и Э.Б. Вадецкой.
Первый период, соответственно, охватывает XVIII в., когда проводились первые научные экспедиции в Сибирь. Для него характерны принципы и методы исследований, присущие эпохе просвещения. XIX — начало XX в. (до 1917 г.) объединены в один период на том основании, что именно в это время происходило отмежевание от методики исследований XVIII в. (первая половина XIX в.) и начиналось становление сибирской археологии как самостоятельной отрасли общерусской исторической науки (вторая половина XIX — начало XX в.). Третий период охватывает время от Великой Октябрьской социалистической революции до 1980 г. и подразделяется на три этапа. На первом этапе (20-е гг. XX в.) С.А. Теплоухов осуществляет разработку классификации памятников Южной Сибири, намечает пути дальнейших их исследований, чем завершает длительные поиски исследователей в этом направлении.
[1] Попов Н.И. Общий исторический обзор археологических изысканий в Сибири.— ИСОИРГО, Иркутск, 1971, т. 2, вып. 1—2, с. 50.
[2] Там же, с. 57.
[3] Радлов В.В. Сибирские древности, т. 1, вып. 1. Спб., 1888, с. 5-9.
[4] Кузнецов-Красноярский И.II. Страленберг в Сибири. Сибирский вестник, 1888, № 18, 21, 24; Катанов Н.Ф. Швед Филипп Иоганн Страленберг и труд его о России и Сибири. ИОАИЭКУ, Казань, 1903, т. 19, с. 170-174.
[5] Савенков И.Т. О древних памятниках изобразительного искусства на Енисее. В кн.: Тр. XIV археолог, съезда в Чернигове, т. 1. М., 1910, с. 15-76.
[6] Штернберг Л.Я. Иван Тимофеевич Савенков (1846-1914). СМАЭ, Пг., 1916, т. 3, с. X.
[7] Бахрушин С.В. Миллер как историк. В кн.: История Сибири; т. 1. М.-Л., 1937, с. 28-29.
[8] Окладников А.П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья, ч. 1 и 2. МИА, № 18, с. 15-50; Он же. Шишкинские писаницы. Иркутск, 1959, с. 5-14; Он же. 300 лет сибирской археологии и ее сегодняшний день. В кн.: Вопросы истории Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1961, с. 15-22.
[9] Ларичев В.Е. Палеолит Северной, Центральной и Восточной Азии, ч. 1. В кн.: Азия и проблема родины человека. (История идей и исследования). Новосибирск, 1969, с. 26-34, 35-37, 109-111, 113-127.
[10] Кызласов Л.Р. Начало сибирской археологии. В кн.: Историко-археологический сборник. М., 1962, с. 43-52.
[11] Дэвлет М.А. Д.А. Клеменц как археолог. СА, 1963, № 4, с. 3-9.
[12] Мартынов А.И. История изучения древнейшего прошлого Сибири. В кн.: Материалы по древнейшей истории Сибири. Древняя Сибирь. Улан-Удэ, 1964, с. 9-33; Мартынов А.И., Степанов Н.Н. История изучения древнейшего прошлого Сибири. В кн.: История Сибири, т. 1. Л., 1968, с. 13-34.
[13] Вадецкая Э.Б. К истории археологического изучения Минусинских котловин. В кн.: Известия лаборатории археологических исследований, вып. 6. Кемерово, 1973, с. 91-159.
[14] Николаева Т.Н., Пяткин Б.Н. К истории изучения иероглифов Енисея (дореволюционный период). В кн.: Археология Южной Сибири. Кемерово, 1979, с. 134-141.
|